— Сотник, блондины обычно имеют больше растительности на теле, чем другие, они северные люди, а там дополнительная шерсть полезна для защиты от холода. Но потеют они меньше, поэтому слабее пахнут, да.
— Колдун, ой, Гур, как так более волосаты?! А ты?
— Хм. Откуда следует, что я — блондин? Ты же не знаешь исконный цвет моих волос, — погладил череп. — Я применил травяной ритуал, чтобы избавиться от тех волос, что посчитал лишними. В нашем клане это тайное знание делает всех похожими друг на друга. Основное преимущество — не нужно бриться и стричься.
— Гур, а… Ты везде этот ритуал э… применил?
Я хмыкнул.
— Сотник, ты сама скромность. Будет желание у нас обоих, сможешь это узнать сама.
— А когда?
— Есть желание?
— У меня — да. А у тебя? — она озорно заглянула в мои глаза.
— Сотник, ты не только сама скромность, а воплощение невинности. После дневного привала.
Девочка на миг засияла, будто ей пообещали подарить хорошего коня. Начал себя с жеребцом сравнивать? Впрочем, если Майта захочет кого-то соблазнить, то я не против. Хм.
Искусительница толкнула коня и ушла вперед, затем, обернувшись, задорно улыбнулась. Конечно, фигура у нее изумительная, стройная и крепкая. Специально выдвинулась, чтобы я мог полюбоваться на нее сзади. Гордая посадка головы, ровная спинка, изящная попка. Двенадцать лет ордена Верных дают всем воспитанникам хорошую осанку, уверенность в себе, крепкое здоровье и великолепную школу владения оружием.
Хотя солнце лишь недавно перевалило за полдень, Майта стала часто и озабоченно задирать носик в небо, лукаво поглядывая в мою сторону. Почему я должен перечить девочке? Тем более, что в глубине леса угадывалась удобная и защищенная поляна. Осмотрелся. Вблизи чисто.
— Привал.
Направились к поляне. Действительно хороша. Густая ткань травяного одеяла мягко перетекала в песчаный бережок лесной речки.
Спешились, сняли и разложили сумки в тени большого дерева. Прихватив котелок, я взял повод мерина, мысленно окликнул Уголька сигналом «За мной» и повел четвероногих на водопой. По пути продолжил знакомиться с соратником Майты. Вкратце мы с ним пообщались на пепелище, но здесь можно развить знакомство. Оставил лошадей, набрал воды и вернулся к месту привала. Майта увлеченно таскала валежник, тренога уже торчала из земли, причем место костра выбрано умело, дым будет скользить вдоль реки и останется незаметным со стороны торгового пути. Обучена к походам. Осмотрелся. На тракте показался караван. К нам не приближались. Чисто.
Костер горел. Бросил и развернул подстилку. Суп? Нет. Разложил припасы, выбрал вяленое мясо, сыр, зелень, травяную заварку, курагу.
Вернулась Майта, промокая щеки и торчащие ушки полотенцем. Решилась сбросить рубашку? Хорошо оформленные небольшие груди задорно покачивались при ходьбе. Да, скромная у меня девочка.
— Гур, сними рубаху. Ведь жарко.
— Сотник, думаю, забота о моей температуре имеет подтекст. Ты просто торопишься начать исследование моей растительности.
— И что? Кому это мешает?
Я снял рубашку, взял полотенце и пошел к речке. Возвращаясь, увидел, что травяной настой уже разлит по чашкам, мясо порезано и выложено на столовой доске, зелень крохотными снопиками окружает белые пластинки сыра.
Когда я сел на подстилку, Майта подвинулась и ласково спросила:
— Можно я тебя покормлю?
До чего же славная у нее улыбка. Ресницы еще не проросли. Пробежал внутренним зрением по окрестностям. Караван удалялся. Угроз нет. Чисто.
— Корми.
Откинулся на подстилку, закрыл глаза, расслабился. Кусочек мяса мягко вдвинулся между губ. За ним последовал пучок зелени. Мою голову приподняли и чашка с настоем оказалась возле рта. Отхлебнул. Открыл глаза. Полушария грудей мягко подрагивали надо мной. Ох, девочка. Кружок сыра проник в рот, обдавая язык, десны и небо острым вкусом. На этом постоялом дворе всегда можно приобрести неплохой сыр. Руки Майты скользили по груди и животу, описывали фигуры вокруг пупка. Одна шаловливая рука, как бы заблудившись, начала орудовать с ремнем, ослабляя его. После внезапного штурма штаны прекратили сопротивление и капитулировали. Мягкие губы ласкали живот, нежные пальцы продолжали танец, окружая меня со всех сторон. Кровь быстрее заструилась по жилам. Все, я в плену. Девочка, ты же еще не ела. Я пропал, она перепутала меня с сыром.
Моя рука прошлась по изящно вогнутой спинке Майты, двинулась дальше. Когда она успела сбросить остальную одежку? Я гладил упругие ягодицы и бедра, ласкал нежные бугорки и впадинки. Сочный родничок под моими пальцами отдал влагу и я аккуратно распределил ее по всей долинке. Стон Майты. Ох. Надо осмотреться. Чисто.
Я сгреб Майту крепкой хваткой, оторвав от увлекательного занятия. Резко перевернув Майту на спину, увидел обиженную гримаску. Вошел в нее медленно и спокойно, широко разводя бедра, наклонился к чудесному ротику и накрыл поцелуем. Мой язык раздвинул губы Майты и мы начали нежно-медленный, но постепенно ускоряющийся и ужесточающийся танец желания. Майта изогнулась и подала таз как можно ближе ко мне, желая поглотить мое естество в своей восхитительной глубине.
Когда я вернулся с речки, то увидел, что проказница и не подумала одеться. Но мечи находились на виду. Бесстыже раскинувшись и лениво мурча, Майта хватала по кусочку того-сего, запивая остывшим настоем. Искоса взглянув на мой живот, довольно пропела:
— Гур, действительно, волос нет нигде. Но, потом я еще проверю, вдруг недоглядела.
— Сотник, не будоражь меня, разве этому вас учили в обители ордена?
— Нет, конечно, но всячески приветствовали самообразование. Вот я и учусь. Ты сладкий. Ты чистый. Я это выяснила. Ты соленый.
— Хорошо не горький.
— Хорошо. Не вздумай меня расколдовывать!
— Сотник, иди искупнись, я сложу вещи. К вечеру мы должны достичь столицы.
Умчалась.
Майта. Я — большой командир
Благородство трудно описать, но легко заметить.
Наглость нужно гасить быстрее, чем пожар.
Вечер подступал, тени деревьев, стоящих вдоль тракта, растворялись в густой траве. Запахло сумеречными цветами, привлекающими светлячков. Мы ехали гуськом, прижавшись к обочине. Встречных путников не было, нас несколько раз обгоняли спешащие в столицу всадники и обвешанные колокольчиками почтовые кареты с открытой задней площадкой, которую, по обыкновению, занимали коренастые и широкоплечие гномы охраны.
На блестящей голове Гура иногда отражалось небо, его руки спокойно лежали на коленях. Ноги я не могла рассмотреть из-за переметных сум. Но спина принадлежала мне, я ласкала ее взглядом, проникая под рубашку, чувствуя ложбинку позвоночника и крепкие мышцы, мощным потоком восходящие у лопаток и растекающиеся к бедрам. Мысленно прижимаясь к Гуру, я ощущала себя спокойнее. Чересчур много случилось в моей жизни за последние дни. Если бы эти мерзавцы меня не захватили, я бы не познакомилась с Гуром. Кошмар! Выходит, я должна быть признательна им за эту встречу? Ну да, они получили благодарность, посмертно. Жаль, что только один от моего клинка.
Толкнула мерина и поравнялось с Гуром.
— У тебя есть подружка или жена?
Он хмыкнул, взглянул на меня. Помолчал. Улыбнулся.
— Сотник, жены нет, а подруга теперь есть.
Бросило в жар от счастья, но быстро пришла мысль, что да, женой ему стать не смогу из-за бесплодия. Подругой, наложницей, но не женой. Но и это счастье. Пусть небольшое. Ладно, подберу ему жену, попозже, когда наслажусь им вдоволь. А смогу ли я сполна насладиться этим белым, чистым, спокойным человеком? Вряд ли наступит пресыщение. Пусть не сполна. Найду ему жену и буду любить как сестренку. Мою младшую. Главное, чтобы она могла легко рожать детей. Которых буду считать своими и подарками Гуру от меня.
Но мои любовно-матримониальные мечтания внезапно прервались. Мимо пролетела закрытая прогулочная карета, в вершке от меня, и круто повернув и остановившись, преградила дорогу. Я похлопала мерина по шее, успокаивая. Из кареты раздавался возбужденный гомон нескольких существ. Всадник, сопровождавший карету, видимо охранник, остановился слева. Сзади чисто.
— Это эльфы! — послышался женский визг.
— Сама ты эльфа! У этих уши круглые! — из окна экипажа показалась возбужденная морда. — Вы кто такие?
Вот этот точно грязный, вонючий и волосатый.
— Будьте любезны, уступите дорогу, — бесстрастно произнес Гур.
— Пока не скажешь, кто такие, не пущу, — заорала морда. — Какие-то лысые, как лягушки! И обернувшись внутрь кареты, загоготал, восхищенный собственным остроумием.
Охранник закаркал, видимо тоже ценитель изящного юмора.
— Я развлекусь, ладно? — тихонько спросила я у Гура.
— Давай, — хмыкнул он, — я тоже.
Выезженный моими стараниями мерин, подчиняясь команде, сдвинулся на два шага влево, приблизив к охраннику. Держа обратным хватом и движением сверху-вниз я мгновенно освободила сёто и возвратным ходом полоснула по седлу охранника. Он удивленно повернулся ко мне и тут же получил в живот удар ребром стопы. Подрезанная подпруга треснула, седло вместе с грузом обрушилось с грохотом и воплем. Освобожденная лошадь унеслась. Вряд ли я поцарапала кожу, просто конь испугался шума.
Гур дунул на карету. Экипаж вдруг накренился в сторону, постоял на двух колесах, и наконец-таки приняв решение, медленно завалился набок. Громыхание, треск, сотрясение почвы, подброшенные куски дерна. Верхняя, раньше была правой, дверца отлетела в сторону и врезалась в охранника. Тот окончательно затих. Мычание, вопли, визги внутри деревянного ящика приятно услаждали слух. Запряжных лошадей снесло влево, но они устояли на ногах.
— Спасибо, что уступили дорогу, продолжайте веселиться, — вежливо попрощался Гур.
— И займитесь групповой любовью в удобной обстановке, — посоветовала я.
— Все сотники такие озорники, или мне просто повезло? — поинтересовался он, тронувшись.
— Тебе просто повезло, — ответила я, возвращая сёто на место и посылая мерина вслед за Гуром.
Мой Гур обернулся и улыбнулся мне.
Городские ворота встретили нас внимательными взглядами стражи. Гур предъявил орденский знак, стражники расступились и вытянулись, пропуская нас на территорию столицы.
— Ты большой командир?
— Сотник, куда мне до тебя, это ты большой командир, — он хмыкнул. — Точнее, милый, а не большой. Наш орден здесь в почете, когда-то мы спасли королевство от большой беды. Но в еще большем почете орден Верных, среди воспитанников которого я знаю сладенькую лысую девчонку, очень большого командира.
— А разве командор не старше по званию, чем сотник? — я надула губы и состроила из себя непонятливую.
— Обычно да, старше, но известен случай, когда один беленький сотник получил в полное распоряжение безмерно послушного командора.
— Тоже беленького. И вкусненького.
— И лысого.
Поулыбался, поласкал взглядом, тронул рукой затылок, легонько щелкнул по носу, немного отъехал в сторону. Добавил:
— Сейчас едем в столичную обитель ордена, получим кров и стол. Мой начальник, протектор Исиант, сейчас здесь и будет рад знакомству с тобою. Когда тебе нужно представиться своему командованию?
— Не к спеху, — ответила я, — нужно получить дубликаты орденских регалий, оригиналы сгорели. И назначение на службу.
— Тогда пойдем к начальству вместе.
— Хорошо. Только не дуй на него, пожалуйста.
Хмыкнул. Как мне нравится его хмыканье.
Появились первые звезды. Пешеходов и всадников встречалось немного. Гур уверенно вел нас по нешироким улицам, в стороне от центральной части. У городских стен стало уже тихо, лишь из центра, со стороны королевского дворца, вечерний ветерок доносил негромкую музыку.
— Ты бывал здесь уже?
— Много раз. Приехали.
Резиденция оказалась большим трехэтажным каменным строением серого цвета с узкими окнами и выступающей центральной частью. Гур подошел к двери и приложил орденский знак к амулету, расположенному у входа. Дверь отворилась, послышался голос.
— Уважаемый командор, прошу Вас и Вашу спутницу следовать за мной.
Приехали.
2. Столица. Capitale
Гур. Волшебная ванна
Сон, это наслаждение разума.
Опрятность, это грамотность тела.
Дежурный сержант отвел нас в трапезную, в которой, несмотря на поздний час, мы смогли ополоснуть руки и поесть каши с мясом. Майта с аппетитом перекусила, вот что значит здоровая и по-военному воспитанная девочка. В трапезной мы остались одни, дежурный повар давно ушел, снабдив нас всем необходимым. Я отметил, что качество пищи здесь ничуть не хуже, чем в нашей обители. Там я бывал один день из десяти, так что столоваться в трапезной приходилось, если кто-нибудь из приятелей не приглашал на семейный ужин. Запивая еду ягодным морсом, мы услышали, как вернувшийся сержант спросил нас:
— Командор и Вы, госпожа, желаете отдыхать в отдельных кельях или расположитесь в одной?
Скользнув по Майте взглядом и поймав согласие, я ответил:
— Сержант, мы займем одну келью, но постелей должно быть две.
— Ясно, у нас есть несколько семейных келий. Пойдемте, я провожу вас до места.
Мы поднялись на второй этаж. Сержант открыл дверь кельи, сказал:
— Прошу располагаться. Запасное белье в шкафу, удобства в соседнем помещении. Если пожелаете чего-нибудь, активируйте сигнальный амулет, ночной дежурный немедленно подойдет.
— Спасибо, сержант, всего хорошего.
— Спокойной ночи, командор и госпожа. Лошади уже под присмотром. Сейчас караульные принесут вещи.
Мы зашли в просторную чистую келью, я зажег лампу, распахнул окно, впуская свежий ночной воздух, и вышел в коридор, чтобы забрать скарб. Двое крепких ветеранов появились у двери с сумками в руках. У нас, как и в ордене Верных, «ветеран» являлся вторым воинским званием после «воина». А их «сотник» равноценен нашему «лейтенанту». Принимая поклажу, я поблагодарил братьев по ордену. Они поклонились с очевидным уважением и удалились.
Когда я вернулся в келью, сложил сумки и запер дверь, из боковой комнатушки выскочила озабоченная Майта и спросила, есть ли в «номере» вода. Она обнаружила ее признаки, но не смогла добыть. Зашли в соседнюю комнату, я зажег свет и приблизился к художественно выполненному полурельефу морды льва над роскошной мраморной ванной. Балуют они себя тут в столице, подумал в который раз. Ткнул в львиный нос, из пасти побежал чистый ручеек и с плеском рассыпался по полированному камню. Майта радостно вскрикнула.
— Сотник, если надавишь на правый глаз зверя, вода станет теплее, если на левый, то холоднее. Если опять нажмешь на нос хищника, вода перестанет течь.
— Милый послушный командор, это — магия? Я в восторге!