ЛИПА
Закипая ядреной Веселой листвой, Ты вовсю хорошела Над тихой Псковой. В половодье смиряла Строптивость воды, Отводила корнями обрыв От беды. Ох, и грузно же было В июльскую звень Из суглинка водицу тянуть Долгий день! А мальчишек В зеленой охапке качать! А влюбленных с темна до светла Привечать! А стоять у обрыва, Как зорька светла!.. Для кого ж ты, сердяга, Была не мила?.. У Псковы я опять Вечерами брожу И на корни витые взглянуть Захожу. Им трудиться не тридцать, А триста бы лет, Да какому-то злыдню Ты застила свет. К нашим бедам — глуха, А к удачам — легка, Ободрала кору Чья-то злая рука. Сникли, съежились листья У суши в когтях… И добро б человеку Потребность в лаптях! «В проводах голосит февраль…»
Светлой памяти Екатерины Осиповны, матери моей
В проводах голосит февраль. За Псковою — снега, снега. Перепутались близь и даль, Не могилы стоят — стога. Лишь одной на снегу темнеть, Горькой ласкою греть меня. Отрыдала, застыла медь, Как последняя искра дня. Отзвенела, чтоб в сердце моем Лютовать ледяной тоской. Расцветай, расцветай, окоем, Над плескучей Псковой-рекой. Ты прости, родная, меня, Что я редко бываю тут: Укатали горки коня — Больно век на заботы крут. А без них — уж таков ваш род — Я прожить не смогу и дня: И чем больше тревог-забот, Тем светлей на душе у меня! БАЛАЛАЙКА
Балалайка, балалайка, Памятные дни! Сыпани запевку-байку, Эх, сыпани! Мы с трехструнки неказистой Зачинали путь: Выходили гулким свистом Девок пугануть. За спиной взметая крылья Куцых пиджаков, Мы восьмерили в кадрили, Злили чужаков. Балалайка подливала Маслица в огонь, Балалайка подмывала — Только тронь! От нее, неосторожной, Песню я унес. С песней этой в космос можно, Можно — под откос. Балалайка, балалайка, Памятные дни! Сыпани запевку-байку, Эх, сыпани! «Весна! А ты и не заметил…»
Весна! А ты и не заметил, Как прокатился гром впервые, Как дождик, Яростен и светел, Отплясывая на рассвете, Омыл просторы ветровые; Как, буйствуя, Кипели зори, Пожаром полыхали в лужах, Как человека гнуло горе, Как радость оживала в душах; Разливы ржи, Садов цветенье Ты потому и не заметил, Что за своею серой тенью Не видишь ничего на свете. «Я ищу, все ищу…»
Я ищу, Все ищу свой заглавный стих. Он, как шорох в лесу, притих, Схоронился, как старый хитрец русак, — Я шукаю и этак и так; Может, ветром завихрил в поля, в поля, На проселках порошей пыля, Или в озере дремлет ленивым линем, Или вдребезги лужи копытит конем, Иль на зорях, Которыми кличет меня, Переспелой росой звеня? А скорее всего — У той, у той, Что заходится маетой, Что не в силах домучить июньский сон, — Затаился мой стих, как стон… Где б он ни был, Его я найду, Найду, И коль не на радость — Себе на беду. ЗЕРНО
Приглядись: В невеличке росинке Умещается дня разбег, Обновленный июньской синькой, С облаками, как первый снег. Даже видно: комбайны по хлебу Разбрелись — муравьям под стать. Чудо: В капельке тонет небо, Хоть кидайся его спасать! Вот бы этак зерно отражало, Что ему отдала страда. Пусть бы радость Звездой дрожала И темнела, как омут, беда. На граненых крутых бочинах, Чтобы вспыхивала заря, Непогодье, жарынь, кручина — Все, что выдюжено не зря. Я хочу, чтоб зерно лучило, Словно солнышко, ясный свет, Чтобы каждый в нем видел силу, Без которой и жизни нет!
