Помоги проекту - поделись книгой:
– И что в этом хорошего?! – возражала мама. – Я вот тоже десять лет, как проклятая, в музыкалке отпахала, такое отвращение к музыке заработала, что с тех пор скрипку ни видеть, ни слышать не могу. Нет уж, хватит с Маргаритки английского. И так у них в школе нагрузки большие, нечего перегружать ребенка. Пусть погуляет, пока есть возможность.
– Ириш, но у нее же в голове не просто ветер, а ураган настоящий! – возмущался папа. – Книг вообще не читает, фильмы смотрит самые примитивные, в компьютере только в игрушки играет да на всяких чатах-форумах сидит. Говорил с ней сегодня, упомянул Софью Ковалевскую, так, оказывается, наша дочь даже не знает, кто это такая! Спрашивает, в каком кино та снималась.
Подслушивая тайком эти беседы, Марго только фыркала. Вроде бы папуля у нее не дурак, но иногда такую пургу гонит! Что она, соплячка малолетняя – в кружки ходить? Она позавчера в клубе с диджеем познакомилась, такой крутой чувак оказался!..
О своем будущем Марго до окончания школы вообще не задумывалась. Вернее, задумывалась, конечно, но это были не столько планы, сколько мечты – каким будет ее муж, как будет выглядеть ее собственный дом, когда она поселится отдельно от мамы и папы, как станет проводить время, когда сделается окончательно взрослой и полностью освободится от родительской опеки. Но вот в какой вуз поступать, чему учиться, какую приобретать специальность – это ее как-то мало волновало. Ни к одной из существующих в мире профессий Марго не испытывала ни интереса, ни особой симпатии. Работать – в том понимании, какое вкладывают в это слово большинство людей, – она не собиралась. Зачем? В жизни масса других, куда более интересных занятий. А зарабатывать деньги ей не нужно. Ее отец состоятельный человек и вполне сможет обеспечивать ее до тех пор, пока она не выйдет замуж за такого же состоятельного и успешного человека. И когда взрослые заговаривали о поступлении в институт, Марго только пожимала плечами, а на ее лице появлялось выражение покорности – как скажете, дорогие родители, так и поступлю. Те же, как обычно, спорили. Мама мечтала отправить дочурку за границу, в Европу или Америку, но папа был категорически против.
– Нет уж, сначала пусть получит высшее образование на родине. А там посмотрим.
В итоге семья пришла к компромиссу. Марго честно отучилась в архитектурном (естественно, на платном отделении), а потом на три года укатила получать образование в Лондон. В Англии ей понравилось все, кроме климата, и к концу учебы она уже точно решила, что останется жить в Европе. Только не в Великобритании, а где-нибудьв Италии, Австрии или во Франции, где потеплее. Но когда Марго остановила свой выбор на Швейцарии, отец, что называется, обломал ей весь кайф.
– А что ты там делать собираешься? – спросил он, нахмурившись.
– Как это «что»? – изумилась Марго. – Поселюсь в Лугано, на берегу озера, в хорошеньком домике с садом, цветы посажу. А еще обзаведусь яхтой, займусь серфингом, я давно хотела. Зимой буду в горы ездить, на лыжах кататься. У меня в Лугано подружка живет, Оля, ты ее знаешь, она замуж вышла за швейцарца. Так что скучно мне не будет…
– Я не про то, – покачал головой отец. – Как ты собираешься найти там клиентов? Думаю, в Швейцарии своих архитекторов да дизайнеров по интерьеру хватает.
– Клиентов? – удивленно переспросила Марго. – Пап, но я же не собираюсь там работать!
– А на что ты планируешь жить? – сурово поинтересовался он.
– Но я думала, что ты…
– А, ты думала, что я буду тебя содержать и там, – перебил отец, даже не дав ей договорить. – Нет, дорогая, это не входит в мои планы.
– Но как же так, папа? – надулась она. – Я ведь все-таки твоя дочь.
И тут Марго услышала о себе много нового. Отец вдруг вышел из себя и сообщил ей, что дочь-то она ему дочь, вот только такого разочарования, которое принесла ему она, у него ни разу за его долгую жизнь не случалось. Он надеялся вырастить ее хорошим человеком – а получилась эгоистка, пустышка и тунеядка.
