Угу и Тет

— Я пришла к вам, — говорила бабушка, гладя внучку по голове, — трудно мне без вас. Я люблю тебя, люблю Угу.

— О моя дорогая Ба! Какая ты хорошая! А где Де? И Де пришел с тобой?

— Нет. Де остался в старой пещере.

— Ба, погляди, какой маленький! — проговорила Тет, указав глазами на теленка.

Бабушка сказала:

— Дай, я понесу его, ты ведь устала.

— Нет, Ба, ты старая, я жалею тебя.

— Ничего, ничего, — отвечала Ба, — а ты скушай это.

Ба достала из сумки, сделанной из звериной шкуры, большое земляное яблоко, дала его внучке, а сама взяла теленка.

Когда последний кусочек яблока был съеден, Тет вдруг спохватилась и воскликнула:

— Ба, я все съела!.. И тебе не оставила!..

— Ничего, ничего, — ответила Ба, — теперь у нас много пищи. У меня и для Угу припасено яблоко.

— Для Угу? Ох, этот противный Угу, — сердито проговорила Тет, — вот я ему задам!

Подойдя к пещере, они увидели Угу, неподвижно сидящего к ним спиной. Тет сжала свои маленькие кулачки и бросилась на брата.

— Я тебе… — начала Тет и, пораженная, остановилась. На большой белой лопатке Угу нарисовал сегодняшнюю охоту: горел лес, объятый дымом и пламенем, летел в пропасть обезумевший от страха ветвисторогий олень.

— Угу, — тихо прошептала девочка, — это… это… ты… Угу вздрогнул. Оглянулся. И вдруг крикнул:

— Постой, постой! Не дам! Подожди! Видишь… Мне только оленьи рога докончить, а после…

Но Тет и не думала мешать брату. Ее большие карие глаза неотрывно смотрели на рисунок.

— Тебе нравится? — обрадованно спросил Угу.

— Очень! — прошептала девочка.

Уложив на траву теленка, бабушка окликнула Тет и дала ей большой кусок поджаренного мяса.

Мясо было вкусное. Тет поела, потянулась всем телом, подошла к бабушке, обняла ее за шею, потерлась своим носом о ее нос и при этом замурлыкала от удовольствия, как кошка.

Раздалось тихое, жалобное мычание теленка. Ба сказала:

— А теперь, Тет, если хочешь, убьем теленка.

— Нет, нет, ни за что! — подскочила Тет. — У меня никогда не было маленького теленка.

— Тогда давай полечим ему ножку.

— Да, да. Но, Ба, я не умею лечить!..

— Мы будем лечить его вместе.

Ба велела Тет принести прямых веток, а сама наточила кремневый нож. Осторожно, стараясь не причинять теленку боли, она выправила ножку, обложила ветками и туго перевязала кожаными тесемками, отрезанными от шкуры. Тет держала теленка и приговаривала:

— Мой хорошенький, мой пестренький, я не дам тебя убить, я спрячу тебя в нашей пещере, чтоб тебя не увела твоя страшная рогатая мать. Я принесу тебе вкусной травки…

Ба и Тет уже кончали перевязку, когда за их спинами раздалось тихое мычание. Тет вскрикнула и бросилась к пещере, до смерти напуганная Ба попятилась назад.

Но большая белая корова не погналась за ними. Она подошла к теленку и лизнула его шелковистую головку. Теленок попытался встать, чтобы дотянуться до вымени, из которого капало на землю теплое белое молоко. Но перевязанная нога помешала ему двинуться, и он снова свалился на бок и жалобно замычал. Корова отвечала ему тихим, протяжным мычанием.

Удивленная Тет не отрывала глаз от вымени. Она знала, что матери кормят своих детей грудью, помнила, как сама сосала сладкое материнское молоко. И ей стало жаль теленка. Она крадучись подошла к корове.

Корова не шевелилась. Казалось, она поняла доброе намерение девочки и ждала ее помощи.

Тет взяла теленка на руки, поднесла к вымени. Теленок жадно охватил тугой сосок и, чмокая, начал сосать. Корова от удовольствия тихо мычала, поглядывала на теленка, хотела достать его, лизнуть.

