Помоги проекту - поделись книгой:
или Тайны Дао Императора
Еще не написана эта книга, но предчувствие ее уже пронизывает все вокруг так же, как предчувствие грозы...
Первое издание книги «Тайна летающей женщины, или Исповедь Старейшины Чая» вышло 22 февраля 2003 г- Книга «Курс лекций Сестры Фу или Тайная Женская Доктрина» была подписана в печать 18 декабря 2006 г. Следующей переведенной книгой является рукопись под названием «Беседы Ши со своим сыном, или Тайны Дао Императора» (Практики для мальчиков и мужчин, внутренние секреты боевых искусств). Используемый в рукописи типичный для многих трактатов стиль беседы ученика и учителя интересен тем, что здесь в роли учителя выступает сам император, а в роли ученика его сын, чьи судьбы зафиксированы в исторических хрониках.
Текст рукописи заставляет задуматься о значении и роли мужской энергии в нашей жизни. Когда стерты грани между мужским и женским началом и весь мир озабочен борьбой за равноправие, нет ни одного голоса в поддержку мужского мировосприятия. Нет даже его определения. Все мужское - это нечто, с чем надо бороться. А вместе с тем мужчины, которые как бы должны быть носителями этого мужского, сами не знают, что это такое.
В книге очень тонко представлен образ мужчины и его космическое значение. Можно даже сказать, что книга определяет, что такое мужчина, и возвращает положительное лицо мужского образа.
В данном случае, описывая чисто мужские практики, я часто находилась в трудном положении, не имея возможности проверить их действие. Приходилось многие моменты обсуждать с практикующими мужчинами, с инструкторами даосских практик и с даосскими монахами. Особую благодарность хотелось бы выразить самому Мантеку Чиа за ответы на многие мои вопросы, старшему инструктору Системы Целительного Дао Эндрю Фрэтвеллу, моему первому инструктору Колину Кэмпбеллу, которого я вновь встретила в Тао Гардене летом 2009 г. вместе с его семилетним сыном Дэвидом.
Кроме того, мне хотелось бы выразить признательность за понимание романтизма, тонкости и хрупкости мужского образа даосскому монаху Мастеру Ли, чье полное имя ЛиХечун. Он является современным монахом ветви Лунмэнь (Врата Дракона) даосской школы Цуань-чэн (Полного Совершенства). Эта школа делает упор на практике «нэй- дан», или внутренней алхимии в интересах культивирования духа. Мастер Ли принимал участие во множестве международных конференций по даосским исследованиям и имеет множество статей, опубликованных в даосских и традиционных китайских журналах. Его докторская диссертация посвящена значению даосского духа в современном обществе.
Полезным было также общение с врачами-ан дрологами Людмилой и Эльмирой, ведущими ежедневный прием пациентов в одном из московских медицинских центров.
Особую благодарность я хочу выразить врачу компании «Ли Вест» Бородиной Наталье Викторовне, без чьих лекций по традиционной китайской медицине и анализа мужских заболеваний с точки зрения ТКМ было бы невозможно понимание текстов по внутренней алхимии и преобразованию энергий во время мужских сексуальных практик.
Кроме того, я благодарю мужчин, которые оказали мне доверие и делились со мной своими достижениями в даосских практиках, а также не боялись консультироваться со мной по поводу трудностей, возникающих у них на пути их роста.
В переводе я старалась использовать современный язык традиционной китайской медицины и избегать туманного образного языка даосской алхимии, насколько это было возможно, чтобы сохранить неповторимость самой рукописи.
В целом я считаю работу над этой книгой завершенной, однако по-прежнему оставляю за собой право вносить изменения и дополнения в текст при последующих изданиях, если будет происходить переосмысление практик, изложенных в данной
книге. Для тех, кто действительно стремится к гармонии в семье, я предполагаю проводить ознакомительные семинары.
Информацию о новых статьях и книгах вы можете найти на моем сайте: linbao.org.
Есть много книг, где написано, каким должен быть мужчина, что ему следует делать и что не следует. Но я не знаю книг, где было бы написано, кто такой мужчина. А в суете сует, считая нечто известным, мы забываем истинное значение изначальных понятий.
Несмотря на то что автор женщина, будем помнить слова Учителя:
«Благородный муж никого не возвышает за речи, но не отвергает и речей из-за того, кто их говорит».
Конфуций
«Ши подошел к выходу из пещеры. Холодный фиолетовый свет дальних звезд встретил его - исцеляющий, возвращающий к жизни. Он четко увидел свою цель - спасти сына, спасти Бао от нападения Темурджина, если это возможно, увезти их подальше, может быть, в горы, чтобы никто не видел. Спасти им жизнь любой ценой, даже ценой своей жизни, ведь зачем ему быть императором, если не будет империи, а будет пустыня такая, как та, из которой пришло это огромное войско! У него появилась цель, он ожил, наполнился энергией, пробудился и бросился домой, чтобы поскорее увидеть свою жену и присутствовать при родах. Как там его жена, может быть, ее обижают, может быть, его позор лег на ее плечи? Он должен вернуться быстрее. Он - правитель, он - защитник своей жены и своего сына».
Лин Бао
Конфуций говорил: - Учитель - это тот, кто, изучая старое, умеет выводить из него новое.
Минуло несколько лет с момента событий, описанных в первой книге.
Ши превратился в умудренного опытом правителя, фактического хозяина Поднебесной, несмотря на то что он был вторым сыном императора Гуанцзуна[1]. Его отец Гуанцзун, третий сын императора Сяоцзуна[2], отошел от дел и все свое время проводил в медитации и занятиях искусствами. Но однажды он попросил встречи с сыном. Он никогда не хотел быть императором, и только смерть его отца и стечение обстоятельств заставили его принять титул, который тяготил его и который он хотел передать своему сыну как можно раньше.
Ши после смерти Бао не хотел тратить время на дворцовые церемонии, желая больше времени посвящать сыну и фактическому управлению сложной ситуацией. Это было причиной, по которой он с осторожностью относился к официальным приглашениям отца. С волнением он вошел в чайную комнату.
Неторопливо скользили одежды Мастера гунфуча. Пела в сосудах вода, готовясь соединиться со спящими листьями чая, чтобы разбудить их ото сна и закружиться вместе с ними в сакральном танце.
Тонкие чашечки впитывали аромат божественного напитка, нехотя расставаясь с ним в ожидании следующего круга. Отец, император, и его сын, фактический правитель Поднебесной, сидели друг напротив друга.
Время остановилось для них.
Ши улыбнулся и вопросительно посмотрел на отца, с надеждой предполагая, что это всего лишь предлог для того, чтобы побыть вместе с сыном.
Но отец тоже улыбнулся в ответ и попросил Мастера гунфуча поставить третий прибор. Ши подал знак рукой, и на женской половине начался небольшой переполох: все бросились искать наследника, который, ничего не подозревая, сидел в саду в зарослях дерезы и отправлял себе в рот нежные оранжевые ягоды. Наследника наспех умыли, переодели и привели в залу для чайной церемонии.
Мыслями еще сидя в кустах с лакомыми ягодами, наследник пытался понять, почему его привели сюда и оставили одного стоять среди большой залы. Дед, умиленно взглянув на это создание, пригласил внука за стол. Мальчишка бойко и уверенно занял приготовленное для него место. Мастер гунфуча наполнил чашки. Дед взял свои чашечки,
и внук осторожно повторил за ним все движения. Сердце Ши наполнилось гордостью и невыразимой радостью.
Настанет день, - проговорил дед, обращаясь к Ши, - и твоя жизнь будет зависеть от него.
Ши захотелось обнять и взять на руки своего ребенка, но отныне этот малыш уже перестал быть ребенком. С этого момента он переходил на мужскую половину и должен был вызывать совсем другие чувства. Ши вспомнил себя в детстве, как он бегал по бесчисленным дорожкам в саду, как лазил на деревья, прятался в тени беседок. Однажды отец так же хотел его приласкать и обнять, но он вырвался и забился в угол его кабинета.
Однако сын Ши каким-то особым чутьем уловил это желание отца и сам, взобравшись к нему на колени, крепко обнял его за шею. Он был совсем другим, этот малыш. Он был открытым миру. Из груди Ши непроизвольно вырвался вздох. Это был вздох, сдерживающий готовые политься слезы. Ши прикрыл глаза, расслабил мышцы лица, чтобы остановить поток чувств, налетевший шальным ветром из далекого детства, и нежно обнял сына.
Таким коротким показалось это объятие для Ши! Однако Мастер гунфуча сменил приборы и взял новый чай. Дед, улыбаясь, смотрел на сына и внука, понимая, что слишком рано ему самому пришлось сделать своего сына взрослым. Хотя, кто знает, что такое рано. И бываем ли мы детьми.
Наше сознание так же ясно, и наша боль так же сильна в детстве, как и во все другие периоды нашей жизни. Только в детстве мы больше умеем прощать и отпускать. И только в юности мы можем быть достаточно мягкими и ранимыми, чтобы выжить. Ведь только будучи мягкими и ранимыми, мы можем почувствовать опыт, как опыт, осознавая его. Только благодаря чувствам и эмоциям мы продолжаем искать решения ситуаций, по многу раз проигрывая все варианты в своем сознании.
