Помоги проекту - поделись книгой:
— Так что там происходит? — спросила Эдме. — Что они обсуждают?
— Похоже, спорят, звать или нет Аластрину, — ответила Мхайри.
— Аластрину? Вашего скрилина? Но зачем? — удивился Фаолан.
Устало вздохнув, Мхайри принялась объяснять:
— Лайам интересуется погодой. Надеется, что скоро будет гроза с молниями, а не снежная буря с метелью.
— Хочет получить предсказания по сейлидх-фиру? — недоверчиво уточнил Фаолан.
— Да. Сам он не может принять никакого решения. Матери рядом больше нет, ответственность перекладывать не на кого. Поэтому он обратился к небу. Хотя лучше бы о Кровавом Дозоре подумал.
— Почему? — спросила Эдме.
— Дозорные не менялись уже больше луны, — объяснила Дэрли.
Эдме с Фаоланом переглянулись. Значит, фенго был прав, и с Кровавым Дозором действительно творится неизвестно что.
— Дозорные до сих пор на границе, никого им на смену не посылали.
— Наша мать ушла на стражу в конце луны Новых рогов, — сказала Мхайри, и голос ее дрогнул. Она помолчала и тихо добавила: — И мы скучаем по ней.
— Давно все это? Беспорядок, споры? — спросила Эдме, кивком указав на гаддерхил.
— С тех пор как умерла Катмор. Сначала Лайам ужасно горевал. А потом стал пропадать. Такое впечатление, что дела клана его не заботят. Когда он появляется, то, похоже, не столько горюет, сколько просто не обращает внимания на происходящее. И не способен принимать решения. По крайней мере, мне так кажется, — объяснила Дэрли.
— Наверное, нам все-таки нужно отыскать Кайлу, вашу маму, — задумчиво сказал Фаолан. — Как и остальных дозорных из клана.
Они с Эдме повернулись ко входу в пещеру. Шум внутри становился все сильнее и сильнее. Волки переглянулись и решительно вошли в полумрак гаддерхила, высоко подняв хвосты и навострив уши.
Глава восьмая
Хаос на рагнайде
Войдя в пещеру, Фаолан огляделся. «Почему огромные рога карибу сдвинуты со своего обычного места?» — подумал он. На шкурах под ними сидел вождь; церемониальный убор у него на голове был как-то странно скособочен. Кому-то эти подробности показались бы ничего не значащими, но Фаолану они сразу бросились в глаза. Как по-другому все стало после смерти Катмор! Огонь в центре гаддерхила горел неровно, то вспыхивая, то почти потухая, потому что никто за ним не следил. Многие члены рагнайда не носили головных уборов и ожерелий из костей, а ведь это требовалось кодексом проведения собраний. Да полно, действительно ли сейчас идет рагнайд? Кое-кто из волков просто спал или дремал в полутьме. Многие совсем исхудали, шкура на них висела складками, мел потускнел и свалялся. Волки Стражи тоже голодали, их мех тоже утратил блеск, но они точно не выглядели такими неухоженными и равнодушными к собственной судьбе. «По крайней мере, мы не забываем держаться с достоинством», — подумал Фаолан.
Достоинство — вот что исчезло из гаддерхила. Достоинство, честь, благородство — похоже, об этом здесь никто уже не вспоминал. Внешние украшения пока еще присутствовали — по крайней мере, прекрасные кости с резьбой, выполненной многими поколениями глодателей, были на своем месте. Шкуры животных, загнанных бирргисом, всё еще висели на каменных стенах; многие были вывернуты и украшены сделанными углем рисунками. В этих мертвых реликвиях было гораздо больше величия, чем в самих волках рагнайда. В них не осталось ни следа от того благородства и той чести, которые некогда вдохновили молодого глодателя на его первое творение.
Но и сами кости с прекрасной резьбой, похоже, сейчас говорили лишь о безысходности, и отчаяние это эхом отзывалось в костном мозге Фаолана. Он посмотрел на Лайама МакДункана, который явно терялся и не знал, как себя вести со своевольными членами рагнайда. Время от времени вождь вставал со своего ложа из шкур карибу под огромными рогами и нервно кружил на месте. При этом он по очереди поднимал лапы и неуверенно ставил их на землю, словно сомневаясь в ее прочности.
Прошло несколько секунд, прежде чем волки рагнайда увидели вошедших в пещеру Фаолана и Эдме. В гаддерхиле наконец-то воцарилась тишина.
— Что вам тут надо? — проворчал лорд Джарне, даже не пошевелив ушами, не говоря уже о том, чтобы прижать их к голове в знак уважения. Раньше о таком неуважении к стражам Кольца Священных вулканов и помыслить было нельзя.
Фаолан и Эдме навострили уши, подняли хвосты и вздыбили шерсть на загривках. На негнущихся ногах серебристый волк подошел к нахальному лорду, едва не коснувшись своим носом его морды.
— Я пришел сюда по распоряжению фенго Священной стражи Кольца вулканов.
Все волки в пещере затаили дыхание.
— Нам поручили выяснить, что случилось с Кровавым Дозором.
Лайам почувствовал, как у него подкашиваются ноги.
— Почему ты не сообщил, что фенго послал к нам стражей? — пролаял кто-то из задних рядов. Фаолан и Эдме не верили своим ушам. Волки даже не утруждались обращаться к вождю надлежащим образом. Еще одно нарушение!
— Да, почему?
— Почему?
Вскоре этот вопрос повторял уже целый хор голосов. Происходящее всё больше походило на настоящий хаос. Эдме бросила на напарника полный отчаяния взгляд.
Фаолан встал на задние лапы и стал расхаживать перед толпой, в которую превратился благородный рагнайд. Этому его обучила Гром-Сердце. Когда в первый год своей жизни он перепрыгнул огненную стену, преследовавшие его волки очень удивились, но, в конце концов, многие из них прыгали довольно высоко, и в том, что какой-то волк прыгает выше их всех, не было ничего такого уж поразительного. Хождение на задних ногах — иное дело. Собравшиеся в пещере быстро сникли, и даже Джарне и Адер приняли позу покорности. «Вот и замечательно!» Фаолан всегда считал этих двоих полными дураками и решил не тратить на них время. Но тут вперед вышел еще один член рагнайда и зарычал:
— Ты ничего не знаешь! И как мы должны быть уверены, что именно ты посланник фенго? Если наш вождь ничего об этом не рассказал, то, возможно, никаких посланников вообще не было.
Два лорда, на которых Фаолан только что решил не тратить времени, тоже выпрямились. Реакция стражей была мгновенной и слаженной: они одновременно прыгнули вперед, Эдме навалилась на недовольного их присутствием волка, а Фаолан сшиб с ног Джарне и Адера. Но окончательно убедил всех в превосходстве серебристого волка не натиск, а холодный блеск в его глазах. От него застывала кровь в жилах и мозг в костях.
— Неважно, что вам сказал или не сказал вождь, — зарычал Фаолан и вновь повернулся к Лайаму: — Сейчас важно, чтобы ты вышел вперед, Лайам МакДункан, сын Дункана МакДункана, великий вождь клана МакДунканов, сын Катмор, благородной волчицы и искусной загоняющей. Ты внук Данфорда МакДункана, правнук первого Лайама МакДункана и потомок славных МакДунканов, чей род восходит к временам первого фенго страны Далеко-Далеко.
С каждым упоминаемым именем Лайам все сильнее съеживался, пока не стал казаться совсем маленьким и ничтожным, никчемным и необычайно слабым для своего возраста и положения волком. Тишина в гаддерхиле оглушала. Глаза всех присутствующих были обращены на вождя — волки словно пытались вообразить всех его достославных предшественников. «Давайте, вспоминайте же свою историю, — думал Фаолан. — Вспомните о чести клана, которую он не терял с тех пор, как в Далеко-Далеко прибыл первый фенго. Если мы забудем о чести, то это будет наш конец и конец всей страны Далеко-Далеко. Всё поглотит тьма, и некому будет нас вспомнить».
Слова сами собой появлялись в голове Фаолана, и он, понятия не имея, откуда ему всё это известно, не решался повторять их вслух. Ему вдруг вспомнился бирргис и безмолвные сигналы, которыми на бегу обменивались волки. Он вгляделся в собравшихся в гаддерхиле, надеясь, что члены рагнайда разглядят в его глазах то, что Фаолан никак не осмеливался озвучить.
— Как вождь этого клана ты должен ответить на вопрос, — продолжил он. — Когда в последний раз посылали смену в Кровавый Дозор?
— Я… я не помню.
Вождь так дрожал, что едва шевелил языком.
— Не помнишь? — шагнула вперед Эдме. — Так постарайся вспомнить.
— Возможно, в начале луны Новых рогов…
— «Возможно»? Всего лишь «возможно»?
Фаолан и Эдме обменялись озадаченными взглядами.
У входа в пещеру послышался шум, и внутрь прошла Аластрина, скрилин Каррег Гаэра.
— Смену стражам Кровавого Дозора не посылали почти две луны. Некоторые вернулись сами, как Стеллан, хотя ей никто и не разрешал. И слава Люпусу, ведь она лучшая из наших фланговых загоняющих. Но Кайла, например, не пришла.
— Не много-то от нее пользы с тех пор, как ее супруг прыгнул на звездную лестницу, — сказал кто-то из собравшихся.
— Как вам не стыдно так говорить об усопшем волке? Это грубо и недостойно! — с негодованием отозвалась Аластрина.
Фаолана и Эдме тоже возмущало поведение рагнайда, но с появлением Аластрины у них в душе затеплилась надежда. Хотя бы одна разумная волчица с чувством собственного достоинства!
Они выполнили поручение — узнали ответ на вопрос фенго, только удовлетворения это им не принесло. Теперь стражам нужно было отправляться дальше, на поиски Кровавого Дозора. Фаолан решил взять с собой Мхайри и Дэрли. Сама мысль оставить их в стае — в такой стае — была ему противна. Вместе они дойдут до границ клана и найдут Кайлу.
Но прежде чем уйти, Фаолан объявил собравшимся в гаддерхиле волкам, что властью, данной им фенго, он вместо лорда Адера назначает первым лейтенантом вождя Аластрину. Лайам МакДункан, похоже, воспринял это назначение с облегчением.
Глава девятая
Первый знак
Пока Фаолан вместе с Эдме, Мхайри и Дэрли направлялся к границам клана в поисках Кровавого Дозора, его преследовали воспоминания о Гром-Сердце. Порывы северного ветра, дувшего прямо им в носы, затрудняли движение. Волки шли примерно тем же путем, которым некогда шел сам юный Фаолан в поисках своей пропавшей из зимней берлоги кормилицы. Тогда серебристый волк подумал, что она пропала в Крайней Дали, и повернул на север.
Только в то время он не был таким голодным.
С тех пор как они покинули территорию Каррег Гаэра, мелкая дичь и зайцы встречались всё реже и реже. Приходилось чаще отдыхать, потому что почти не оставалось сил идти против ветра. А во время отдыха животы урчали всё громче и громче. Громогласнее всех проявлял себя живот Эдме, самой маленькой из них четверых.
— Вот уж действительно «много шуму из ничего». Совсем из ничего, — попыталась пошутить она.
— А помнишь, когда-то зайцы казались нам безвкусными? — задумчиво спросила Дэрли.
— Мне не нравились их глаза. А мясо у них прекрасное… — мечтательно отозвалась Мхайри.
Разговор о еде навел Фаолана на мысли о другом.
— Эдме, — обратился он к своей напарнице на очередном привале. — Если стада сюда не вернутся, а мелкая добыча исчезнет, наступит голод. И мы с тобой прекрасно знаем, кто умрет в первую очередь.
Эдме замедлила шаг. Глаза ее расширились от волнения.
— Глодатели! Они всегда едят последними.
— Да, а в голодные месяцы это значит, что они вообще никакой еды получать не будут. Но можно помочь им, а заодно и волкам из Кровавого Дозора.
Эдме совсем остановилась и повернулась к Фаолану.
— Это прекрасно! — воскликнула она.
— Но я же еще ничего не сказал!
— И не нужно. Я сама придумала. Мы соберем всех знакомых глодателей и отведем их в Кровавый Дозор.
— Да. И, кстати, ты знаешь, что в клане МакДонегалов новый глодатель? Как там его зовут, Бегун?
— Но отпустят ли их вожди кланов, вот в чем вопрос.
— Ну, это даже не вопрос. Не забывай, мы действуем по приказу фенго. А фенго поручил нам найти подкрепление для Кровавого Дозора.
Эдме моргнула.
— Ты прав. Я почему-то об этом не подумала.
Она повернулась к Мхайри и Дэрли.
— Решение принято. Мы соберем всех глодателей и приведем их на помощь Кровавому Дозору.
— Отличная идея! — воскликнула Мхайри. — Тамсен из стаи Голубой Скалы находится в дозоре почти так же долго, как и мама. Если бы она участвовала в том бирргисе, то, возможно, охота не закончилась бы провалом. Может, если мы приведем больше волков, то вернутся и другие охотники из ее стаи.
Обо всем договорившись, они свернули с первоначального пути и направились к летнему лагерю МакАнгусов, надеясь застать там Тирлача. Не прошло и часа, как переменившийся ветер донес до них тревожный запах. Шерсть на загривке у всех четверых стала дыбом. Это был запах мертвого волка, причем на удивление знакомый.
— Тирлач! — одновременно воскликнули Фаолан и Эдме и подбежали к небольшому сугробу.
— Тирлач! — голос маленькой волчицы дрогнул, когда она увидела останки безухого глодателя из клана МакАнгусов. Эдме закрыла единственный глаз, но из него продолжали течь слезы. Она с трудом сглотнула и подавила стон.
— Этого не может быть! Скажите, что это всего лишь очень жестокая шутка. Мы только-только решили отвести глодателей в Кровавый Дозор и спасти от голодной смерти. Да, они действительно умирают первыми.
Эдме с Фаоланом прижались друг к другу. Дэрли и Мхайри держались в отдалении, не решаясь подойти к трупу. Волкам Стражи надо было выплеснуть горе, и свидетели им сейчас не нужны.
— Первый знак голода, — прошептал Фаолан.
Когда все четверо окружили труп глодателя, в глаза им бросилась странная деталь. Тирлач лежал, прижав голову к снегу, но это не была обычная поза покорности, какую нужно принимать при обращении к вышестоящему волку.
— Как будто он к чему-то прислушивается, — заметила Эдме.
— Прислушивается к земле, скрытой под снегом и льдом, — сказал Фаолан, не сводя глаз с выпирающих из-под шкуры костей.
— Но что он надеялся услышать? Он же без ушей, — сказала Дэрли.
Стражи оглянулись на сестер, которых, похоже, смутило такое внимание. Как они, выросшие в стае и не имевшие никаких уродств, могли понять, что значит жить без уха, без глаза или с кривой лапой? Недостатки глодателей часто оборачивались их преимуществами. Разве сам фенго не сказал на гаддерглоде, что единственный глаз Эдме помог ей найти дорогу и руководил ею, как дух из Пещеры Душ? А Фаолан, несмотря на кривоватую лапу, бегал быстрее и прыгал выше любого другого волка. И Тирлач не был исключением. Несмотря на отсутствие ушей, он всегда слышал разговоры других волков, особенно те, что не предназначались для глодателей. Оставалось только догадываться, что он услышал на этот раз. И услышал ли?
— Нам лучше двигаться дальше, — нерешительно заметила Дэрли.
Эдме посмотрела на Фаолана.
— Нет, еще чуть-чуть задержимся.
Молодые стражи припали к покрытой снегом земле и склонились перед трупом своего погибшего товарища в позе покорности. Их движения были невероятно красивы и грациозны. А затем они завыли, да так печально, что из глаз Мхайри и Дэрли потекли слезы.
— Где вы выучили такую прекрасную песню? — спросила Мхайри.
Теперь смутились Фаолан с Эдме. Они переглянулись, не зная, что сказать.
— Она… она, — замялась маленькая волчица. — Она просто пришла нам на ум.
Фаолан снова взглянул на труп Тирлача.
— А теперь нам действительно лучше продолжить путь. У бедняг осталось не так уж много времени.
Тут на занесенном снегом холме выросла еще одна фигура. Холодный воздух разрезало криком:
— Фаолан!
В душе Фаолана пробудилась надежда, как пробуждаются ростки травы в луну Новых рогов. Голос кричавшего отличался такой музыкальностью, какой не было ни у кого из членов кланов. Страж знал, что этот голос может принадлежать только одному волку — Свистуну.
Глава десятая
Свистун
Поделиться книгой: