Помоги проекту - поделись книгой:
Доктор О., мужчина галантный, хотя и больной (действительно больной – тоже психически, без дураков, и очень жаль, ибо человек хороший), говорит, как и положено:
– Какие красивые серёжки!
Ответ:
– Вы знаете, у меня раньше была коса! Такая красивая! И все меня любили сзади! А я говорила – почему вы так? Любите меня спереди!
Доктор О. молчал. А Д. всё говорила.
Говорят, что несколько лет назад в больнице работал алкоголиком хирург З.
Однажды летом поликлиника по недосмотру осталась без хирургов и травматологов. Где-то отыскали З., упросили поработать. И он стал работать – день травматологом, день хирургом.
Когда к нему, как к травматологу, приходил хирургический больной, он говорил ему прийти завтра к хирургу. Соответственно, больные с травмами, пришедшие к хирургу, отсылались к травматологу – опять на завтра.
Наверно, понятно, что жизнь в неврологическом отделении под руководством заведующей неспокойная.
Из воспоминаний Д., методиста по лечебной физкультуре:
– Помню, как однажды администрация больницы попыталась снять с отделения надбавку за вредность. Знаешь, как в джунглях бывает водное перемирие? Это когда объединяются шакалы, гиены, буйволы, кобры… Вот и здесь…
Доктор С. вспоминает:
– Я работал в больнице им. Боткина. Там была служба по уничтожению паразитов и прочей дряни – прожарка одежды и т. д. Работа непыльная: встал с лежанки, нажал кнопку, через полчаса – опять нажал. Всё готово.
Однажды – срочный вызов: на дом, к ветерану партии. Это было ещё в годы СССР. Цель визита: уничтожение лобковых вшей. Дали машину. Приехали: лежит бабуля лет шестидесяти пяти – в полном, натурально, параличе, на судне. Не встаёт. Вопрос: «Откуда, бабуля?»
Пауза.
«Заходил товарищ по партии».
Запись, обнаруженная автором в истории болезни. Сделана в его отсутствие заведующей отделением.
«Больная нарушает режим: прыгает по крышам. Конфликтует с соседями по палате. С больной проведена беседа. Объяснено, что прыгать по крышам больным с травмой шейного отдела позвоночника нельзя».
Подпись: зав. отделением (далее – каракуля).
Р., главный врач местной поликлиники, собрал сотрудников на важное совещание.
Все пришли, но Р. всё не было и не было.
Кто-то выглянул в окно и увидел, как во двор въезжает самосвал с кузовом, полным свежего чернозёма. Тут же объявился главврач – в трусах и с лопатой. Самосвал разгрузился и укатил, а главврач принялся с энтузиазмом, в одиночку, благоустраивать клумбу. Он совершенно забыл о совещании.
Так все узнали, что и ему нездоровится.
В среду в кабинет заведующей явился больничный батюшка, то есть поп.
– Как вы отнесётесь к тому, чтобы в пятницу в вашем отделении был дан благотворительный концерт? – спросил он ласково.
Заведующая насупилась.
– Отрицательно, – сказала она. – Я очень рада, что у нас будет концерт.
Концерт.
Пришёл певец.
В холле поставили на телевизор магнитофон. Играла музыка, певец пел народные песни – караоке.
Автор сидел в кабинете и писал. Мимо холла прошла заведующая, вошла в кабинет, села рядом, помолчала.
– Кто это поёт – телевизор или живой?
– Живой. Это концерт.
Заведующая помолчала ещё немного и задумчиво произнесла:
– Интересно, откуда взяли пианино?
Очередной подарок автору от благодарной пациентки: три бутылки пива. Они были завёрнуты в бумагу из-под яичных рожков.
Есть на свете газета: «В курортном городе С.» (для тех, кто не знает: больница находится именно в этом городе).
Больная Я. написала маленькую благодарственную статью. Точная цитата:
«…И пусть Ваша больница станет Академией для многочисленных последователей, которым Вы уже сейчас передаёте свой опыт.
И академик-экскурсовод (Ф. И. О. начмеда) пусть всё удлиняет и удлиняет свой экскурсионный маршрут по Пандусу, достойному восхищения всех народов, к новым объектам Центра, с прежним энтузиазмом».
Однажды я уже хотел поставить точку. Возможно, сила воли мне снова изменит и я когда-нибудь возобновлю эти записи. Но как известно, лишний штрих способен безнадёжно испортить даже совершенство – что уж говорить о сухой хронике.
А потому – неточная романтическая цитата: «Скоро я помещу эти записи в пустой бочонок из-под кислорода и отпущу в открытый космос…» (С. Лем. «Звёздные дневники Ийона Тихого – путешествие двадцать восьмое»).
Часть вторая Рюмкино жало
Когда автор ставил точку в захватывающей медицинской хронике «Под крестом и полумесяцем», он покривил душой перед собой самим, надеясь, что точка есть точка. Примешивалось «чувство меры», «однообразие», «отсутствие выдумки» и так далее. В то же время было ощущение, что точка в литературном произведении эквивалентна точке в медицинской практике – упование на чудо. Однако вот наступил год под номером 2000, и стало ясно, что ни о каких точках речи быть не может. Сверх того: автор, несколько обиженный на похвалы в свой адрес (ему-то казалось, будто он эффективно работает совсем в ином жанре), осознал, что просто не имеет права предать забвению то, что последует за настоящим предисловием. На исходе ХХ столетия читатель вновь встретится с полюбившимися героями: заведующей отделением, хирургом-урологом К., старшей медсестрой, доктором С., начмедом-академиком и многими-многими прочими. Это произойдет по очень простой, автором не учтенной причине: все они – в большей степени, чем герои других произведений, – являются существами непостижимыми, мистическими, воплощением непознаваемой реальности. То есть теми, о ком автор не устает писать и кого зачем-то извлекает из собственной черепной коробки. К чему эти ухищрения? Вот же, вот оно: очевидное и невероятное, вне времени и пространства.
Да, к названию: есть такая медицинская эмблема – змея пьет из рюмки.
Компьютерная «проблема 2000» не обошла больницу стороной.
В первый же рабочий день нового года заведующая отделением, царапая в журнале сдачи дежурств, ошиблась в дате.
Из рассказов о хирурге-урологе К.: он, дежуря в приемном отделении, обратился к сестре с пожеланием:
– Хочу, чтобы ты сломала шейку бедра.
– ???
– Я буду накладывать тебе гипс, и ты снимешь трусы.
Пожилой пациент уже не первый день бродил по содружественному неврологическому отделению, держа в руках авоську с огурчиками и помидорчиками. Наконец ему был задан естественный вопрос, и он ответил столь же естественно:
– Вдруг кому захочется погреться? А я – тут как тут, закушать.
Заведующая отделением известила автора:
– Сегодня мне приснился сон.
– ??
– Я никогда не вижу снов и сплю очень крепко. А тут гляжу – какие-то люди вокруг…
Сию информацию чрезвычайно удачно прокомментировал доктор С.:
– Возможно, это была явь.
Дежурство. Полночь. Полная луна. Морозный январь – 2000.
В приемном отделении – баба-яга!
Без дураков. Доставлена «Скорой помощью» с какой-то заброшенной стройки, где выла, проснувшись. Все приемное отделение столпилось, держась за животы, вокруг.
Седая, косматая, глаза таращит так, что вот-вот выскочат! Ползает по полу, рычит, в разговоры не вступает! А водочный дух такой, что даже завидно.
Вот ведь как бывает.
Из практики доктора С.
Он дежурил, работы было невпроворот: битые хари пополам с паралитиками, штабелями. В эту компанию затесалась особа, назвавшаяся работницей бара. Вот что с ней приключилось. Следите внимательно и если поймете – берите пирожок. Ее изнасиловал друг, и сделал это в презервативе. А она целый месяц хотела иметь детей. Он подмешал ей неизвестное вещество в апельсиновый сок и вскоре после этого ею же овладел. Ее интересует, нельзя ли поставить капельницу с целью выведения вредного вещества? Потому что она давно мечтает забеременеть. И сможет ли она после этого понести?
Ей ответили, что сможет.
– А сразу после капельницы? – спросила больная.
– Ну, не знаю. – Доктор С. пришел в замешательство. – Наверно, стоит дождаться месячных, созреет новая яйцеклетка…
– Правда?
– Правда.
Текст, составленный логопедами. Больной должен вставить пропущенное слово.
«Скоро Новый … В каждом доме будет стоять зеленая … Ее украсят елочными … Под елку Дед … положит новогодний … в новогоднюю … Гости принесут много … и будет много … А когда все … то будет много …»
Разглядывая брелок, заведующая отделением спросила:
– Это что, рожки?
Она ошибалась. Это были ножки маленькой пробковой черепахи.
Над логопедами нависла угроза. Начмед-академик, давно покушавшийся на их кабинет, решил подсадить туда больничную швею. Шум ее машины был сравним разве что с шумом компрессора.
Логопеды терпеливо объяснили, что они – логопеды, то есть разговаривают, и в обществе швеи работать не могут.
– Да, действительно, – признал начмед, подумав. И строго приказал: – Напишите мне подробное объяснение.
Поделиться книгой: