Помоги проекту - поделись книгой:
Джонатан наподдал ногой пустую пивную банку: день не задался с утра. Сначала – идиотское совещание, на котором босс заявил, что новым начальником отдела продаж со следующей недели станет эта тощая грымза Карина, хотя всем было очевидно (и, в первую очередь, Джонатану), что её конкурент гораздо лучше справится с работой. Затем – на редкость неудачный ланч в кафе, когда Джонатан не только ухитрился в очередной раз поругаться с Линдой, но и слегка травануться пиццей с морепродуктами. И вот теперь – еще и это! Тащись по жаре в далеко не самый респектабельный квартал, чтобы оценить какой-то жалкий таунхаус, лет десять стоящий без хозяев.
И не дай бог, если после оценки «дохляк» повесят на Джонатана: ну кто купит столь неудобно расположенное, не отремонтированное жилье? А если такой идиот и отыщется, вряд ли с него удастся поиметь приличные деньги.
Джонатан поискал глазами другую пустую банку или хоть что-то, по чему можно было треснуть ногой, но ни на пыльной дорожке, ни на пожухшем газоне ничего подходящего не нашлось. Джонатан злобно стукнул кулаком по очень вовремя подвернувшемуся вязу и затряс рукой: вяз неожиданно оказался твердым.
Дуя на пальцы, обиженный на целый мир агент по недвижимости повернул за угол и уперся в ворота, на которых висел почтовый ящик с выцветшей надписью: «13, Elm Street».Джонатану понравился запущенный, однако просторный дворик. Да и дом (по крайней мере, снаружи) производил приятное впечатление: пожалуй, если его отремонтировать и покрасить, не так уж трудно будет продать.
Слегка заскрипела дверь, когда он открыл её, и Джонатан вошел внутрь. К удивлению, он оказался не в коридоре, а в просторной гостиной или холле: мебели не было, а без неё сложно понять, что за помещение. Наверх вели три лестницы: две по бокам и одна в центре большого зала. Агент решил подняться по боковой лестнице, чтобы начать осмотр со второго этажа.
Обычные комнаты: гостиная, две спальни, две детские. Во всех, кроме гостиной, – отдельные ванные и туалеты («Большой плюс при продаже», – автоматически отметил Джонатан). На третьем этаже: гостевые (впрочем, из столь стандартных комнат можно сделать что угодно), дополнительные туалет и ванная.
На первом этаже, по мнению агента, находились кладовка и кухня. Он начал спускаться по центральной лестнице, опять прокручивая в голове сегодняшнее совещание.
«Если бы я только мог вернуть всё назад!.. Уж я бы выдал такой отчет о проделанной работе и своих достижениях, что босс даже не подумал бы выбирать между мной и Кариной. Вот же кретин! Надо было заранее подготовить речь…»Что-то звонко щелкнуло, вокруг потемнело.
Когда Джонатан открыл глаза, будильник продолжал звонить.
«Вот черт, – мелькнула мысль. – Забыл отключить, а сегодня выходной».
Джонатан треснул по будильнику кулаком и снова завалился спать.Воскресенье прошло обычным порядком: полдня в постели, потом слабые попытки наконец-то убраться в квартире… потом как-то сразу наступил вечер. Завалились бывшие сокурсники по колледжу: пиво, ТВ, треп про девчонок и карьерные успехи (тут Джонатан не сдержался и похвастался, что завтра шеф выберет нового начальника отдела продаж, и уж у него-то шансов побольше, чем у этой белобрысой козы Карины, которая последние полгода пытается его превзойти). Потом снова пиво, виски…
Джонатан наподдал ногой пустую пивную банку: день не задался с утра. Сначала – идиотское совещание, на котором босс заявил, что новым начальником отдела продаж со следующей недели станет эта тощая грымза Карина, хотя всем было очевидно (и, в первую очередь, Джонатану), что её конкурент гораздо лучше справится с работой. Затем – на редкость неудачный ланч в кафе, когда Джонатан не только ухитрился в очередной раз поругаться с Линдой, но и слегка травануться пиццей с морепродуктами. И вот теперь – еще и это! Тащись по жаре в далеко не самый респектабельный квартал, чтобы оценить какой-то жалкий таунхаус, лет десять стоящий без хозяев…
Кирсти чувствовала себя законченной дурой: это ж надо психануть и уйти в самый разгар вечеринки просто потому, что Дон кокетничал с Мэгги! Или не кокетничал? Может быть, ей только показалось? Наверное, все же второе. Но теперь ничего не попишешь: идти обратно еще глупее, чем возвращаться домой.
Черт, и где в этом районе поймать такси?
Кирсти остановилась и огляделась по сторонам: улица была совершенно пуста. И вот тут девушка допустила вторую за сегодняшний вечер ошибку (первой, разумеется, стала ссора с Доном на пустом месте) – Кирсти решила пойти пешком.
«Это безопасный квартал, – думала она, шагая по полутемной аллее с неяркими фонарями и высокими вязами, – прогуляюсь. Заодно слегка успокоюсь и протрезвею. И ничего со мной не случится».
Кирсти свернула на тихую улочку, с интересом отметив, что первый же дом на улице почему-то имел № 13, а сама улочка называлась Elm Street.
«Надо же, как в том дурацком ужастике», – усмехнулась девушка про себя.
Настроение постепенно улучшалось, Кирсти даже начала напевать и приплясывать: почему-то ей казалось, что все закончится хорошо – и с Доном они помирятся, и грядущие экзамены в колледже теперь не настолько пугали. Веселилась девушка недолго: через пару секунд она увидела, что навстречу по тротуару двигается гогочущая компания малосимпатичных парней.
– Ух ты, какая цыпочка!
– Пойдем с нами, детка!
– И что такая красотка делает одна на темной улице? Малышка, тебя проводить?..
Кирсти не стала тратить время на размышления, а развернулась и понеслась прочь. Она искала за деревьями здание с горящими окнами, но время было слишком позднее: практически везде люди легли спать. Лишь в одном доме не погасили освещение, неяркое и голубоватое, – в доме под номером № 13.
Кирсти толкнула незапертую дверь и ворвалась в холл, а может, гостиную, совершив третью ошибку: с первого же взгляда стало понятно – здесь давно никто не живет. Однако возвращаться поздно, и, в глубине души понимая, что это далеко не лучшее решение, Кирсти побежала вверх по лестнице.
На середине второго пролета каблук застрял в рассохшейся деревянной ступеньке: тщетно пытаясь вытащить шпильку из щели, перепуганная девушка прислушивалась к тому, что творится на улице. Ей чудился пьяный хохот преследователей.
«Господи, – промелькнуло в голове, – если ты существуешь, пожалуйста, сделай так, чтобы это кончилось! Я буду очень-очень хорошей, только пусть все окажется в прошлом!»Что-то звонко щелкнуло, вокруг потемнело.
Кирсти открыла глаза: она лежала в собственной постели. Последним, что девушка помнила, был неяркий голубоватый свет в странном пустом доме. Кажется, за ней гнались какие-то хулиганы… она вбежала в здание… А вот что потом? И как Кирсти попала к себе? В памяти образовался солидный провал.
Зазвонил телефон.
– Малышка, – раздался в трубке голос Дона, – ты в порядке?
– Я… да, в порядке. А в чем дело?
– Ты не пришла на занятия.
– А который час?
– Уже половина двенадцатого.
– Ой, кажется, проспала! Дон, послушай, мне приснился такой кошмар!..– Слушай, Джек, а ты когда-нибудь бывал в заброшенном доме?
– Не-эт.
– А хотел бы побывать? Тут неподалеку есть один: ма и па говорили, там давно никто не живет.
– Но, Тим, ты же знаешь, если нас предки засекут, нам влетит… ой, как нам влетит!
– А откуда они узнают? Если только ты проболтаешься.
– Я-а-а?! Да ни за что!
– Тогда пошли!..
Мальчишки побродили по пустынному, заросшему травой дворику, залезли на крышу сарайчика в глубине двора, а потом решили исследовать дом. Страшно не было: во всякую чертовщину, нежить и нечисть они не верили, а бездомные (которых в городе насчитывалось немного) вряд ли оставались в доме днем – если они и приходили сюда, то лишь ночевать.
Полазив по всем трем этажам, Джек и Тим вернулись в большую гостиную (или холл), чтобы поиграть в мяч. Места в комнате хватало, мальчишки разрезвились и начали швырять друг другу два мяча одновременно. Если делать это с умом, велик шанс, что соперник, бросающий в тот же самый момент свой мячик, не сумеет поймать твой и, следовательно, проиграет. Именно в такой миг мяч Джека, который проворонил Тим, отскочил от пола и провалился в щель у основания центральной лестницы.
– Всё ты, криворукий, виноват! – вспылил Джек. Понятное дело, мячик не радиоуправляемая машинка, но этот был любимым: его подарил обожаемый старший брат перед отъездом в университет.
Даже если в глубине души Тим и считал себя «криворуким», вслух не признавался. Потому приятели поругались, чуть ли не подрались, после чего помирились и отправились искать вход в подвал, куда угодил мяч.
Дверь, ведущая вниз (логично предположить, что именно в подвал), обнаружилась в самом дальнем углу кладовки. Открыв ее и увидев, что за порогом темным-темно, мальчишки напугались. А из глубины к тому же тянуло сыростью и плесенью.
– У тебя фонарик есть? – дрожащим голосом поинтересовался Джек.
– Не-а. А у тебя?
– И у меня нет. Что будем делать?
– Есть спички. Давай возьмем какую-нибудь доску и подожжем.
– А вдруг пожар устроим?
– Это из-за одной-то деревяшки? Да не смеши меня!
Нужная доска нашлась здесь же: мальчишки просто-напросто выломали ее из старого встроенного шкафа. Большая, длинная и подгнившая только с одного конца, она вполне годилась на роль факела. Джек с Тимом подожгли тот её конец, что пощадило время. Взявшись за руки, мальчики осторожно спускались в подвал. Пламя импровизированного факела отбрасывало на стены причудливые тени, ступеньки под ногами скрипели.
– Прикольно. Как в фильмах ужасов, – сказал Джек. Голос его на узкой лестнице прозвучал непривычно глухо. – Слушай, а вдруг внизу что-нибудь страшное?
– Что, например? – Приятель боялся не меньше, но старался этого не показывать, ведь был на целый месяц старше – недавно Тиму исполнилось семь.– Ну… скелет, например, – предположил Джек.
– Ты еще скажи, свежий труп или маньяк с ножом. – Тим хихикнул, чтобы разрядить обстановку, но его смех отразился от стен таким странным, потусторонним подвыванием, что мальчишки на несколько секунд замерли.
– А если там привидение? – спросил Джек, когда они наконец двинулись дальше.
– Ты что! Привидений не бывает. А если бы и были, водиться они должны не в подвале, а в хозяйской спальне. Да и днем призраки не показываются.
– Точно, забыл… Слушай, Тим, как думаешь, только нам тут страшно? А мой брат или, к примеру, наши родители – они бы тоже напугались?
– Ну, твой брат крутой, он ничего не боится. Да и родители: они ж не верят в привидений и скелетов в подвале. Наверное, и мы бы не испугались, если б были большими.
– А ты бы хотел стать большим?
– Не-а… У взрослых проблем много: сначала учись до опупения, потом работай, как конь, потом детей рожай и воспитывай. Да и взрослым я все равно стану когда-нибудь. Мне вот хотелось бы посмотреть, что происходило в мире, когда я не родился. Ну, лет тридцать назад.
– Крутая идея! Вот бы нам сейчас попасть ровно на тридцать лет в прошлое, как в том фильме.
Что-то звонко щелкнуло, вокруг потемнело.
В пустом доме на лестнице, ведущей в подвал, остался лежать горящий «факел»: пламя с него потихоньку перебиралось на ступеньку, которая уже начинала потрескивать.
Его звали Симмонс. То есть для здешних жителей он был Симмонсом, хотя на самом деле носил другое имя. Вернее, не имя даже, а наименование. Набор цифр, который знали лишь те из его расы, кто обладал еще более высоким уровнем доступа к секретным сведениям, чем он сам. Секретность являлась смыслом и квинтэссенцией существования Симмонса: он оказывался по велению высших сил (не богов, но очень влиятельных индивидуумов) там, где необходимо, делал, что требовалось – быстро и четко, – и не менее стремительно исчезал, не оставляя после себя никаких улик. За свою карьеру, продолжительность которой также держалась в тайне, он не единожды спасал правительство родного мира из безвыходных положений. Даже разумным гусеницам из Туманности Андромеды не хватило бы конечностей, чтобы подсчитать число проведенных им операций. Симмонс никогда не допускал ошибок. Симмонс никогда не волновался. Симмонсу было неведомо слово «невозможно». Именно поэтому его избрали для выполнения сложнейшей и крайне важной задачи. Разобраться с возникшими трудностями агенту поручил экс-Двадцатый, ныне откликавшийся на числительное Трехсотый. Тот рассчитывал, что после удачной операции будет восстановлен на должности главного инженера. Симмонс же воспринял это просто как очередное задание.
Бесстрастные глаза, умело смоделированные лучшими учеными, внимательно оглядывали окрестности. Симмонс оценивал обстановку и делал выводы.
«Малонаселенный район. Особой ценности не представляет. Объект находится на расстоянии нескольких километров, если пользоваться системой измерения, – он покопался в архивах памяти, – землян. Довольно отсталая раса, ни на что не претендующая, хотя с чрезмерным показателем самооценки, зашкаливающим иногда до самомнения. Неважно. Цель ясна. Задача поставлена. Пора приступить к выполнению».
Тело Симмонса, сконструированное манипуляторами гениальнейших техников, частично материальное, а частично визуально-галлюцинаторного (для землян) происхождения, это тело развернулось. Запахнулось в плащ – один из жестов, выученных Симмонсом и придающих ему достоверность как «землянину». Подняло руку, сигнализируя проезжавшему автомобилю.
Машина пронеслась мимо.
«Не очень удачное начало», – подумал Симмонс. Без раздражения – он лишь констатировал.
Тело, скрывающее от взоров землян настоящий облик агента, рассчитано на несколько часов пребывания в чужеродной среде. Затем оно распадётся на составляющие, и встроенный, автоматически активирующийся телепортатор принудительно возвратит Симмонса в штаб. Но этого времени с лихвой хватит матерому профессионалу вроде него.
Промчалось мимо второе транспортное средство на колесах, совершенно не характерное для мира, откуда явился посланец.
«Если только они не будут динамить меня весь день».
«Динамить» – еще один элемент великолепной маскировки.
Наконец, с третьего раза, ему повезло: старенький, погромыхивающий, грязноватый грузовик остановился у обочины, где материализовался Симмонс после разговора с работодателем экс-Двадцатым. Обрисовав ситуацию разведчику (если пользоваться стандартным земным выражением), бывший главный инженер с помощью старинного приятеля из отдела маскировки снарядил посланника и телепортировал в место приблизительного расположения объекта. Для более точных расчетов тоже не хватало времени. Агенту пришлось осваиваться на местности.
После того как пришелец очутился на обочине, он в первую очередь обратил внимание на худого парня в очках, стоявшего у самой дороги. В одной руке парень держал раскрытую книгу, которую увлеченно читал, а другую руку вытянул в сторону проезжей части. Большинство земных слов Симмонс выучил еще до переброса, подключившись к компьютеру, пока ждал телепортации. Остальные инопланетный разведчик почерпнул из головы очкастого, незаметно покопавшись у него мыслях. Слово «динамить» тот упоминал чуть ли не чаще прочих. Благодаря проникновению в мозг аборигена Симмонс научился голосовать, поправлять одежду, а еще – бессмысленно оглядываться. Высокий и плечистый, агент почему-то привлек внимание парня. Может быть, подошел чересчур близко? В любом случае, вскоре у обочины остановилась машина, которая умчала голосовавшего в неизвестном направлении. Но прежде из его сознания посланник успел выудить очень важную информацию – имя. Звали худого субъекта Гарри. Тогда посланец из иного мира понял, что и ему необходимо обзавестись правдоподобным псевдонимом. Слово-идентификатор «Симмонс», написанное на обложке книги очкарика, подходило как нельзя лучше.
– Ну, ты будешь тут столбом стоять или поедем? – немного раздраженно поинтересовался водитель грузовика.
Симмонс, впервые за свою практику допускавший настолько сильную оплошность, молча сел на пустое переднее сиденье и захлопнул дверцу.
Тишина растягивалась, как жвачка, и нарушать ее попутчик, похоже, не собирался. Это стало напрягать шофера.
– Меня Уиллом кличут. Уильям, стало быть. А тебя?
– Поехали вперед, – бесстрастно произнес Симмонс.
Уилл нахмурил брови, однако ничего на это не сказал и тронулся с места.
– Куда едем-то? – предпринял он повторную попытку разговорить пассажира.
– Меня зовут Симмонс, – ответил странный долговязый мужчина.
– А имя? – уточнил шофер.
– Меня зовут Симмонс, – прозвучало все так же отстранённо.
– Отлично… – порядком обеспокоенно заметил Уилл. – А едем-то куда?
– Вперед.
– И?..
– Я покажу.
Уилл понял: лучше помалкивать и крутить баранку. Есть еще вариант выгнать чудика, но какой-то он… неправильный. Непривычный. Уилл много чего и кого повидал в жизни, но таких подозрительных и непонятных типов не встречал. А вдруг – маньяк? Или душевнобольной? Кто знает, чего от них ждать. И чего «этот» вытянулся по струнке?..
Напрягшись и стараясь не смотреть в сторону пассажира, Уилл вел грузовик по пустующей дороге.– Мам, здесь клево! – Шустрый, вертлявый мальчишка взбежал по боковой левой лестнице, а потом стремглав бросился вниз по правой, на ходу чуть не сбив отца.
– Чарли, осторожнее, – недовольно пробурчал папа, плотный, как объевшийся кот, и ухоженный, как комнатное растение.
– Сынок, не хулигань! И перестань носиться точно угорелый, – бросила мать, крашеная коротковолосая блондинка, увлечённо глядевшая по сторонам дома.
И первое, и второе замечание Чарли пропустил мимо ушей, продолжая безостановочную беготню. Когда он был в паре шагов от центральной лестницы и уже собирался взлететь по ней бодрым кузнечиком, отец поймал его за шиворот.
– Тебе что мать сказала?
– Ну, па-ап!..
– Прекрати, тебе говорят, – не отступал родитель.
– Иди пока посмотри нижние комнаты, – вступила в разговор мать. – Потом расскажешь нам с папой.
– Хорошо!
Чарли вырвался на свободу и помчался к ближайшей двери, за которой мгновенно скрылся.
Мать покачала головой, подошла к мужу, положила руку ему на плечо.
– И что из него вырастет?
– Да все нормально будет. Я в его возрасте был таким же непоседой. Бегал, словно шершнем в зад укушенный, мельтешил везде… Но вырос же и добился кое-чего.
– Ой, не знаю, не знаю, дорогой… Иногда мне кажется, что он ни о чем не думает, что его ничуточки не волнует будущее.
– Не требуй от него слишком многого. Он же совсем мальчишка. Вот я в его возрасте…
– Да-да, я уже слышала.
– Ну!
– А было бы чудесно, – мать мечтательно закатила глаза, – если бы он выучился на адвоката и руководил своей конторой.
– Лучше бы стал боссом какой-нибудь крупной компании, – не согласился отец.
– Нефтеперерабатывающей.
– Нет, в наше время, когда ресурсы планеты иссякают, это не выгодно. Тогда уж…
Однако глава семьи недоговорил – со стороны, противоположной той, где «исчез» Чарли, открылась дверь, и навстречу родителям выпрыгнул сын. Он смешно гнул пальцы, хаотично размахивал руками, корчил странные рожицы, двигался резко и порывисто.
– Сынок, ты здоров? – обеспокоенно произнесла мать.
– Я рэппер, мам. Когда вырасту, я буду читать со сцены стихи своего сочинения. Приводить в экстаз поклонников. А еще, еще… у меня появится куча поклонниц!
– И денег, – подсказал отец.
– Да кому нужны эти деньги! Слава и борьба за реальные рэпперские идеалы – вот мое предназначение!
– Реальные? – дуэтом переспросили родители.
– А то! Я и стих уже сочинил, пока осматривал комнаты. Кстати, ничего так домик, мне нравится…
– Пойдемте поглядим, что там наверху, – предложил отец.
– А по дороге я читкану вам своё произведение, – сказал Чарли.
Взявшись за руки, троица начала подниматься по широкой центральной лестнице…Чарли, его отец и мать поднимались по лестнице. В своих мечтах родители рисовали для сына картину перспективного будущего: солидный бизнесмен или адвокат, обеспеченный, ухоженный, разумный, способный предугадывать повороты судьбы и сам ей руководить. А Чарли мечтал о другом: о яркой, пламеносной известности, а может даже, легендарности рэппера-самородка, покорившего мир своими стихами и выступлениями. И вот, когда мальчик, зачитывавший по дороге полуимпровизационный вирш, дошел до фразы «Школа – отстой, / Но только постой…», а все трое находились в районе шестой-седьмой ступеньки…
…что-то звонко щелкнуло, вокруг потемнело…
– Остановите здесь, – спокойно – излишне спокойно, по мнению Уилла, – проговорил подозрительный пассажир.
Отчетливо бухнув, грузовик замер.
Тип в плаще с трудом, будто делал это впервые в жизни, нащупал ручку дверцы, потянул. Нахмурился. Сориентировался, нажал. Когда дверь наконец открылась, тип не оборачиваясь и не прощаясь вылез из машины и направился к дому номер тринадцать, что по Elm street.
– Эй… – выкрикнул было Уилл, но вовремя спохватился.
Нет, все-таки этот субчик какой-то… стукнутый, что ли? Молчит и молчит, а если говорит, то несет околесицу – невсклад, невпопад. Да к тому ж странно двигается. И чем-то от него веет: или страшным, или чужеродным. Лучше от такого держаться подальше. Да и о деньгах не упоминать. А вдруг разозлится? Ну, подвез его Уилл бесплатно, подумаешь. Впредь надо быть умнее.
Уилл поспешно хлопнул дверцей и рванул с места. Причем шофера не столько беспокоил именно загадочный мужик в плаще, сколько непривычные мысли…Симмонс замер возле крыльца. Окинул взглядом трехэтажное строение, запахнулся (надо выглядеть как все) и поднялся ко входу.
Из разума Гарри – тощего парня с обочины – Симмонс успел выудить крайне полезную информацию. В частности, пришелец выяснил, что люди, когда входят в не принадлежащее им помещение, обычно здороваются.
– Привет, – переступая порог, насколько мог достоверно сказал Симмонс.
Тишина и молчание: никто не ответил. Однако это не напугало иномирного разведчика – только заставило немного насторожиться.
Симмонс прошел к центральной лестнице. На ней тоже никого? Никого. И дом, судя по всему, пустует. Это на руку, как говорят земляне.
Пора приступать к задаче, ради выполнения которой он прибыл сюда. Ему дали четкие, но скупые, учитывая нехватку времени, инструкции. Не суть важно: Симмонс знает, как проверить работоспособность временного прыжка, не активируя его. Если система неисправна, он отключит ее, вызовет ремонтников, и этим завершит миссию.
Отбросив рассуждения сослагательного характера, Симмонс сосредоточился на происходящем. Коснулся правой, прекрасно сымитированной рукой перилла, мысленно отдал системе приказ перейти в режим ожидания, поставил ногу на первую ступеньку и уже приготовился проникнуть в скрытые технические настройки, когда……что-то звонко щелкнуло, вокруг потемнело…
…Внутренности дома лизали жаркие языки пламени, с каждым пройдённым сантиметром увеличивавшиеся в размерах. Огонь продвигался во все стороны, становился больше, злее, ярче. Из подвала наружу, к более высоко расположенным этажам, торопливо ползли прожорливые желтые «змеи», а дом снова погрузился в беззвучное одиночество…
Модная крашеная брюнетка, шедшая впереди Гарри, неожиданно приподнялась, будто на носки встала, – ее макушка только что была на уровне носа молодого человека и вдруг оказалась на уровне глаз. А туфли-то на шпильке – до сих пор она чуть вприсядку шла, что ли? Странная какая-то. Ладно, ее проблемы. Но шагов через пять блестящая черным глянцем макушка женщины опять опустилась. Гарри глянул вниз и увидел на ногах женщины матово-серые, определённо дорогие туфли… с низкими каблуками.
Слегка ошарашенный, парень остановился, хлопая глазами. А брюнетка так и шла, словно подпрыгивала: то одна у нее обувка, то другая, то вообще третья – черные туфли со стальными пряжками. Естественно, Гарри заподозрил что-то высокотехнологичное, вроде выдвижного каблука и материала-хамелеона. И как дамочка не спотыкается?..
Гарри еще размышлял о последних достижениях в производстве обуви, когда у встречной девушки вдруг, прямо на его глазах, зеленая майка сменилась на белую кофточку, а у платиновой блондинки чуть поодаль – красная юбка на тёмно-коричневую. Особо впечатлила женщина, у которой на каждом шагу по два-три раза преображалась вся внешность: одежда, обувь, прическа, цвет волос, макияж. Даже настроение менялось.
Что это значит и где тут ближайшая психбольница? А может, скорую вызвать? Или обойдется? Ну, переутомился, выхлопных газов надышался, потому и чудится.
Гарри оперся о ближайшую стену, закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул. Потом осторожно осмотрелся. И судорожно сглотнул: одежда женщин по-прежнему резко изменялась, точно мерцала. Да и у мужчин тоже, хотя не столь заметно: например, то одна верхняя пуговица рубашки расстегнута, то сразу две. Проскакивали и впечатляющие картинки: вот мужчина достает сигарету, через пару шагов уже не достает, а держит руки в карманах, еще через пару прикуривает на ходу. Кроме того, люди двигались дергано, беспорядочно меняли скорость шага. Редкие на этой улице машины неритмично ускорялись-замедлялись. Один прохожий говорил по мобильному:
– Жду встречаемся тебя как на том же всегда кафе в месте. – И у каждого слова своя интонация, к соседним не подходящая. Как у психа прямо.
А вот голуби не дергались – обыкновенно летали, расхаживали и ворковали, – ветки деревьев шевелились и шелестели на ветерке размеренно, далекий светофор переключался с нормальными интервалами.
Дальше Гарри шел, глядя в землю, чтобы не привлекать внимания вытаращенными глазами. Но все же посматривал исподволь, отмечал особенности, например, как одна девушка раздвоилось: сейчас идет по «зебре» через улицу, а затем по тротуару, сама от себя отдаляется. После чего она замерцала очень быстро и локализовалась на тротуаре. Исчезал-появлялся на лету голубь, чертя в воздухе неровный пунктир. Но никуда не долетел, исчез без следа. Выходит, это уже и до птичек добралось…
По-прежнему глядя вниз, Гарри добрался до своего дома. В подъезде и лифте мерцаний не наблюдалось. Однако, когда открыл дверь квартиры, он обнаружил еще один сюрприз: посреди прихожей расположился… моравек. А как еще назвать метрового роста гибрид кота, тюленя, краба и робота? Хотя Гарри представлял себе моравеков иными. В частности, этот выглядел… красивым – живая и механическая части сочетались гораздо органичнее, чем удавалось вообразить парню, когда он читал книжки Симмонса. Может, кукла? Да нет: большие черные глаза моргают, ребра шевелятся в такт дыханию. Слишком сложно для игрушки.
По крайней мере, ясно: кто-то сошел с ума – либо мир, либо Гарри. Каблуки изменяемой высоты можно списать на недосып и выхлопные газы, но литературные персонажи нормальным людям не чудятся. Или Гарри где-то нечаянно глотнул-таки галлюциногенов? Есть даже вероятность, что это розыгрыш, только вряд ли: ради шутки скорее подсунули бы клыкастого зубастого монстра. Или какого-нибудь покемона. Моравеки, конечно, известны, но не сверхпопулярны.
Галлюцинация вела себя спокойно: стояла и смотрела на человека печальными черными глазами, лишь моргала время от времени. Будто ждала чего-то.
Кто-то мог и испугаться, сбежать. Или напасть на странного гостя. А Гарри решил, что безумием надо наслаждаться, и поздоровался:
– Привет.
Моравек немедленно ответил бесцветным и даже бесполым голосом:
– Мое имя засекречено, но можете называть меня Икс. Я представитель депарадоксального отряда. Вас зовут Гарри. Мы с вами должны решить проблему расслоения. Давайте обсудим сложившуюся ситуацию.
Губами Икс не шевелил и рта не открывал, хотя голос слышался отчетливо. Должно быть, где-то у гостя встроен динамик.
– Ну, давай обсудим, – согласился Гарри и пошел на кухню, чтобы говорить сидя: в ногах правды нет.
Когда поворачивался, чтобы сесть на стул, он обнаружил, что моравек тоже на кухне, – неподвижно стоит у входа, хотя шагов перед этим не слышалось. Телепортировался?
– Так что за расслоение? – спросил Гарри, устроившись на стуле.
Моравек сразу же заговорил:
– В нормальных условиях реализуется только одна вероятность. При расслоении разные вероятности разбросаны по разным квантам. Например, человек стоял перед выбором: съесть пирожное или яблоко. В первый миг он ест пирожное и жалеет, что не яблоко, во второй миг ест яблоко и жалеет, что не пирожное, в третий – опять ест пирожное. Естественно, различия между квантами времени накапливаются, соседние мгновения все сильнее отличаются. Те кванты, где возникают парадоксы, самоаннигилируются либо же происходит дальнейшее расслоение. И то, и другое очень опасно, поскольку создает напряжения, дислокации и прочие неоднородности. Пока что в малом масштабе, но при накоплении они неизбежно станут глобальными.
Гарри хмыкнул:
– До сих пор все нормально было, и тут вдруг… Чего вдруг?
– По нашей вине произошло наложение двух моделей настоящего. В одной из них, которая для людей является фактическим положением вещей, настоящее – это миг, произошедшее – это прошлое, а возможное – будущее. В другой модели настоящее – весь период существования субъекта. Субъект может действовать на каком угодно отрезке своего существования, претворяя в жизнь любые вероятности: достаточно лишь пожелать. Люди, в силу непонятных нам причин, всегда желают реализовать не реализованные в так называемом прошлом вероятности, потому и произошло расслоение.
– В котором реализуются все наши желания сразу, просто мы об этом не знаем? Потому что люди раскиданы по разным мгновениям?
Моравек не ответил. Ну да, вопрос-то риторический. Где-то Гарри читал, как может разрешиться парадокс путешествий во времени, вроде того знаменитого – вернуться в прошлое и убить своего деда. Тогда на свет не появишься, и убивать деда будет некому, то есть все же появишься. Вот, значит, что получится: одно мгновение (квант времени) ты существуешь, а другое – нет. И все нормально, все довольны. Но сейчас, выходит, человечество усиленно множит реализованные вероятности. Всякий раз, оказываясь перед выбором, всякий из людей создает отдельный слой настоящего, дробит реальность по разным квантам. Пример с яблоками и пирожными еще безобидный, а ведь можно вообразить, допустим, драку: или некто жалеет, что ударил и покалечил, или же – что не ударил и сам огреб. Две разных судьбы: так тюрьма, а так больница. Но человек, видимо, будет помнить только одну вероятность, и в каждый миг разную.
– А я вам нужен потому, что не квантуюсь и эти разные реальности вижу? – предположил Гарри.
– Вы квантуетесь, но расслоение незначительное, – поправил Икс. – Потому созданные вашими решениями разные реальностные слои достаточно быстро сливаются в один. Вероятно, дело в том, что вы воспринимаете действительность с большой долей иронии и очень редко о чем-либо сожалеете. Реальность других людей в местах дислокаций дополнительно расслаивается, ваша нет, поэтому вы перескакиваете между разными слоями чужих действительностей.
– Все, я запутался!
– Поскольку земная реальность замкнута на себя, – как будто не заметив реплики Гарри, продолжал Икс, – остановить расслоение вмешательством извне невозможно. Мы можем лишь сохранить некоторые стабильные слои. Такие, как ваш. Подобное не предотвратит накопления дефектов, но, возможно, позволит не допустить беспорядочной самоаннигиляции и несколько стабилизирует слои-границы. Не исключено, даже удастся спровоцировать релаксацию дислокаций. Во всяком случае, это единственный измышленный мной вариант восстановления порушенного вселенского порядка. Причина в том, что дом, где находилась система пространственно-временного прыжка, был уничтожен вследствие расслоения реальности. В результате накопления парадоксов самоаннигилировались все кванты, кроме тех, в которых дом сгорел…
– Постойте-постойте, – перебил разговорившегося пришельца Гарри. – Фиг с ним с домом. Вы сказали «не исключено, удастся». Так вы не уверены?
– Ситуация новая, мы не можем просчитать сто процентов последствий. Главный инженер протестовал. Вернее, бывший главный инженер, поскольку…
Гарри недослушал. Значит, кто-то там протестовал? А что ж так неуверенно?! Сильнее надо было протестовать! Эх, дать бы в морду верховному моравеку…
Гарри поерзал на стуле, вздохнул.
– Что я должен делать?
– Выполнять наши указания, – сказал Икс. Сунул вторую правую конечность себе под брюхо, достал что-то блестящее и бросил. Оно упало на стол, отскочило, закрутилось и застыло точно посередине столешницы. Похоже на блютус-гарнитуру, но какую-то слишком прямоугольную: Гарри бы себе выбрал более плавных очертаний. А моравек-то впервые пошевелил конечностью, аж неестественным показался.
– Это через нее вы мне будете давать указания? – Гарри кивнул на блестящую штучку.
Моравек ответил как обычно без промедления:
– Только в тех ситуациях, где перед вами встанет выбор. Мы подскажем, какое решение принять, таким образом лишив вас возможности выбора, и расслоения не случится.
– Почему не случится? – сдержанно возмутился Гарри. – Захочу – сделаю, как скажете, захочу – не сделаю. Вот и выбор. Вот и расслоение!
В этот раз Икс заговорил после небольшой паузы:
– Вы должны понимать, насколько ситуация серьезна…
– Даже если бы понимал, сам я ироничный и несерьезный. Тысячу раз мне на это пеняли! И что за жизнь – всегда и везде с гарнитурой этой да еще мерцание наблюдать. Плюс неизвестно, помогут ли мои мучения, раз вы говорите «не исключено, удастся». Какая хотя бы вероятность, что я не зря страдать буду?
– Неопределенная. Основная проблема состоит в том, что людей очень много и каждый человек постоянно расслаивает настоящее.
– Даже во сне?
– Нет, спящие люди не принимают решений. Однако спит приблизительно треть человечества, этого мало. Если бы больше половины людей оказалось в ситуации, когда не нужно принимать никаких решений… хотя бы на короткое время… – сейчас Икс говорил почти мечтательно.
Гарри подался вперед.
– Подожди-ка… Если создать ситуацию, когда всем людям одновременно не надо будет ничего решать, то положение устаканится?
– Безусловно. Однако люди слишком различаются между собой. Мы убедились, что невозможно добиться от разных людей одинаковой реакции на…
– Плохо же вы нас знаете! – перебил Гарри.
– Это справедливо. А у вас что же, есть идея?
– Пока только мысль. Например, если посреди белого дня ночь настанет и звезды загорятся, то все как один головы задерут. Или если несколько солнц засветить – штук семь, там, – тоже каждый удивится, без вариантов! Без выборов!– Технически это осуществимо, – спокойно произнес Икс, от чего у Гарри отвисла челюсть. – А почему люди удивятся?
