Помоги проекту - поделись книгой:
Надя Яр
Огни и башни
Под утро ко мне наведался вампир.
— Крови не продадите?
Бедняга постучался в дверь. У него не было сил даже забраться на балкон. Ну, или он решил, что с таким вопросом приличнее соваться в дверь, особенно в четыре часа ночи. Люди очень загадочно мыслят, даже когда они уже нежить.
— Нет, — ответила я. — Я вам на прошлой неделе дала пососать — вот тут, у локтя — и с тех пор, кажется, чем-то больна. Голова кружится, слабость и спать охота… Надеюсь, это не вы меня заразили.
— Что вы, — испуганно сказал он. — Мы не переносим болезней. Мы вообще ничем не болеем.
— Во всяком случае, не могу. Удачи где-нибудь ещё.
И я закрыла дверь, хотя мне было его жаль. Ложиться уже не имело смысла. Я спустилась в кафе, включила кофеварку и села в кресло с книгой. Время медленно текло прочь. Когда совсем рассвело, я открыла кафе, вытерла столы на улице, расставила везде салфетки и приправы и вынесла плетёные кресла. Наш городок спит долго, и первые посетители появляются около восьми, но Игер — исключение. Он может зайти и в шесть.
Надеюсь, он придёт один.
Дорога огибала кафе и круто забирала вверх. Из-за угла сочился ровный сухой свет Башни ангелов. После того, как в город пришёл Игер, я опять стала поднимать жалюзи на западных окнах моей квартиры. Игер по-своему решил проблему настырного излучения.
— Свет режет мне глаза, — сказал он. — Так что приступайте.
И объяснил, чего ждёт. Делать было нечего. Собрались городские призраки, сошлись домовые, гномы, вампиры, эльфы, ведьмы, мелкие шалуны-бесенята и прочая нечисть, и очень быстро совместным трудом построили высоченную Стену. Стена шла с юга на север и отделяла город от Башни. Она была прозрачна, как приказал Игер, но излучение гасила будь здоров.
— Что это за материал? — спросила я однажды, подавая ему кофе и сливки.
— Обыкновенный плексиглас, — сказал Игер. — С примесью эктоплазмы.
— Круто, — присвистнула я. — Но это ж сколько призраков выложилось до предела…
— Вот и отлично. — Он пригубил кофе и показал мне большой палец. — Хотя бы на это сгодились, несчастья.
— А… Но оттуда же всё время бьёт свет. Стена не перегорит?
— Пусть только попробует, — сказал Игер.
Ночью Стена работала гораздо лучше, чем в светлое время суток, и намертво блокировала свет Башни. Ночь стала, как положено, темна. Городская нечисть опять почувствовала себя вольготно — в рамках установленных Игером порядков. Они тихонько ворчали на его тиранический произвол, однако на самом деле были рады, что он здесь. Без приказа они не смогли бы организовать строительство и возвести Стену и вскоре либо сбежали бы, бросив свои исконные территории, в неизвестность, либо погибли под лучами Башни. В создании Стены принимали участие даже гули. Правда, им это не помогло. Через несколько дней Игер пришёл на кладбище и всех их перебил, а Врата гулей запечатал. Теперь у нас нет трупоедов, и покойники на старом уютном погосте мирно почивают в своих могилах.
Примерно в то же время Игер по-приятельски выпил в баре с колдуном по кличке Бесий Хвост. Они о чём-то поговорили, а на следующий день Игер наведался к колдуну в гости. В городе за последний год исчезли три девушки, и знающие люди шептались, что Бесий Хвост использует в своих ритуалах кровь девственниц, выжимая её в чашу прямо из ещё живого, бьющегося в кулаке сердца. По слухам, Игер подвесил колдуна на крюк в его собственном логове, выпотрошил его, вынул сердце и сьел. Даже без перца и соли. Я спросила Игера, правда ли это.
— Нет, — сказал он. — Чернушные байки. Я просто выпил из сердца кровь, а остальное бросил бродячим псам.
После случая с гулями и колдуном нечисть в городе приуныла, а обыватели, наоборот, приободрились. К Игеру явилась делегация оборотней из соседнего леса. Они очень вежливо справились, от кого ещё Хозяин — это, значит, он — собирается зачистить округу, и не лучше ли им всей стаей куда-нибудь переехать. Это зависит, ответил Игер. Зависит от того, есть ли у вас надежный бункер, в котором стая может коротать полнолуния. Если он есть, всё в порядке, если же бункера нет и не предвидится, то дальнейшее будет зависеть от наличия или, паче чаяния, отсутствия жертв.
— Жертв? — переспросили оборотни. — А как же гули?
— Никак, — ответил Игер. — Терпеть их не могу. Отвратные твари.
Не прошло и недели, как оборотни обзавелись чудесным, крепким стальным бункером, в котором стали запираться на ночь. Ночной лес стал почти безопасен, горожане возрадовались пуще прежнего, и отношения между стаей и городом пошли на лад. Теперь оборотни приходят сюда за покупками, словно нормальные люди. Некоторые даже заходят посидеть в кафе. На полнолуние из бункера доносится многоголосый, глухой, мучительный вой. Не знаю, как они это выдерживают. Луна ведь нещадно гонит их убивать.
Он появился в полседьмого. Я подняла голову — долговязая фигура маячит у перекрёстка. Руки в карманах, как на прогулке. А он и был на прогулке. И не один. За ним по пятам лениво плелась кошка-тень. Игер медлил на тротуаре, глядя по сторонам, и чёрная хищница, пума или пантера, тоже притормозила, опустила наземь поднятую было лапу и тронула носом его колено. За ней, за ним, вокруг них плясали неуловимые тени. Она сама была как тень, тиха, черна. Только в глазах мерцал опасно жаркий огонь.
Я отодвинула плетёное кресло за его любимым столом на углу, под навесом. Оттуда видно крыши нашего городка, кладбище, Стену и Башню. Не понимаю, зачем ему туда садиться. Именно туда. В присутствии Игера Огнехода меня частенько мучил вопрос, который я даже сформулировать не могла. И даже как следует осознать.
Игер подошёл, тронул меня за плечо, сел и уставился на Башню ангелов пустым взглядом. Кошка-Ингер обошла стол, не нашла возможности сесть за него в кошачьем виде и улеглась вдоль тротуара у ног своего спутника, словно обыкновенное животное —
— Как дела? — Он с трудом сконцентрировался на мне.
— Ничего, тихо. Вампирчик только ночью заходил, жалкий такой… Кто-то опять пролетал в Башню.
— Когда? — Он слегка оживился.
— Около часа назад. Не вертолёт, а типа мотоцикл небесный. Как из фантастики, флайер.
— Мотофлайер, — сказал он. — Похоже, это был Сандер.
— Кто?
— Сандер Хоффман, охотник на нечисть. Это… человек такой. Работает, — Игер кивнул в сторону Башни, — на них.
Игер залпом выпил эспрессо. Напиток был обжигающе горяч, но он, похоже, даже не заметил. Поставил чашечку на блюдце и опустил руку вниз. Кошка-Ингер —
— Я тебе завтрак принесу, — сказала я. — Гренки с яичницей. Пойдёт?
Он чуть-чуть склонил голову. Ингер прекратила ластиться к нему и посмотрела на меня блестящими, драгоценными, как чернёное серебро, очами. Она должна бы меня пугать, а не пугает. Когда она женщина, она женщина, и кошка, когда она кошка. Живое себе существо.
Гренки у меня уже жарились. Я разбила два яйца на горячую сковородку с беконом, потом добавила ещё одно. Игер худоват. Он всегда появляется на улице в чистой, свежей одежде, в выглаженных рубашках. Насколько известно, у него нет слуг, хотя с него бы сталось припахать какой-нибудь полутолковый полтергейст. Но на то не похоже; похоже на то, что Ингер о нём заботится, как настоящая жена о муже. Вот только она не в силах заставить его не думать о брате. И больше есть.
Я посыпала глазунью мелко нарезанным зелёным луком и тёртым сыром, припарила под крышкой, положила сбоку гренки и вынесла всё это Игеру прямо на сковородке. Он посмотрел на еду с некоторым недоумением и взял вилку.
— Ингер, ты будешь есть? — спросила я, поражаясь собственной наглости.
— Будет, — твёрдо заявил Игер. Вот тут у него не было сомнений. — Неси. Она мясо ест.
— Сырое?
— Давай сырое.
Кошка шумно вздохнула и положила голову на лапы. Игер откусил уголок гренки. Я пошла на кухню, вымыла размороженный с вечера кусок свинины, вынесла его в миске и осторожно поставила перед кошкой. Как бы не цапнула, всё-таки она нелюдь… Ингер вытянула изящную шею, достала мясо зубами, положила его на свою большую когтистую лапу и принялась лизать. Когда она приподнялась, я заметила, что бока у неё характерно круглятся. Я могу сколько угодно ошибаться насчёт людей, но в кошках я знаю толк.
— Игер… — сказала я. — Она — что?…
— Ага. Поздравь нас, — он улыбнулся, показав ровные белые зубы. В светлых глазах ожила радость. Как солнце взошло.
— Это… твои? — поразилась я.
— Ну а чьи же, — сказал он так, как будто не было ничего естественней, чем стать отцом детей собственного фамилиара[1].
— А… Но она же превращается. В кошку. Детям это не повредит?
— Она б не превращалась, если бы вредило.
Между тем Ингер грызла мясо, снимая зубами целые полосы, и даже ухом не вела, будто мы не о ней говорим. Когда она кошка, она кошка; тело формирует сознание. Она уже долго живёт во плоти и, может быть, забыла, как быть духом. Может, теперь она считает себя женщиной, умеющей превращаться в кошку — или же кошкой, умеющей превращаться в женщину — подругой Игера Огнехода, будущей матерью его детей. Апокалиптическая домохозяйка с бонусами: погладить, постирать, выесть из врага душу…
Игер выковырял желток, сьел, отложил вилку и сказал — не то ей, не то мне:
— Я думал о том коттедже, знаешь, за городом? Он пустой. Там просторно… Когда всё кончится — если я буду жив — …
И он опять посмотрел на проклятую Башню.
— Может, пересядешь? — предложила я. — Чтобы туда не смотреть.
— Не поможет. Я её чую сквозь стены. Это как утром нахальный луч на глазах. Всепроникающий свет… Провались бы она под землю — на небо вознесись — хоть бы и вместе с ним…
— Ну, может, он ещё вернётся. — Но я сама не верила, что это может быть.
— О, он, конечно, вернётся. За мною явится, не запылится. Напяливший его лицо и тело Свет… Оттуда все так возвращаются — или никак.
Мне вдруг представилось это: пришёл его брат, внешне вроде такой, как и был — ладный, красивый парень — и ни царапинки, ни синяка, всё та же поза, голос, одежда, только улыбка такая… умильненькая, голодная, бешеная слегка. Лисья. Иезуитская, ангельская улыбка. И с губ, с уголков глаз сочится свет. Страшное, страшное грядёт…
Как в Салеме, по соседству. Этот город опустошили вампиры, и он служил им логовом несколько лет подряд. Потом появился Игер и по дороге сюда проехал через Салем. Примерно в то время за кладбищем, у черты города возник целый палаточный городок беженцев с запада, с земель в сени Башни. Он вырос, кажется, за неделю — не успели мы оглянуться, а люди тут. Под Башней, видимо, что-то случилось. Об этом беженцы не говорили. Отмахивались, обливались п
— Идите в Салем, — сказал Игер беженцам. — Там целый город стоит пустой. Заселяйте дома, всё ваше. На складах там до сих пор есть консервы, а в одичавших садах много фруктов — ну и ещё что посеете до холодов.
— Мы слыхали, что там вампиры, — сказали беженцы.
— Были вампиры, — ответил Игер. — Здоровенное гнездо. Я их убил.
Это была чистая правда. Потом за чашкой капучино Игер мне рассказал, как было дело. Они с Ингер остановились в Салеме ночевать. (Я отметила, что такие решения вообще характерны для Игера Огнехода. Он усмехнулся и согласился.) Ночью явился со свитой старый вампир — кровный князь, как вампиры его зовут — и предложил вместе идти на Башню. Взамен Игер должен был снять пограничные заклятия, защищающие окрестные поселения от салемских упырей, и дать им вволю напиться крови.
— Это меня не устраивает, — сказал Игер. — Люди мне тоже ещё пригодятся. Они не пища, они здесь не просто так.
Мы пригодимся больше, сказали ему вампиры. Мы быстрее, сильнее, выносливее людей. Армия нечисти гарантирует тебе победу, а люди могут просто побежать, и хорошо, если от владык Башни, а не под их знамёна.
Я, пожалуй, рискну, сказал Игер. Вы ведь боитесь Башни и света Башни. Кто знает, вы, может быть, просто рассыплетесь там на подходе. Или же сразу рассеетесь по земле, чтобы сосать людскую кровь во тьме, а меня бросите в дураках.
— Что ж, дело твоё, Огнеход, — сказал ему кровный князь. — Но учти: уходя, ты оставишь за спиной голодный и очень обиженный на тебя клан.
— Вот как? Значит, у меня есть две возможности: принять вас под свою руку и скормить вам окрестные города, хотя я не могу вам доверять — вы вон уже сейчас мне угрожаете — или же ждать удара в спину?
Ну да, сказали вампиры, щеря клыки. Но ты не пожалеешь, взяв нас к себе. Мы ждали твоего прихода целые эоны, Огнеход, мы ждали вечность, чтобы ты пришёл и досыта напоил нас горячей кровью людей, а ты всё шёл и шёл в огне. Теперь ты здесь, и ожидание кончилось. Не подведи, и мы тебя не подведём.
Но у меня есть идея получше, заявил Игер. Зачем мне выпускать вас из Салема, брать под свою руку и платить жизнями людей, если я могу прямо сейчас убить вас и получить всю вашу силу, причём во мне она уже не испарится от первого же луча с Башни?
Вампиры сообразили, какую только что допустили ошибку.
— Не убивай нас, Владыка! — взмолились они. — Клянёмся, мы будем верно служить тебе, как самому Светоносцу!
— Это, конечно, хорошо звучит, — сказал Игер. — Заманчиво. Ещё никто не клялся служить мне, как самому Светоносцу. Но посудите сами: кому я могу больше доверять — себе или вам?
Игер вырвал сердце из груди упыриного князя и выпил из него всю кровь до последней капли. Князь умер, и вместе с ним умерли его дети. Их сила досталась Игеру Огнеходу.
Очистив Салем, Игер поселил там беженцев из-под Башни. Они сердечно благодарили и начали обживаться — чинить дома, машины, засевать поля… Потом среди них случилось убийство — отец раскроил голову сыну-подростку, застав его с порнографическим журналом. Игеру стало об этом известно. Он взял с собою кошку-Ингер и поехал в Салем. Убийца сидел под арестом в старом полицейском участке. Остальные не знали, что с ним теперь делать. Игер остановил машину перед участком и вышел.
— Выведите его сюда, — приказал он шерифу с помощниками.
Они вывели этого человека, и Ингер его загрызла.
Игера пригласили остаться на ужин у мэра. За столом ему поднесли свежий хлеб из собранной на салемских полях одичалой пшеницы. Это был вкусный хлеб.
— Вырвите в себе с корнем всё, что посеяла Башня, — сказал Игер, прощаясь. — Всё, что вы там волей-неволей вдохнули и проглотили, здесь выдохните, выплюньте, похороните. В могилу забейте хороший кол.
Салемцы, говорят, так и сделали. Могила, во всяком случае, есть. В ней торчит большой кол. Это факт.
Он сьел третий желток и взялся за бекон.
— Игер, — спросила я, — а ты действительно пришёл сюда в огне?
— Нет, — сказал он, глотая кусочек бекона. — Я здесь родился, как все. Мы с братом всю жизнь были вместе. Про море огня — это сон. Мне снилось, будто я иду в огне. Бреду и бреду, кругом пламя, а мне не больно, даже не жарко. Нудно и скучно, когда уже это кончится? Иду, иду и наконец выхожу на берег.
— А дальше?
— Всё, сон кончается.
Кошка-Ингер вдруг прекратила есть и плавным, кратким, неимоверно красивым движением повернула голову к перекрёстку. Через дорогу бочком-крабом ковыляло нечто, с ног до головы закутанное в тяжёлое грязное одеяло. Оно направлялось к нам, буквально не видя света, и остановилось, чуть было не наткнувшись на стол, лишь когда Ингер предупреждающе зарычала.
— Хозяин? — просипело из-под одеяла. Голос был очень знакомый.
— С утром добрым, — произнёс Игер. — Чего тебя днём носит, кровосос?
— Лили, Хозяин. — Это был тот самый жалкий вампир, что навестил меня в эту ночь. Даже одеяло не могло скрыть, как он корёжится и дрожит под беспощадным напором дня. — Моя сестра.
— Что с ней? — спросил Игер.
— Она мертва. Охотник её убил.
— Вот как. Охотник… И когда?
— На рассвете, — сказал вампир. — Мы не нарушали правил. Мы не охотились, никого не пугали…
— На рассвете? — вмешалась я. — Он не на флайере летел?
— Такой большой рыжий парень с квадратным лицом? — спросил Игер.
— Да, — несчастным голосом сказал вампир. — Он самый. Он знал, где мы спим, и спустился прямо во двор. Лили открыла дверь… Мы ничего никому не сделали, Хозяин, мы пили только донорскую кровь. Мы не нарушили твоих правил, но он её всё равно убил.
Поделиться книгой: