Дороги колдовства (сборник)

Разумеется, хозяйка все объяснила. Вчера у них проходило собрание совета города. Поскольку городок маленький, то, как сказала Нинель Ивановна, все у них решается коллегиально. Это значит, что каждый житель может высказать свое мнение и поучаствовать в управлении.

Очень убедительно, не правда ли? И я бы подумала так, если бы не случайно услышанные слова. Я совсем запуталась и не знала, кому верить, но мама с папой конечно же удовлетворились полученным объяснением, и мне досталась очередная порция упреков, а также наказание, заключавшееся в том, что у меня были отобраны (надеюсь, временно) романы, а взамен предоставлен задачник по алгебре.

– Все беды идут от праздности ума, – заявила мама, вручая мне книгу. – Сон разума рождает чудовищ.

Видела я такую картинку. Там был нарисован заснувший за столом человек, а за ним и над ним копошились всякие твари типа летучих мышей и странных животных.

– Главное, чтобы эти воображаемые чудовища однажды не съели тебя, – решила пошутить я.

Но мама сегодня не была расположена к шуткам.

– Вижу, что они уже почти съели твои мозги, – заявила она и тут же добавила: – Успехов в алгебре. Как выполнишь дневную норму – покажи мне, проверю.

Мама – бухгалтер и обожает всякие циферки, а меня при одном взгляде на них тянет в сон.

В общем, добрая половина дня оказалась совершенно загублена. Покончив с задачками и получив от мамы нагоняй за обилие допущенных ошибок, я с облегчением вздохнула и приступила к выполнению придуманного вчера плана. А он заключался в том, чтобы пошататься по городу и повнимательнее приглядеться к его жителям: вдруг замечу еще что-нибудь подозрительное?..

Жизнь города текла размеренно и неторопливо. Странным оказалось то, что я не встретила ни одного праздно шатающегося человека. Каждый был занят делом, даже немногочисленные дети – все-таки они здесь есть – вместо того, чтобы носиться по улицам с криками, гонять мяч или заниматься чем-нибудь столь же приятным и полезным, помогали взрослым, трудясь в саду или огороде. Посмотришь: малявка малявкой, а туда же – с сосредоточенным видом тащит огроменную лейку или, согнувшись в три погибели, очищает грядку от сорняков.

Подозрительно? Еще как!

Покрутившись то тут, то там, я заметила, что один из домов почему-то пользуется особой популярностью. Сначала мальчик принес туда большую корзину, накрытую белым полотенцем, затем женщина притащила банку молока и большой сдобный пирог, а спустя некоторое время другая прошла внутрь с полной сумкой.

«Наверное, тут живет какая-то важная птица», – подумала я, но тут из дома вышел знакомый белобрысый мальчишка.

Вот это номер! Неужели он или та странная старуха, его бабушка, уважаемые в городе люди? Или им помогают просто потому, что у него нет родителей и они с бабкой не могут прокормить себя сами?.. Тоже вполне может быть, раз они здесь все такие трудолюбивые и правильные.

День прошел очень быстро, и вот я уже лежала в кровати, от нечего делать придумывая сюжет для фильма ужасов. Местом действия можно было бы взять небольшой городок, удаленный от крупных населенных пунктов. Туда случайно попадают герои – прекрасная и отважная девушка и влюбленный в нее благородный молодой человек (здесь я, разумеется, представляла себя и Вадима). Довольно быстро выясняется, что населяют город вовсе не люди, а вампиры. И вот безлунной ночью они приходят к дому, где поселилась героиня, чтобы выпить ее горячую юную кровь…

В это время от окна и вправду донесся странный шорох, а потом тихий противный звук – как будто кто-то царапал когтями по стеклу.

Сердце тут же тревожно забилось, а я зажала руками рот, чтобы не закричать. Вот заору, разбужу всех, а потом выяснится, что царапает стекло ветка, – позору не оберешься.

«Спокойствие!» – сказала я себе и замерла в надежде, что все образуется.

Разумеется, надежда оказалась тщетной. Новый скрежет, чуть более громкий, чем раньше, показался мне звуком трубы, созывающей на Страшный суд. Я подскочила, радуясь тому, что сплю с закрытым окном, а форточка слишком мала, чтобы что-нибудь из сада могло туда пролезть… В любом случае, если бы оно могло проникнуть в комнату, оно бы уже было здесь. Эта мысль несколько ободрила меня.

За окном было темно, где-то в густых вишневых ветках проглядывал краешек почти округлившейся луны. Южные ночи вообще темней привычных мне московских, а тут еще вишневый сад, дающий густую тень. В общем, разглядеть что-либо за окном почти невозможно.

– Кто там? – тихо спросила я и, вспомнив о том, что вампиры не входят в дом без приглашения, тут же добавила: – Убирайтесь! Я вас не приглашала!

– Это Саша! Я хотел с тобой поговорить! – услышала я знакомый голос.

Ну конечно, Саша. Днем он со мной говорить не хочет, но зато явился среди ночи… Наверняка исключительно для того, чтобы пожелать мне хороших снов!

– Я тебя не приглашала, – повторила я на всякий случай. – Ты не можешь войти сюда без приглашения.

За окном молчали, а потом я услышала хихиканье.

– Ты что, и вправду думаешь, что я вампир? – ехидно поинтересовался голос.

Теперь растерялась я. Любой ответ – и положительный, и отрицательный – прозвучал бы глупо.

– Ну хочешь, перекрещусь? – шепотом спросил Сашка, правильно истолковав мое молчание. – «Отче наш», извини, наизусть не знаю, но, если у тебя есть крестик или что-нибудь такое, можешь попробовать приложить его к моему лбу.

То, что он говорил, звучало довольно здраво, однако сомнения еще оставались.

– А зачем ты сюда пришел среди ночи? – поинтересовалась я тихо, стараясь не разбудить спящих за тонкой перегородкой родителей.

– Говорю же: мне нужно поговорить с тобой наедине. Так, чтобы никто нас вместе не видел.

– Ладно, – согласилась я. – Сейчас оденусь.

Я нащупала сброшенную перед сном длинную футболку, натянула на себя и, не включая света, тихо двинулась к двери. Видок, должно быть, у меня был еще тот. Растрепанная, в длинной смешной футболке. Ну да ничего. Сойдет. Не на свидание собралась.

Выбравшись из дома, я вдохнула свежий ночной воздух. Сладкий аромат вишен и легкий привкус моря. Непередаваемое сочетание. Однако разнеживаться было вовсе ни к чему, и я огляделась в поисках Сашки.

– Эй! Где ты там? – тихонько позвала я.

– Здесь, не ори, – прошипел он, выступая из тени дерева.

Честно говоря, какой-то оттенок романтики в этом был. Ночной сад, огромная луна и поджидающий меня под вишневым деревом мальчик. И почему это не Вадим?.. Хорошо бы он оказался сейчас на Сашкином месте, протянул мне руку и сказал: «Нас пытались разлучить злобные завистницы, но я разрушил их мерзкие интриги, и теперь мы навсегда будем вместе!» А я бы…

– Ну чего встала, – на корню разрушил все зачатки романтики Сашка, – пойдем, пока нас никто не услышал.

Мне и самой не слишком нравилась идея разговаривать почти что под окнами родителей (у которых, конечно, тоже открыта форточка, а значит, с большой вероятностью они нас услышат), однако поведение местного мальчишки оставляло желать лучшего. Пора было поучить его этикету.

– Может, у вас принято разговаривать с девушками подобным образом, но у нас в Москве… – сказала я, придав лицу надменное выражение и смутно жалея, что Сашка, похоже, не сможет по достоинству оценить его из-за царящей в саду густой чернильной тьмы.

– Ира! Ты с кем это там? – послышался из окна встревоженный голос мамы.

Белобрысый укоризненно покачал головой и отступил обратно в тень.

– Сама с собой, – буркнула я. – Вышла перед сном немного свежим воздухом подышать.

– Подышала? Ложись немедленно, – велела мама.

– И другим спать не мешай. Кому-то завтра чуть свет вставать, – добавил папа.

Вставать он собирался, разумеется, на рыбалку.

– Да, уже иду, – отозвалась я и тихо хлопнула дверью, как будто возвращаясь в дом.

Минут пять я выжидала, затаив дыхание: все ли в порядке. Дом погружен в тишину, и только в гуще вишневых деревьев что-то шуршало и похрустывало. Ночной сад полон своей жизни.

– Идем, – еле слышно прошептал Сашка, снова высовываясь из-за дерева.

И я, решив на этот раз не спорить, последовала за ним.

Когда мы вышли за калитку, белобрысый тихонько свистнул. И тут я увидела, что на меня несется что-то огромное. Понятно, что мне никогда не доводилось стоять на путях перед паровозом, но, думаю, ощущения сходные. Не успела я сообразить, что происходит, как оказалась лежащей на земле. Надо мной нависла громадная белая туша. Чудовищная пасть раскрылась… и шершавый теплый язык прошелся по моему лицу.

– Фу! Пес! Что ты себе позволяешь! – окликнул кого-то Сашка.

Ну конечно, собака! Та самая белая собака, которую я видела в день приезда. Пес как-то очень по-человечески, будто с сожалением, вздохнул, но все-таки оставил меня в покое. Обескураженная и напуганная, я поднялась на ноги.

– Ты извини, – наконец-то соизволил сказать Сашка – я уж думала, что он отродясь и не слышал такого слова. – Пес не злой, даже совсем наоборот. Он играть очень любит…

– Я заметила, – сухо ответила я, отряхивая футболку.

Я понимаю, что на мне не парадный наряд, однако кому приятно, если на него наскакивают и роняют в дорожную пыль, к тому же на миг мне показалось, что эта собака легко и непринужденно откусит мне голову. И, между прочим, даже не подавится. Учитывая нашу разницу в весе.

– Он и вправду хороший. Ты ему понравилась, – мальчишка принялся чесать зверя за ухом, а тот, явно довольный, скалил пасть, будто улыбался.

– И что, его так и зовут: Пес? – поинтересовалась я, убедившись, что непосредственной угрозы для моей жизни в данный момент все-таки нет.

– Так и зовут. А что, хорошее имя… Тем более если вспомнить, как его называли раньше.

– И как же?

Сашка смутился.

– Песик, – выдавил он из себя, спустя, наверное, минуты три.

– Ка-ак?! – переспросила я, давясь от смеха. Такая махина – и вдруг Песик. Действительно достойное имя. – И кто же его так назвал?

– Я, – неохотно буркнул Сашка. – Ну, я еще тогда маленький был. И он тоже.

Между тем Пес потихоньку обнюхивал мою руку, видимо, продолжая проявлять ко мне живой интерес. На всякий случай я немного отступила.

– Говорю же: не бойся, он не кусается. Это все в округе знают, – кажется, Сашка был рад увести разговор подальше от странного имени собаки.

Не то чтобы я боялась собак. Просто предпочитала держаться от них подальше – с тех пор как одна из таких псин порядком напугала меня лет в восемь, когда я, никого не трогая, бежала к дому. В общем, несмотря на все Сашкины уверения, я постаралась держаться от его лохматого друга на максимальной дистанции, и мы продолжили путь.

Сашка провел меня мимо домов, избегая улиц и освещенных фонарями участков дороги, прямо на берег моря и молча опустился на камни. Пес тут же с деловым видом умчался куда-то, а я села рядом с мальчишкой.

Внизу плескалось море, темное-темное. Пахло солью. Огромная луна наклонилась над землей, будто с любопытством глядя на нас.

Если бы вместо Сашки здесь был Вадим, он, может быть, даже поцеловал бы меня…

– Красиво. Луна здесь совершенно необыкновенная, – сказала я, прерывая затянувшееся молчание.

– Есть одна старинная легенда. Хочешь послушать? – спросил Сашка.

– Хочу.

Он немного помолчал, будто собираясь с мыслями, и заговорил. Его история, рассказанная под негромкий аккомпанемент разбивающихся о камни волн, показалась мне похожей на сказку.

– Давным-давно были у Хаоса две красавицы-дочери. Старшую звали Солнцем, а младшую – Луной. Вот призвал их однажды отец и говорит: «Дочери мои хорошие, которая из вас удивит меня сильнее своим мастерством, та и будет царить над миром».

Долго думала старшая дочь, чем бы поразить своего отца, и придумала. Замесила она тесто и вылепила из него звезды и планеты и поместила на небесный свод. «Вот, – подумала гордая Солнце, – теперь сестре никак не сравниться со мной!»

Увидела Луна то, что сделала ее сестра, и рассмеялась. «Неужели, – говорит, – это настоящее чудо? Это просто нелепые бездушные игрушки». Разозлилась Солнце так, что даже покраснела от гнева. Так от нее жаром и повеяло.

«Ну хорошо, – говорит она сестре, – а что сделала ты?»

И тогда Луна показала Солнцу людей, которых она родила и наделила душами, сотканными ею из собственного света.

Нахмурилась Солнце: «Совсем зазналась, сестрица! Разве могут какие-то жалкие людишки сравниться с целыми планетами, которые я создала?!»

«Что стоят твои планеты, когда на них нет жизни?» – возразила Луна.

Слово за слово, они поссорились и решили идти к отцу Хаосу, чтобы он рассудил их. А отец присудил победу Солнцу, потому что любил старшую дочь сильнее.

Возрадовалась Солнце, но уж очень ее раздражали люди, созданные сестрой. Вот и решила она их сжечь. Но Луна поклялась не оставлять своих детей без помощи. Целый день жгла старшая сестра землю, пытаясь уничтожить людей, а ночью Луна подарила им свежесть и прохладу. Повинуясь ее зову, нахлынули волны на иссушенную, растрескавшуюся почву и охладили ее, заструились по земле многочисленные реки, способные утолить жажду и напоить усталого путника. Кроме того, научила Луна людей тайным искусствам, в которых была большой мастерицей. В те времена волшебство наполняло всю землю, и дети Луны могли творить настоящие чудеса – щедро поделилась с ними мать, ничего не пожалела.

Узнал об этом отец Хаос, разозлился и накинул на лицо младшей дочери темное покрывало. Теперь ей пришлось носить его постоянно, снимая только изредка, всего лишь раз в месяц, показывая миру свое лицо.

Тем временем Солнце, видя, что ей силой не совладать с сестрой, прибегла к лести да хитрости. Пришла она к людям и уговорила следовать за собой, забыв о собственной матери. И многие поверили и пошли за ней, лишь некоторые оказались тверды и не отступились от той, кто их действительно любила. Горько заплакала Луна, видя предательство своих детей, и упала одна ее слезинка на землю, и появилась из нее бессмертная душа, которая из поколения в поколение, меняя телесные оболочки, оберегает немногих верных Матери людей. Также говорят, что душа Хранительницы в момент смерти старого тела вселяется в новое, подходящее для нее, и этот круговорот будет продолжаться до тех пор, пока живы люди, помнящие и почитающие Великую Мать.

– Красивая легенда, – сказала я. Теперь Луна и вправду показалась мне живой. – Но объясни все-таки, почему ты хочешь, чтобы мы уехали?

– Ты не знаешь местных обычаев. Просто ни во что не вмешивайся, и уезжайте как можно скорее. Завтра же, а то будет поздно, – и он с беспокойством посмотрел на луну.

– Но почему я должна тебе верить? Ты даже ничего не объясняешь! Просто заладил как попугай: уезжайте, уезжайте!..

Сашка поднял небольшой камушек и с размаху бросил его в море.

– Я не могу ничего тебе объяснить. Не имею права, понимаешь?! Просто уезжайте – и всё. Вот, кстати, можешь почитать на досуге, – он протянул мне сложенный листок бумаги.

– Что это? – полюбопытствовала я, пытаясь разглядеть отпечатанный на листке текст, но не слишком преуспев в этом.

– Почитай. И подумай над моими словами. Лучше бы вы на какой-нибудь курорт поехали. И зачем вам понадобилось останавливаться здесь?..

Галантности и такта, как я уже замечала, в нем не было ни грамма.

Ну и пусть. Мне-то что за дело?! Я поднялась на ноги и пошла в сторону, где должен был находиться наш дом.

– Погоди, не туда идешь. Я провожу тебя, – окликнул меня Сашка.

Уже хорошо. Честно сказать, я этого не ожидала.

Мы молча дошли до вишневого сада, сопровождаемые огромным Псом, который обладал необычайной способностью исчезать и появляться совершенно бесшумно. И, разумеется, так неожиданно, что я каждый раз вздрагивала, когда в мою ладонь вдруг тыкалось что-то мокрое.

– Дальше дойдешь сама, – буркнул белобрысый и опять нырнул в тень.

А вдруг со мной что-то не так? Почему мальчишки не хотят со мной общаться? Вдруг я веду себя странно, и они сторонятся меня?.. Но Сашка сам какой-то не от мира сего. И к чему история про Луну и Солнце?..

Я медленно-медленно потянула на себя входную дверь. Главное, чтобы не проснулись мама с папой, а то мне серьезно влетит. Дверь, к счастью, не скрипнула, и я почти беззвучно добралась до своей комнаты, где могла вздохнуть с искренним облегчением: кажется, обошлось.

Я зевнула. Так, посмотрим, что дал мне Сашка, и спать!

Я включила свет и, развернув листок, принялась читать убористые строки.

«Народ, прозванный таврами (это имя было дано ему греками предположительно в связи с жертвоприношениями Деве – верховной богине древнего крымского населения), делился на две ветви. Первая, наиболее многочисленная и известная, поклонялась Солнцу – воплощенному образу богини. Те же греки утверждали, что тавры нередко обманывали путников, привлекая их к своему берегу, и без жалости приносили их в жертву. Подножие главного алтаря Девы, расположенного где-то на мысе Фиолент, частенько обагряла кровь не только быков, но и чужестранцев. Вторая ветвь, малоизвестная, представлена отступниками, поклонявшимися темному образу богини – Луне. По другим источникам, Луна считается сестрой Солнца и покровительствует магическим сакральным искусствам. – Споткнувшись на незнакомом слове «сакральным», я продолжила чтение: – Эта ветвь тавров отличалась особенной жестокостью. Особенно кровавыми были жертвоприношения, случавшиеся на полнолуние, когда, по их верованиям, богиня, называемая ими Великой Матерью или Белой Госпожой, полностью открывала свое лицо…»

Погодите! Я уже слышала что-то про Великую Мать!.. Не может быть… Я еще раз пробежала глазами весь текст. «Позже народ тавров был полностью истреблен или ассимилировал, – надо же, опять странное слово. – В пользу последней гипотезы говорят упоминания о таврах, относящиеся к I в. до н. э., где их часто называют тавроскифами. – Понятно, отметила я про себя, ассимиляция, должно быть, означает смешение народов, и продолжила чтение: – Талантливый исследователь Крыма Петр Кеппен писал: «Мне кажется вероятным, что в жилах обитателей тех областей, что богаты находками дольменов, еще и теперь течет кровь древних строителей дольменов».

Да нет же, совершенная ерунда! Глупо думать о том, будто ветвь древнего народа сохранилась на этих землях и вот сейчас готовится принести нас в жертву своей бледнолицей богине. Просто быть такого не может! Скорее всего, Сашка подшутил надо мной и придумал всю эту историю просто так, чтобы попугать.

Как там говорит мама: утро вечера мудренее?.. Я положила листок на тумбочку и снова легла в кровать. Сон бежал от меня, а слабый свет луны, уголком заглядывающий в окно, почему-то казался таинственным и пугающим.

Не знаю, как долго я пролежала без сна, ворочаясь на застеленной свежим бельем кровати, прежде чем незаметно для себя провалилась в мир сновидений.

Во сне я поднималась по огромной винтовой лестнице к вершине высокой пирамиды, на которой стояла наша хозяйка Нинель Ивановна с огромным ножом для разделки мяса в руках.

– Я, конечно, не люблю любопытных девочек, – сказала она ласково, – но дело в том, что я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УМЕЮ ИХ ГОТОВИТЬ!..

Тут же застучали барабаны, а я проснулась.

Глава 5 Лунное обострение

Монотонный стук в дверь (вот откуда странные барабаны!) наконец прекратился, и послышался бодрый мамин голос.

– Давай вставай, соня-засоня! Иришка-глупышка! А то, глядишь, весь день, как медведь в берлоге, проспишь!

Я потерла глаза и громко зевнула. Интересно, во сколько же я вчера заснула?..

– Да встаю уже, – крикнула я маме: все равно ведь не оставит в покое, несмотря на то что сейчас каникулы.

Нехотя сползя с кровати, я подошла к окну и вдохнула свежий, пахнущий травой и спелой вишней воздух. Радостно пели птицы – получился многоголосый птичий хор, жужжала лениво ползающая по подоконнику огромная муха. Солнце уже давным-давно взошло, и ночные страхи показались мне неуместными, ненастоящими. Права все-таки мама, никаких монстров и тому подобных вещей просто-напросто не существует. Вернее, существуют только на страницах моих любимых книг, а самым большим персональным ужасом для меня станут пять обязательных задачек по алгебре. Вспомнив об этом, я действительно испугалась и невольно поежилась. Хорошо бы все обошлось! Может же случиться в моей жизни чудо, и мама позабудет о наказании? Решение задачек иначе, чем жестокое наказание, я, понятно, не воспринимала.

Одевшись, я вышла в кухоньку, где уже кипел на плите чайник, а на сковородке сердито шкварчала поджаривающаяся яичница.

– Ну как спалось? – спросил меня папа. – А я уже на рыбалку сходил, пока ты дрыхла!

Если учесть сегодняшний странный сон, спалось не очень, однако зачем пугать родителей – они у меня и без того нервные. Поэтому я пробормотала что-то типа «путем» и, сев за стол, придвинула к себе миску с вишней.

– Мам, а ты знаешь, что был такой народ, назывались таврами, который пленников в жертву своей богине приносил? – спросила я, выплевывая вишневую косточку.

– Да когда это было! – отмахнулась мама. И тут же опомнилась: – Лучше скажи мне, почему ты даже из истории выбираешь самые мрачные и кровавые страницы? Это что, мода такая у молодежи пошла?

– Ну… прикольно, – растерялась я. – А вообще я моде не следую. Я сама по себе. Личность!

– Вот что, личность, не забудь про свою сегодняшнюю норму, – мама налила в мой стакан кофе и шмякнула на тарелку яичницу. – Ешь давай, а то правильно Нинель Ивановна говорит: худющая, кости торчат.

Вот и заводи после этого со взрослыми разговоры! Обязательно на свою тему выведут. А чудес, однако, не бывает.

Пытаясь потянуть время перед тем, как браться за ненавистную алгебру, я долго ковырялась в яичнице, пока мама не раскусила мой хитрый план и не надавила на меня своим родительским авторитетом и обещанием после этого сразу же отправиться купаться.

Позанимавшись алгеброй, мы пошли к морю. Потом гуляли по городу. Магазинчиков здесь немного, что объяснялось малочисленностью доезжающих до Луноморска туристов. Зато мы наткнулись на очень милую лавочку, где продавали красивые свечи – причем не заводские, а отлитые вручную, пряные аромамасла, статуэтки, большей частью изображающие красивую статную женщину с месяцем во лбу, каменные чаши и украшения. Продавщица – немолодая грузинка, такая же внимательная и милая, как и все в округе, объяснила, что все эти предметы являются копиями старинных культовых предметов.

Маме очень понравились чаши, и она пообещала, что обязательно купит такие перед отъездом, а пока приобрела себе и мне одинаковые, вырезанные из дерева браслеты. На них так же были изображены луны. Любезная продавщица тут же позвала мастера, который их вырезал, и он дополнил браслеты первыми буквами наших имен. На моем он вырезал буковку «I» – Ира, на мамином – «N» – Наташа.

– Спасибо за покупку! А вот подарок от фирмы! – сообщила продавщица, протягивая мне амулет в виде подвешенной на шнурочке луны. – Позвольте, я сама надену на девочку?

Я колебалась, вспоминая историю, рассказанную Сашкой.

– Конечно! – ответила за меня мама, широко улыбаясь продавщице. – И вам спасибо! Обязательно заглянем еще!

Тем временем женщина, выйдя из-за прилавка, надела на меня шнурок с подвеской, и ничего страшного не произошло. Обычное украшение, забавное.

Мы вышли из магазина, и, оглянувшись, я заметила, что продавщица наблюдает за нами. Вероятно, от скуки: других посетителей в ее лавке в этот момент все равно не было.

* * *

Весь день я выглядывала белобрысого Сашку, но его, как назло, нигде не было видно. Это все больше меня беспокоило. Кругом, конечно, настоящая идиллия, но мало ли что? Вдруг здесь все как в американских фильмах? На самом деле жители городка – фанатики и маньяки, и они убили Сашку или заточили его в мрачном подземелье, приковав к сырой стене тяжелой ржавой цепью?.. Может, он страдает сейчас, лишенный еды, воды и солнечного света, и запекшимися, растрескавшимися губами шепчет мое имя…

Луна сегодня была видна, наверное, часов с четырех пополудни. Это увеличивало мое беспокойство. Как и вчера ночью, она показалась мне живой, с холодным интересом наблюдающей за мной. Интересно, неужели то, что рассказал Сашка, может быть правдой?

Когда мы собрались за ужином, к нам заглянула Нинель Ивановна, и я, наконец, не выдержала.

– А где тот белобрысый мальчик? Кажется, вы говорили, что его зовут Сашей? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно равнодушней: ну мало ли зачем мне он понадобился, может, просто интересуюсь. От скуки.

Хозяйка сверкнула темными колючими глазами, и мне вдруг подумалось: почему это толстых всегда считают добродушными? Странно, но я впервые заметила, какой у нее неприятный взгляд.

– А, Сашенька, – она тяжело вздохнула и, обращаясь уже почему-то к моей маме, продолжила: – Он ведь сирота. У нас его все так любят… так любят… Уж ему-то, горемычному, от жизни досталось. С тех пор как его родители как раз на полнолуние и погибли, бедняжка немного рассудком и тронулся.

– Как?! – испуганно вскинулась мама. – Здесь что, ходит сумасшедший?

– Нет-нет, – поспешила заверить ее хозяйка, еще раз тяжело вздохнув, – он тихий. У него вообще приступы только периодами случаются. Как раз на полнолуние.

– Тихий?! – переспросил папа. – А Иринка рассказывала, как он ее пугал: то стрелу в нее выпустил, едва не попал, то летучую мышь к двери ножом приколол…

Нинель Ивановна тяжело опустилась на стул, печально заскрипевший под немалым весом.

– Вы уж не серчайте на сиротинушку. Должно быть, он, как увидел вашу дружную семью, о своих родителях вспомнил и совсем расстроился.

Ненавижу, когда говорят про дружную семью. Нет, дело вовсе не в том, что мы не дружные, но как-то это не по-настоящему, искусственно звучит.

Но маму, похоже, не смутила речь хозяйки. Напротив, она тут же закивала.

– И вправду, я слышала о таком по телевизору. Бедный мальчик! Какая тяжелая психологическая травма! Не мудрено, что он… – она смутилась и замолчала.

– Так что с ним сейчас? – спросил папа, пододвигая к хозяйке чашку с чаем.

– В больницу отвезли сердечного. Во время тяжелых приступов его в больницу отправлять приходится, – и она снова, уже в который раз за сегодня, громко вздохнула.

– Спасибо, – сказала я и встала из-за стола, не в силах больше видеть Нинель Ивановну. Она казалась мне какой-то фальшивой и очень противной. Может быть, виной тому ужасный сон, а может, и нет. Есть такой китайский божок Хотей – его нужно гладить по огромному брюху, чтобы у тебя были деньги, так вот, Нинель Ивановна была таким же Хотеем, только не добрым, а злым.

– Что же у вас дочка такая худенькая! – послышался мне вслед голос хозяйки. – Со здоровьем-то у нее в порядке?

– Спасибо, не жалуемся, – ответила мама, и они заговорили о чем-то другом.

А я прошла в свою комнату и проверила наличие странички, которую дал мне вчера Саша. Страничка, к счастью, была на месте. Вот оно – доказательство! Ну погодите еще, я всех разоблачу и спасу Сашу, которого насильно заточили в сумасшедший дом!

Когда Нинель Ивановна наконец ушла, я честно рассказала маме с папой про разговор с Сашкой. И про Луну с Солнцем, и про страничку про тавров – всё.

– Так вот, думаю, они запрятали Сашу в сумасшедший дом для того, чтобы он не смог предупредить нас. Он не такой, как они, – закончила свою речь я.

И тут мама вздохнула. Совсем как Нинель Ивановна.

– Горе ты мое луковое, – сказала она, гладя меня по голове. – Опять перепутала реальность и сказки. Саша действительно отличается от других… и в этом не его вина, скорее беда. Не будем строгими к больному мальчику, к тому же у него, как и у тебя, богатое воображение. Больные люди часто считают, будто окружены врагами. А еще подумай: мог ли нормальный мальчик убить летучую мышь? Нормально это – убивать животных?

– Но теперь-то ты мне поверила, что я и вправду видела мышь? И стрелу? – уточнила я. – В прошлый раз ты говорила, что это у меня богатое воображение.

– Да, теперь поверила, – согласилась мама. – Тогда я не знала, что мальчик… что у мальчика… Хотя это, конечно, не оправдывает патологической жестокости. Если его… выпустят, на всякий случай держись от него подальше. Ты мне обещаешь?..

Мамины слова разрушили все мои хрупкие доказательства. Даже печатный листок, доставшийся мне от Сашки, потерял свое значение: ну написано там про какое-то древнее племя, ну и что с того?.. А Сашка и вправду странный. И невоспитанный. И как я могла повестись на его байки? Небось пугал меня и сам радовался. Вот и не жалко мне его. Пусть сидит в своей больнице. Может, там его хоть каким-то манерам научат.

После ужина, по-быстрому искупавшись, я пошла к дому, где жил Сашка. Он так и не показался, зато в сад соседнего дома вышла симпатичная тоненькая и загорелая девочка лет двенадцати на вид. Светлые волосы, рассыпанные по плечам, отсвечивали в лучах заходящего солнца золотом и с виду казались мягче пуха. У девочки было нежное кроткое личико и такие огромные, цвета прогретого солнцем моря глаза, что она показалась мне ангелом.

– Привет! – окликнула я ее, подходя поближе. – Меня зовут Ира. Я здесь отдыхаю, а ты?

Девочка посмотрела на меня с испугом и промолчала.

– Эй, ты что, немая? – снова спросила я. – Как тебя зовут?

– Ма-ша, – по складам произнесла девочка и снова замолчала.

– Ты, Ма-ша, здесь живешь?

Странная девочка. Словно маленько тормознутая. Маша подняла на меня огромные лучистые глаза.

– Жи-ву, – согласилась она, склонив голову набок.

Видя, что особого толку от нее не добьешься, я решила перейти сразу к делу.

– Ты знаешь Сашу? Ну, мальчишка такой… белобрысый… Вон в том доме живет? – для доходчивости я показала рукой.

– В до-ме, – повторила девочка. – В доме живет Муд-ра-я.

Мудрая?! Та старуха с пронзительными сумасшедшими глазами, бабушка Сашки, и есть Мудрая?

Девочка все больше пугала меня. Она была похожа на механическую куклу – красивую, но абсолютно неживую. Вот закончилась батарейка, и она застыла, глядя на меня громадными пустыми глазами.

– Ладно, я пойду… – сказала я, пятясь от куклы Маши.

– Она видит тебя. Она ждет тебя. Время, время… – вдруг заговорила девочка, чуть раскачиваясь из стороны в сторону.

Невероятное зрелище, забыть просто невозможно: громадная луна, монотонный голос, круглые безжизненные глаза на красивом кукольном личике…

Господи! Да здесь все сумасшедшие!

Зажав руками уши, я побежала прочь и бежала, пока совсем не выбилась из сил, а потом упала на жесткую сухую траву, которой порос нависший над морем склон, и долго лежала, не решаясь даже пошевелиться.

Огромный безумный глаз луны наблюдал за мной. Я ощущала его буквально физически.

Страх терзал меня тончайшими колючками, вцепившись в сердце, как репей. «Время… время…» – будто повторял за странной девочкой морской прибой. Шумел ветер, растрепывая мне волосы, проводя холодной шершавой ладонью по открытым плечам. Как же здесь холодно! Как страшно! И почему мы сразу не догадались, что этот идеальный чистенький город с улыбчивыми милыми жителями не может быть настоящим?

Постойте, но если они все ненормальные, значит, Сашка как раз нормален?! Он же пытался предупредить нас с самого начала, только мы ему не верили! Наверное, эти люди и вправду сделали с ним что-то плохое. Или еще не сделали, и можно попытаться его спасти.

Я села и, прижав колени к груди, съежившись, постаралась немного согреться и подумать.

Так и представляю наш с мамой разговор. Приду и расскажу ей про кукольную девочку, и про сон с участием нашей хозяйки, и про луну, которая все время следит за мной с неба хищным злым глазом. И что скажет мама? Правильно, что я опять выдумываю. Это в лучшем случае. А в худшем решит, будто я двинулась умом. Что же делать?

От холода и, чего уж там скрывать, страха у меня зуб на зуб не попадал. Чертова луна! Как она меня раздражала! Наверное, сейчас я предпочла бы самую темную ночь – лишь бы закончился весь этот ужас.

А что если сумасшедшая здесь все-таки я? Вот приехала – и сдвинулась, придумав для себя страшную сказку и, хуже того, полностью поверив в нее?.. А вдруг на самом деле ничего нет и, возможно, даже не было? Ни странного городка, ни девочки с остановившимся взглядом, ни Сашки? Что, если я заснула в машине и мы сейчас все еще едем по горной дороге?

Я поднесла руку ко рту и с силой прикусила кожу. Больно! Если это и сон, то весьма правдоподобный. Наверное, это луна пугает меня и навевает странные мысли. Пора возвращаться домой, покуда родители не подняли тревогу, а завтра, уже с новыми силами, придумать, как найти и освободить Сашку. Родители, конечно, поверят, когда я приведу его к ним и он расскажет, как все происходило на самом деле. И тогда мы уедем отсюда. И никто не сможет причинить нам вред.

Я поднялась на ноги, отряхнулась и быстро зашагала в направлении, где должен находиться наш дом.

Глава 6 Просто я работаю спасателем…

Мама с папой и вправду уже вовсю искали меня. Но вдаваться в объяснения я не стала. Буркнула, что гуляла, и отправилась в свою комнату.

Однако со сном оказались нелады. Я ворочалась как заведенная. Свет луны сегодня легко проникал сквозь ветви вишневых деревьев и льнул к щеке, словно настырная жирная муха. Простыни были слишком жаркими. А воздух – тяжелый и влажный – с трудом проходил через горло.

Кроме того, вскоре мне почудилось странное пение. Будто где-то далеко пел хор – без музыки, протяжно и уныло. Песня звучала где-то на грани восприятия, порой мне казалось, что она всего лишь мерещится мне. Унылая мелодия, то и дело повторяющаяся, напоминала морской прибой. Она то накрывала с головой, то отступала.

– Что же это такое?! – шептала я, поворачиваясь на скомканной простыне. – Что же здесь все-таки происходит?..

Что-то жгло грудь. Сунув руку под ночнушку, я нащупала медальон в виде луны, подаренный продавщицей-грузинкой. Сейчас медальон отчего-то нагрелся. Я с раздражением сорвала его с шеи и, приоткрыв окно, выкинула на улицу.

Ничего мне от них не нужно! Ничего! Лишь бы самой убраться подальше!

Как будто стало легче. Только заснуть все равно не получалось.

До самого рассвета я боролась с собой в надежде, что мне все-таки удастся заснуть, но часов в пять, когда запели ранние птицы, а ужасный глаз луны перестал пялиться на меня с такой тупой откровенностью, я сдалась и встала с кровати.

Приближался восход солнца. Тихонько выскользнув во двор, в сероватом предутреннем свете я знакомой дорогой направилась к Сашкиному дому. Городок еще спал. План мой был идеален в своей простоте. Сейчас, пока все тихо, пройдусь вокруг его дома и загляну в окна. Если Сашка внутри, есть шанс, что я его замечу. Главное, чтобы Пес пропустил. Впрочем, для него у меня имелся подарок – половинка свиного языка, выуженная из холодильника и завернутая в уже промокшую от сока и жира салфетку. Если вспомнить размеры Пса, кусок казался совсем небольшим, но, надеюсь, главное для него не подарок, а внимание. И вообще, я бы на его месте доверяла такой хорошей девочке.

Занятая подобными мыслями, я приблизилась к нужному дому и остановилась у забора. Пес негромко и хрипло гавкнул, тут же узнал меня и подошел, изо всей силы виляя лохматым хвостом. Если бы не разделяющий нас забор, он, чего доброго, еще кинулся бы лизаться.