Молитвы у озера

Восстаньте, птицы, и запойте, ибо вас возвысил Он, поставляя в пример людям.

Восстань, масло, и разгорись пред престолом Его, ибо, тобой помазанный, Он возрадовался и спас грешницу.

Восстаньте, терние и тростник, и устыдитесь, ибо вы причинили боль Ему.

Восстаньте, древо и железо, и покайтеся, ибо, пусть и невольно, вы причинили Ему муки крестные.

Восстаньте, жители городов, и возрыдайте, ибо вы не поверили Ему.

Восстаньте, старейшины народные, и посыпьте главы ваши пеплом, ибо вы осудили Его.

Восстаньте, нищие, и прильните к Нему, ибо Он — богатство ваше.

Восстаньте, короли, и сложите короны свои пред Ним, ибо Он единственный научил вас истинной мудрости о старшинстве и первенстве.

Восстаньте, грешники, и зарыдайте пред Ним, ибо только Его рука не кидает в вас камень.

Восстаньте, праведники, и бодрствуйте, ибо Вождь ваш грядёт к вам.

Восстаньте, все звезды, и взыграйте, ибо Светодавец ваш идёт в гости к вам.

Восстань, вселенная, и воспой песнь Господу, ибо Господь, живый и заботящийся о тебе, вошёл в тебя.

Гл. 27.

Птицы Твои утром будят меня, а шум озера убаюкивает вечером. Не птицы меня будят, и не озеро убаюкивает, а Ты, Гласодержче Господи.

Ты одолжил птицам глас Свой, и озеру — шелест полнощный. Всякому горлу одолжил Ты голос и во всякой твари сокрыл звук. Я окружён гласоносцами Твоими, как ученик учителями многими, и слушаю их неустанно, от зари до луны.

Гласодержче Господи, говори яснее чрез гласоносцев Твоих.

Солнце рассказывает мне о сиянии лица Твоего, звезды — о гармонии существа Твоего. Иным языком говорит солнце, и иным — звезды, но все языки наливаются силою одного горла. В Тебе начало сие, и Ты испустил первый глас, который задрожал в глухоте и безличии Ничего, и раскололся на бесчисленные голоса и гласоносцев, словно грозовое облако на капли дождя.

Гласодержче Господи, говори яснее чрез гласоносцев Твоих!

Одно восклицание вырвалось из груди Богоневесты, когда увидела Она Сына Своего, — один глас любви преизбыточествующей, которая не могла удержаться в молчании. И восклицание сие отозвалось в сердце Сына, и отклик сей — сей ответ Матери на любовь Её — Дух Святой разнёс крепкою рукою Своею по всему пространству. Оттого все пространство наполнено гласоносцами Твоими, Песнь моя и Любовь моя.

Гласодержче Господи, говори яснее чрез гласоносцев Твоих!

Оттого и говорил Ты притчами, Сыне Божий, и объяснял и оживлял словами, — ибо ведал Ты тайну любви. А тайна любви — тайна слова. Чрез всех существ, словно сквозь трубы тонкие и пламенные, излились слова, а чрез слова— Любовь Неба.

Гласодержче Господи, научи мя Любви Твоей чрез всех гласоносцев Твоих.

Гл. 28.

Немым и безъязыким ощущаю себя, Роскошь моя, когда хочу выразить постоянство Твоё и всю полноту Твою. Оттого и молю всю вселенную пасть со мною на колени и говорить вместо меня, немого и безъязыкого.

Строю Тебе алтари из камня, о камень Краеугольный упования моего. А горделивые сыны мiра, притворяющиеся более близкими соседями Тебе, чем святители Твои, издеваются: посмотри на язычника, — он охотнее покланяется камню, чем Господу!

Воистину, не камню кланяюсь я, но вместе с камнем— Господу Живому. Ибо и камень отдалился от Господа, и нуждается во спасении. Грех соделал меня более нечистым, чем камень, пред лицом Неба. Пусть и камень спасётся вместе со мной, и, как воплощение постоянства, пусть поможет слабым словам моим выразить постоянство правды Божией. Оттого обнимаю я камень, словно собрата в погибели и словно собрата в молитве и спасении.

Украшаю алтарь Твой иконами деревянными, и золотыми крестами, и серебряными рипидами, и шёлковыми тканями, и книгами спасения, в кожу обёрнутыми. И отбиваю низкие поклоны пред украшенными алтарями Твоими. А горделивые смеются и говорят: вот идолопоклонник, который не Господу покланяется, а вещам безъязыким!

А Ты знаешь, единственный Идол мой, что Тебе одному покланяюсь я. Но дабы гордость не овладела сердцем моим и не повредила спасению моему, я призываю и дерево, и траву, и смолы, и животных, да вопиют со мною вместе к Тебе — каждое на языке своём. Се все творения нуждаются во спасении, и потому все должны соединиться в молитве с человеком — вождём греха и вождём спасения.

Освящаю хлеб и вино на алтаре Твоём и питаю ими душу свою. Пусть издеваются горделивые до конца времён, не постыжусь желания питаться и напояваться Тобою, о Животворная Пища моя.

Покланяюсь пред алтарём каменным, дабы научиться мне считать все, что я ем, — святым телом Твоим, и все, что я пью, — святой кровью Твоею.

Молюся со всеми тварями и за всех тварей, дабы научиться мне смирению пред Тобою и дабы высказать мне всю тайну любви моей Тебе, о Любовь Всеохватная.

Гл. 29.

За все грехи людские каюсь Тебе, Многомилостивый. Вот, семя всех грехов в крови моей! Своим усердием и милостию Твоею выпалываю денно и нощно сей злой посев. Чтобы прорастал не сорняк, а пшеница чистая на ниве Господней.

Каюсь за всех обременённых, сгибающихся под тяжестью забот и не умеющих возложить все заботы на Тебя. Слабому человеку не по силам и наималейшее бремя, для Тебя же и гора бедствий — будто комок снега, брошенный в печь огненную.

Каюсь за всех больных, ибо болезнь есть плод греха. Когда душа очищается покаянием, болезнь уходит вместе с грехом, и в душу вселяешься Ты, Вечное здравие моё.

Каюсь за всех неверующих, неверием своим обрушивающих заботы и болезни и на себя, и на други своя.

За всех богохульников каюсь, хулящих Тя и не ведающих, что хулят Хозяина, который одевает и питает их.

Каюсь за всех человекоубийц, убивающих чужую жизнь, чтобы сохранить свою. Прости им, Многомилостивый, ибо не ведают, что творят. Не ведают, что нет во вселенной двух жизней, но только одна, и нет двух людей — только один. Ах, как мертвы те, кто отрубают себе половину сердца!

Каюсь за клятвопреступников, ибо, поистине, и они суть человекоубийцы — убийцы самих себя.

За всех грабящих братьев своих и собирающих богатство ненужное плачу и воздыхаю, ибо душу свою похоронили и не имеют с чем прийти к Тебе.

За всех горделивых и надменных плачу и воздыхаю, ибо пред Тобою они — как нищие с пустой сумой.

За всех пьяниц и обжор плачу и воздыхаю, ибо таковые стали слугами слуг своих.

За всех бракоразрушителей каюсь, ибо обманули доверие Духа Святаго, избравшего их, чтобы созидать чрез них новую жизнь. Они же служение жизни превратили в разрушение жизни.

За всех многоглаголивых каюсь, Господи, ибо наидрагоценнейший дар Твой, дар речи, обратили в песок дешёвый.

За всех разрушителей соседского очага и спокойствия соседского каюсь и воздыхаю, ибо таковые навлекли проклятие на себя и на род свой.

За все уста лживые, за все мутные глаза, за все вспыльчивые сердца, за все ненасытные утробы, за все мрачные умы, за всю злую волю, за все грязные помыслы, за все лютые воспоминания — каюсь, плачу и воздыхаю.

За всю историю рода человеческого от Адама до меня грешного каюсь, ибо вся история — в крови моей. Ибо я в Адаме, и Адам во мне.

За все мiры, великие и малые, что не дрожат от страшного присутствия Твоего, плачу и вопию:

Владыко Многомилостиве, помилуй и спаси мя!

Гл. 30.

Изглади, Господи, все воспоминания мои — кроме одного. Ибо воспоминания учиняют мя старым и немощным. Воспоминания погубляют мне сегодняшний день мой. Подавляют мой сегодняшний день прошлым и ослабляют надежду мою на будущее, ибо легионы их шепчут мне на ухо: будет только то, что было.

А я не хочу, чтобы было только то, что было. Я не хочу, и Ты не хочешь, Господи, чтобы будущее было повторившимся прошлым. Пусть будет небывшее, то, что никогда не появлялось на свет. Слишком дорого солнце, чтобы взирать ему на одни повторения.

Натоптанные дороги запутывают странника. Долго земля ходила по земле. Опостылели свету ходоки земные, потому что повторяются из колена в колено чрез все времена. Изглади, Господи, все воспоминания мои, кроме одного.

Одно-единственное воспоминание не изглади, но усиль во мне. Не изглади, но усиль в уме моем воспоминание о той славе, в которой ходил я, когда был всецело с Тобою и всецело — в Тебе, до времени и его обманов.

Когда и я был гармонично тройствен в святом единстве, как и Ты, из вечности в вечность.

Когда и во мне душа жила в согласии с сознанием и жизнью.

Когда и моя душа была девственной утробой, и сознание моё — девственной мудростью, и жизнь моя — духовной силой и святостью.

Когда и я весь был — свет, и когда тьмы не было во мне.

Когда и я был — блаженство и мир, и муки неравновесия во мне не было.

Когда и я знал Тебя, как знаешь Ты меня, и когда не был я перемешан с тьмою.

Когда и у меня не было ни границ, ни соседей, ни деления на я и ты.

Сие воспоминание не изглади, Родителю мой, но усиль во мне.

Хотя и открывает оно мне бездну, по дну которой ныне в уничижении и ничтожестве странствую я.

Хотя и отрывает оно меня от приятелей и приятностей. И ломает все преграды между Вчера, Сегодня и Завтра.

Хотя и выводит меня из себя самого и делает безумным в очах сопутников моих.

Воистину, немило мне любое сообщество, кроме Твоего, и любое воспоминание, кроме воспоминания о Тебе.

Милостивый Родителю мой, изглади все воспоминания во мне, кроме одного-единственного.

Гл. 31.

Пролил еси свет во мраке, Господи, и явились цвета и облики. Наднес еси лице Своё над бездною, имя которой Ничто, и бездна мучается, пытаясь тенями отобразить красоту лица Твоего. И каким снишься Ты бездне, таким предстаёшь Ты в рассказах всех тварей.

Прекрасно и озеро моё, когда мирное лицо солнца, склонившись, глядит в него. И все прохожие хвалят красоту озера моего. Но чуть спрячет солнце лицо своё, и озеро моё становится мраком и бездной. И никто из прохожих не произносит хвалы озеру, разве лишь в присутствии солнца и сиятельных спутников его.

Лик бездны пьянит тех, кто не видит солнца, склонённого над бездной. Красота вещей начинается тогда, когда глядящий наклоняет лицо своё над ними. Нет зеркала, если нет лица перед зеркалом. Но напрасно будет и лицо перед зеркалом, если нет света.

Во свете лица Твоего отражаюсь я во всякой твари. Без Тебя и я, и твари не были бы зеркалами друг другу, а были бы мрак, и бездна, и дрожание смутное.

Твари искажают красоту Твою, как сон искажает явь. Как мучают меня сны, так мучают меня и твари. Ибо что суть твари, как не сны неизреченной Яви?

Соседи мои говорят: нам снились прекрасные сны. Вселенная мне свидетель: сами вы прекраснее снов ваших. И вселенная видит сны, и не может наглядеться во сне на красоту свою. О, вселенная моя сонливая: пока сну снится сон, они пугаются один другого, хотя и ищут один в другом толкования и утешения. Кто для кого пророк: сон для яви, или явь для сна?

О, вселенная моя прекрасная: пусть тебе снится Явь, и Явь скажет тебе все. Признай Явь, сном которой являешься, — и проснёшься, и не будешь уже гадать о красоте, а будешь сама — Красота. Едина Явь, и едина Красота, и она есть причина сна твоего.

Не говорите мне, дети, о красоте звёзд. Если Господь уберёт Себя из звёзд, уста ваши заледенеют. Встаньте в полной темноте у озера моего и попробуйте это озеро воспеть. Поистине, умолкнут уста ваши и молчать будут до зари солнечной, до тех пор, пока солнце не разольёт по озеру красоту свою и не учинит ваше беззвучное горло — звучным.

От лица Твоего изливается красота на все творения. По красоте Твоей плывёт вселенная, словно ладья по глади морской.

Даже пепел хладный, когда Ты склоняешься над ним, преображается и обретает лицо.

Вразуми сердце моё, Господи мой, да не увлекается оно смертной красотою, но Тобой, Бессмертная Красота моя.

Единственная красота моя!

Дай мне Лица Твоего; ещё и ещё только лишь — Лица Твоего.

Гл. 32.

Вера моя видит Тя, Господи. Она — свет и прозорливость очей моих.

Вера моя — ощущение всеприсутствия Твоего. Притягивает колени мои к земле и воздевает руки мои к небу.

Вера моя — соприкосновение души моей с Тобой. Зовёт сердце моё плясать, и горло моё — петь.

Когда ласточка приближается к гнезду, птенцы её в гнезде волнуются. Ибо и на расстоянии чувствуют приближение матери.

Вера моя — волнение моё, ибо Ты приближаешься, Мати моя.

Когда друг мой пишет письмо мне во граде далёком и думает обо мне, тогда и я оставляю другие мысли и помышляю о друге моем.