К сожалению, с возрастом мы становимся все более жесткими и спокойными, позволяя ригидности проводить в сознание и тело дыхание смерти. Как сказано в «Дао-дэ цзин», твердое и жесткое погибает, мягкое и гибкое живет. Истинный мужчина остается гибким и подвижным внутри, только внешне демонстрируя спокойствие и невозмутимость. Именно концентрация энергии и движения внутри позволяет мужчине принимать взвешенные и продуманные решения.
Женщина, наоборот, с годами становится более активной внешне и более прохладной и рассудительной внутри. Именно это позволяет ей становиться мудрее и хорошо сплетать паутину социальных связей[3].
Ши отпустил сына, и он занял свое место за чайным столом.
Четверо мужчин сидели в зале для чайной церемонии: Император Поднебесной Гуанцзун, напротив - Ши, его сын по правую руку и Мастер гунфуча по левую руку. Было тихо, и было слышно, как закипает вода, словно шум ветра в кронах столетних сосен, как шелковое одеяние Мастера гунфуча касается чайного столика, как мягко опускаются фарфоровые чашечки на влажную поверхность отполированного самшита. И только пение птиц, доносящееся из раскрытых окон, было ажурным фоном для всего этого действа.
Дед улыбнулся, перевернул свои чашечки и начал считать пузыри... Малыш весело засмеялся...
Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать...
На пороге зала послышался шум. Одна из нянек, отлуавшаяся по делам, вдруг спохватилась, что наследник долго отсуствует, и пришла за ним, чтобы отвести его в комнаты для обеда.
Однако Ши поднял на нее глаза - и она застыла в молчаливом повиновении, поняв, что это был ее последний день, когда она прикасалась к наследнику. Никогда не имевшая своих детей, она привязалась к наследнику, и удаление от нее малыша, которое было естественным, когда мальчику уже минуло пять лет, оказалось все-таки тяжелым ударом для нее. Все поняв, она внезапно осунулась так, как будто из нее вытекла вся ее жизненная сила. Ши уловил перемены в ее осанке, он прекрасно понимал, как опасны привязанности кого бы то ни было для его сына.
Сам же наследник внимательно следил за своим дедом, нисколько не пугаясь перемен, прямо сейчас происходящих в его жизни.
Мастер закончил церемонию глубокой медитацией. Ши встал и попросил сына следовать за ним. „ Для наследника была уже приготовлена комната подле покоев его отца. Отныне среди его воспитателей уже не будет женщин.
Наследник с любопытством шел по лабиринтам переходов, в которых еще ни разу не был. Мимо него проносились парящие на облаках святые буддийского мира, бессмертные обитатели даосского пантеона, медитирующие в тишине небесные отшельники, волшебные феи в фантастических одеяниях со множеством разноцветных лент, напоминающих танцующую радугу.
Картинки богов и богинь менялись так быстро, что, казалось, был слышен шорох их одеяний, развеваемых ветром. Вот появились духи пяти стихий, которые, по преданиям, были среди первых существ, появившихся на земле: дух металла (богиня Сиванму), дух дерева СМу-гун), дух воды (Шуйцзинцы), дух огня (Чицзинцы) и дух земли - Желтый старец (Хуан-лао). А вот появились прекрасные пейзажи, в которых угадывались Пэн- лайские сады, где, по легендам, были места обетования бессмертных, которые представляли собой остров и гору в Восточном море. Согласно преданиям, там были разбросаны золотые и нефритовые камешки, которые служили едой для небожителей, а в водоемах там текла вода ледяная и клокочущая, выпив которую можно было прожить тысячу лет. То там то здесь в уголках Пэнлайских садов были изображены и сами небожители, беззаботно возлегающие на мягкой травке, или наоборот, сидящие у костра в ожидании чая.
Не успел он рассмотреть все, как увидел восемь знаменитых бессмертных, изображенных в момент веселой пирушки. Эти почитаемые всеми покровители ремесел были также и любимыми всеми поэтами и бездельниками, беззаботно проводившими время.
А вот из темноты выплыло лицо великого врачевателя древности Хуато, а за ним показались одежды первооткрывателя чая Шэнь Нуна и его нефритовые руки. По одной из легенд, он имел прозрачное тело, и когда пил чай, то видел, что происходит с его телом и органами внутри. Рядом с ним сидящим за письменным столиком с кистью в руке был изображен Лу Ю, автор знаменитого трактата о чае «Ча Цзин».