Марго тогда в очередной раз ужасно на него обиделась. Какая же она пустышка? У нее очень богатый внутренний мир. Она много читает, и не какие-нибудь там глупые дамские романчики, а серьезную литературу. И из кино она предпочитает артхаус. На фотовыставки ходит, йогой занимается – причем не только для фигуры, но и для души. В общем, со всех сторон продвинутая современная девушка. Но папе что-либо объяснять бесполезно, он если уж упрется, то никаких возражений слушать не хочет.
После этого разговора Марго стало как-то совсем тяжело на душе. Началась апатия, ничего не хотелось, не радовали ни собственная уютная квартирка, подаренная родителями на восемнадцатилетие, ни новенький «Вольво», купленный папой, как только она вернулась из Англии, ни шопинг, ни клубы, ни свидания. Такой подавленной Марго обычно чувствовала себя после разрыва с мужчинами, но никогда еще она не впадала в уныние на такой долгий срок.
«У меня депрессия!» – сообщила она родителям. Мама перепугалась, стала обзванивать знакомых в поисках хорошего специалиста и вскоре вышла на Дмитрия Сергеевича Корсунского[1], модного психотерапевта, который даже вел собственную передачу на телевидении. Папа только усмехнулся: «Депрессия… Скажите на милость! Просто с жиру девка бесится…» Но денег на психотерапевта дал. Марго начала посещать Корсунского, рассказывала о себе, проходила тесты, отвечала на откровенные вопросы, прилежно ставила крестики в бланках, рисовала картинки и сочиняла истории по фотографиям, похожим на кадры из фильмов пятидесятых годов, которые так любила мама. В конце концов психолог объяснил Марго, что ее главная проблема – взаимоотношения с отцом. Она никак не может справиться с комплексом Электры.
– Это что еще такое? – напряглась Маргарита. У нее, как у нормального современного человека, слово «Электра» вызвало ассоциацию не с античными мифами, а с электричеством.
Психолог объяснил, что подобный комплекс есть у многих женщин, во всяком случае, у тех, которым посчастливилось иметь хороших отцов. В детстве такие девочки очень сильно привязаны к папе и, став старше, подсознательно, а порой и осознанно формируют себе идеал мужчины, похожего на отца. Как правило, у них не складывается личная жизнь, потому что найти второго
На Марго эти слова произвели очень сильное впечатление. Она много думала о них и пришла к выводу, что Дмитрий Сергеевич абсолютно прав. С личным у нее и правда всю жизнь было как-то не очень удачно, мужчины постарше на самом деле нравились ей чаще, чем ровесники. И все они действительно, по крайней мере внешне, были того же типа, что и отец – среднего роста, широкоплечие, крепко сбитые блондины с простым и открытым, не претендующим на красоту лицом. Целых три недели Марго под чутким руководством психолога работала над проблемой и достигла неплохих результатов. Депрессия пропала, Марго повеселела, вернулась к прежнему образу жизни, опять начала тусоваться и познакомилась с новым парнем. Лео был на год ее моложе, темноволосый, высокий, худощавый и хорошенький, как картинка в глянцевом журнале, – словом, ничего общего с папой.
Какое-то время Марго чувствовала себя просто замечательно. С Лео ей было неплохо, а ему с ней – еще лучше, потому что он стал намекать на совместную жизнь и даже на свадьбу. Против брака Марго ничего не имела, все-таки ей уже двадцать пять, почти все подружки и бывшие одноклассницы хоть по разу, да сходили замуж – а она еще нет. Можно было, конечно, сколько угодно корчить презрительную гримаску и заявлять, что ей нравится быть свободной женщиной, что надеть хомут на шею она всегда успеет, и что во всем цивилизованном мире от ранних браков давно отказались – но когда, говоря такое, сама себе не веришь, это не слишком приятно. Лео в качестве жениха ее в принципе тоже устраивал. Не жадный, не нудный, с чувством юмора, с ним на тусовке не скучно и в постели классно. Чем не муж? Несколько смущало только то, что Лео был простым рекламщиком, креаклом, офисным планктоном, причем типичным его представителем. К тому же он все еще жил с родителями в их двухкомнатной квартире в Бескудниково. Он купил себе в кредит «Мазду» и теперь постоянно раздумывал, влезать ли в ипотеку – жить с предками его достало, но если взять ипотеку, на шмотки и тусовки в клубах денег не останется.
Самой Марго все это казалось не таким уж серьезным препятствием, однако папа считал иначе.
– Дело не в том, где он просиживает штаны и сколько получает, – заявил он. – А в том, что он именно
Марго в очередной раз обиделась на отца, но смолчала, чувствуя в глубине души, что доля истины в его словах есть. С Лео она пока еще не порвала, но с разговорами о свадьбе попросила подождать. А сама снова впала в уныние и начала посещать Дмитрия Сергеевича. В результате очередной беседы они с психологом пришли к мнению, что ее сильно угнетает ситуация, сложившаяся во взаимоотношениях с отцом. Необходимо наладить контакт и достигнуть взаимопонимания – иначе она так и не обретет внутреннюю гармонию. Поэтому-то Марго назначила эту встречу с отцом.
Конечно, Михаил Викторович даже не подозревал, какие надежды его дочь возлагает на сегодняшний обед. Он отыскал ее взглядом, улыбнулся, подошел к столику, чмокнул в щеку и сел напротив. Кивнув подавшему меню официанту, он снова повернулся к Маргарите:
– Ну, докладывай, что у тебя стряслось.
– Да ничего не стряслось, папа! – В полном соответствии с психологическими инструкциями Марго лучезарно улыбнулась. – Я же сказала: просто соскучилась.
– Хотелось бы верить… – Отец с сомнением покачал головой. – Ладно, что заказывать будем?
– Мне что-нибудь легонькое, я не голодная. – Она продолжала сиять улыбкой, но внутренне уже слегка напряглась. Похоже, отец сегодня не в лучшем настроении. Не зря ли она затеяла встречу? Как бы все не закончилось очередной ссорой… – И потом, мне скоро в фитнес-клуб ехать, а я ни перед занятиями, ни после стараюсь белка не есть. А то нарастут лишние мышцы, будет некрасиво.
Отец громко хмыкнул.
– Ох, мне бы ваши заботы… Ладно, ты как хочешь, а я поем. – И заказал полный обед, сытный и, с точки зрения Марго, не слишком здоровый и полезный.
– Ну, что вы там с твоим
– Пока подождем. – Марго старалась вести беседу осторожно.
– Ну и славно, – папа доел ломтик черного хлеба и потянулся за следующим. – Честно тебе скажу, дочь: не нравится мне этот твой Лео. Не такого мужа мне бы для тебя хотелось.
– А какого, интересно знать? – осведомилась Марго, отправляя в рот ложечку фруктового салата.
– Да неужели сама не понимаешь? – Он отодвинул пустую селедочницу и кивком дал понять официанту, что можно подавать суп. – Нормального серьезного мужика. Чтоб не порхал по жизни, как мотылек, а прочно стоял на ногах, делом занимался, нормальные деньги зарабатывал. Я ж не вечен, не смогу все время и тебя, и твоего муженька кормить. А еще, бог даст, у вас детки пойдут… Так надо, чтоб в семье хоть один человек путный был. Не жена, так муж.
– А я, по-твоему, вообще не путная?! В смысле – непутевая? – вспылила Марго, у которой от возмущения тут же вылетели из головы все инструкции психолога.
Отец с грустью посмотрел на нее.
– Ну а разве не так, Рита? – проговорил он после небольшой паузы. – Ты сама-то на себя посмотри. Двадцать пять лет – а чего достигла в жизни? Да, у тебя есть квартира, машина, шмотки и цацки – но это все я тебе купил. А сама-то ты что собой представляешь? Ни одного решения в жизни не приняла, ни единого самостоятельного шага не сделала, ни копейки не заработала своим трудом! Сколько можно быть такой инфантильной, Ритка?
– Это я-то инфантильная? – Марго уже кипела и бурлила, как ночная жизнь в центре Москвы. – Да я, если хочешь знать, хоть завтра могу начать работать! С моим-то образованием.
– Работать? Да не смеши меня! – Отец даже ложку отложил. – Что ты можешь? Цвет обоев подбирать? Подушечки по диванам раскладывать? Вазочки по полочкам расставлять? Тем клиентам, которых мама с папой за ручку приведут. Это не работа, Рита, это баловство.
– Ну да, конечно, лучше бы я у тебя на стройке бетон месила! – повысила голос Марго.
– Еще чего! – засмеялся отец. – Тебя и близко к стройке нельзя подпускать. Ты бы там таких дел натворила… Да и сама бы и дня не выдержала.
– Да ладно! – фыркнула дочь. – Не преувеличивай. Я все-таки архитектурный закончила, не забывай. Могла бы и на стройке работать.
– «Свежо предание, да верится с трудом», – процитировал классику папа и снова зачерпнул ложкой суп, давая понять, что не видит смысла продолжать этот разговор. Но Марго уже завелась.
– А спорим? – заявила она. – Вот давай, устрой меня к себе на работу. На какую-нибудь стройку. Прекрасно я выдержу… ну, скажем, месяц. Забьемся?
– Месяц – это несерьезно, – рассмеялся отец.
– Хорошо, пусть будет два. Или даже три.
– А полгода слабо?
– Ну, смотря кем работать… – запоздало осадила коней Марго.
– Ага, испугалась, – усмехнулся он. – Уж конечно, плиточником или штукатуром тебя не поставил бы. Мне это самому было бы невыгодно, переделывай потом все за тобой… А вот, скажем, стажером к прорабу легко бы отправил. У меня сейчас как раз есть подходящий объект – на этапе отделки. Именно через полгода запланирована сдача. Ну да ладно, все это пустые разговоры в пользу бедных. Эх, и хорош у них грибной супец!.. Хоть вторую порцию заказывай.
– Папа, не переводи разговор на другую тему! – Марго внезапно ощутила, что полна решимости. Ее точно озарило – вот он, ее шанс! Если она сейчас настоит на своем и сумеет выиграть пари, это разом изменит отношение отца к ней. – На стажера я согласна. Забиваемся.
– Ну-ну, – хмыкнул отец. – Давай попробуем… На что хоть спорим-то?
– А на желание! Если я полгода проработаю на этой твоей стройке, то ты сделаешь все, что я попрошу. И учти, это будет такое… – хитро улыбнулась Марго. – Заранее трепещи!
На самом деле, у нее пока даже мыслей не было, что стребовать с отца, но она не сомневалась, что за шесть месяцев успеет придумать. Ей был важен не приз, а победа.
– А чего мне трепетать – я ж знаю, что вообще ничем не рискую, – снова засмеялся папа. – Ну, ладно, раз уж ты так хочешь, оформлю тебя в Вешняки. Но учти, начальник у тебя будет крутой. Бывалый моряк, морской волк, можно сказать. Спуску тебе не даст. Георгием звать… Бывший боцман с грузового судна. У такого не забалуешь.
Глава третья
Морской волк
Как раз в это время Георгий Капитонов, бывший боцман с грузового судна «Нижний Тагил», бывалый моряк и, можно сказать, морской волк, у которого не забалуешь, подъезжал к строящемуся зданию в Вешняках на мотоцикле фирмы «Сузуки».
Георгий прекрасно понимал, что езда на байке по московским улицам и дорогам – не что иное, как растянутое во времени самоубийство. Но садиться за руль обычного автомобиля он принципиально не хотел. Видимо, сказывалась неугомонная натура бывалого моремана. Не мог он обходиться без риска, без упругого встречного ветра в лицо. Стояние в пробках, муторное ожидание было не для него, общественный транспорт с его толкотней – тем более. А ездить на чем-то надо, город большой, без колес никак нельзя. Так что он почти сразу по возвращении в Москву посетил салон на Пресне, из которого сразу же выехал на новом «железном коне». И понял: байк – это не средство передвижения, это состояние души. К тому же мотоцикл оказался хорошим решением транспортной проблемы – и стильно, и лихо, и автомобильный затор объехать – раз плюнуть.
Согласно договоренности, к работе он должен был приступить с завтрашнего дня, но ему не терпелось поскорее своими глазами увидеть объект, чтобы хоть примерно представить себе, с чем предстоит иметь дело. Что греха таить – он волновался, и волновался не на шутку. Потому что одно дело – организовать ремонт в обычной квартире, и совсем другое – руководить процессом отделочных работ в огромном здании. На такую серьезную вахту он выходил первый раз в своей жизни. Да и не ожидал он, что все срастется так быстро. Когда случайно пересекся в Интернете с
Встречей он остался доволен. И, похоже, это получилось взаимно, поскольку уже на следующее утро Георгия пригласили в офис, оформили все бумаги и тут же отправили на инструктаж к какому-то эйчар-менеджеру. Этот самый эйчар (и слово-то какое дебильное!) ему не понравился – типичная сухопутная крыса. Наглажен, надушен, прилизан, выбрит до блеска – морда, как только что надраенная палуба – а ощущение вызывает гадливое. Но антипатий своих Георгий, ясное дело, показывать не стал, терпеливо слушал, что долдонит менеджер.
– Вы, главное, следите, чтобы пожара в бытовках не случилось, – бубнил холеный эйчар. – За пожар, если, не дай бог, с жертвами, до семи лет срока дают, а то и больше… Мы, конечно, своих не бросаем – отмазываем, как можем, но всякое бывает, понимаете? Да, и еще: нелегалов мы на стройке не держим, себе дороже. Рабочие все с регистрацией, миграционными картами, официально оформлены, посчитаны, как говорится, по головам. Так что с этой стороны проблем быть не должно. А если что случится, так и говорите следакам: рабочие были пьяны, неосторожно обращались с огнем, электричеством, водой, острыми предметами, друг с дружкой – в общем, вы тут ни при чем, начальство – тем более. Но не дай бог, случится пожар…
Георгий только поморщился. Уж кому-кому – а ему точно не надо рассказывать, как страшен и опасен бывает огонь. Особенно на судне. Это только глупые девчонки на берегу удивленные глазки делают: «Так там же вода кругом, разве трудно потушить?» Трудно, девочки, очень трудно. И деваться с горящего судна некуда…
Он до сих пор во всех деталях помнил ту ненастную ночь. Он, как обычно, усталый, как собака, завалился спать под ровный шум за переборкой – там находилось машинное отделение с его неумолчным гудением, клокотанием, беспокойной жизнью железных механизмов. Казалось, только успел закрыть глаза, как тут же раздались крики. Аврал, пожар в машинном. Все тотчас повскакали с коек. Матрос ли ты, боцман, штурман, да хоть старпом – неважно, тревога общая. Всем быть в полной готовности, согласно своей должности и инструкциям. Пожар – дело нешуточное. Все вместе кидаются бороться со стихией, все надеются на счастливую моряцкую звезду да молятся всем, каким только можно, богам… Им с ребятами в тот раз сильно повезло – обнаружили пожар рано, навалились дружно, действовали согласованно. На корабле все – одна команда, и помирать, если что, все вместе будут. Потому-то морские всегда марку держат перед сухопутными. На борту все друг за друга отвечают, в беде не бросают. Твердо знают: всегда сам решай, что возможно, а что невозможно – не позволяй это делать своему страху и сомнениям. Так что потушить пожар удалось быстро, причиненный огнем ущерб удалось кое-как устранить. Уже потом, в ближайшем порту, надежно починились…
Много еще таких ночей и дней было у Георгия. Как только здоровья хватало! Однажды он принимал участие в спасении экипажа затонувшего краболова и выпал из спасательного катера. Всего-то минут десять побарахтался в ледяной воде, а потом две недели валялся в больнице. И ничего – обошлось. Но все чаще он чувствовал, что начинает уставать от этой трудной кочевой жизни. Так что, может, и хорошо, что его на берег списали. Если даже в очень сложной ситуации у тебя есть выбор – это уже повод для оптимизма! Опять же, годы идут, уже за сороковник перевалило, и он не молодеет. Неизвестно, сколько лет он еще смог бы бодро нести службу, независимо от того, выспался или нет, не ворча, не жалуясь, в любую погоду, не думая о простуде и о прочих хворях и недомоганиях. Хотя, конечно, остался бы на борту – все равно смог бы. Ведь море – мечта всей его жизни.
Собственно, в том, что еще в детстве он начал грезить о дальних плаваниях, не было ничего удивительного. В определенном возрасте почти все мальчишки и добрая половина девчонок бредят морем. Начитаются Жюля Верна, насмотрятся фильмов о пиратах и героических путешественниках – и мечтают стать моряками. Пока не придет черед нового увлечения. Вот только у него этот черед так и не наступил. Он все так же зачитывал до дыр книги на морскую тематику, всерьез изучал специальную терминологию, устройство разных кораблей и систему управления ими, а как только позволил возраст, записался в детскую мореходную школу «Бригантина», и за все годы учебы не пропустил без крайней необходимости ни одного занятия. Из его родных подмосковных Люберец до любого моря было далеко, но его такие вещи не смущали. На высшее образование он не замахивался, сразу в капитаны не рвался, его вполне устраивала специальность матроса. Родители, к тому времени уже осознавшие, что спорить с их сыном бесполезно, только махнули рукой, когда он сообщил, что поступать в мореходку будет в Одессе. После училища его распределили на сухогруз, приписанный к Новороссийску. Там Георгий и поселился, сначала комнату получил, потом, когда женился, квартиру. Восемь с лишком отходил матросом, а потом, когда ушел на пенсию старый боцман Иваныч, которого уважала и побаивалась вся команда вплоть до старпома, занял его место. И оставался на той же должности, хоть и на разных посудинах, несмотря ни на что – ни на перестройку, ни на распад Союза, ни на прочие катаклизмы… До тех пор, пока не случилась та неприятная история, о которой у Георгия не было никакого желания вспоминать. Но он жил по принципу «Никогда не нарушай правила! Особенно те, которые установил сам для себя. На основании собственного опыта».
Самое обидное, что лично его вины в произошедшем не было никакой. Разве что недальновидность. Хотя вроде бы и чувствовал, что обстановка накаляется, но решил, что кричать «Полундра!» еще рано, пустил дело на самотек – вот и поплатился. А все из-за этого Василия, парня из Краснодарского края. Георгию он сразу не понравился – нехороший у человека взгляд, тяжелый, недобрый. Но он до последнего момента не придавал особого значения своей антипатии к Василию. Флот – не институт благородных девиц, тут ангелочков с крылышками не встретишь. Ничего, думал он, и с этим Василием сработаемся, не таких обламывали.
Надо отдать Василию должное, работал-то он как раз хорошо, тут у боцмана к нему нареканий не имелось. Но вот характер имел крайне неуживчивый, хуже того – агрессивный. Чуть что – заводился с полоборота, на пустом месте, но при этом и сам постоянно задирал других ребят. Сколько раз дело доходило до драки, но обычно обходилось. Ну, сцепится кто-то с Василием, растащит их, походят оба «героя» с синяками и разбитыми костяшками. Но однажды не обошлось, драка завязалась что-то уж очень серьезная, не один на один, а целая куча-мала, и Васька, чтоб ему ни дна ни покрышки, достал нож и пырнул в живот своего оппонента – неплохого парня, отца двух детей. Спасти того не удалось. Ваську, конечно, судили, но легче от этого не стало никому, ни семье убитого, ни самому Георгию, которого тоже назначили виноватым – не углядел, недоработал, допустил нарушение дисциплины в команде. И то, что драка произошла ночью, когда боцман спал у себя в каюте после тяжелой вахты, никого не трясло.
После списания на берег Георгий не остался в Новороссийске – там его уже ничего не держало. Путь в море был отныне заказан, а семья давно распалась. Маринка однажды не дождалась муженька из очередного рейса, сошлась с каким-то шеф-поваром из элитного ресторана. Впрочем, Георгий тогда не очень переживал ее уход, больше удивлялся: Маринка всегда была помешана на похудании, лишнюю крошку боялась съесть и – на тебе! – ушла к повару! Да еще, судя по рассказам досужих кумушек, для которых нет в жизни больше кайфа, чем настучать моряку на то, как вела себя жена, пока он был в плавании, сама этого повара соблазнила и сама потащила под венец. Это Маринка-то! Та самая Маринка, за которой вечно ходили толпы поклонников, которая всегда задирала нос и повторяла: «Твое сердце – не проходной двор – давай от него ключи только достойным!» Собственно, именно поэтому Георгий на ней и женился. Не по любви, а из чувства соперничества, азарта победить и оказаться в битве самцов самым лучшим. И вот чем все закончилось. Хорошо еще, что детей не нажили.
Так он и вернулся «на историческую родину», в неузнаваемо изменившиеся за годы его отсутствия Люберцы, в родительскую двушку. Отца уже не было на свете, они похоронили его шесть лет назад, а мать не могла прийти в себя от радости, что единственный сын снова будет рядом и у нее вновь появился кто-то, о ком можно заботиться. Работать с его специальностью в столице было негде (не идти же на прогулочное корыто, которое катает свадьбы и корпоративы по Москве-реке!), и он решил заняться бизнесом. Не жди, что судьба изменит тебя, – изменяй свою судьбу собственными руками! Организовал фирмочку, стали делать ремонты, но дела шли ни шатко ни валко – слишком большая конкуренция. Летом еще так-сяк находились заказы, но с октября начинался мертвый сезон. Потому он и намекнул Володе, что ищет работу. Правда, надеялся при этом на возвращение в море.
Ладно, теперь все это уже позади – его беспокойная морская жизнь со всеми штормами и штилями, авралами и вахтами, отданными швартовыми и возвращениями в порт, и его так и не ставшая счастливой семья. Казалось бы, пора уже оставить прошлое в покое и жить настоящим, учитывая, что не так уж много нам отпущено будущего. А все никак, все ненужные воспоминания в голову лезут.
А эйчар тем временем все распинался и распинался на тему техники безопасности. Нашел, блин, кого учить!..
– Ладно, я все понял, – прервал его бесконечные излияния Георгий. – Когда мне выходить на объект?
И услышал в ответ:
– Да хоть завтра! На стройке, знаете ли, время особенно дорого…
Потому Георгий и решил не тянуть кота за все места, отправился в Вешняки с утра, тем более что и от дома это было совсем недалеко. Кто его знает, что будет завтра? Наплюй на прогнозы синоптиков – как пройдет твой день, зависит только от тебя. Ехал, зорко оглядываясь по сторонам, запоминая дорогу – прокладывал курс. Теперь этот путь ему предстоит проделывать ежедневно. А вот и стройка показалась.
Стройка…
При этом слове у любого несведущего человека перед глазами сразу же возникает высокий забор, подъемные краны, бытовки, выезжающая из ворот грузовая техника… Георгий вспомнил, с каким любопытством в детстве они с друзьями-мальчишками заглядывали в щели забора, пытаясь разглядеть, что делается на строительной площадке. Отчего-то всех мальчишек манит кипящая там загадочная жизнь. В детстве забраться на стройку было самым настоящим подвигом. Гошка с приятелями много раз, набравшись храбрости и презрев все запреты взрослых, проникали через дыру в заборе на строительную территорию. Вот тогда-то можно было не только все разглядеть в подробностях, но и разжиться вожделенными сокровищами – ржавыми металлическими уголками, осколками цветной кафельной плитки, а если повезет, то и почти целым ее квадратиком, кусками звонких рыжих кирпичей, из которых потом можно было вытачивать шершавые фигурки – шарики, сердечки, кубики. Надо было терпеливо тереть куском кирпича об асфальт, чтобы придать ему ту или иную форму… Особенно ценились у мальчишек кусочки свинца от оплетки телефонных кабелей. Свинец плавили на огне в консервных банках и выливали в ямки на песке, придавая разную форму – пистолетов, сабель, самолетов, кораблей – и получались фигурки, которые тут же становились предметом всеобщей зависти.
Набег на стройку должен был совершаться быстро, пока не заметила охрана. А когда становилось ясно, что присутствие лазутчиков на запретной территории уже перестало быть тайной, приходилось со смехом и с замирающим сердцем улепетывать. Зато потом можно было горделиво рассказывать в красках менее смелым и не участвовавшим в дерзкой вылазке товарищам, как их преследовал ужасный сторож, грозя перемолоть в бетономешалке.
И вот сейчас время словно вернулось: он опять проник на таинственную территорию стройки. Как в детстве. Что ж, наверное, это не так плохо. Ведь не зря говорят: никогда не забывай о том, что в детстве приносило тебе счастье.
Правда, теперь уже просто так, за здорово живешь, на стройку не пройти. Никаких дыр в заборах нет, за этим строго следят, а вход преграждают надежные ворота, с будкой охраны. Ни одному владельцу строительной компании не интересно превращать площадку в проходной двор. Техника нынче дорогая, спрос на нее большой, а народ кругом ушлый, только зазеваешься – сразу уведут из-под самого носа. Да и с малолетними озорниками нынче совсем другой разговор. Не дай бог, с ними что-то случится на площадке – отвечать будет фирма, и отвечать по-крупному.
Охранники на входе свое дело знали и к Георгию, подкатившему к воротам на «Сузуки» под аккомпанемент группы «Deep Purple», сначала отнеслись недоверчиво. Однако тот воспринял это как должное, даже, наоборот, порадовался – это ж здорово, что ребята так хорошо несут службу. Показал документы, созвонился с диспетчерской… в смысле – с головным офисом, и все уладилось. Охранники даже показали место, где лучше всего оставить байк, – чуть в стороне от ворот, прямо за будкой, и напомнили первым делом надеть каску.
Зайдя на территорию, Георгий снова невольно отметил, что с далеких времен его детства стройка, по крайней мере московская, изменились в лучшую сторону. С виду все строительство выглядело опрятнее – высокий забор, современные благоустроенные бытовки в два этажа. Колеса выезжающих с площадки машин моют из шланга, чтобы не разносить грязь по округе. Ну и конечно, продвинутая техника, всякие агрегаты, требующие специальных навыков и знаний, новые материалы, с которыми тоже нельзя иметь дело без подготовки. Нынешние строители и отделочники неспроста считаются элитой среди рабочих, особенно приезжих – они должны быть квалифицированными специалистами. Неумехам в этой области делать нечего. Но и отдача соответственная. Всякое, конечно, бывает, но если в строительной компании есть какой-никакой порядок, то рабочим платят неплохо и вовремя, да и условия жизни получше, чем в других сферах, нуждающихся в труде приезжих, – уборке улиц, рынках, вредных производствах, общепите. Но именно что
Закинув голову, Георгий оглядел вонзившийся в небо серый остов. «Солидная посудина!» – отметил он про себя. Издали все это – высокий забор, каркас здания, шум работающих механизмов – и впрямь напоминало громоздкий корабль неведомо как очутившийся на суше. Георгий покачал головой: сколько же труда надо приложить, чтобы эта бетонная коробка стала уютным человеческим жилищем. И он должен провести этот бетонный корабль через все бури и мели, доставить в надежный порт и во всем параде пришвартоваться у причала.
Засмотревшись на здание, он чуть не угодил в яму, заполненную мутной водой. Хорошо, что его вовремя окликнул звонкий девичий голос:
– Ой, дядичко, так вы ж дивитеся себе пид ноги! Так ведь и утопнуть недовго!
Георгий чертыхнулся и отскочил от ямы.
– Что это вы тут такую грязь развели? – возмутился он, тут же включившись в роль начальника.
– Яка така грязь? – певуче откликнулась девушка. – Це ж стройка, а не бульвар, где парочки гуляють.
Георгий внимательнее пригляделся к своей собеседнице. Молодая, на вид вряд ли больше двадцати пяти. Невысокая, смуглая, с темно-карими лукавыми глазами и толстой косой. Бесформенная рабочая спецовка не могла скрыть, что фигурка у девушки хоть куда, несмотря на явно не модельный рост: стройная, гибкая, с соблазнительными формами. И двигается девчушка легко, не без врожденного изящества.
– А вы навіщо сюда пришли? Сюда посторонним нельзя! – поинтересовалась она, в свою очередь, разглядывая Георгия.
– Ничего, – усмехнулся тот, – мне можно. Я теперь тут у вас буду работать. Прорабом… – значительно добавил он, чем сильно удивил девушку.
– А як же Евгений Витальевич? – изумилась она.
– Сидоренко? Так его на другой участок перевели. Вы разве не знали?
– Та ни, не слыхала… – Она с любопытством таращилась на него большими черными глазищами.
– Зовут меня Георгий Владимирович, – представился он. – А тебя как звать-величать?
– Та Маричка… – зарделась девушка.
– Вот и хорошо, Маричка. Ну, а коли уж ты моя первая знакомая здесь, то покажи-ка мне, что и где у вас тут находится.
– Ой, та мне ж на склад надо, бригадир послав… – растерялась девушка.
Поделиться книгой: