Индейцы Дикого Запада в бою. «Хороший день, чтобы умереть!»

Колчан кроу или неперсе

Подобные соревнования проводились также среди пауни, шайенов, арапахов и сиу. У шайенов пешие мальчики и юноши разделялись на группы и устраивали игровые бои. Такие драки назывались евоистсимтсис и проводились довольно часто. Несмотря на то что удары зачастую были очень сильными и бои проводились в жесткой манере, никто не злился и не обижался. Один индеец вспоминал, как однажды получил сзади по голове такой удар двумя ногами, что пролетел несколько метров. Удары наносились обутыми в мокасины ступнями, либо стоя на земле, либо в прыжках двумя ногами одновременно. Руки нельзя было применять ни при каких обстоятельствах. И здесь, как и в борьбе, шайены признавались очень серьезными бойцами. Иногда, если они стояли лагерем рядом с сиу или арапахо, мальчики и юноши лагеря собирались вместе, выходили на равнину к другому лагерю и кричали: «Кохо! Кохо! Кохо!» Это было вызовом. Мальчики и юноши из другого лагеря собирались и выходили навстречу шайенам. Когда лагеря были огромными, соперники могли насчитывать до несколько сотен человек от 12 до 25 лет. Одно из правил позволяло любому участнику сесть на землю, и тогда никто не мог ударить его, пока он не вставал. Поэтому, если маленький мальчик видел, что более старший противник собирался его ударить, он мог сесть и избежать удара. Это не считалось позорным, но если он садился постоянно, то над ним начинали смеяться и подтрунивать.

У сиу подобное соревнование называлось «Свободные Удары Ногами», правила в нем были немного иными. Мальчики выстраивались в две шеренги друг напротив друга, у каждого на левую руку была намотана бизонья накидка, используемая в качестве щита. Игра начиналась после формального вопроса: «Мы схватим их за волосы и разобьем коленями их лица до крови?» Затем, прикрываясь накидками, как щитами, они начинали бить друг друга ногами, стараясь опрокинуть противника на землю. Судя по всему, в этой технике не было правил — мальчишки атаковали ближайшего соперника, часто двое на одного. Противника могли подбить ногой в подколенную впадину, а затем, когда он падал, хватали двумя руками за голову и били коленом в лицо. Вырвавшиеся окровавленные жертвы снова бросались в драку, нанося удары ногами и коленями, пока их не оставляли силы. Игра прекращалась, когда одна из сторон обращалась в бегство или кто-нибудь кричал: «Давайте остановимся!» Железная Раковина вспоминал: «Некоторые мальчишки получали серьезные травмы, но потом мы обсуждали произошедшее и смеялись. Очень редко случалось так, чтобы кто-нибудь приходил в ярость».

Не меньшее внимание уделялось владению оружием. Лук был первой детской игрушкой индейского мальчика — маленький лук с тупыми стрелами, его вручал гордый отец, едва ребенок достигал 4 лет. У хидатсов малыш получал свой первый лук, когда начинал ходить. Он во всем напоминал обычный, а в некоторых племенах даже мог быть проклеен сухожилиями, только был меньшего размера и слабее. Первый настоящий лук мальчик получал лет в 7, но и он был несколько слабее мужского. Один из белых современников писал: «Постоянно практикуясь в стрельбе из лука, к 9–10 годам он (индейский мальчик. — Авт.) начинает приносить домой много жаворонков, голубей, дроздов, ласточек, кроликов, сусликов и прочую мелкую дичь, за которую его очень хвалят… Когда же мальчик становится экспертом в обращении со своим оружием, ему дают стрелы с металлическими наконечниками… После этого он перестает играть с маленькими мальчиками, и в компании ребят, вооруженных так же, как он сам, совершает дальние походы за более крупной дичью, иногда пропадая из дома на несколько дней».

Стрельба из лука была одной из основных детских игр. Кроу связывали пучок травы длиной сантиметров в 30 и клали его на склоне холма. Мальчики делились на две группы, каждая выстреливала несколько стрел. Выигрывала та группа, чья стрела оказывалась ближе к цели; победители забирали себе стрелы противников. Мишень (связку травы) могли подбрасывать в воздух. Другой способ развития меткости — в центре сухой бизоньей лепешки проделывали дыру, в которую вставляли палку. Один из мальчиков катил ее по земле, а его друзья стреляли по ней. Обычно в игре участвовали группы по 4–5 человек. Побеждала та группа, чья стрела втыкалась ближе к центру. Иногда мальчик размахивал над головой привязанным к веревке бизоньим легким, а его товарищи стреляли в движущуюся мишень. Более старшие юноши стреляли в выпущенные в воздух стрелы. Целью игры было попасть в древко летящей стрелы.

Старики много времени проводили, обучая мальчишек различным премудростям, в том числе и необходимым на тропе войны. Они собирали мальчиков лет до 10, делили их на группы и учили пользоваться щитом. «Нападавшие» стреляли в «защищавшихся» из луков стрелами с тупыми концами, на которых был налеплен ком земли или намотан кусок шкуры. Мальчики кроу собирали птичьи яйца, делились на две группы и бросались ими друг в друга. Для этой игры также могли применяться комки земли. Игры были не только веселым времяпрепровождением, но и тренировали координацию движений, ловкость, меткость и умение уворачиваться. Кроме того, умение метко кидать камни могло пригодиться и в бою. Известны случаи, когда воины, у которых кончались стрелы или патроны, закидывали врагов камнями, порой нанося им тяжелые увечья.

«Все чаще и чаще мы, мальчишки, — вспоминал один из индейцев, — собирались вместе поговорить и поиграть. Мы рассуждали о воинах и войне, а целью наших игр всегда была подготовка к тому, чтобы стать воинами. У нас, как и у наших отцов, были предводители, и становились они нашими вождями точно так же, как вождями становились мужчины, — проявив себя». Военные игры и столкновения, в которых мальчиков делили на два противоборствующих отряда, имели широкое распространение среди всех равнинных племен и были существенной частью регулярных упражнений в подготовке будущих воинов. В них мальчики учились выслеживать врага и сражаться с ним. Играя «в войну», они имитировали взрослых, проводя «взрослые» советы, совершая «взрослые» военные походы, зарабатывая боевые заслуги и т. п. Их учителями всегда были опытные воины — деды, отцы, дяди. Они с готовностью восхваляли превосходство отличившихся, при этом не говоря слов, которые могли бы сломить дух менее одаренных мальчиков. Тому, кто не понял что-либо, объясняли это вновь и вновь с еще большей тщательностью.

Иногда мальчики и девочки ставили неподалеку друг от друга два лагеря из маленьких типи, и мальчики одного из них отправлялись войной на другой. Или ставили один лагерь, на который нападал «вражеский» отряд. Маленькие «воины» из лагеря «выезжали» навстречу врагам на своих «лошадях» — обычных палках. «Враги» тоже приезжали на лошадях-палках. Каждый из них, подобно настоящим бойцам, тащил за собой другую палку, представлявшую боевого коня, на которого воины пересаживались перед сражением. Во время последующей битвы «раненых» оттаскивали, чтобы «враги» не смогли посчитать «ку» или «снять» скальп. Если обитателям лагеря приходилось тяжело, «женщины» снимали палатки и спасались бегством. Если лагерь захватывали, «враги» забирали себе всю еду, которой обычно были съедобные корешки.

Манданы 1830‑х гг. собирали несколько сотен мальчиков от семи до пятнадцати лет и делили их на два отряда, каждым из которых предводительствовал опытный воин, служивший им своего рода учителем. На рассвете их выводили на равнину недалеко от поселения. Мальчики были обнажены и в руках держали маленькие луки и пучки длинной плотной травы, служившей им безопасными стрелами. На поясе у каждого висел столь же безопасный деревянный нож, а к волосам прикреплялся пучок травы, символизирующий скальп. Учителя отрабатывали с ними всевозможные военные маневры — атаки, отступления и т. п. После чего оба отряда сходились и вставали метрах в 50 друг от друга, подбадриваемые расположившимися впереди предводителями. Мальчики натягивали луки и стреляли друг в друга, уворачиваясь от «стрел» противника. Если «стрела» попадала кому-нибудь в жизненно важную часть тела, он должен был упасть, а его противник кидался к нему, ставил на тело ногу, одной рукой хватал травяной «скальп», а другой выхватывал деревянный нож, «срезал скальп» и вешал его себе на пояс. После чего возвращался в свои ряды и продолжал бой. Такая тренировка длилась более часа на голодный желудок. Во время нее мальчикам приходилось пробегать около шести миль, что укрепляло их мышцы, силу и выносливость. Затем они возвращались в селение, где приветствовались вождями и воинами. Те, кому удавалось «снять скальпы», выходили вперед и под руководством своих взрослых учителей исполняли Пляску Скальпа, размахивая «скальпами» и перечисляя свои бравые деяния.

Игры другого типа учили будущих воинов скрытно передвигаться, подкрадываться и уходить незамеченными, готовя их к набегам за лошадьми. Одна из таких игр у кроу называлась Ипьярексуа — Перевоплотившиеся в сорок. Когда в лагере сушилось много мяса, дядя или дедушка кого-нибудь из мальчиков проходил по селению и велел им тайно собраться в указанном месте. Узнав об этом, мальчишки бежали в свои палатки и воровали там волчьи шкуры. «Мы знали, что должно произойти, — вспоминал Много Подвигов, — но каждый раз воспринимали приключение по-новому». Учитель обращался к ним, как к настоящим воинам, сообщая, что рядом находится «вражеский лагерь» и оттуда следует увести лошадей. «Лошадьми» он называл куски развешанного для просушки мяса. Задача состояла в том, чтобы проникнуть в лагерь и незаметно стащить куски мяса. Учитель полностью вымазывал тела мальчишек грязью и из глины лепил им на голове волчьи уши. Когда земля подсыхала, она становилась серой и очень походила на окрас волка. Поверх накидывалась волчья шкура. Чем жирнее был кусок сворованного мяса, тем лучшей «лошадью» он считался. Тот, кому удавалось «увести лошадь», удостаивался поощрения и восхвалялся учителем. Если «сороку», так называли этих мальчишек, ловили в лагере, его шутливо журили и могли отвести к реке и отмыть. Конечно, его никто не обижал, и воровство мяса в этой игре было узаконенным.

Даже в более зрелом возрасте юноши продолжали практиковать разные умения, полезные на тропе войны. В мирное время они выглядели как детские забавы, но на деле помогали оттачивать мастерство. Столкнувшись с кем-нибудь вне лагеря, индеец мог укрыться, замереть и оставаться без движения, чтобы узнать, смогут ли его обнаружить. Он мог постараться подкрасться к человеку, учась передвигаться на различной местности. Один белый вспоминал, как, живя среди индейцев, он на охоте устроился на привал. Спустя несколько минут еле слышный шорох заставил его обернуться. Прямо за его спиной стоял улыбающийся молодой индеец. «Этот краснокожий был последним человеком в мире, — писал он, — которого я мог бы заподозрить в дурных намерениях. Он просто желал продемонстрировать себе и мне, как легко было убить меня со спины… Именно по этой причине (индейские. — Авт.) разведчики никогда не забывают о своем тыле».

Глава 8

Поиск духов-покровителей

Омаха Фрэнсис Лафлеш говорил: «Нельзя хорошо узнать настоящий характер людей, пока вы не ознакомитесь с их религиозными воззрениями и их концепцией Невидимой Силы, которая вдохнула жизнь во все живое». Магическая сила духов-покровителей, по индейским поверьям, давала защиту в опасных ситуациях, и именно по этой причине каждый из индейцев прилагал различные усилия, чтобы заполучить ее. Без этой силы человек был всего лишь простым смертным и легкой добычей для врагов, а также для несметных спиритуальных сил.

Поиск духов-покровителей при помощи соблюдения ритуальных постов был не только неотъемлемой частью подготовки будущего воина во всех племенах Равнин, но и важной частью ритуальной жизни зрелых мужчин. Количество дней, во время которых постился человек, в разных племенах несколько отличалось, хотя у всех число четыре считалось священным. Черноногие постились 4 дня, а манданы 4, 7 или 9 дней. Прохождение через эту процедуру было необходимым и важным условием последующего присоединения юноши к его первому военному походу. Юноши постились, сутки проводя без пищи и воды вне деревни. Время от времени отец посылал одного из своих клановых братьев посмотреть, все ли в порядке и нет ли угрозы для жизни. Если самоистязание становилось опасным, отец мог остановить пост. Если во время поста юноше не удавалось получить видение, отец давал ему в военные походы какие-либо магические амулеты из своей священной связки и позволял спать рядом со священной связкой, пока он не окрепнет после поста. Считалось, что связка может помочь приходу видения.

Некоторым мальчикам везло, и они получали мощные видения во время первого же поста, некоторым не удавалось получить собственного духа-покровителя никогда. Последним приходилось покупать амулеты у более удачливых соплеменников или шаманов. Кроме того, известны случаи, когда мальчишка, вместо того чтобы молиться во время поста, ночью проникал в лагерь и проводил время с девушками. Если его хитрость раскрывалась, сорванец подвергался хорошей порке.

Воин из племени черноногих

У арапахо, в отличие от многих других племен, не существовало практики посылать подросших мальчиков поститься, чтобы получить видения. У них поститься уходили молодые мужчины, а иногда и средних лет. Человек мог получать сверхъестественный опыт несколько раз в жизни. Наиболее часто постились на холмах или горных пиках. Пост продолжался от 2–7 дней, хотя последнее было довольно редко. Обычно, по словам индейцев, там проводили 4 дня. В большинстве племен мужчины с возрастом постились гораздо реже или вообще оставляли такую практику. Это наблюдалось даже у столь религиозного племени, как манданы. Однако, если мужчина считал, что ситуация требует того, он продолжал периодически поститься до старости. Поводом могли служить неудачи в роли предводителя военного отряда. По словам манданов, их воины «проходили через проведение постов, чтобы добыть скальпы, так же как вы, белые люди, работаете, чтобы добыть деньги». Воины манданов приносили в жертву Солнцу свою плоть или пальцы. Считалось, что Солнце было каннибалом и поедало пожертвованную ему человеческую плоть. Интересно отметить, что количество раз, которые воин манданов постился или самоистязал себя, засчитывалось в его послужной список, подобно убитым в битве врагам и «ку», и также перечислялось во время различных церемоний. По словам шайенов, в их племени духи-покровители редко приходили к человеку, которому было менее 20 лет, и обычно они являлись уже после того, как тот побывал в своем первом военном походе.

Существо, являвшееся человеку и становившееся его духом-покровителем, обычно было духом какого-либо животного или птицы. Из животных наиболее часто появлялись маленькие зверьки. Как правило, представители животного мира являлись в человеческом облике, и лишь после того, как они исчезали, постящийся осознавал, кем они были на самом деле. Дух вещал, какие амулеты следует сделать, как с ними обращаться, как раскрашивать свое тело, какие песни и ритуалы исполнять и какие запреты следует соблюдать. При этом дух давал человеку защиту на войне, наделял его способностью лечить больных или раненых, зазывать бизонов и т. п. Запреты, налагаемые сверхъестественными существами, могли заключаться в следующем: не применять во время еды металлических предметов, не есть определенных органов или частей животных, не накалывать пищу на палку или нож и т. п. В видениях от духов-покровителей можно было получить даже защиту от пуль и стрел. Шошоны вспоминали воина по имени Большой Неперсе, которого пули часто сбивали с ног, но он всегда поднимался без каких-либо ран, кроме синяков в месте попадания пули. Конечно, возможно, ему везло и пули попадали на излете, но индейцы приписывали его чудесные избавления защите духов-покровителей.

Помимо духов животных и птиц, магическими силами обладали Солнце, Луна, звезды, природные явления, деревья, горы, камни и т. д. Индейцы постоянно молились им, а также духам и существам Верхнего и Подводного миров, прося защиты для себя и своих близких. Любой необычный предмет вызывал у них мистический трепет. Люди, не проявляющие уважения к этим силам, по индейским поверьям, должны были вскоре умереть. В разных уголках континента краснокожие приводили массу примеров, подтверждающих их веру. Одна из таких историй следующая. На склоне Скалистых гор в ствол дерева врос череп горного барана, и индейцы считали его священным предметом. Однажды некий неперсе посмеялся над своими друзьями, оставившими черепу дары, и, дабы показать свое недоверие к святости черепа, прострелил его из ружья. На следующий день его ружье случайно разрядилось и он погиб.

Водные глубины населяли орды таинственных обитателей. Одни из них были людьми, но отличались от земных, другие — животными, третьи — монстрами. Сиу и шайены говорили, что водяные монстры имеют длинные рога и покрыты шерстью. Шайены верили, что они откладывают яйца и человек, съевший их, сам превращается в водяного монстра. Некоторые племена объясняли появление любого нового для них животного тем, что это один из водяных монстров вышел жить на сушу.

Не менее странными и грозными были существа, жившие высоко в небе. Среди них был гром, бивший своих жертв молнией без предупреждения, ветра, облака, духи и иные существа.

Шапка из чучела орла. Кроу. Ок. 1870 г.

Сверхъестественные силы можно было получить не только самостоятельно во время длительных постов, но и при помощи определенных церемоний от других людей, уже обладающих ими. Силы, полученные в видении от сверхъестественных существ, человек мог передать любому, поскольку при этом не лишался их полностью, но должен был внимательнее следить за тем, чтобы не нарушить налагавшихся на него запретов. В действительности он не отдавал силы, а продавал их, получая в знак благодарности лошадь или иные дары. Например, у арапахо юноша платил старику за каждое обучение соответствующим ритуалам, песням, приемам раскраски и т. п. Кроу Серый Бык получил от шамана в качестве военного амулета зуб очень известного воина кроу, убитого врагами. Поскольку предыдущий владелец зуба-амулета был невероятно удачлив, Серый Бык отдал за него 10 лошадей. Ему также впоследствии везло на тропе войны, и он смог собрать табун в девяносто лошадей.

Группа вождей и лидеров осейджей

Только помощь могучих духов-покровителей, по мнению индейцев, открывала перед человеком возможность достижения вершин на воинском поприще и в общественной жизни племени. Ради ее получения многие краснокожие были готовы пойти на все, даже на человеческие жертвоприношения. Известному вождю кайна Телячьей Рубахе, который постился в надежде получить сильного духа-покровителя, в видении пришел дух медведя гризли. Но он отказался наделить индейца сверхъестественной силой, сказав: «Чтобы получить Силу, ты должен дать мне женщину». Телячья Рубаха вернулся в лагерь и велел самой молодой из своих жен надеть лучшие одежды, отвел ее к холму и убил, после чего вернулся в лагерь скорбеть о безвременно ушедшей в иной мир супруге. Той же ночью дух гризли явился к нему во сне и сказал, что теперь ни пуля, ни стрела, ни нож не смогут поразить его тела. С тех пор Телячья Рубаха побывал во многих кровавых сражениях, но не получил ни единой царапины. Не только соплеменники, но и враги были убеждены, что никто не может убить его, отчего очень боялись. Один из белых торговцев писал о нем как о «величайшем индейском сорвиголове» тех дней.

Амулет из орлиных когтей. Черноногие. Ок. 1885 г.

Магическое ожерелье из медвежьих когтей. Кроу. Ок. 1865 г.

Но поскольку в жизни все было несколько прозаичнее и воины, несмотря на поддержку сверхъестественных сил, порой терпели неудачу, индейцев нельзя было обвинить в слепой вере в непогрешимость видений. Если воин манданов уходил поститься и самоистязать себя и к нему в видении приходило некое священное существо или животное, говорившее ему, что он будет удачлив на тропе войны, но в походе, будучи предводителем, он терпел неудачу, люди считали, что он неправильно провел пост или его видение было ошибочное. Храбрый боец снова уходил и постился еще дольше, жертвуя Солнцу свою плоть. Если к нему вновь являлся предыдущий дух, воин отвергал его и ждал, когда появится новый. В следующий раз, в случае удачного похода, люди говорили, что воин наконец нашел настоящего духа-покровителя, который помогает ему. Кроме того, неудачи приписывались нарушениям табу или наличию большей сверхъестественной силы у противника.

Амулет

Защитные амулеты и талисманы были неотъемлемой частью жизни и менталитета индейцев Великих Равнин. Матери с детства надевали на шеи малышей различные амулеты, дарующие крепкое здоровье и защищающие от влияний злых духов. Магическая сила духов-покровителей «хранилась» в амулетах, носимых на теле, одежде или в волосах, а также в священных связках, содержавших в себе перья, шкурки, когти, засушенные травы и т. п., связанные с видением владельца. Помимо личных связок существовали связки военных обществ, клановые и племенные. Понки, например, имели несколько видов священных связок, относящихся к войне. Они содержали в основном шкурки птиц, к которым были прикреплены скальпы врагов. Предводитель военного отряда нес одну из них с собой, чтобы открыть ее перед нападением на врага. Хранили их в безопасном месте типи или земляного дома в подвешенном состоянии. Летом часть времени, если позволяли погодные условия, они висели на улице. Если начинался дождь, их убирали. Когда племя было в пути, каждая связка везлась юношей, который никогда не вступал в половую связь с женщиной. Он должен был следить за тем, чтобы связка никогда не касалась земли, и соблюдать другие запреты.

Индеец, взывающий к духам о помощи

Различные амулеты обладали определенными силами. У арапахов рог антилопы придавал лошади скорость; орех, напоминающий череп, а также перья и когти совы отгоняли духов; спусковые крючки ружей, носимые в ожерелье, колдовским образом заклинивали вражеские ружья; светло-голубые бусы, чей цвет напоминал цвет порохового дыма, делал воинов незаметными; украшения в виде паутины защищали от пуль и стрел, а также, подобно тому как паутина ловит насекомых, помогали поймать врага в ловушку; что-то красное, полностью покрытое другим цветом, защищало носителя от того, чтобы была пролита его кровь; кусочек жемчужной ракушки отражал свет, попадавший на врагов, и лишал их возможности спастись; галька, напоминавшая по форме зубы, давала возможность владельцу дожить до старости, когда зубы выпадают от возраста. Воины шайенов обычно носили каменный наконечник стрелы на шее или привязывали его к волосам. К нему часто прикрепляли маленький мешочек из оленьей кожи, в котором хранилась часть какого-нибудь растения. Этот амулет даровал долгую жизнь, что было частью верования в прочность, постоянство и бессмертие камня. Стоит отметить, что кайовы были твердо убеждены в том, что храбрость зависит только от человека, а не от его сверхъестественных сил. По их мнению, амулеты могут защитить человека, но сделать из труса храбреца не могут. Некоторые из них отправлялись в бой без защитных амулетов, это считалось величайшей храбростью. Кайова по имени Дымный заявлял, что его соплеменники брали с собой военные амулеты только в рейды за скальпами, а в набеги отправлялись без них. Черноногие полагали: насколько бы мощным ни был военный амулет, человек не должен был безрассудно испытывать судьбу в битве. Если враги вырезали отряд воинов, владевших мощными защитными амулетами, они говорили, что в этом не было вины их духов-покровителей или амулетов — их магическая защита была сильна, просто воины предприняли некое слишком рисковое действо, за что и поплатились. Всегда находилось достаточно опытных бойцов, способных подтвердить силу своих амулетов, спасавших их на тропе войны от неминуемой смерти.

Глава 9

Организация военного похода и выступление отряда в путь

Обязательным элементом организации военного похода и набора его участников было подношение трубки. Это не было чисто военным ритуалом, а являлось лишь церемониальным методом просить чего-либо. Принять трубку и выкурить ее означало откликнуться на просьбу и дать согласие. Если предводитель пытался набрать в поход воинов, он предлагал им трубку. Когда вожди одного племени хотели, чтобы к ним присоединились воины другого племени, они посылали трубку их вождям. Трубка раскуривалась и пускалась по кругу, передаваясь рядом сидящему человеку. Как рассказывал пауни Акапакиш: «Если он (рядом сидящий человек. — Авт.) желал к нам присоединиться, он курил, а затем передавал следующему. Людям, которые не хотели отправляться в поход, курить эту трубку возбранялось». Идти с военным отрядом или нет, каждый решал для себя сам. Ничего постыдного в отказе не было.

Набег за лошадьми мог планироваться в течение нескольких дней или организовывался всего за несколько часов. Организация набега была делом индивидуальным. Человек приглашал своих друзей присоединиться к нему, либо группа воинов, имевших такое намерение, приглашала известного своей удачливостью предводителя. Отряд обычно состоял из членов одной общины, а наиболее желанными участниками были братья, зятья и шурины, ведь при этом захваченные лошади оставались в семье.

Организация большого военного отряда мстителей занимала гораздо больше времени — иногда до нескольких месяцев. Вождь посылал гонца со своей магической трубкой по лагерям соплеменников и союзников. Когда гонец входил в лагерь сородичей или союзников, то преподносил трубку вождю и призывал воинов присоединиться к рейду мести. Если воины лагеря желали присоединиться к отряду, то их вождь доставал свою трубку и предлагал посланцу выкурить ее. Обычно выступление огромных отрядов мстителей (300–600 воинов) откладывалось до наступления теплых времен — конца весны или лета. Все лагеря собирались в заранее назначенном месте, где воины пировали, проводили советы и готовились к предстоящей экспедиции. Как правило, роль предводителя отводилась кому-либо из наиболее опытных и влиятельных людей лагеря хозяев. При этом он не имел полной власти над воинами других общин или племен — они подчинялись своим лидерам. Каждая из общин продолжала жить своей жизнью, и за порядком в их лагерях следили представители собственных военных обществ, не имевшие права вмешиваться в жизнь других лагерей.

Обсуждение планов похода

Организацию отряда мстителей у команчей весьма подробно в 1828 г. описал Берландиер: «Когда целью войны является отмщение за оскорбление или смерть друга, родственник или член пострадавшей группы, в сопровождении вождя племени, проезжает по всем лагерям своего народа, стеная и взывая о помощи в разгроме врагов. Подойдя к входу в жилище вождя племени, которое они хотят пригласить (в поход. — Авт.), гости с плачем проходят вокруг палатки два-три раза, а затем предстают пред вождем, который приглашает их и вводит внутрь. У вождя уже готово его специальное ложе, на котором он восседал в ожидании гостей с того самого момента, как услышал звуки их церемониального вхождения в лагерь. Женщины из его палатки спешили взять у прибывших лошадей и отходили прочь, дабы не мешать и не услышать новости, принесенные опечаленными мужчинами. Тут же собирались старики и воины, чтобы узнать, что же произошло. Они выкуривали трубку, после чего гости произносили долгую речь, в которой объясняли причину, подвигшую их собрать разные племена своего народа. Если после объяснения вождь племени принимал трубку из рук одного из истцов, это означало, что его люди примут участие в карательной экспедиции. Если же он отказывался, то тем самым отклонял предложение, после чего должен был объяснить причину своего отказа. Получив же подтверждение, один из гостей называл время и место сбора отряда и вражеское племя, против которого готовилась экспедиция. После окончания встречи старец, действующий в роли глашатая, обходил весь лагерь, сообщая обо всем, что говорилось на собрании, и о принятом решении… Затем вождь созывал добровольцев, желавших присоединиться к походу. Такая церемония повторялась в каждом лагере, куда прибывали скорбящие… Когда наступало назначенное время, люди, посылавшие гонцов, обычно уже стояли лагерем в оговоренном месте, ожидая прибытия других племен. Все прибывали налегке, прихватив с собой только маленькие походные палатки, оставив обычные (большие. — Авт.) в родном лагере. С ними также приезжало небольшое количество женщин, помогавших по хозяйству своим мужьям, их друзьям и родственникам. Этих бедных существ также посылали охранять табуны и помогать увозить награбленное во время экспедиции. Когда прибывает новый лагерь, его капитан (вождь, предводитель. — Авт.) и воины, украшенные перьями и покрытые своими военными орнаментами, садятся на своих коней, выстраиваются в две шеренги и так едут к лагерям уже прибывших, распевая по пути (военные песни. — Авт.). Они клянутся проявить себя в предстоящих схватках и оказать всю возможную помощь тем, кто не побоится опасности. Племя хозяев отвечает им такой же церемонией, и подобная сцена повторяется в лагере каждого племени, которое прибывает, чтобы присоединиться к скорбящим на тропе войны. Такие встречи порой происходят в одной-двух сотнях лиг от вражеской территории. Иногда проходит от двух до трех месяцев, прежде чем все откликнувшиеся добираются до места встречи… Все это время вожди и старцы племен собираются на советы».

Матотопа, вождь манданов. Худ. К. Бодмер

Не любой человек мог стать предводителем военного отряда. Только тот, чьи прежние деяния свидетельствовали о его способности повести отряд, найти вражеский лагерь, увести лошадей или убить врагов и вернуться назад с добычей и без потерь, мог надеяться привлечь к своему походу воинов. Чем больше успешных набегов или рейдов он совершал в прошлом, тем скорее он мог найти последователей. К предводителю, чьи воины постоянно гибли от рук врага, желающих присоединиться не было. Тиксир писал: «Предводитель, который приводит обратно всех своих воинов, заслуживает большего почета, нежели тот, чей отряд убил нескольких врагов, но потерял одного из своих».

Головной убор сиу. Ок. 1860 г.

Функции предводителей во время похода и их власть над воинами в разных племенах были схожи, но не одинаковы. Например, функции предводителя черноногих в набеге состояли в основном в обеспечении обыкновенных мер предосторожности — запрете разведения костра для приготовления пищи или охоты с ружьем на вражеской территории, хотя если предводитель был очень авторитетным и влиятельным человеком, воины подчинялись ему беспрекословно. У команчей предводитель военного отряда был абсолютным диктатором. Во всем, что касалось деятельности воинов во время похода, они безоговорочно подчинялись ему. Каждый из них знал, что храбрый предводитель никогда не попросит своих людей сделать то, чего не смог бы сам. В его обязанности входило определение цели похода, составление плана действий, выбор места для отдыха, назначение разведчиков, повара и водоносов, общая стратегия нападения, раздел добычи, установление порядка отхода или заключения перемирия с врагами. Обязанности предводителя очень точно отражены в словах одного сиу: «Быть предводителем отряда — тяжелая работа… Он всегда должен быть в гуще схватки. Он должен стрелять, уводить лошадей и атаковать врага. Если его убьют, друзья назовут его храбрецом».

Ассинибойны

Но наиболее почетным у всех равнинных племен считалось отомстить за погибшего, отправившись в поход в одиночку, выследив и прикончив именно того врага, который убил соплеменника. Очень интересна история вождя манданов Матотопы. Она была записана Джорджем Кэтлином и подтверждена несколькими другими белыми людьми, которые жили в поселении манданов в то время, когда все произошло. После схватки с арикарами брат вождя пропал на несколько дней, а затем был обнаружен Матотопой с торчащим в теле копьем. Он принес обагренное кровью брата копье в селение, жалобно причитая и клянясь найти и убить арикара его же собственным копьем. Многие воины узнали копье — оно принадлежало выдающемуся воину арикаров по имени Вонгатапа. Четыре года вождь хранил его у себя в жилище, ожидая случая исполнить обет. Однажды он не выдержал и в ярости снова пронес копье по селению со словами, что кровь брата все еще не высохла на нем, и громко взывая к отмщению: «Пусть все манданы молчат и никто не произносит имени Матотопы. Пусть никто не спрашивает ни о нем, ни о том, куда он ушел, пока не услышат его военный клич у своего селения, когда он войдет в него и покажет кровь Вонгатапы. Острие этого копья выпьет кровь из сердца Вонгатапы, или тень Матотопы присоединится к своему брату». Он отправился к селению арикаров, и все смотрели ему вслед. Никто из соплеменников не посмел произнести ни слова, пока вождь не скрылся за отдаленным холмом с копьем в руках. В одиночестве он прошел 200 миль, имея при себе лишь небольшой мешочек с сушеным маисом, укрываясь днем и передвигаясь по ночам, пока не оказался у селения арикаров. Между племенами иногда устанавливался мир, и Матотопа знал расположение, обычаи и привычки врагов, а также место, где находился земляной дом Вонгатапы. Он проследил за убийцей брата, видел даже, как тот выкурил свою трубку и отправился с женой спать. Когда селение утихло, Матотопа неслышно, но и не скрываясь, вошел в жилище врага и сел у костра, над которым висел котелок с едой, а рядом лежала трубка, которую еще недавно курил Вонгатапа, и табак. Света от костра было недостаточно, чтобы разглядеть лицо сидящего, и Матотопа хладнокровно начал есть. За неделю путешествия он почти ничего не ел и был очень голоден. Затем закурил и помолился Великому Духу. Пока Матотопа ел и курил, жена Вонгатапы несколько раз спрашивала мужа, что это за человек ест в их жилище. «Какая разница. Пусть поест, если голоден». Мандан знал, что другого ответа и быть не могло, потому что по обычаям индейцев Северных равнин любой голодный человек мог зайти в любое жилище и поесть. Покурив, Матотопа встал с копьем в руках и вогнал его в тело врага, после чего срезал скальп и выскочил из жилища со скальпом в одной руке и копьем в другой. Шум поднялся в селении арикаров, но смелый мандан уже бежал в ночную прерию.

Украшение волос воина. Кроу. Ок. 1860 г.

Церемонии, проводимые перед выступлением военного отряда, зависели от цели похода. Если индейцы отправлялись мстить врагу, обязательно проводились военные пляски, название и ритуал которых у разных племен несколько отличались. Целью церемоний было поднять боевой дух воинов и обеспечить им помощь и защиту духов. При набеге за лошадьми общественных церемоний, как правило, не было.

Вожди кроу

Отправляющиеся в набег воины поодиночке выбирались из лагеря и собирались в заранее назначенном месте. Это делалось для того, чтобы предотвратить присоединение к отряду нежелательных людей, например слишком молодых. Но крупные отряды мстителей выступали торжественно и открыто, парадом выезжая из лагеря в дневное время. Воины были одеты в лучшие одежды и головные уборы из орлиных перьев, держали в руках оружие. Впереди колонны ехали вожди, за ними следовали наиболее влиятельные воины, а затем обычные бойцы, еще не успевшие проявить себя в схватках с врагами. Те из них, у кого не было своего скакуна, шли в самом конце. Вокруг колонны ехали представители военных обществ, выполнявших «полицейские» функции. В их задачи входило следить за порядком и не допустить того, чтобы кто-либо из амбициозных юнцов тайно покинул ряды, намереваясь атаковать врага самостоятельно, что могло сорвать планы лидеров отряда.

Снаряжение воина также различалось в зависимости от цели похода. Но и в том и в другом случае он обязательно брал с собой амулеты, дарующие ему магическую защиту от врагов и разного рода неудач. Зачастую дополнительными амулетами отправляющегося в поход воина снабжали его друзья или родственники.

Леггины оглала-сиу

В поход за скальпами приходилось брать довольно много поклажи. В седельные сумки клали лучшие леггины, нагрудные украшения из полых трубок, шкурки выдры для обертывания кос, дополнительные мокасины, пеммикан или сушеное мясо. Кроме того, с собой везли бизоньи накидки, военные головные уборы из перьев в контейнерах из сыромятной кожи или другие уборы, обладающие магической защитной силой, сумки с жиром и краской, щетки из хвоста дикобраза, трубки, веревки, миски, чашки из бизоньего рога и кухонные принадлежности. Помимо этого, воины везли оружие — луки, стрелы, ножи, копья, щиты, дубинки и ружья. Новички обычно не имели ружей и брали с собой луки. Если отец новичка не был очень богат и великодушен, юноша не имел собственного ружья, пока не мог заплатить за него или пока ему не удавалось отобрать его у врага. По словам Ричарда Доджа, как правило, индеец обычно приобретал свое первое ружье годам к двадцати пяти. В стандартный набор мстителя из племени черноногих обязательно входили нож, военная дубинка и лук со стрелами. Он также мог взять ружье, щит и копье. Военный отряд сиу брал с собой необходимые лекарства для лечения раненых. Каждый участник имел хлыст. Воин ехал на обычном коне, ведя на поводу боевого скакуна, чтобы использовать его в битве или пересесть на него в момент опасности и в зависимости от обстоятельств либо нагнать врага, либо скрыться. Поскольку во время стрельбы из лука тетива иногда сильно била по левому запястью, отправляясь в битву, воин обычно защищал руку щитом или перевязью из жесткой оленьей кожи. Тетивы иногда рвались, и индейцы везли с собой дополнительные. Если у кого-то из воинов была подзорная труба или бинокль, их брали с собой.

Трубка была неотъемлемой ритуальной частью организации военного похода

Одежда воина, естественно, различалась в зависимости от времени года. В теплое время она состояла из мокасин, леггин, набедренной повязки и рубахи, которая днем защищала от солнечных ожогов, а ночью от холода. Кроме того, они могли захватить одеяла, но не всегда. Зимой обязательно брали с собой бизоньи накидки, носимые шерстью внутрь. На Северных равнинах большой популярностью пользовались шерстяные одеяла, продаваемые Компанией Гудзонова залива. Они в основном были белого цвета, с черными, желтыми или красными полосками по краям. Такие одеяла кроме тепла давали еще и хорошую маскировку на снегу. Один из черноногих вспоминал, что в свои боевые дни он предпочитал одеяла с желтыми или красными полосками, потому что они были менее заметны на расстоянии, чем черные. Из таких одеял индейцы также делали капоте — своеобразный плащ с рукавами и капюшоном. Если погода была очень холодной, поверх капоте набрасывалась бизонья накидка. Мокасины иногда шили из кожи мехом внутрь, порой дополнительно набивая их сухой травой, чтобы ногам было теплее. В холодную погоду воины надевали рукавицы, к которым пришивалась веревка, пропускаемая через рукава, чтобы они не терялись, когда человек их снимал. На Северных равнинах иногда использовали снегоступы. Черноногие пользовались ими крайне редко, кроме самых северных общин. Снегоступами также пользовались шайены, ассинибойны и кри. Старики рассказывали, что во время зимних военных походов люди часто проваливались в снег по пояс. Команчи на зиму делали своеобразные «арктические сапоги» из шкуры бизона мехом внутрь, которые достигали колена. Они были достаточно свободными, позволяя в лютую стужу дополнительно оборачивать вокруг ступней материю и заправлять в них леггины. Подошву и верхнюю часть сапог мазали жиром, чтобы отталкивать воду. Бедняки не имели таких сапог и очень мерзли. Они носили обычные мокасины и обматывали ноги тканью.