Тет поставила теленка на ножки, но он не мог стоять, и она, поддерживая его, с интересом смотрела, как теленок сосал молоко.

И вдруг ей захотелось белого вкусного молока!.. Тет потянулась к вымени, осторожно взяла в рот сосок и вначале робко, затем все смелее и смелее начала посасывать.

Ба была поражена!..

Не веря своим глазам, она смотрела то на страшную рогатую корову, то на маленькую Тет и не могла вымолвить ни слова.

А Угу все сидел и рисовал. Он не замечал, что делается вокруг.

Солнце село. Наступила тишина. Внизу, на дне ущелья, скорчившись в предсмертных судорогах, лежали убитые звери. Из ущелья поползла темнота.

Угу встал. Ба и Тет взглянули на рисунок и с испуга попятились.

— Они оживут? — спросила Ба.

— Нет, — ответил Угу.

— Вырастут?

— Не думаю, — неуверенно ответил Угу.

Но бабушка не могла успокоиться, опять посмотрела на лопатку и вздохнула:

— Ох! Ужасно. Вдруг вот этот медведь оживет ночью и всех нас съест?

— Угу, изобрази моего теленка, — попросила Тет, — я не испугаюсь, если он вырастет.

Угу вспомнил о теленке. Он схватился за свой прут, но Тет, как кошка, вцепилась ему в руку.

— Это мой теленок! И корова моя! Она дала мне пососать молока. Она останется у нас… И тебе даст молока… Мы будем приносить им вкусную травку, зеленую травку… Угу, ты нарисуешь ее, да?

Угу бросил прут, посмотрел на размалеванную лопатку и рассмеялся:

— Ладно!..

Хлопнув в ладоши, Тет подпрыгнула и, пританцовывая, запела:

Угу нарисует корову и теленка, Которых привела Тет. Угу хороший мальчик, великий рисовальщик! Угу нарисовал охоту!

И Угу пустился в пляс. Он пел:

Угу нарисует теленка и корову, Которых привела Тет. Тет хорошая девочка! Она смелая, не боится коровы.

Развязав узел волос под подбородком и стянув их на затылке, бабушка подняла руки кверху и начала танцевать и петь:

Ба любит Тет и Угу. Ба никогда не бросит Тет и Угу.

Дети в один голос пели:

О Ба, ты вылечила теленку ножку! О наша прелестная Ба, Как мы тебя любим!

Взошла луна. Далеко в небе засияли звезды. На склон горы легла большая черная тень.

Ба остановилась, отдышалась и, покачиваясь, вошла в пещеру. Порывшись в золе, она нашла красный уголек, обложила его сухим мхом и раздула огонь. Через некоторое время в пещере вкусно запахло жареным мясом. Ба позвала детей кушать. Тет внесла в пещеру теленка, Угу принес свой рисунок.

— Не вводи зверей! — в ужасе воскликнула Ба.

— Но это ведь я изобразил их, Ба!..

— Нет, нет! Я знаю, они ночью оживут и съедят нас!.. Испугалась и Тет. Угу задумался.

Он еще раз попробовал успокоить бабушку и сестру, но не сумел. Лопатку пришлось вынести из пещеры. Угу спрятал ее в трещине скалы.

Тет возилась с теленком. Она его гладила, укрыла звериной шкурой, посмотрела на костер и пододвинула теленка поближе к огню.

Все втроем с трудом заслонили вход в пещеру большим камнем. Теперь не страшны были дикие звери. Люди могли спать спокойно.

Угу и Тет легли рядом с теленком и мгновенно уснули, а Ба еще долго сидела у костра, думала о чем-то, вспоминала прошлое, с любовью поглядывала на спящих внуков… Но вот глаза у нее начали слипаться, и она легла…

Утром Тет проснулась раньше всех. Она побежала на зеленую лужайку и нарвала целую охапку сочной травы. Возвращаясь в пещеру, она поймала зайца. Пока бабушка жарила зайца, Тет и Угу вместе с теленком пососали из коровьего вымени молока.

Корова уже не боялась детей. Она спокойно жевала траву и иногда лизала теленка. Днем она ненадолго ушла к реке напиться, а вернувшись, уже ни на шаг не отходила от своего детеныша.

Весь день Тет играла с теленком.

Наступил вечер, густая мгла выползла из ущелья. И вдруг вечернюю тишину разорвал знакомый боевой клич:

— Гей-э-ей!..

Это кричал отец Угу и Тет.

Радостно взвизгнув, дети выскочили из пещеры, сбежали по тропинке к реке и наткнулись на родителей, нагруженных добычей. Впереди шел высокий, бородатый Па. Черные волосы его были стянуты на затылке кожаным ремешком, свободные концы которого покачивались во время ходьбы. На бедрах у него была волчья шкура с пышным хвостом, который волочился по земле. У голубоглазой Ма схваченные ремешком волосы спадали на плечи. Черная медвежья шкура обтягивала ее тело, браслеты и ожерелья из звериных зубов мерно постукивали при ходьбе. Хотя Па и Ма были очень сильными людьми, но теперь они шли согнувшись под тяжестью добычи. Дети с радостными криками бросились к ним:

— О Ма! Ба пришла к нам!

— О Па! Наша Ба навсегда останется у нас!

— Па, Ма! Тет привела My, большую белую My с маленьким пестрым детенышем. My дает нам сосать молоко!

— Ма, Па! Угу нарисовал такую картину, такую!.. Когда Па и Ма вошли в пещеру и увидели бабушку, корову и рисунок, радости их не было границ.

И Па, свалив с плеч добычу, выпрыгнул из пещеры на лужайку и начал танцевать и петь:

О, какой великолепный охотник Па! О, какая красивая и изящная жена у Па! О, как любит Па старую Ба! Но лучше всех дети, Красивее всех и проворнее всех Угу и Тет. Разве когда-нибудь чьи-нибудь дети рисовали охоту? Разве когда-нибудь чьи-нибудь дети приручали рогатых зверей? Слушайте меня, ветер, горы и звезды! Первый художник и первый приручитель зверей — Это мои дети — ловкорукий Угу и быстроногая Тет!

Па взял за руку Ма,

Ма

Угу,

Угу

Ба,

Ба — Тет,

И получился веселый хоровод.

И хоровод этот с песнями и танцами кружился перед пещерой. Вся природа вторила торжеству человека-победителя. Глухо шелестел лес, внизу грохотали волны реки Чхерисчхеры, а высоко в небе горели звезды. Луна светила, белая и огромная, словно застывшая в улыбке.

Утром Па откатил от входа в пещеру камень и вышел наружу. Солнце, ярко сверкая, поднималось из-за горы и рассыпало по земле снопы золотистых лучей. Па восторженно поднял обе руки к солнцу, подпрыгнул и начал свое утреннее приветствие.

— Хе, хе, хе, поднимайся, выходи, светило!

Услышав голос отца, Угу, Тет, Ма и Ба проворно выбежали из пещеры. Все подняли руки к солнцу и начали повторять за Па восхваление дневному светилу. Долго разносилась по горам их благодарственная песня. А Чхерисчхера грохотом волн вторила им:

Хе, хе, хе, хей! Поднимайся, светило, мы все тебя ждем! Ты радуешь нас всех, крылатых и бескрылых, реку и луг, горы и леса! Входи, светило, входи в нашу пещеру, освети и согрей наш очаг. Охо-ох, солнце, входи в нашу пещеру! Я посажу тебя на шкуру большого черного медведя, Я преподнесу тебе вкусные оленьи мозги. Рядом с тобой я посажу Ма и наших детей Угу и Тет, Напротив тебя сядем мы: я и старая Ба — старейшая в нашей пещере… О, как мы тебя любим, солнце светлое!

Люди танцевали и пели, и их бронзовые тела сверкали в лучах восходящего солнца.

А солнце поднималось все выше. Вот оно осветило долины, заглянуло в пещеру, в ущелье к реке Чхерисчхере, заиграло множеством цветов под развесистыми деревьями.

Па остановился, остановились все.

— А теперь давайте кушать, — сказал он и вынес из пещеры зверей, убитых вчера на охоте.

Каменным ножом он отрезал огромные куски мяса. Сидя на камнях у входа в пещеру, люди рвали крепкими белыми зубами окровавленное мясо, чавкали от удовольствия, глотали, почти не разжевывая.