Немного погодя взгляду наследника предстал известный поэт древности Тао Юаньмин4 с высоко вскинутыми тонкими бровями. «Дай воспользуюсь я этим миром живых превращений, чтоб уйти мне затем по пути Дао! Зову неба я буду рад, колебаньям откуда явиться?..»
А вот со стены сурово глянул Ян Сюн[4] - известный философ, ученый и литератор, отличавшийся энциклопедическими знаниями, автор «Канона великой тайны» («Тай-сюань-цзин») и «Образцовых речений» («Фа-янь»).
Наконец Ши остановился около резных дверей, где стояли охранники в ярких одеждах, которых малыш принял за деревянные скульптуры каких-нибудь древних, еще не ведомых ему героев.
Они внезапно вытянулись в струнку и отдали почести высочайшим особам. Ши легко толкнул двери, и они податливо распахнулись, открыв взору малыша его будущие покои.
Низкая деревянная резная кровать, простой стол с письменными принадлежностями: уложенными в ряд по размерам кистями, стопкой тонкой рисовой бумаги и фарфоровыми белыми тушечницами. Но больше всего привлек внимание малыша деревянный меч с алыми лентами.
Ши не был в этой комнате уже десять лет. С волнением, совсем не подобающим воину, входил он в детскую, где сам впервые взял в руки кисти. Однако он подошел не к ним, а к мечу, одиноко висящему на стене напротив стола. Ши вспомнил свой первый урок, вспомнил своего Учителя, его взгляд из-за плеча с озорной улыбкой, взмах черных волос. Деревянный персиковый меч в руках Учителя выписывал невероятные иероглифы с такой скоростью, что алая лента не успевала за ним и издавала легкий дребезжащий звук. Приоткрыв от удивления рот, он следил за своим Учителем, пока тот, хитро усмехнувшись, не взмахнул деревянным мечом так быстро, что отсек маленький кусочек алой ленты. Крик удивления вырвался из груди Ши, а яркий кусочек шелка медленно, подобно осеннему листку, упавшему с дерева при тихой погоде, скользил в плотном пространстве комнаты.
Где сейчас его Учитель? Смог ли найти он Путь к бессмертным? Или его душа до сих пор не обрела покоя... или Пути. Ши взял меч, аккуратно достал из деревянных резных ножен деревянный клинок, ощутил его деревянную рукоять... и - все его тело содрогнулось от миллионов маленьких молний, пронзивших каждую клеточку. Он медленно провел мечом перед глазами влево, потом вправо и снова влево, пока не понял, что за ним внимательно следит еще одна пара глаз. И теперь каждое его движение будет оставаться в памяти его сына.
В сумраке комнаты он увидел лицо своего Учителя, который улыбался ему, как будто говоря: «Настал твой черед стать Учителем»... Вот так происходит инициация. И не было пышных ритуалов, не били барабаны, не пели монахи... Просто отец начал учить сына быть в этом мире...
В тени комнаты, в полусумраке и живительной прохладе стояли двое, один из которых стал Учителем.
Ши медленно вставил клинок в ножны, соединив два предмета в один, повесил персиковый меч на стену и, из-за волнения даже не поцеловав по обыкновению сына, вышел из комнаты. У его сына, так же как и у него в детстве, будет много учителей - каллиграфия, астрология, боевые искусства, но... Нечто, самое ценное и сокровенное, то, что познал только он, и то, что передал ему его Учитель, он должен будет передать своему сыну сам.
Ему говорили, что следует делать и что не следует делать императору, но, каким должен быть император и что значит - быть императором, ему так никто и не сказал... И, потеряв Учителя в первом же походе, в свои шестнадцать лет он должен был принимать решения, от которых зависела его судьба, судьба его семьи, да и судьба всей империи. Он должен был быть тем, кому повинуются и люди, и духи, и время...
Проводив взглядом отца, малыш стоял в дверях комнаты один, не зная, что ему делать: плакать или радоваться. В комнате все было для него ново и необычно. Но ему вовсе не хотелось шалить и бегать от мамок, их просто не было. Но был покой и умиротворение. Он шагнул внутрь комнаты, как будто делал первый шаг во взрослую жизнь.
Сосредоточенность и тишина встретили малыша в его новой комнате.
Есть детский крик и есть раскаты грома... Есть в тишине безумное: пусти на свет прийти...
Или на крышу дома...
Есть в тишине печальное: прости...
И есть в молчании начало новой жизни,
Как будто хиромант С твоей рукой запутался
средь параллельных линий...
Поделиться книгой: