Fuga maggiore

— И что ты предлагаешь, тара? — буркнул Хито. Он безразлично играл с фарфоровой бутылочкой из-под кадзё, не поднимая взгляда. — Вообще к ним не соваться? Объявить Хёнкон нейтральной зоной и забыть навсегда? Таково твое предложение?

— Нет, Хито-атара, — тонко усмехнулся Мэй. — Ради трусливых пряток в кустах я бы и пальцем не пошевелил…

— Разумеется, — оборвал его Торанна. — Ты все затеял ради разборки с «Тиграми» и возможности спровоцировать Су на атаку первым. Не считай других дураками, тара. У тебя есть что сказать по делу?

Ххаш. Он все-таки понял. Если теперь оябун «Крыльев бури» сочтет, что его использовали, его гнев окажется страшным — а к такой войне Мэй не готов и близко.

— Да, атара, — вежливо ответил оябун «Кобры». — Если позволишь мне закончить…

— Заканчивай, — сквозь зубы процедил Торанна, в глазах которого разгорались опасные огоньки.

— Есть еще один товар, с которым Анъями редко имеет дело, но стоящий куда больше любого другого. Информация. Я имею в виду технологии паладаров, которые те с большой неохотой выпускают из рук. Вы все знаете об автомобильных телефонах и станциях дальней связи, телевизорах, чудодейственных лекарствах от старости и увядания и тому подобных дорогостоящих штуках.

— Паладары поставляют их только конкретным корпорациям, — заметила О, рассматривая Мэя из-под прикрытых ресниц. — И ни одна из них не платит Анъями дань уважения, предпочитая содержать собственную охрану.

— Все верно, — кивнул Мэй. — Но я и не предлагаю иметь дело с такими товарами. Помимо прочего, я уверен, что паладары контролируют положение каждого своего устройства и прослушивают каждый телефон, каждый звонок, что через них проходит. Подобные вещи — что спящая змея в руках: неизвестно, когда проснется и ужалит. Однако, атары, напоминаю, что паладары создали свой Университет не просто так. «Университет ради людей и для людей» — таков лозунг Чужих. Они не упускают случая повторить, что очень скоро люди сами начнут генерировать свои идеи, и паладарские технологии уйдут в прошлое вместе с самими паладарами. И вот тогда наступит наше время. Мы не можем соперничать с Чужими: они превосходят нас в силе и знаниях и не уступают в решимости. Но люди — совсем иное дело.

— Ты предлагаешь… — медленно проговорил Торанна.

— Очень скоро Университет выпустит первых студентов — и они покинут Хёнкон, чтобы вернуться домой. Паладары не ставят никаких условий, где и как они станут работать. И никто не говорит, что они не должны работать на нас.

— Ну, в принципе, у всех есть родственники… — проворчал Хито, явно что-то прикидывая.

— И ты уверен, Мэй-тара, что сможешь контролировать умников, четыре или пять лет отиравшихся в компании с Чужими? — с интересом спросила О. — Не боишься взлететь на воздух от бомбы, незаметно собранной одним таким?

— Нет! — отрезал Мэй. — Никогда и ни при каких условиях мы не станем прибегать к шантажу и насилию в отношении выпускников Университета. Только попробуйте — и паладарские боэй превратят вас в ошметки мяса, как «Акул». Если бы речь шла просто о грубом принуждении, я бы не стал просить вашей поддержки. Нет, университетские должны работать на нас добровольно, с полным желанием и силами.

— Ты хочешь платить им легальное жалование? — удивился Торанна. — Надеешься перекупить их у корпораций? Да им миллионы предлагать станут, лишь бы у себя задержать!

Мэй запрокинул голову и скрипуче засмеялся.

— Нет, атара, — ответил он, резко оборвав смех. — Жалование ни при чем. Из всех, здесь сидящих, только я учился в университете, пусть и не в паладарском. И только я понимаю, что настоящие умники работают не за деньги. О, конечно, деньги любят все, и мало кто откажется от двухсот или трехсот тысяч канов в декаду, но лишь тогда, когда деньги не мешают работе — или другим важным вещам.

— Хочешь сказать, что кто-то может отказаться от трехсот тысяч в декаду? — Хито выпучил глаза, его щели затряслись от едва сдерживаемого смеха. — Ну, малыш, ты удивил меня уже второй раз!

— Вот именно поэтому, атары, я и хочу, чтобы вы сделали меня координатором проекта, — жестко сказал Мэй. — Я знаю, как заставить выпускников Университета работать на нас, а не на корпорации с толстыми кошельками. Но мне потребуется ваша поддержка. Чтобы усыпить бдительность паладаров, мы должны объявить Университет тихой зоной. Вместе мы достаточно сильны, чтобы не позволить остальным лезть на его территорию. Пусть паладары думают, что Анъями испугалась. Пусть полагают, что мы сдались и отступили навсегда. Через пять или шесть лет у нас появятся первые инженеры и технологи, которые станут работать не за деньги — точнее, не только за деньги, но и за идею, которую им дам я. И тогда у нас появится все: связь, оружие, корабли, заводы — все, что может потребоваться. Со временем мы заставим считаться с нами даже самих паладаров. Подумайте о перспективах, атары — не завтрашних или послезавтрашних, но о десятилетних.

— Десять лет — долгий срок, — лицо Торанны оставалось непроницаемым. — Ты предлагаешь даром отдать тебе негодный товар, нам не нужный, обещая прибыли в далеком будущем. Возможно, ты вытянешь нужную карту, возможно, нет. Возможно, ценность товара куда как выше, чем нам кажется сейчас, и ты знаешь, как на нем быстро навариться, а с нами делиться не намерен. Да, прямо сейчас я не вижу, что удастся поиметь с Хёнкона, но ситуация может измениться. Объясни, почему я должен заключить соглашение с самоуверенным щенком вроде тебя, а не вышвырнуть его на улицу и не заняться делом единолично?

Чудовищным усилием воли Мэй не позволил лицу исказиться в гримасе ненависти. Однажды ты горько пожалеешь, что сегодня назвал меня щенком, ублюдок. Но сегодня твоя стая и вправду сильнее, так что оскорбление придется проглотить…

— Разумный вопрос, атара, — согласился он. — Чтобы убедить вас в своей компетентности, я готов раскрыть детали одной темы, связанной с Хёнконом, способной принести некоторую прибыль в ближайшей перспективе. Я опишу ее, не требуя даже, чтобы она оставалась моей монополией. У меня есть и другие завязки, но их я пока оставлю при себе. Могу пообещать, что в такого рода темах мы станем делить доходы пропорционально вкладу каждого. Плюс десять процентов мне, разумеется, как первооткрывателю. Итак, я раскрываю тему, вы оцениваете и решаете, стоит ли ставить меня во главе дела. Если нет, я ухожу, и мы все опять сами по себе. Если да, мы заключаем сделку. Я сказал. Теперь я слушаю.

— Я вне игры, — холодно сказал Лин, выходя из угрюмого оцепенения. — Не верю в игры с Чужими и умниками, мне хватает своих дел. Опекай Университет, Мэй-пун, целуйся с паладарами, подставляй им… что хочешь, но я пас. Мои катера по-прежнему готовы перевозить твои грузы, но никаких разговоров о перспективах: платишь здесь и сейчас, а не через десять лет. Не вижу смысла базарить дальше.

Оябун «Тумана» неторопливо поднялся, одернул полы халата и вышел из комнаты. Три кобуна последовали за ним. Когда за ними закрылась дверь, Мэй тихо выругался про себя. Что Лин не простит паладарам смерть брата, вполне ожидалось. Но если его торпедные катера продолжат нападать на паромы и аэротакси, курсирующие между Хёнконом, Ценганем и Кайнанем, паладары останутся настороже. И Камилл, ледяной паладар с мерцающими красным волчьими глазами, будет весьма недоволен. Еще бы: ведь тогда ему придется отказаться от идеи загребать жар чужими руками и действовать самому.

В бездонную оманко Таребохи «Туман» вместе с Камиллом. Здесь и сейчас есть другие проблемы, требующие решения.

— Итак, атары, нас осталось четверо, — Мэй обвел троих оябунов спокойным взглядом. — Нас все еще достаточно для осуществления моего плана. Если вы согласны на мои условия, я начинаю рассказывать. Если нет — извиняюсь за напрасно потраченное время и ухожу.

— А я не против тебя выслушать, Мэй-пун, — беззаботно откликнулась О, откидываясь на спинку своего кресла и пальцами поглаживая рукоять танто. — Слово оябуна «Меча и ярости»: если и не соглашусь, то и кусок изо рта вырывать не стану. Но как следует постарайся убедить меня, что за тобой стоит следовать. Я паладаров опасаюсь и того не скрываю.

Ее ладонь скользнула по ципао от горла вниз, обрисовывая упругую грудь, и взгляд Мэя на мгновение последовал за ней. Однако он тут же опомнился. Если вспомнить слухи о том, что она делает с не угодившими любовниками… Да и вообще, таких женщин нельзя подпускать к себе близко. Для ублажения тела вполне достаточно обычных ойран, а трахать мозги и без О желающих хватает.

— Спасибо, О-фуна, — он слегка склонил голову, затем перевел вопросительный взгляд на Торанну.

— Я готов тебя выслушать, хотя ничего не обещаю, — медленно кивнул тот.

— Ну, и я твой базар послушаю, — тут же согласился Хито. — Валяй, парень, рассказывай. Может, и уговоришь. Все равно с паладаров пока ничего не поиметь толком.

— Спасибо, — кивнул Мэй. — Первый план довольно прост: по Могерату рассеяно почти три миллиона беженцев из Хёнкона, и большинство их них все еще не забыло давнего унижения, когда тамошние аристократы бросили страну в первую же ночь. Сейчас бывшие павлины Хёнкона пытаются массово вчинять Университету иски на предмет компенсации за брошенную собственность. Это вызывает ответную реакцию, но совсем не с той стороны, с какой ожидали толстопузы. Бывшие хёнконские плебеи, вспомнив старые обиды, начали в свой черед сбиваться в стаи. К Университету и Чужим они относятся настороженно, но без злости, зато павлинов ненавидят смертной ненавистью. Если мы поможем им, они нас не забудут. Им потребуется оружие — много оружия, и еще укрытия, припасы, информация, и так далее. В ближайшей перспективе мы можем сделать неплохие деньги, если сговоримся о единых ценах. Пару дней назад я встретился с оябуном одной такой группы, «Адаути»…

Час спустя оябун «Кобры», коротко поклонившись, вышел из отдельного кабинета «Небесного купола» и в сопровождении кобунов спустился на лифте в большой холл «Белой башни». Как и прежде, распугивая своим видом прохожих, группа быстрым шагом вышла к стоянке и разместилась в длинном лимузине, где ждал Юи. Автомобиль тут же сорвался с места и вырулил на оживленные улицы Шансимы. Мэй принял переданный Юи увесистый кирпич рации, дождался отклика далекого собеседника, бросил несколько слов, выслушал ответ и, удовлетворенно кивнув, вернул рацию помощнику. Разведданные, предоставленные Камиллом, оказались удивительно точными. Разгром «Черных тигров» идет по плану, сопротивление слабое, организованного ответного удара благодаря гибели их оябуна можно не ожидать. К каким выводам придут оябуны «Крыльев бури» и «Скальпеля», остается только гадать: пятьдесят на пятьдесят. «Меч и ярость», к гадалке не ходи, присоединится к любому их решению — честолюбивая, но холодно-расчетливая О не упустит шанса урвать у мастодонтов свою крошечную порцию, но и с неудачниками связываться не станет. Вот без «Тумана» плохо: своих катеров у «Кобры» мало, и удержать Лина от глупостей Мэй не сможет. И если Камилл решит, что это играет «Кобре» в минус… Да и случае конфликта цены на перевозки катерами «Тумана» вырастут так, что некоторые операции вместо профита принесут одни убытки. Похоже, настало время обзаводиться собственным флотом.

Рация коротко мигнула индикатором, и Юи поднес ее к уху.

— Оябун, — сказал он через несколько секунд. — Церковники хотят встретиться. Прямо сейчас на старом месте. Цзин с ребятами их уже полчаса пасут. Что ответить?

— Что им нужно?

— Не сказали. Но просили очень настойчиво.

Оябун нахмурился. После выматывающего разговора и демонстрации способностей хотелось упасть в койку и проспать часа три-четыре. Желудок сосал голод, и чем дальше, тем сильнее. Нужно что-нибудь съесть. А впереди несколько тяжелых дней с частыми перелетами между городами, чтобы лично вправлять мозги командирам бывших «Черных тигров», убеждая их присоединиться к «Кобре», а не ложиться на дно. Ох, как не вовремя… С другой стороны, церковники какие-никакие, а покупатели информации, и вряд ли общение с ними займет много времени. И если отказать, следующая возможность встречи откроется в лучшем случае через декаду.

— Передай, что иду на встречу. Нужен мотоцикл к птице — по обычной схеме.

Юи кивнул и тихо заговорил в рацию. Мэй сдернул с ушей клипсы стальных серег, перстни с пальцев и ссыпал их во внутренний карман пиджака. Затем он быстро сбросил ботинки, западный костюм и рубашку. Достав из-под сиденья специально для таких случаев запасенную одежду, он влез в короткие штаны, полотняную рубаху и халат до середины бедер, сунул босые ноги в простые сандалии. Тяжелый, но компактный и точно бьющий «кэндзю» с полным барабаном занял свое место в подплечной кобуре, скрытой рубахой, а шипастый стальной кастет — в кармане халата. Слегка встрепать гладко зачесанные волосы, несколько минут повозиться с гримерным набором — и из услужливо подставленного Юи зеркала глядит обрюзгший работяга лет на пятнадцать старше Мэя. Вовремя: впереди уже показалась площадь Большого Храма Вегешота в Шансиме. Скорость потока машин упала почти до пешеходной. Еще десяток или полтора танов — и группы паломников запрудили все вокруг, абсолютно игнорируя разделение улицы на проезжую часть и тротуары. Улучшив момент, Мэй чуть приоткрыл дверь лимузина и вынырнул наружу, тут же смешавшись с толпой.

Проложив дорогу к перекрестку трех улиц, он подошел к небольшому постаменту с вездесущим здесь изображением птицеголового бога Солнца и, ни слова не сказав, ухватил за руль битый перепачканный мотоцикл, стоящий рядом с меланхолично жующим жвачку парнем. Тот даже ухом не повел, отсутствующе глядя вдаль. Мэй оседлал двухколесное чудо техники, повернул ключ в зажигании — и две минуты спустя уже мчался в общем потоке по уходящему на север проспекту. Несколько раз он круто менял направление, внимательно следя за маневрами других мотоциклистов через зеркала заднего вида, и проскакивал через узкие извилистые улочки между высокими глухими стенами. Удостоверившись в отсутствии слежки, оябун «Кобры» еще несколько раз срезал путь через блоки жилых домов и узкие улочки меж небольших двориков, отгороженных ажурными решетками, и наконец-то добрался до своей цели: небольшой закусочной под нехитрым названием «Гюдон Ораны Накатомы», традиционно пустующей днем. Один из парней Цзина расположился в углу и неторопливо жевал блинчики, изображая из себя обычного посетителя. Вероятно, остальные бойцы во главе с самим командиром скрывались где-то неподалеку.

Кайтарский поп сидел за столиком в дальнем углу и меланхолично втягивал ртом лапшу и фасольные ростки, весьма сноровисто орудуя палочками. Разумеется, он оказался не один: рядом с ним располагался еще один мужчина неброской внешности, которого Мэй раньше не видел, но в котором сразу распознал профессионального телохранителя. Где-нибудь в Кайтаре он, вероятно, и растворялся бы в толпе, но здесь его выдавал рост: он казался как минимум на полголовы выше среднего обитателя Могерата. Оба кайтарца носили обычную для Шансимы одежду — короткие штаны и халаты поверх свободных рубах, но что-то неуловимое с головой выдавало в них иностранцев. Чуть сосредоточившись, Мэй понял, что именно: ноги. Точнее, белые, почти не загорелые икры, высовывающиеся из штанин. Да и лица казались недостаточно смуглыми: кайтарское солнце явно прожаривало их куда слабее, чем в близкой к экватору Шансиме. Ну, ладно. При случае сойдут за иностранных специалистов, постоянно живущих в Ценгане. Впрочем, хозяин закусочной, с которым Мэй переглянулся на ходу, никогда не пытался совать нос не в свое дело. Он даже не знал, кто именно время от времени снимает у него заднюю комнату на час-другой, неплохо за то расплачиваясь. Можно не бояться, что по его наводке кто-то из посторонних заинтересуется явкой. Не то чтобы Мэй хоть раз рискнул явиться на серьезные переговоры без охраны, но бессмысленно головой рискуют только глупцы.

От вида и запаха еды в животе забурчало, и голод принялся сосать желудок с удвоенной силы. Нет, не время для еды. Не останавливаясь, Мэй прошел в маленькую дверь в задней части закусочной между кухонной плитой и аквариумом с крабами. Кайтарцы синхронно поднялись и последовали за ним. В маленьком душном помещении с крохотным оконцем под потолком Мэй уселся на кривую колченогую табуретку и жестом пригласил попа сесть. Для телохранителя места не хватило, чему он, кажется, вовсе не расстроился. Оябун «Кобры» окинул его еще одним внимательным взглядом. Высокий, но не слишком, широкоплечий, но в меру, когда-то свернутый и плохо поправленный нос, безразлично сощуренные глаза… Двигается мягко, плавно, словно гимнаст, но что-то в повадках заставляет предположить опытного бойца. Странно. Раньше церковник никогда не являлся с охраной. Разве что… ну да, тогда все сходится. Неужто закулисная сила решила наконец-то показать себя явно?

— Добрый день, тесса Эрнесто Мартизано, — поздоровался Мэй на кваре. — Рад видеть вас в добром здравии.

— Добрый день, — буркнул в ответ церковник. — У меня мало времени, так что сразу к делу, дэй Сянь. Высокие иерархи в очередной раз весьма… заинтересованно осведомились, как у вас продвигаются дела в отношении Университета. Что нового?

— Все под контролем, тесса. Сами понимаете, что в Хёнконе мы не можем действовать напрямую, так что ситуация меняется медленнее, чем хотелось бы. Как я уже объяснял не далее, чем две декады назад, находящиеся под нашим влиянием рабочие и торговцы Хёнкона уверены, что еще до конца зимы они получат разрешение на ремонт двух заброшенных храмов на Ланте, посвященных Вегешоту и Теллеону. Паладары по-прежнему резко отрицательно относятся к организованной религии, но к приглашаемым работникам прислушиваются. Добиться же открытия часовни Церкви Рассвета после этого окажется проще простого. Думаю, тесса, вы сможете встретить новый год торжественной мессой в новом святилище.

— Долго… Ну почему так долго? — с досадой пробормотал церковник. — И как унизительно, что мы вынуждены нести свет божественной истины, следуя в кильватере закоснелых язычников! Неужели нет другого способа?

— Ну почему же, есть, — несмотря на явную насмешку в голосе Мэя, церковник встрепенулся. — Вторгнуться в Хёнкон объединенными силами кайтарского и обоих могератских флотов в надежде, что уцелеет хотя бы один корабль, и быстренько сляпать часовенку силами выживших моряков. Только вот молиться в ней, боюсь, окажется некому. Впрочем, если у вас, тесса, есть лучшие предложения, я готов их выслушать.

— Если бы мы могли придумать свой способ, у нас не возникло бы необходимость платить деньги посторонним! — вскипел Мартизано. — Но мы платим именно вам, поскольку нас уверили, что вы способны решить нашу проблему максимально быстро и эффективно! А вы уже почти полгода тянете деньги и ничего не делаете. Более того, у вас хватает наглости лезть под нашим прикрытием в сам Кайтар!

Спокойствие, только спокойствие. Если убить идиота прямо сейчас, ситуация все равно не улучшится. Но все-таки не стоит в будущем вырывать чужие души во время переговоров. Слишком тяжко держаться себя в руках впоследствии.

— Я с самого начала объяснил, что задача крайне тяжелая, — ответил Мэй, стараясь сохранять в голосе максимально вежливые тоны. — И что меньше чем за год решить ее точно не удастся. Пока что мы укладываемся в график, так что, тесса, прошу не нервничать попусту. Что же до Кайтара, то очень хорошо, что вы о нем вспомнили. У меня возникла срочная нужда в тридцати катерах класса «Купра». Доставить их вы должны не позже, чем через шесть декад. Оплата наличными, цена плюс двадцать процентов к той, по какой их берет береговая охрана Кайтара. Пулеметы монтировать не нужно.

Церковник даже задохнулся от возмущения.

— У вас еще хватает наглости что-то требовать от нас! — прошипел он. — У вас, мелкого вора и контрабандиста!..

Мэй не стал бить его слишком сильно. «Вырывание души», начатое и тут же остановленное, не убивало. В зависимости от силы рывка невидимых когтей оно могло устроить человеку общий шок или просто тряхнуть его с головы до пяток, словно разрядом электричества. Оябун «Кобры» ограничился легким касанием, словно слегка задрожала туго натянутая струна. Однако тело Мартизано выгнулось дугой и ударилось затылком о кирпичную стену, осыпав на пол изрядное количество штукатурки.

— В следующий раз, тесса, когда решите меня оскорбить, — ледяным тоном заметил Мэй, дождавшись, когда взгляд собеседника снова станет осмысленным, — учтите, что живым можете и не уйти. Я делаю скидку на невежество иностранца, но рано или поздно кончается любое терпение.

Краем глаза он продолжал наблюдать за телохранителем. Как и ожидалось, тот даже и не шелохнулся, наблюдая за сценой из-под опущенных век.

— Как… что вы сделали?.. — прохрипел церковник, оттягивая пальцем воротник рубашки и тяжело глотая воздух.

— Наказал вас за хамство, тесса, — любезно пояснил Мэй. — Надеюсь, легкий шок не отшиб вам память? На всякий случай повторю: тридцать катеров класса «Купра», через шесть декад. Запомнили?

— Я… должен передать начальству…

— Передайте, — кивнул оябун. — И напомните ему заодно, что Церковь Рассвета настолько глубоко увязла в наших делах, что без крупного скандала уже не выпутается. У меня нет привычки угрожать деловым партнерам, но и нарушения договоренностей не потерплю. Поставка необходимой техники в условия соглашения входила.

— Но тридцать катеров! Откуда, по-вашему, мы их возьмем в такие сжатые сроки? Да такой заказ только на заводе полгода выполнять станут!

— О, я уверен, что за ними дело не станет, — усмехнулся оябун. — Как мне стало известно, из-за пропажи кольчонов вооруженные силы Кайтара как раз отказались от приобретения нескольких крупных партий оружия и техники. Я не претендую на тяжелые транспортные вертолеты и лазерные пушки, они мне без надобности. Но катера, оставшиеся у сэрат дэя Деллавита, заберу с удовольствием. И сэрат дэй Деллавита не откажется мне их продать. Верно, дэй… Джион Айдари, я правильно произношу имя?

Он повернул голову и в упор уставился на второго мужчину.

— Не припоминаю, чтобы мы встречались ранее, Мэй-атара, — лицо того осталось непроницаемым. — Равно как и уверен, что у вас не имелось ни малейшей возможности добраться до личных досье сотрудников охранной службы Деллавита. Вы подозрительно много знаете. Возможно, слишком много.

В голосе кайтарца скользнули угрожающие нотки.

— Я всегда пытаюсь получить как можно больше информации о потенциальных деловых партнерах, — оябун «Кобры» развел руками. — А дэй Хавьер Деллавита настолько явно стоял за эмиссарами Церкви Рассвета, что даже идиот на моем месте забеспокоился бы. Клан Деллавита — не та сила, которую можно безнаказанно игнорировать. Уверяю, сэрат дэй Айдари, я не враждебен вам. В знак доброй воли я даже готов сообщить, что купил досье на вас и еще примерно три десятка ключевых сотрудников охраны у семьи Массини. Я даже догадываюсь, почему именно вы находитесь здесь, несмотря на наличие двух малолетних детей… нет-нет! — Мэй вскинул руки, заметив, как полыхнули глаза кайтарца. — Уверяю, я не намекаю на их безопасность. Многие считают меня сумасшедшим… какое в вашем языке слово используется? Треснувший, да. Но уверяю вас, что даже если я и треснувший, то не самоубийца. Просто я имею в виду, что отправлять за океан семейного человека не слишком-то разумно, если не учитывать дополнительные обстоятельства.

— А именно? — физиономия у Айдари снова стала безразличной.

— Некая юная особа… — Мэй замолчал и бросил на церковника взгляд, от которого тот съежился на табуретке и вжался в стену. — Тесса Мартизано, вы задали все вопросы? Тогда со всем уважением прошу подождать снаружи, мы долго не задержимся. В этом заведении вам опасность не угрожает. Кстати, рекомендую оставить в покое гюдон и сосредоточиться на крабовом супе. Здесь его готовят просто отменно. Все расходы на мне, платить не нужно.

— Да-да, обязательно попробую, — церковник, явно растерявший гонор после встряски, вскочил и быстро вышел.

— Прошу, присаживайтесь, сэрат дэй, — Мэй указал на освободившийся табурет.

— Спасибо, я постою. Вы что-то начали говорить, атара?

— Вы, дэй Айдари, долгое время состояли в личных телохранителях дэйи Фуоко Деллавита, и ваши эмоции, если верить купленному досье, заметно выходили за рамки отношений «телохранитель — клиент». Возможно даже, ваше отношение к дэйе Деллавита можно охарактеризовать как отеческое. У вас есть личная заинтересованность в ее судьбе, отнюдь не измеряющаяся деньгами. Между тем, хотя в официальных списках студентов Университета фамилия Деллавита не значится, там присутствует некая Фуоко Винтаре. Я не стану спекулировать на тему, почему дэйя Фуоко зачислена в подготовительный колледж под девичьей фамилией матери, хотя до моих людей в Кайтаре и доходили слухи об ее ссоре с отцом. Я просто свожу воедино кусочки мозаики и пытаюсь нарисовать правдоподобную картину. Видите, дэй Айдари, что я откровенен и не пытаюсь с вами играть?

— И что же вы намерены сделать с получившейся картиной? — осведомился кайтарец. — Я слышал, некоторые художники хорошо зарабатывают своей мазней, продавая ее посторонним людям…

— О, я предпочитаю ценить искусство в одиночестве и тишине, — тонко улыбнулся оябун. — Разумеется, если вдруг у меня появятся наследники, они могут распорядиться картинной галереей по-своему. Но пока я жив, беспокоиться не стоит. Итак, дэй Айдари, вы здесь ради дэйи Деллавита. Меня мало волнует, что именно вы хотите с ней сделать: похитить и тайно вывезти в Кайтар либо что-то еще. Как я уже заметил, я не самоубийца, а потому не намерен предпринимать агрессивные действия против студентов Университета или же семьи Деллавита. Наоборот, если вам потребуется косвенная помощь — информация, транспорт, легальное или нелегальное прохождение таможни и пересечение границы и так далее — «Кобра» в вашем распоряжении. Но…

Мэй сделал паузу.

— Но, разумеется, не бесплатно. Дэй Деллавита деловой человек, а потому наверняка прекрасно понимает необходимость платить за услуги.

— И почему же дэй Деллавита должен иметь дело именно с вами? В одной только Шансиме нам известны восемь группировок Анъями, способных оказать ровно те же услуги.

— О, сэрат дэй начал торговаться? Деловой подход, уважаю. Что же, у меня есть веские аргументы.

— Их даже можно услышать?

— Разумеется. — Мэй сделал короткую паузу. — Ну, во-первых, я едва ли не единственный оябун Анъями, намеренный не общипывать Университет по мелочам, а получать от него выгоду по-крупному и легальными путями. Ну, или почти легальными. С учетом того, что семья Деллавита — единственная крупная семья в Кайтаре, не получившая ни одной лицензии на поставку товаров с паладарскими технологиями, дэй Деллавита наверняка заинтересован в обходе запрета, чем бы он ни был продиктован. У меня есть планы, как в обозримом будущем получить доступ к новым технологиям, а у дэя Деллавита есть возможности организовать полномасштабное производство.

— Не сочтите за оскорбление, но мне слабо верится, — Джион Айдари безразлично приподнял бровь. — Дэйя Карина Мураций известна своей нелюбовью к бандитам. И я даже догадываюсь, почему: в официальной биографии присутствует упоминание об ее давнем похищении ради мести. С учетом того, что получение выкуп за заложников дает некоторый процент дохода в том числе и «Кобре», дэйя ректор вряд ли когда-нибудь захочет с сами сотрудничать. У женщин, Сянь-атара, очень длинная память на плохое, а насколько стервозной может оказаться женщина, питающая к кому-то личную неприязнь, вы догадываетесь и сами. Так что я приму к сведению ваш аргумент, только если вы опишете детали.

— Чтобы сэрат дэй Деллавита самостоятельно провернул проект? — усмехнулся Мэй. — Простите, мой друг, но я пока что позволю оставить подробности при себе. Но у меня есть и другие аргументы более приземленного характера…

…и ведь какое искушение — упомянуть хотя бы вскользь о своих связях с Камиллом! Такой аргумент сразу бы склонил чашу весов в пользу «Кобры». Но если информация утечет на сторону, паладар его уничтожит. Да и кто поручится, что один из его незаметных дронов не слушает разговор прямо сейчас?..

Кайтарец молча смотрел на него с абсолютно бесстрастным лицом. Мэй слегка затянул паузу, но тут же понял, что встречных вопросов не последует.

— Например, — оябун наклонился вперед, — у сэрат дэйи Фуоко Деллавита в Университете есть сердечный друг. Зовут его Кирис Сэйторий…

Что-то дрогнуло во взгляде кайтарца. Ага, он знает.

— …о котором вы наверняка слышали. А у Кириса Сэйтория есть сестра, Варуйко Сэйторий, сейчас служащая в охране Университета. И так случилось, что девушка ввязалась в нехорошую историю, которая может стоить ей если не тюрьмы, то пожизненного изгнания из Хёнкона. Позволю себе опустить детали и здесь, но у меня есть способ помочь ей и одновременно подчинить своему влиянию. А через нее — и брата тоже. Дэй Айдари, судя по вашему присутствию здесь, сэрат дэй Хавьер Деллавита по-прежнему заботится о дочери. Надеюсь, вам не нужно пояснять, как сюда вписывается ее друг?

— Приму к сведению, Сянь-атара. И чего же вы хотите от семьи Деллавита?

— Чисто деловых отношений. Как я уже сказал, сейчас я заинтересован в покупке крупной партии катеров, а сэрат дэй Деллавита имеет такую зависшую партию и хочет побыстрее сбыть ее с рук. Взаимовыгодная сделка прямо-таки напрашивается. Ну, а когда сэрат дэй Деллавита убедится в нашем умении и желании вести дела, можно обсудить и другие возможности. Например, мы можем помочь с черными рейсами… с контрабандой шелковых тканей и натурального сырья из стран Могерата и Фисты в Кайтар. Или антикварный бизнес — мы в состоянии наладить экспорт предметов старины и древних ювелирных украшений, официально запрещенных к вывозу с Могерата. Я навел справки в Дамарре, Барне и Контагилии — ничего такого, чем сэрат дэй Деллавита не занимался бы ранее, но куда стабильнее и с большими прибылями.

— Все?

— Вполне достаточно для первого сообщения вашему хозяину, дэй Айдари. Если вас заинтересует мое предложение, тесса Мартизано в курсе, как с нами связаться.

— Счастливо оставаться, — сухо сказал кайтарец. Он резко повернулся и вышел из комнаты. Мэй остался сидеть на месте, размышляя.

Заклятые друзья-оябуны конкурирующих кланов Анъями. Камилл и его организация изгоев. Поглощение «Черных тигров». Нервные и трусливые западные церковники. А теперь вот еще и прямые связи с Деллавита. Не набрал ли он в карманы слишком много камней? Как бы штаны не потерять ненароком. Слишком много переменных, слишком много неизвестных, слишком тонко придется балансировать между такими разными силами, слишком велики шансы катастрофы…

Пусть. Перед его глазами вдруг встала вездесущая паладарская сука в красном ципао — то ли дрон в человеческом обличье, то ли еще что. «Официально, от имени правительства Хёнкона, довожу до вашего сведения, что паладары не намерены иметь с вами дел ни по каким вопросам…» Злосчастная встреча в аэропорту, в свое время казавшаяся хорошей идеей, обернулась многими бессонными ночными часами, проведенными в бессильной злобе. Человека, позволившего себе такое хамство в отношении оябуна Тьмы, уже давно нашли бы всплывшим у пирсов, но до фальшивой женщины по имени Сируко руки коротки дотянуться даже у самых влиятельных и могущественных оябунов. Значит, нужно использовать другие методы убеждения. Главное — опутать Хёнкон паутиной погуще, чтобы не упустить ни малейшего шанса. А уж по паутине Мэй Лю Сянь специалист.

Пусть не сейчас, а через пять или десять лет, но… нет, он не станет мстить, разумеется. Горячие эмоции и резкие движения слишком вредны для бизнеса. Просто однажды он напомнит паладарам об их опрометчивых словах. И они принужденно рассмеются и сведут все к шутке, но будут знать — и он тоже будет знать — что у Университета не останется другого выхода, кроме как молча и униженно проглотить пилюлю. До тех же пор он продолжит плести свою паутину. Главное — осторожность, аккуратность и терпение. А нужный шанс обязательно пошлют боги.

05.22.1232. Хёнкон

— Пятьдесят один… пятьдесят два… пятьдесят три… — равномерно, словно камни, падали слова. Лейтенант Каллавиро прохаживался перед рядом отжимающихся учеников, отсчитывая разы словно говорящие часы. Кирис привычно подавил раздражение: медлительность счета заставляла его тратить лишние силы. Обычно он жался раза в два быстрее, но сейчас приходилось подстраиваться под остальных.

— …пятьдесят девять… шестьдесят. Всем встать! — скомандовал лейтенант.

Кирис одним прыжком принял вертикальное положение, сжимая и разжимая кулаки, чтобы размять затекшие от упражнения пальцы, и потирая мозоли на коже костяшек. Он даже почти не запыхался: его личным рекордом являлось сто тринадцать, а по девяносто он отжимался каждое утро. Справа поднялась Фуоко, и он с удовлетворением заметил, что дыхание подруги лишь чуть тяжелее обычного. Сто тридцать не вытянет, да и сотню — тоже, но семьдесят пять по утрам делает. Все-таки молодец девчонка, не каждый парень с ней силой потягается. Да и в беге на километр ее лишь двое во всем колледже обгоняют, и то потому, что дома в юношеских сборных состояли. А ведь еще зимой… тьфу, местным летом еле ноги таскала!

Слева раздался тихий стон, и Кирис, ухмыльнувшись про себя, покосился на Омована Амаду, неуклюжего увальня из провинциального кайнаньского Мисакити, с трудом вздергивающего себя на подкашивающиеся ноги. Определено, отжимание после трех верст трусцой отняло у него все силы. Интересно, хотя бы три десятка раз он осилил? Впрочем, все равно прогресс: еще пять декад назад он даже пробежку закончить не мог толком, едва ли не сознание под конец терял.