Игрушки дома Баллантайн

— Брендон, убери руки! — рявкает Алистер.

Мэр Нью-Кройдона потрясен.

— Мистер Баллантайн, он не… Нет, он же определенно разумен! — восклицает Уодворт.

— Господин мэр, Брендон — мой компаньон. Полноправный. Ему м-м-м… не очень нравится, когда к нему относятся как к неодушевленному предмету. Прошу понять его правильно.

Майкл Уодсворт отходит в сторону, потирая запястье. Брендон рывком надевает рубаху, быстро застегивает ее, затем поправляет жилет, возвращает на место обе перчатки.

— Мистер Баллантайн, вы — великий ученый! — В голосе мэра восхищение смешано с тщательно скрываемым испугом. — Я не знаю, как вам это удалось, но я готов принять ваше предложение. Есть лишь два момента, заставляющие меня колебаться. Так как ваши создания имеют разум, они могут быть опасны…

— Степень свободы их разума полностью контролируется, господин мэр! — перебивает его Алистер. — Относитесь к ним с долей уважения — и они отплатят вам почтением и послушанием. Я гарантирую это. К тому же их можно изначально программировать, вкладывая определенные приказы и запреты.

— Каким образом?

— Немного оккультной магии, господин мэр. Все в вашем присутствии, дабы убедить вас в том, что я не замышляю ничего противозаконного.

— Хорошо. Тогда второй момент: вы понимаете, что церковь точно не одобрит такого новшества? Это… противоестественно, греховно!

Алистер смотрит на него с иронией.

— Мистер Уодсворт, мы с вами живем в светском государстве. Здесь и сейчас. Наука до сих пор не нашла фактов, подтверждающих существования Всевышнего. И, бесспорно, создание разумных кукол не входит в список тех грехов, что невозможно отмолить.

Мэр долго молчит и меряет шагами кабинет. Брендон напряженно смотрит на Алистера. На губах Баллантайна играет тень победной улыбки. Солнце сверкает на осколках фарфоровой чашки на паркете.

Наконец мэр нарушает молчание:

— Хорошо, Алистер. Давайте обсудим финансовую часть соглашения. Сколько вы хотите за пробную партию в полсотни кукол и что вам для этого нужно?

* * *

— Слушай, ну хватит уже! — вскипает Алистер. — Решил уморить себя тоской и голодом? Ну давай! Истерик!

Брендон лежит на мраморном столе в лаборатории, закрыв глаза, и никак не реагирует на его вопли. С тех пор как они получили грант и вернулись с деньгами из банка, прошла неделя. Все это время Брендон не покидает лабораторию, отказывается потреблять топливо и ни с кем не общается. Два дня назад эйфория Алистера несколько поутихла, и он полностью переключился на компаньона.

— Не заставляй меня приказывать, Брендон, — ярится Алистер. — Я же и по-другому могу. Тебе хочется по-другому? Нравится, когда тебя принуждают?

Брендон не реагирует. «Приказал один раз — прикажешь и другой», — думает он холодно. Ему приятно видеть Алистера не самодовольным и напыщенным, а разозленным его протестом. Даже если это окажется бунт до первого приказа, Брендон даст понять Алистеру, что не будет соглашаться с каждым его действием.

— Компаньон, ну прекращай. Давай, открывай глаза, поговорим и заключим мир. Брендон, а?

Алистер осторожно касается рубашки на груди Брендона, но тот в очередной раз не дает ему добраться до дверцы топки, перехватывая руку.

— Значит, все же слышишь. — В голосе Алистера отчетливо звучит облегчение.

Брендон открывает глаза и садится. Не отпуская руки Алистера, он ищет по его карманам блокнот и карандаш. Не находит. Тогда он отталкивает Алистера, встает, покачиваясь, подходит к столу, заваленному чертежами и книгами, ворошит их, безжалостно спихивая на пол. Находит кусок мела и криво карябает прямо на стене: «Я не вещь!» Ноги перестают его держать, он оседает на пол.

— Не вещь, не вещь, — миролюбиво ворчит Алистер, торопливо вкладывая в топку Брендона пару маленьких брикетов. — Ты меня прости. Я не должен был так с тобой, перед мэром. Не знаю, что на меня нашло. Эта сделка очень важна для меня, Брендон. И я… Я виноват. Я прошу прощения. Такого больше не повторится.

Брендон смотрит ему в лицо. «Баллантайн, ты понятия не имеешь, что собираешься сделать», — говорит его взгляд. Алистер не понимает, каково это — быть живым и мертвым одновременно. Существовать без смысла, подчиняясь чужой воле и не имея права на свою. Алистер не понимает, потому ни за что не отступится от своих планов.

— Парень, я не такой тупой кретин, каким тебе кажусь. Я же вижу, что ты от меня ничего хорошего не ждешь. Ты ошибаешься. И раз уж мы с тобой теперь повязаны, давай искать компромисс. И увидишь: даже такая жизнь, как твоя, может быть вполне приемлемой. Давай руку, вставай, Брендон. Пошли домой. У меня есть для тебя небольшой подарок.

В вестибюле их встречает Абби. Брендон видит ее осторожную улыбку и теплый взгляд, и ему становится легче. Он улыбается ей уголками рта и спешит за Алистером.

— Компаньон, на втором этаже есть несколько пустующих комнат, — говорит Алистер, не оборачиваясь и не сбавляя шага. — Занимай любую на твой выбор. Только давай заглянем на минуту в мой кабинет.

В кабинете в руки Брендона ложится объемистая книга и какой-то прямоугольный, почти плоский предмет, завернутый в папиросную бумагу. Брендон долго шелестит упаковкой и наконец извлекает тонкую доску для письма и стило. «Спасибо», — пишет он на планшете, двигает сверху вниз металлическую планку, и она стирает написанное. Он поворачивается к Алистеру и вопросительно кивает на книгу.

— Это труды французского учителя Лорана Клерка, — поясняет Алистер. — Язык жестов. Тебе будет что поизучать долгими зимними вечерами, компаньон. И возьми еще вот это.

Он протягивает Брендону толстую кожаную папку с бумагами.

— Документация по нашему делу. Договора об аренде помещения, о найме людей. Расценки, сроки, поставщики материалов. Я хочу, чтобы ты был в курсе всех наших дел. Мне очень нужна твоя помощь, Брендон. Ты — связующее звено между людьми и совершенно новыми существами.

«Меньше пафоса», — пишет Брендон и ухмыляется. Алистер довольно хлопает его по плечу.

— Пошли заселяться, парень. В кровати ночевать все ж удобнее, чем на мраморном столе.

* * *

— Брендон, проснись. Ты мне нужен. Просыпайся же.

Он открывает глаза, щурится от света. Алистер в мятых брюках, старой куртке и видавшей виды шляпе стоит у его кровати с фонарем в руке.

— Одевайся попроще. Едем в порт.

Брендон дотягивается до блокнота на прикроватном столике, быстро пишет карандашом: «Что случилось?»

— В одном из доков Солта рухнули строительные леса. Дальше расскажу по дороге. Жду в машине, торопись.

Несколько минут спустя Брендон выходит из дома и садится на сиденье рядом с Алистером. Автомобиль вздрагивает, чихает и, ускоряясь, катится по ночной улице. Алистер нервничает, хмурится.

— Лучше было бы нанять кэб, но лишние свидетели ни к чему, — говорит он. — Брендон, я весь вечер провел на фабрике, распоряжался, проверял… не важно. Леса рухнули у наших соседей через улицу. Погиб один из рабочих. За его телом мы и едем. Я завез в лабораторию все, что мне понадобится.

Он на секунду отрывается от ночной дороги и бросает на Брендона быстрый взгляд.

— В чем дело, компаньон? Что за гримаса, черт возьми? Не нравится то, что я собираюсь сделать?

Брендон качает головой, жестами просит повернуть назад, смотрит на Алистера с ужасом.

— Слушай, уймись! — раздраженно отмахивается Алистер. — Поможешь мне погрузить тело, доедем до дома — и спи хоть неделю напролет.

«Нет!» — беззвучно кричит Брендон, в отчаянии хлопает себя по карманам куртки, надеясь найти блокнот и карандаш. «Нельзя, — хочется сказать ему. — Не делай этого!»

Алистер резко останавливает машину у обочины. Делает глубокий вдох, медленно выдыхает.

— Если ты сейчас же не уймешься, компаньон, — с нажимом на последнее слово цедит он, — я верну тебя в состояние хлама, которым ты пробыл последние двадцать пять лет. Брендон! Мне нужен этот чертов труп или черта с два я чего добьюсь в жизни! Я должен сделать все сам! Не восстанавливать готовое по записям матери, а сделать сам свою куклу! Уясни и либо помогай мне, как и положено компаньону, либо заткнись! Заткнись и сиди смирно!

Алистер выходит из машины, раздраженно хлопает дверцей.

— Я докажу, что могу! Себе! Тебе! Ей! Всем! — орет он в темноту улиц.

Где-то лает разбуженная собака, в окнах дома напротив мелькает огонек свечи. Алистер стоит, задрав голову к зимнему небу и сунув руки в карманы куртки, и что-то тихо шепчет. Брендон подходит к нему, касается плеча.

— Иду, — глухо отвечает Алистер Баллантайн.

Весь оставшийся до Солта путь он молчит и смотрит на дорогу. В мелькающих отсветах фонарей видно, как играют на его скулах желваки. Брендон смотрит на щетку-дворник, сметающую со стекла снег, и старается ни о чем не думать.

У въезда в док их встречают трое мужчин. Алистер отдает одному из них пачку купюр, обменивается несколькими фразам и машет рукой Брендону: «Иди за мной». Они проходят за коренастым угрюмым сторожем в пристройку между ангарами. Там на сваленных в углу досках лежит накрытое тело. Алистер приподнимает край брезента, и Брендон видит лицо разбившегося рабочего.

Лицо мальчишки лет четырнадцати. Чумазое от угля и машинного масла, с дорожками от слез на щеках.

— Может, и выжил бы, — задумчиво басит сторож. — Иногда те, кто ломает спину, выживают. Не свезло Кевину.

— Иди сюда, компаньон, — зовет Алистер. — Завернем паренька в брезент и донесем до машины.

Вдвоем они разворачивают полотнище на полу, поднимают тело мальчишки, перекладывают. Алистер наклоняется над трупом, задирает темную от крови штормовку, кивает Брендону на зияющие раны.

— Упал на штыри. Прошило здесь и здесь. Видишь? Мучился долго, бедняга.

Брендон отводит глаза, мягко отстраняет Алистера и бережно заворачивает парнишку в брезент. Тело легкое, Брендон несет его до машины один. Баллантайн открывает перед ним дверь и помогает уложить ношу на заднее сиденье.

— Спасибо, компаньон, — сухо благодарит Алистер, усаживаясь за руль.

Брендон садится рядом, и машина отъезжает. Снова мелькают отсветы фонарей, темные окна домов, одинаковых в ночи. Щетка-дворник смахивает со стекла снег. Алистер Баллантайн молчит. Брендон широко раскрытыми глазами смотрит в одну точку. Сквозь хаотичную пляску снежных хлопьев ему видится лазурное летнее небо за окном комнаты Кэрол, проплывающий дирижабль и облако дыма над фабричной трубой вдалеке.

«Она меня — так же, в брезенте? — мелькают обрывки мыслей. — Кто позволил ей, кто помогал? Три с половиной года… Господи, как же это…»

— Компаньон, ты что? — негромко окликает Алистер.

Брендон не отвечает, и Алистер оставляет его в покое.

Дома они выгружают тело мальчишки из машины, Брендон относит его в лабораторию, пока Баллантайн ставит автомобиль в гараж. Снег тихо падает, заметая следы на дорожках. Мороз крепчает, затягивая оконные стекла узором. В лаборатории мягко светятся газовые лампы. Брендон сидит на мраморном столе рядом с завернутым в брезент парнишкой, обхватив себя за плечи. Взгляд его рассеяно блуждает по сваленным на полу горой металлическим деталям и разложенному на соседнем столе хирургическому инструментарию. Входит переодетый в черную шелковую рубаху и брюки босой Алистер, и Брендон протягивает ему планшет с исписанной панелью.

— «Как она сделала это со мной?» — читает вслух Алистер Баллантайн и умолкает надолго. Смотрит на Брендона устало и с сожалением. — Компаньон, мне сейчас очень и очень нехорошо. И не окажись тебя сегодня рядом, было бы гораздо хуже. Брендон, я тебе честно признаюсь: мне страшно. Видишь все это? — Он обводит лабораторию жестом. — Мать создавала тебя три с половиной года. Она была больна, потому что лишь безумец мог решиться на такое. Безумец или гений.

Алистер подходит к столу, осторожно разворачивает брезент.

— Я тебя очень прошу, Брендон: иди в свою комнату и ложись спать. Я не хочу, чтобы ты видел то, что я буду делать. Не лезь в это. Мне придется повторить ее путь, и мне заранее тяжело. И я не знаю, хватит ли мне сил, умения и того, что она отдала ради… Я не знаю, какую цену придется за это платить мне.

Он смотрит Брендону в лицо, и в глазах Алистера мечется страх.

— Уходи, прошу. Я должен остаться с этим один на один.

* * *

Алистер возвращается в дом лишь к обеду. Проходит в библиотеку, зовет дворецкого и распоряжается принести крепкого кофе и бренди.

— И попроси компаньона зайти, — добавляет он, когда дворецкий уже собирается уходить.

Брендон волнуется, с самого утра ходит по дому, прислушивается, не пришел ли Алистер. Его тревожность передается Абби.

— Что-то случилось? — тихо спрашивает она, заглядывая Брендону в глаза.

Он качает головой, отмахивается, но Абби не так просто обмануть.

— Я же вижу — вас что-то мучает. Вы не спали ночью — постель не тронута. Чем я могу вам помочь, сэр?

Брендон садится на софу, пишет на планшете: «Обращайся ко мне на “ты”» и отдает его Абби. Она кивает, подбирает подол пышной юбки и усаживается рядом.

— Мистер Баллантайн велел помогать тебе во всем. Если только что-то нужно — напиши.

«Все хорошо», — отвечает он на амслене.

— О, ты делаешь успехи! — оживляется Абби. — Скажи еще что-нибудь!

Брендон думает несколько секунд, потом плавно жестикулирует: «Как-то ночью, утомленный, я забылся, полусонный, над таинственным значеньем фолианта одного…» Карие глаза Абби в изумлении округляются.

— Подожди-подожди, я не все понимаю… Что это?

«Стихотворение Эдгара Алана По», — пишет Брендон. И добавляет на амслене: «Выучил за ночь. Практикуюсь».

— А можно дальше? — просит Абби и смущенно краснеет.

В этот момент раздается негромкий стук.

— Мистер Алистер хочет видеть вас в библиотеке, — сообщает из-за двери дворецкий и, помедлив, добавляет: — Сэр.

Брендон обменивается с Абби коротким взглядом и спешит в библиотеку.

Алистер дремлет, откинувшись на спинку массивного резного кресла. Лицо бледное и осунувшееся, под глазами залегли глубокие тени. Брендон проходит в библиотеку, деликатно постукивает по книжному стеллажу.

— Я тебя слышу, — отзывается Алистер, не открывая глаз. — Проходи и садись.

Брендон повинуется, присаживается за письменный стол из мореного дуба. Теперь он готов слушать.

— Вчера ты спросил, как происходило твое перерождение. — Голос Алистера звучит глухо и устало. — Я не знал, что тебе сказать, потому что починить было проще, чем создать самому. Я нашел тебя в лаборатории, когда вернулся из-за границы и стал хозяином в доме. До сих пор гадаю, почему мать не избавилась от тебя. Знаешь, — он открывает глаза, усаживается поудобнее, — мне кажется, она до самой своей смерти чего-то ждала. Какого-то чуда, которого не произошло.

Он берет со стола кофейную чашку, делает глоток, морщится.

— Горькая, дрянь! Я отклонился от темы, прости. Так вот. Теперь я могу сказать тебе, что такое перерождение.