– То есть как?! Ночь посреди дня… Такого не было никогда, нереально это! Потому и удивительно!
– Но если событие свершилось – значит, оно возможно. Следует не удивляться, а искать объяснение.
Гарри рассмеялся.
– И найдем! Подумаем, что с головой что-то или с глазами!
На сей раз Икс молчал секунд пять – рекорд. Потом моравек признал:
– Мы недооценили хрупкость человеческих тел и разумов. Значит, вы считаете, что описанное вами привлечёт в дневное время достаточно внимания и вызовет однозначную реакцию?
– Ну, можете у психологов проконсультироваться, хотя я уверен: однозначную.
– А как быть с теми частями Земли, где небо скрыто облаками?
Ого, да план Гарри принят в первом чтении и сейчас уточняется. Можно даже отпустить на волю воображение:
– Пускай из облаков красный снег пойдет!
– Люди этому удивятся?
– Да вообще офигеют! Однозначно!
Ещё около минуты Икс стоял молча и не двигаясь. Гарри догадывался, что моравек на связи с коллегами-соплеменниками, бурно обсуждает план. Затем Икс пошел волнами, рябью, помутнел, расплылся и исчез. Воспетого и логически обоснованного фантастами хлопка не прозвучало: следовательно, произошедшее – глюк. По-видимому, галлюциногены из крови отфильтровались. Только как они в организм попали? Правда, что ли, надышался? Но если мир пришёл в норму, то и мерцание-расслоение должно прекратиться.
Гарри подошел к окну, чтобы проверить предположение. Нет, ничего подобного. Наоборот, уже и нижние ветки деревьев дергано качаются. Машина на дороге раздвоилась: одна ее копия объехала выбоину, другая пропустила между колес. После, правда, копии слились…
И тут небо резко потемнело, словно его выключили, а вслед за этим усеялось яркими звездами. Через открытую форточку донесся визг тормозов, возгласы, перепуганный собачий лай. Гарри опустил взгляд. Только он один смотрел вниз – остальные стояли с задранными головами. Освещены люди были хорошо: понятное дело, солнце-то присутствовало на своем месте… И не одно, а в компании семи своих абсолютно идентичных копий, «висящих» компактной симметричной гроздью! Все как придумал Гарри: семерка солнц, звезды днем. Моравекам не хватило то ли воображения, то ли времени что-то придумывать. То ли они почему-то решили довериться землянину.
Впечатляющие новшества исчезли резко и неожиданно: небо посинело, лишние солнца пропали.
Люди опускали головы, переглядывались, переговаривались. Пухлый парень отчаянно чесал в затылке, лысеющий толстяк безостановочно крестился, старушка с продуктовой сумкой нервно смеялась. Пять человек стянулись в кружок и начали бурно обсуждать небесные чудеса. Нашлись и те, кто поохали-повздыхали, но отправились по своим делам, старательно не обращая внимания на творящееся вокруг безумие.
Гарри заметил, что мерцания-расслоения благополучно устранены. У какой-то девушки прическа изменилась, и на этом всё – за следующие минут десять ничего настораживающего. План сработал? Гарри спас вселенную? Хе. Рассказать кому – не поверят. Парень и сам сомневался, не видения ли это. Хотя про дневные звезды и семь солнц должны рассказать в новостях. И про красный снег в тех местах, где облачно было. А заявлять о причастности к спасению мира бессмысленно: и без Гарри очень многие заявят. Такая толпа причастных соберется, что на танке не прорвешься.
На кухонном столе осталась валяться блестящая штучка. Нацепив её на ухо, Гарри тут же услышал голос, довольно блеклый, но с лёгким оттенком напористости и веселья:
– Гарри, ваш план сработал идеально. Расслоение полностью ликвидировано, земная действительность разомкнута, космические основы крепки, как и прежде. Мы вам очень благодарны и хотим предложить дальнейшее, взаимовыгодное сотрудничество.
Гарри досадливо крякнул.
– Сотрудничество? Значит, вы хотите еще какие-то эксперименты у нас на Земле экспериментировать?! Тогда мой вам совет, коллеги по спасению реальности: не надо! Не балуйтесь с острыми предметами. Если вы не понимаете почему – тем более не надо, пока не поймете! Счастливо.
И он решительно положил переговорник обратно на стол. Правда, потом столь же уверенно взял и спрятал в карман – на всякий случай. Может, загонит инопланетную штуковину в ломбарде или продаст какому-нибудь ученому: Гарри еще не определился. Одно он знал точно: не каждый день дружелюбно настроенные пришельцы предлагают сотрудничать с ними на выгодных условиях да к тому же бесплатно отдают техническое устройство, подобного которому нет на Земле…
Гарри, конечно, был человеком ироничным и несерьезным, но отнюдь не глупым.
А в совсем другом месте, впрочем, в том же самом городе и в том же времени развернулись обычные строительные работы. Люди в спецодежде и касках размечали фундамент для нового таунхауса – правда, не двух-, а трехэтажного. И никого не смущал несчастливый номер этого дома, а также мысль, что он будет располагаться на улице, которая у многих ассоциировалась с сюжетом известного многосерийного фильма ужасов. Но, в конце концов, любой здравомыслящий подтвердит: сюжет фантастического произведения – чистая выдумка. В обыденной жизни не происходит совершенно необъяснимых исчезновений, обладающие сверхспособностями существа не наведываются в гости к рядовым землянам, и реальность не разрывается на части, словно паутина под порывами ветра. Думать иначе – все равно что ждать, когда на дневном небе появится семь солнц, небосклон стремительно потемнеет и на нем загорятся звезды, а в местах с большой облачностью ни с того ни с сего выпадет красный снег. Такого однозначно быть не может!.. Ведь правда?
(Март, апрель 2013 года)
2063-й. Мы
(Евгений Замятин и Джозеф Стражински. Разговор, который мог бы быть)
– Максимилиан Всеволодович, можно?
– А, Родион! Здравствуй! Да ты не стесняйся, не стесняйся. Устраивайся, как говорится, поудобнее. Моё сознание – твоё сознание.
– Как получил ваше ментальное сообщение, сразу же подключился и «перенёсся» сюда.
– Отлично, отлично. Ты всегда поражал меня исполнительностью!
– И ещё креативностью. Ах, какой ты выдумщик, Родя!
– Во-о-от…
– От телевизора.
– Ну да, переименовали – в телепатовизоры. А потом решили, что получилось слишком длинно, и сократили до старого названия.
– Я понимаю, прогресс требует жертв.
– Вот именно! Так, значит, скажи: есть ли экономические перспективы у сближения разных народов?
– Родя…
– Или взять, например, альянс ЯКК. Это для кого-то название забавное, а если вспомнить, что его составляют три крупные, успешные, технически прекрасно оснащённые державы – Япония, Китай и Корея Неделимая…
(
– Что?
– И… А… Э… Но что требуется от меня?
– Это самое – вдохнуть. Оживить вновь созданную Землю.
– Да-а, уважаемый главный маркетолог: соображаешь ты зд
– Устро… А-а. Точно, вижу! Наушник… Только где второй?
– Это не наушник, а МУс – ментальный усилитель то есть. Он создан талантливейшими учёными современности, что работают в самой крупной на планете маркетинговой компании.
– В нашей, что ли? «Global Market»?
– Догадался. Молодец. И вот этот вот самый МУс способен увеличивать силу мыслей человека, чтобы они могли проникать в голову иным людям. Направленно, конечно, а не спонтанно.
– Так активатор разумов – АкР, с помощью которого мы общаемся, – основан на том же принципе.
– На том же, да не на том. Активатор, всем известная штуковина, сделанная для удобства в форме очков, заставляет работать определённые участки мозга. Эти участки отвечают за способность к телепатии, тогда как усилитель вроде МУса… как бы тебе попроще объяснить… Я, честно говоря, сам с третьего раза понял, лишь когда начальник лаборатории сравнение привёл, образное очень и доходчивое… Забыл… А! Усилитель мысли, сказал он, – аналог музыкального центра. Только центр делает громче звук, а МУс – мысль. Ещё, если не ошибаюсь, он заметил: «Ультразвука мы не услышим – в отличие от музцентра с нормально отрегулированной громкостью». Правда, надо учитывать расстояние… это я сейчас от себя добавил. А оно, расстояние, в нашем случае роли не играет. Мысль невидима, бесплотна, быстра, но её последствия иногда крайне велики.
– Хорошо… А что думать?
– О чём ты обычно думаешь?
– О продажах.
– Скучновато как-то… Ну, думай о продажах.
– Думаю – и что даль… Ой!
«Пять дней бился над инновациями в области интернет-рынка! Оказалось, решение лежало прямо передо мной. Компофон. Дать каждому компофону код, возможно, встроить микрочип, записывающий информацию и отправляющий её в аналитический центр, – и благополучно забыть о проблеме! Она яйца выеденного… да что там, скорлупки от яйца не стоила! Осталось договориться с аналитиками, но, когда они узнают о МУсе, согласятся в два счёта…»
– Ты куда делся? «Вынул» усилитель, да? Предупредил бы.
– МУса.
– Его. Они зашкаливают!
– Всемирная сеть между компофонами, неощутимая, с огромным КПД… Написание книг совместными усилиями авторов и читателей… Диалог с иными разумными существами…
– Разошлись вы, Родион Петрович.
– А если мысль ослабить? М? Это расширит перспективы!
– Куда шире… Короче, Петрович, слухай сюда: учёные сделали своё дело – доказали существование градации мозговых волн и благодаря этому изобрели устройство-феномен. Устройство-революционер.
– По-моему, не слишком удачные метафоры.
– Неважно-неважно. Пообщаемся с авторами слоганов, применив МУс, – вмиг исправим. Не об этом размышляй – о рекламной кампании. Усилитель – важное и необычное изобретение! Первое прекрасно, второе хуже. В силу своей необычности МУс может испугать потенциального пользователя. Придумай ход: умный, действенный, простой, незатратный. Тебе же это раз плюнуть! Финансирование обещаю беспрецедентное и бесперебойное.
– Да плевать даже не придётся, ответ прямо здесь. Создаём дополнительно пару-тройку МУсов, устраиваем совещание, используем новинки-гаджеты, меньше, чем за десять минут, разрабатываем стратегию – а завтра на всех рекламных площадках страны: «Спешите! Уникальное предложение! Предлагаем вам нечто небывалое!»
– Хм-м-м…
– Задавай, Родя, не тяни.
– Вы не против сотрудничества? Соавторства?
– Я никогда не против эффективного и взаимовыгодного соавторства. А в чём оно заключается?
– Да есть один контактик…
– Родя, не испытывай моё терпение. Говори яснее.
– Представьте, Максимилиан Всеволодович, что вы – не вы. Что вас нет. И меня нет. И нашей организации нет. Ничего нет. Вместо разрозненных кучек людей и индивидов – одна сплочённая всепланетная фирма. Она придумывает и реализует в виде художественных произведений научно-фантастические идеи, она же претворяет эти идеи в жизнь, она же их рекламирует, она ими торгует и модернизирует их, попутно освещая разработки в новостях, приурочивая к открытиям конкурсы, ведя социологические опросы…
– То, что ты описываешь, похоже на многофункциональный журнал. Чрезвычайно, я бы сказал, многофункциональный. Только изменённый.
– Да! Журнал! А что есть наша реальность как не журнал? Как не мир разума. Изобретений. Фантастики…
– …Невозможного.
– Кстати, что-то подобное, про наш с вами «фантастический» мир, говорил один земной писатель. Он был очень известен во второй половине XX – первой половине XXI веков. Имя вылетело из головы…
– Но нам понадобится помощь. Творческая, в первую очередь.
– Не проблема. Контейнеры для хранения разума вне тела себя оправдали. Даже удивительно! Столько лет одни беды и катаклизмы, часто из-за полезных изобретений, а тут – технологический прорыв! За десять лет придумали больше, чем за предыдущее столетие…
– Ты за старое?! Хватит ходить вокруг да около, точно нерешительный подросток возле молодой красотки!
– Да им и контейнеры не нужны – у них все, всё и всегда на своих местах.
– Минуточку, я свяжусь с тем контактом, постараюсь устроить конференцию…
– С каким контактом?
– Галактика Млечный Путь, журнал «Фантастика – сегодня!», офис Георгия Месниченко. Здравствуйте!
– Доброго дня! Меня зовут Родион Петрович Быстрохватов, я главный маркетолог и представитель компании «Global Market», лидера в области маркетинга. Директор Максимилиан Всеволодович Синицын хотел бы предложить вашему руководителю выгодное панземельное сотрудничество.
– Пожалуйста, подождите: соединяю.
(Июль 2013 года)
Линия Экватора (Соавторы: Сергей Казиник и Сергей Верник)
01
Скука… Оказывается, скука приходит даже тогда, когда границы возможностей отодвинулись куда-то за горизонт. Спорт-кар с тысячесильным мотором, горные лыжи на выходных, недельный дайвинг каждые два месяца, а также новые друзья, клубы, десятки готовых на все подружек с какого-то момента радовать перестали. А до этого перестала радовать спокойная семейная жизнь, с женой-красавицей и дочкой-ангелочком.
Нет, они вызывали самые теплые чувства (слова «любовь» Егор всячески избегал), но вот быт… Он посмотрел на телефон, раздумывая, позвонить ли Алене или нет. Но, представив, что она сейчас опять будет говорить о том, что ребенку нужен отец и Егору следовало бы вернуться, от этой мысли отказался. Жена его никогда не понимала, а точнее, не принимала его потребность часто оставаться одному. И относилась к этому как к какой-то блажи, а не как к самой что ни наесть потребности. Из-за чего они и разошлись, хотя Егору их с дочкой часто не хватало.
«Сорок лет, – думал он, лежа на кровати и глядя в белый четырехметровый потолок своего пентхауса, – а чего мне надо от жизни до сих пор не понял».
В голове всплывали картинки от раннего детства до недавнего времени: плохо запомнившаяся смерть родителей, жуткий детский дом, колония для несовершеннолетних, откуда он вышел никому не нужным и ничего делать не умеющим. В сытом и довольном мире ему было всего два пути: либо стать мелким уголовником и отправится опять на зону, либо устроиться на какую-нибудь низкооплачиваемую работу, не требующую специального образования и прожить жизнь на грани нищеты. Егор выбрал третий путь. Свой.
Он пришел в военкомат и, что называется, сдался. Военком, несмотря на просто катастрофический недобор рекрутов в тот год, такому рекруту был не рад. Но, тем не менее, отправил его в какую-то тмутараканьскую строительную часть, находящуюся недалеко от границы. Где Егору долго послужить не пришлось, так как этот приграничный регион быстро превратился в «горячую точку». В ту эпоху так называли все локальные войны и вооруженные конфликты.
Так как Родины у него не было, вернее, не было того, что принято называть и чувствовать Родиной, служба в стройбате быстро сменилась службой с оружием в руках за одну из воюющих сторон. Денег платили мало, но зато разницу между гонораром фактическим и желаемым щедро восполняли боевым опытом. Через пару лет, когда противостоящие стороны то ли исчерпали ресурс, то ли просто договорились, он остался без работы, но ненадолго, так как последующее предложение ввергло его в очередную войну. За что, во имя чего, ради какой цели идет текущая война, Егор предпочитал не знать, просто и честно выполняя свои контрактные обязательства. Явно требуя единственного – оговоренной оплаты, а тайно – нового боевого опыта, жадно его впитывая.
Наемник. Так называлась эта профессия. Иногда более мягко таких, как он, называли профессиональными военными, но сути это не меняло – наемник он и есть наемник. Официальные власти всех стран наемников очень не любили, с ними боролись и объявляли вне закона, неофициальные же, напротив, стремились прибегнуть к их услугам, что бы стать официальными и тоже начать их не любить. Но, так или иначе, данная профессия была широко востребована в определенных сферах, и ее представители подолгу без работы не сидели. Хотя собственную занятость и не афишировали.
К тридцати годам Егор имел определенный статус в данных кругах, командовал подразделением из пятидесяти человек, стрелял из всего, что может стрелять, умел водить все, что имело гусеницы или колеса, и даже умел летать на некоторых типах вертолетов и легкомоторных самолетов. Это не считая просто потрясающей физической подготовки: стокилометровое расстояние по пересеченной местности он покрывал в среднем за пятнадцать часов, после чего не падал трупом, а был готов стрелять и принимать судьбоносные решения. Того же требовал и от бойцов своего подразделения.
Все время ему сопутствовала удача: самое серьезное ранение, которым он сподобился обзавестись, – это пулевая рана бедра, чуть-чуть беспокоившая только к непогоде или после сильного переутомления. Хотя мелких шрамов на его теле было множество. А ближе к тридцатипятилетнему юбилею удача позаботилась и о его пенсионном обеспечении, приведя с собой финансовую фортуну, которая пришла к нему как обычно – в бою.
Проведя казавшуюся заурядной операцию по уничтожению полевого штаба неприятеля в африканской стране, которая никак не могла определиться с легитимностью собственного правительства, Егор совершенно случайно обнаружил одну из первопричин этой гражданской войны. Необработанные, весьма крупные алмазы, как потом выяснилось, с местных же рудников. Причем целый увесистый мешок. Все было как в русской народной сказке: игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце и так далее. В данном же случае алмазы были в мешке, мешок в оружейном ящике, ящик в большом металлическом канцелярском шкафу, шкаф в комнате, а комната в здании, которое обороняли особенно рьяно. Именно это и насторожило Егора, потому что данное здание штабом не было, а визуально выглядело как заурядная хозяйственная постройка.
Так как каких-либо приказов и распоряжений на счет драгоценных камней Егор не получал, то он вполне резонно рассудил, что это справедливая боевая добыча его и его подразделения. Камушки были поделены, и служба у Егора кончилась. Но спокойная жизнь богатого человека тоже не удалась – скука, вот что его постоянно подтачивало.
– Так, – сказал он вслух сам себе, – чем же сегодня заняться? Тир? Спортзал? Пьянство?
Егор окинул взглядом комнату и уперся в монитор компьютера.
– Ладно, – продолжил он разговор с самим собой, – почту пока проверю, а там посмотрим. Может, письмо от Эдика насчет яхты пришло.
Сообщения от своего нового товарища Егор давно ждал. Должно было прийти приглашение на кругосветную регату под парусами на новом катамаране Эдуарда, который со дня на день планировалось спустить на воду на одной из верфей сытой южной приморской страны. Но именно этого письма не было, а было другое…
Егор вперился в экран монитора, силясь понять, шутка ли это неизвестного юмориста, розыгрыш товарищей по оружию, серьезное предложение, провокация каких-либо правоохранительных органов или еще что-то. Сообщение гласило:
«Уважаемый Егор (к сожалению, нам неизвестно Ваше отчество)! Наша организация заинтересована в ваших профессиональных навыках и способностях. Также нам известно, что в данный момент Вы не связаны никакими контрактными обязательствами. В связи с чем мы можем Вам предложить разовый контракт по Вашей основной специальности. Оплата гарантированно высокая, 50 процентов в случае согласия и 50 процентов в момент завершения контракта, вне зависимости от времени, затраченного на его выполнение. В случае Вашей заинтересованности просто ответьте на это письмо, если же предложение Вас не заинтересовало, удалите его. С уважением, Л.».
Кто такой Л. Егор не знал и представить себе не мог, но интуиция, как правило, предупреждающая его о всяких засадах и подставах, молчала. Из чего он сделал вывод, что непосредственной угрозы в письме нет. Но вот что бы все это значило? Эту его «гражданскую» электронную почту никто из прежнего окружения не знал, а из нового окружения никто не догадывался о прошлом Егора, чтобы так пошутить. Не сходилось что-то. Но в любом случае это было хоть какое-то действие, развеивающее липкую скуку, и Егор, не столько думая, сколько руководствуясь сиюминутным порывом, быстро набрал на клавиатуре «Да» и нажал на кнопку «Отправить».
Ответ пришел тут же, что тоже несколько его озадачило. Складывалось впечатление, что на том конце провода только и ждали его волеизъявления, а текст ответа даже не набирали, а просто отослали заранее заготовленный. Ему предлагалось через пару часов прибыть в офис, расположенный в одном из крупных бизнес-центров для личного знакомства, введения в курс дела и принятия окончательного решения. Такой прыти от возможных нанимателей Егору раньше видеть не доводилось, что заинтриговало его еще больше.
Хоть на это письмо от него ответа никто не ждал, он, тем не менее, ответил «Хорошо» и стал собираться. Толстый керамический нож с кастетной рукояткой занял свое привычное место в специальном чехле на правом предплечье, а больше никакого оружия Егор решил с собой не брать, справедливо полагая, что минуя металлоискатель внутрь здания проникнуть не получится. По крайней мере, привычным для гражданских способом.
02
– Здравствуйте Егор, проходите, присаживайтесь. Чай? Кофе? Какие-то особые пожелания? – выпалил одной фразой, не меняя интонации, хозяин кабинета.
Вообще Егор был хороший физиономист, но в данном случае о конкретном возможном работодателе он сказать ничего определенного не мог. Абсолютно серая и незапоминающаяся внешность, более похожая на фоторобот из полицейских сводок, чем на реального человека.
Поделиться книгой: