Венец безбрачия, или Я не могу понять свою судьбу

Я относилась к Мартину как к другу. Никаких чувств с моей стороны не было и не могло быть. По ночам я иногда думала о Джоне, вспоминала Лондон.

Отец считал Мартина отличной партией: супербогатые родители, элитная семейная яхта, автопарк дорогущих машин, личный самолёт и возможность беспрепятственного посещения мест для вип-персон. У Мартина было всё, о чём можно мечтать. Правда, кое-что меня настораживало – я прекрасно знала, что Мартин курит травку, ведёт бурную половую жизнь и постоянно мучается от похмелья. Но старалась не придавать этому значения – для меня он был пай-мальчик, милый друг и предполагаемый будущий муж. Конечно, я понимала, что всё это просто игра, но была слишком неопытна, чтобы выпутаться из этой ситуации. Пришёл момент, и мы с Мартином стали жить вместе…

Незадолго до того, как моя болезнь проявилась, отец радостно поведал о разговоре с отцом Мартина. Тот сказал, что Мартин готов сделать мне предложение.

– Но я не хочу за него замуж, – тут же заявила я отцу.

– Нам очень выгоден этот брак. Мартин – отличная партия. Произойдёт слияние наших капиталов. Я хочу, чтобы ты дала положительный ответ.

– А моё желание тебя не интересует?

– Ты должна думать о наших интересах и не забивать голову всякой ерундой.

– Слушай, сейчас не то время, чтобы дочь выдавать замуж насильно, я же, папа, не вещь. Тебе что, мало денег? Ты собрался меня продать?

– Ты выходишь замуж не по расчёту. Мартин подходит тебе по социальному и материальному уровню, – нахмурился отец. – Это в деловых интересах наших семей.

Чем закончилась наша история с Мартином – известно…

Глава 17

Закрытое пространство загородного дома сделало своё дело, сама не знаю, как воспылала к Олегу страстью. Страсть – потрясающее чувство… и неконтролируемое. Хочется порой посадить Олега на цепь, чтобы не выходил из дома. Дико звучит, но это правда. Странное ощущение: невероятный всплеск эмоций, исчезновение внутренних барьеров, сумасшедшая отстраненность от всего земного, погружение в бессознательное состояние…

Это не подающееся описанию влечение к человеку всегда очень пугало меня, заставляло сдерживать и всеми способами подавлять свой бурный темперамент. Голова отказывает, мозги не работают, губы жаждут поцелуев, глаза затмевает какой-то мечтательный туман, и ты теряешь контроль, отдаваясь жгучим желаниям. Это и есть страсть. Она сметает все барьеры, уничтожает все ценности и устои, все чувства, оставляя лишь одно – желание стать одним целым с объектом страсти.

В моей жизни теперь только он. Лоб покрывается капельками пота, глаза влажнеют… что-то колкое ударяет в сердце, оно бьётся всё сильнее… Поцелуи, объятия, пылкий бред до потери пульса… Мы чувствуем друг друга, понимаем как никто, у нас одинаковые эмоции и часто даже похожие мысли. Мы нужны друг другу, возможно, я ему даже больше, чем он мне. Я для него лучшая, а он – самый хороший для меня.

Страсть – это сила и агрессия, непреодолимое влечение, которое невозможно забыть, даже когда все прошло. Чувство такое сокрушительное, что разрушает стены, которые мы строим, пытаясь защитить своё сердце. Желание такое сильное, что остается на поверхности, хотя мы пытаемся похоронить его в себе. Страсть как болезнь: нельзя осуждать, нельзя и оправдывать, можно только описывать её со всё новым изумлением и невольной дрожью перед извечным могуществом стихии. Следом за страстью приходит любовь…

Жить без любви сложно. Только с Олегом я поняла, что никогда не любила Мартина. У каждого человека есть потребность в любви, хочется посвятить кому-то вечер, день, ночь, жизнь, вздох, взгляд.

Когда влюбляешься, понимаешь, что мало просто любить, хочется не только любить, но и властвовать, чтобы тот, кто рядом, жил и думал так, как ты… А потом натыкаешься на сопротивление и чувствуешь, что тебя хочет точно так же изменить твой близкий человек. Но ты не можешь идти против себя, тогда жажда свободы охватывает тебя. Но приходит время, и хочется сменить свободу на семью, чтобы можно было положиться на близкого человека.

Счастье для каждого разное. Счастье – это когда люди не просто находятся рядом, а даже на далеком расстоянии остаются близкими душевно.

Мы занялись сексом с Олегом сразу, как только переступили порог загородного дома и поняли, что совершенно одни. Пережитый стресс, алкоголь, возвращение к жизни после долгой болезни и мужчина, который смотрит на тебя с обожанием… Как тут не уступить? Олег подошёл к столу и смахнул на пол всю посуду. Я вскрикнула с ужасом, увидев, как падают и разбиваются дорогие бокалы.

– Не бойся, глупенькая, я просто освобождаю нам место. – Олег подсадил меня на стол, обхватив за талию двумя руками, затем положил на спину и широко раздвинул мои ноги. – Расслабься, малыш. Всё будет хорошо, вот увидишь.

И действительно это было незабываемо. В моменты близости с Мартином я не испытывала даже сотой доли того, что испытала сейчас. С Мартином я корчилась от брезгливости, ждала, когда всё закончится. Я занималась сексом, насилуя тело и душу, а насилие очень травмирует психику. Я ненавидела секс, испытывала отвращение, словно он пытка, мука и настоящее издевательство над женщиной. А тут такое… Мне казалось, сейчас на столе лежу не я, а совершенно другая женщина. И эта незнакомка испытывает поистине неземное блаженство.

Сплетались не только наши тела, но и души. Границы запретов были нарушены, Олег словно сдёрнул с меня личину закомплексованной замкнутой девушки, пробудил во мне женщину, страстную, горячую и темпераментную.

Когда мы переместились на кровать, я уже чувствовала себя свободной и полностью раскрепощённой. Я отдавалась ласкам Олега словно в последний раз в жизни. Олег раскрыл своими губами мои и поцеловал. Потом ещё, как будто не мог насытиться. Его язык дразнил, дурманил разум и заставлял верить, что я уникальная. Я хотела его всё сильнее и сильнее, стремясь выпить страсть до дна.

От былой стыдливости не осталось и следа. Я отзывалась на ласки и двигалась в такт с этим потрясающим мужчиной. Я и думать не могла, что так бывает! С каждым толчком моё желание усиливалось. Я громко кричала и прислушивалась к вибрациям наших тел, уже не представляя жизни без обладающего мной тела. Без глаз, губ, рук и нежного шёпота Олега.

Олег заснул быстро, а я лежала у него на плече и боялась пошевелиться, вспоминала слова бабушки, что мужчине нельзя уступать быстро: тогда из отношений исчезает романтика. Она наставляла: если секс происходит со скоростью света и мужчина получает всё и сразу, женщина становится ему неинтересна. Всё равно что использованная вещь или прочитанная книга. Тогда я с ней согласилась, а сейчас её рассуждения не казались мне здравыми.

Тому есть масса примеров. Встречаются двое, не склонных к случайным связям. И у них буквально сносит крышу. Они отдаются друг другу в первый день знакомства и живут потом всю жизнь вместе. Мне вообще кажется, сейчас нет мужчин, которые готовы завоёвывать женщину, потратив на это хоть всю жизнь. Зачем? Если не уступит одна, обязательно предложит себя другая. Таковы нынешние нравы. Если девушка корчит из себя недотрогу, мужчине жаль тратить на неё время.

Олег подремал немного, затем проснулся, принялся гладить мою грудь, целовать ухо. А я… Я подумала, что нужно смаковать отношения в самом начале, ведь такое больше не повторится. Уже не будет такой страсти, такого желания и такого возбуждения. Эти чувства слишком скоротечны и неуловимы, именно по этой причине я должна испить их до дна. Губы Олега были влажными, тёплыми и бесконечно приятными. На минуту показалось, что я сошла с ума. Мне уже давно не было так хорошо. Лёгкие, как ветерок, поцелуи скользили по моей коже так страстно и нежно, что я не сдержалась и застонала.

– Ты так вкусно пахнешь, – прошептал он мне на ухо.

– Чем? – задыхаясь от нахлынувшего возбуждения, спросила я.

– Лесными ягодами.

– Какими?

– Сладкой малиной.

Я поражалась своим громким стонам, но не могла и не хотела сдерживаться. Похоже, во мне накопилось слишком много различных чувств, которые требовали выхода. Через несколько минут наши тела опять сплелись в мощном оргазме. Мне по-прежнему хотелось его целовать, вбирать в себя и впиваться, словно пиявка, в его губы. Проведя искусанным языком по нёбу, я слегка приподняла голову и засмеялась.

– Ты чего смеёшься? – насторожился Олег.

– Просто мне хорошо и плакать совсем не хочется.

– Я хочу, чтобы ты смеялась всегда…

Глава 18

– А ведь я о тебе ничего и не знаю. Расскажи что-нибудь, – попросила я Олега после того, как наш сексуальный марафон закончился.

– Зачем тебе?

– Рассказывай.

– Я всегда считал, что человек должен быть хозяином своей судьбы. Как бы жестока она к нему ни была, надо делать правильные выводы.

– Чем ты занимался до того, как стал телохранителем?

– Куда меня только не бросало. Бандитствовал. В девяностые бандитствовала вся страна, и выражение «лёгкие деньги» стало всенародным. Воевал в Чечне. Какой период жизни тебя интересует?

– Начни с самого начала.

– Если с самого начала, то я очень близко работал с Маратом, который тогда возглавлял южнопортовую группировку, одну из самых сильных в Москве. Я сумел хорошо зарекомендовать себя в организации и стал бандитом, можно сказать, по призванию, относился к этому делу как к ремеслу. В те непростые годы всеобщая безработица вместе с падением нравов превратили бандитизм в фактически единственную возможность заработать. Я часто вспоминаю советы Марата, он помог мне стать настоящим бойцом. Этот умный и дальновидный человек, великолепный стратег и тактик бандитсткого ремесла, делил мир на две категории: на людей и на сук. «Суки, – говорил он, – всегда возьмут верх, потому что их значительно больше. А люди всегда в меньшинстве. Но на коротком временном промежутке люди за счёт силы и упорства могут подняться над сучьим миром». Только знай: Марат также предупреждал, что бандитская жизнь будет уничтожать меня изнутри, грызть, уродовать. Большие деньги не факт что появятся, а вот чувство постоянного страха будет разрывать мозг. Таким, как я, не нужно беспокоиться о старости, ведь мне не суждено до неё дожить. Я постоянно ждал, что меня могут арестовать в любую минуту, я приобрёл привычку часто оглядываться: хотел убедиться, что никто не идёт следом. Я придумывал различные комбинации, возил сумасшедшие суммы, не брезговал и убийством. – Олег, задумался, помолчал и добавил: – В те времена у меня было много женщин, но настоящей любви не случилось.

– Почему?

– Не до нежных чувств было как-то… Я понимал: пока нахожусь в группировке, буду в достатке до конца своей жизни, вероятно, очень короткой. Если буду жить осторожно, может быть, проживу подольше, но больших бабок не заработаю. Так вот, при вступлении в банду нужно было прийти со своим оружием – так требовал Марат. Где ты его возьмёшь – никому не интересно. От наличия серьёзного ствола, например автомата, зависела твоя финансовая доля в общаке. Я и ещё одна «торпеда» из молодых решили разжиться автоматами в армейской караульной роте, расположенной недалеко от Москвы. Ночью дождались развода караула и напали на постового. Я сзади набросил ему на голову мешок, а мой подельник несколько раз ударил ножом. Взяли автомат Калашникова и патроны. На следующую ночь опробовали автомат на случайном таксисте. Расстреляли его, забрали выручку, самого засунули в багажник, а машину бросили на пустыре. Глупость, конечно, не стоило рисковать из-за копеек. Но это я понял намного позже. Настоящая работа – не там, где много крови, а там, где хороший куш.

Я слушала Олега и поражалась, как легко засасывала бандитская среда молодых парней. Подельник Олега был отчислен из института физкультуры за неуспеваемость. По сути, обычный спортсмен-неудачник, он был нетерпелив, честолюбив, жесток и помешан на деньгах. Однажды по пьяни проболтался, как заработал деньги, и через несколько дней попал в лапы оперативника с Петровки. В результате согласился сотрудничать с милицией, но стукачи долго не живут. Бандиты быстро вычислили его и, накачав до самых бровей водкой, скинули в Москву-реку, привязав к шее пудовую гирю.

После глупых убийств, которые даже денег не принесли, Марат велел Олегу затаиться, законсервировать старые связи, короче, залечь на дно. Олегу повезло. Труп его дружка выловили, а от прикормленных ментов Олег узнал, что дело за неперспективностью закрыли. В сплошном бардаке тех лет, когда милицию покидали лучшие кадры, процветало так называемое «отсиживание на матрасах» – преступные элементы, затаившись на съёмных квартирах на пару месяцев, запросто могли рассчитывать, что их перестанут искать.

В группировке хватало работы: дерзкие налёты, заказные убийства, рэкет, похищение женщин и детей с целью получения выкупа. Но очень скоро всё это стало отходить на второй план, поскольку появилась очень вкусная тема «крышевания» дельцов-махинаторов, которые в экономическом бардаке очень быстро становились долларовыми миллионерами. Эти мошенники, по сути обычные уголовники, пользуясь попустительством властей и ментов, из всего делали деньги. Крышевание различных фирм за определённый процент становилось очень доходным бизнесом. Между группировками шли постоянные разборки из-за сфер влияния.

Бандитские группировки росли как грибы после дождя. Бывшие спортсмены, афганцы, менты и просто крепкие ребята без царя в голове творили беспредел. Работали жёстко и грубо. Заходили в любую фирму или компанию на своей подконтрольной территории и требовали денег. Все платили. А несогласные подвергались жестокой каре. Как и что делать, подсказывал Марат, он схемы наездов брал из кинофильмов и книг, как это ни смешно. Менты в те годы реагировали лишь на половину заявлений потерпевших, остальное просто шло в корзину.

Народные депутаты вплотную подключались к сотрудничеству с такими, как Марат. Известные правозащитники, правда, за хорошие деньги, защищали интересы авторитетной бандитской братвы. Всё это происходило на фоне постоянных разборок с кавказцами, в основном с чеченскими ОПГ. Чеченцы в те годы старались не привлекать к себе внимание правоохранительных органов и уголовных авторитетов Москвы. Им требовалось время, чтобы пристроить как можно больше своих людей в легальные структуры, изучить обстановку, обрасти связями. Для многих стал неожиданностью их реальный подъём в Москве, когда они резко нарушили криминальный баланс в столице и стали «наезжать» на все сферы деятельности. Это задело и южнопортовых. Чечены внаглую диктовали свои условия. Стрелки с их организованными и хорошо вооружёнными боевиками стали постоянным явлением. Совершив очередной кровавый передел, кавказцы скрывались на исторической родине, где достать их было практически невозможно. На смену являлась новая, голодная, как молодые волки, молодёжь, которую никто не знал в лицо. Они вооружались, и начинался новый кровавый беспредел.

– Благодаря покровительству наших властей, – продолжал рассказывать Олег, – чеченцы так оборзели, что деньги на взятки стали предлагать ментам и чиновникам буквально грузовиками, представляешь?

– Как это «грузовиками»? – изумилась я.

– А вот так. Однажды патруль ГАИ остановил не где-нибудь, а в центре Москвы «УАЗ» для проверки документов. Водитель выпрыгнул из машины и сбежал, затерявшись в толпе прохожих. Гаишники, открыв автомобиль, онемели: машина была забита пластиковыми мешками с наличностью в крупных купюрах. Авто перегнали к зданию центрального управления милиции и оставили во дворе на ночь. Наутро к начальнику управления пришёл авторитетный представитель чеченской диаспоры и заявил, что деньги эти его, и потребовал их отдать. Начальнику он предложил ровно половину. Чеченца задержали, но уже через несколько часов он вышел на свободу. За него похлопотали высокие чиновники из московской мэрии.

– Надо же, какая непростая у тебя была жизнь…

– Да, Ира, в те годы много было всякого. Ситуация требовала сплочения столичных бандгруппировок для борьбы с кавказцами. Братки из нашей группы пришили трёх чеченцев. В ответ те отловили и по одному перебили пятерых наших. Кровища лилась рекой. Стали появляться первые охранники частных клиентов. Марат сразу понял: это сладкий кусок. Он уже тогда просчитал, что нужно переходить на легальный бизнес, и открыл одну из первых в Москве школу телохранителей. С учётом непростой обстановки в Москве бизнесмены с невероятной скоростью нанимали крепких пареньков для собственной охраны, создавали службы безопасности на предприятиях. Крупные пацаны в строгих костюмах с галстуком становились неотъемлемой частью имиджа любой, даже самой задрипанной конторы. Хозяйский шестисотый «мерседес» теперь передвигался с машиной сопровождения, набитой по сути теми же «быками», которые получили модное название «телохранитель». Такую тему Марат предложил и мне.

– И кого же ты охранял?

– Он предложил охранять одного владельца холдинга. С ним уже работала группа из пяти человек. Марат решил усилить её верным и надёжным парнем. На бизнесмена уже покушались два года назад. Закрывший его собой личный охранник погиб. Стрелок устроил засаду в торговом центре и стрелял практически в упор. Пистолет находился в папке для бумаг, которую он держал в руке. Телохранитель успел оттолкнуть бизнесмена и открыл ответный огонь, пуля попала убийце в грудь, и он умер на месте. Охранник скончался на операционном столе. Все прекрасно понимали: попытки устранить бизнесмена будут продолжаться, и он не жалел денег на охрану. Я проработал с ним около года. Ребята в группе подобрались профессиональные и ответственные, но с учётом непростых обстоятельств и наличием у хозяина большого количества врагов его всё равно достали. Заложили взрывное устройство в мусорную корзину возле кабинета. Взрывом ему оторвало обе ноги, и он скончался от болевого шока. Хорошо, что я был в другой смене и находился дома. Следующей клиенткой оказалась молодая женщина с ребёнком. Мальчишку пытались похитить, чтобы потребовать выкуп от отца женщины. Условия для телохранителя были созданы хорошие: большая комната, возможность заниматься в тренажёрном зале, посещать стрелковый тир, бассейн. Я даже получил в личное пользование новую престижную иномарку. Проработав несколько месяцев, я подружился с мальчишкой, даже стал у него кем-то вроде личного тренера, занимался с ним гимнастикой и боксом. Я подозревал, что за нами следят. Я неоднократно обращал внимание на молодых людей, которые крутились у ворот загородного дома, где проживали мальчик и гувернантка. Мать мальчика приезжала нечасто. Мальчишку попытались похитить в небольшом кафе, куда они с воспитательницей заехали пообедать после Палеонтологического музея. Атаковали внезапно. Мне нанесли страшный удар сзади бутылкой шампанского по голове. На моё счастье, бутылка разбилась, и удар нужной силы не получился. Я потерял сознание, но очень быстро пришёл в себя. Воспитательницу оттолкнули в сторону вместе со стулом, а мальчишку поволокла к выходу какая-то женщина. Поднявшись на ноги и понимая, что стрелять в кафе нельзя, иначе запросто зацепишь посетителей, я схватил за ножку столик и швырнул его вслед похитительнице, попал в спину и сбил её с ног. Боковым зрением заметил сбоку двоих парней. В этой ситуации у меня был единственный выход: выхватить оружие и, упав на пол и резко перекатившись в сторону, открыть огонь по ногам. Во всей этой страшной суматохе мальчик, молодец, не растерялся и на четвереньках заполз за огромную пальму, стоящую в кадке возле выхода. Вскочив на ноги, я выкрикнул: «Всем оставаться на местах! Полиция!» Как правило, это даёт несколько секунд преимущества и возможность оценить обстановку. Затем я велел официанту, испуганно выглядывавшему из дверей кухни, вызвать «скорую» и полицию, а сам бросился к ребёнку. К счастью, тот не пострадал. По правилам надо было дождаться сотрудников полиции для составления протокола, но я опасался повторного нападения и потому схватил ребёнка, выскочил на улицу, усадил в машину и на большой скорости помчался прочь. Из машины по телефону связался с Маратом, коротко обрисовал ситуацию. Марат, как человек, способный очень быстро и взвешенно принимать решения, велел продолжать работу, а сложности с ментами взял на себя. Удивительно, но мальчик довольно быстро пришёл в себя, не испугался даже. На меня он смотрел восхищённо, как на крутого героя. Мать мальчика не знала, как меня благодарить. Даже предложила мне стать её любовником…

Мне не очень понравились откровения Олега, что его клиентка недвусмысленно намекала на интимные отношения. Но – что было, то было. Да и Олег – роскошный мужчина, удивительно, что клиентка разглядела его только после неприятного происшествия.

– Соблазн большой, – признался Олег. – Но я прекрасно понимал: человек с таким прошлым и без перспектив на будущее войдёт в её жизнь только лишь любовником, но никогда не станет главой семьи. Хотя против лёгкого романа я не возражал. Но все приятные мысли улетучились, когда на следующее утро меня пригласили для дачи показаний в городское УВД и обвинили в неправомерном использовании огнестрельного оружия. Я понял, что вляпался в уголовное дело, и пока процесс не пошёл, Марат посоветовал уехать из Москвы на год. Легко сказать… Я не хотел терять год жизни на бега. Дело ведь может и не улечься, и мне воткнут дурацкую статью о превышении обороны. Нужно было что-то решать. На моё счастье и на несчастье нашей многострадальной страны шли боевые действия в Чечне. Я принял решение стать контрактником и уехать служить на Северный Кавказ. Этим я убивал сразу несколько зайцев. Если вернусь живым, получу удостоверение участника боевых действий, которое может оказаться полезным. Да и деньги не лишние. И ещё один очень важный для меня фактор. Согласись, защищать Родину – это более достойное занятие, чем прятаться год по съёмным квартирам и общаться с малознакомыми людьми. Вот так я и попал на войну…

Чем дольше я слушала Олега, тем больше понимала, как сильно меня к нему тянет, хотя мы из разных социальных слоёв. Он показался мне благородным человеком, и я заинтересовалась его миром, который был мне совершенно неведом. Я подумала, что именно этого человека ждала всю свою жизнь…

Глава 19

– Ты знаешь, Ира, прошло много лет, но мне почти каждую ночь снится один и тот же сон. Врачи говорят, травматический психоз.

– Расскажи. – Мне было интересно всё, что касалось Олега.

– Вначале полная тишина. Затем где-то далеко, по нарастающей, раздаётся звук: еле слышный, то и дело заглушаемый стуком падающих камней, шорохами и ночными птичьими криками. Затем шум нарастает и превращается в ровный гул. Словно где-то далеко зазвучали и приблизились играющие разные мелодии оркестра. А потом из ущелья появляются боевые вертолёты. Их трудно сосчитать. Они вдруг начинают резко снижаться, чёрная окраска бортов призвана поглощать днём солнечный свет, но она делает цвет зловещим. С ближней сопки по вертолётам начинают вести пулемётный огонь. Я вместе с товарищами из группы разведки забиваюсь глубоко в расщелину между скал – пытаемся спрятаться от страшного приближающегося боя. Мне хочется открыть автоматный огонь по вертолётам, спасая себя и ребят. Но хотя сознание парализовано страхом, я понимаю: этого делать нельзя. Это свои вертолёты. Но также знаю: стрелок, не задумываясь, нажмёт на гашетку пулемёта, если заметит хоть какое-то движение в скалах. На войне мысли имеют свойство приобретать страшную силу. Словно откликаясь на мою догадку, один вертолёт заходит на боевой разворот и открывает ураганный огонь. Десятки пуль рвут моё тело на куски, рядом стонут и корчатся раненые бойцы. Я из последних сил пытаюсь перекричать рёв вертолётных двигателей: «Здесь свои! Свои!» В ответ e i ратная музыка впивающихся в моё тело пуль.

– Война… Это так страшно…

– Ирина, ты знаешь, о чём думают люди на войне? На войне вообще не надо думать. На войне нужно выживать. Я прошу тебя, не расспрашивай об этом периоде моей жизни. Я не хочу вспоминать о нём. Рассказывать о всех этих ужасах – значит вызвать у тебя непонимание о поступках людей, для которых слова «честь» и «Родина» не пустой звук. Враки наших газет, будто мы воевали за деньги, – абсолютная чушь. Родину невозможно защищать за деньги. Родину можно просто защищать. И потом, мои награды не покупные. Они – всего лишь скромная память о тех непростых временах.

– Тебе приходилось убивать?

– Конечно, и неоднократно.

– Расскажи.

Олег поведал мне шокирующую историю, как он охранял владельца крупного издательства. Он как обычно довёл клиента до квартиры и стал спускаться по лестнице. Лампочка в подъезде почему-то не горела. Проживал издатель на верхнем этаже сталинского дома, и Олег обычно спускался по лестнице, не пользуясь лифтом. По охранной схеме всё правильно. В это время на лестнице второго этажа курил молодой мужчина. Когда Олег осматривал подъезд перед тем, как туда вошёл его клиент, мужчин было двое. То ли водка у них закончилась, то ли сигареты, но судя по всему, один из них куда-то убежал, вероятно, в ближайший магазин. Оставшийся парень, видимо, решил разыграть товарища. Благо всё необходимое было у него под рукой – игрушечный пистолет лежал в кармане. Он выключил свет в подъезде, затем вернулся на место, достал игрушку и, притаившись, стал поджидать дружбана. Но в эту роковую ночь в подъезде оказался Олег. Шутник услышал шаги и, не разобравшись, что человек не поднимается, а спускается, закричал: «Стой! Раздевайся! Стреляю!» Шагая вниз по лестнице в полной темноте, Олег услышал крик и среагировал на подсознательном уровне – выстрелил. Вспышка ослепила его. Услышав звук падающего тела, он бегом спустился на лестничную площадку и обнаружил убитого шутника с пластмассовой игрушкой в руке.

– Я не бог весть какой стрелок, – вздохнул Олег, – да и в нашей работе это не главное, хотя тренировки по огневой тактике в охранном предприятии, куда я устроился, вернувшись из Чечни, проводят настоящие профессионалы. Но с двух метров промахнуться не мог и попал мужику в грудь, убив наповал. Потом было следствие. Я почти пол года находился под серьёзной статьёй, но адвокат поработал на славу и сумел доказать, что хотя нападение было ненастоящим, я не мог этого знать и действовал в рамках необходимой обороны.

– Олег, у тебя такая опасная работа…

– А хочешь ещё одну историю?

– Хочу.

– Бизнесмен Сергеев любил гулять ночью по парку недалеко от дома. Я не понимал смысла этих ночных прогулок, но спрашивать не решался. Он запрещал находиться рядом, и я отпускал его шагов на десять вперёд. Водитель сидел в автомобиле у входа в парк и был постоянно на связи. Был обычный холодный январский вечер, валил снег, в двух шагах ничего не было видно. Неожиданно из этого снежного тумана навстречу нам шагнул человек и начал стрелять в Сергеева. Я успел оттолкнуть хозяина в сторону. После чего в перекате выхватил оружие и открыл ответный огонь. Преступник был ранен в ноги, упал, начал кататься по снегу и кричать. Кровь била фонтаном. Я понял, что пули, скорее всего, перебили артерии. Воспользовавшись этим, я волоком потащил Сергеева к машине – тот находился в шоке и сам идти не мог. Я обливался потом, страшно ныли руки и спина. Ситуация осложнялась тем, что я ожидал повторного нападения. В скрюченном состоянии я превратился в так называемый «бутерброд», когда одна меткая пуля, выпущенная с близкого расстояния, способна пробить двух или трёх человек. У меня была рация, я постоянно вызывал водителя, но тот услышал меня лишь после десятка вызывов. Или метель ухудшила качество связи, или, скорее всего, он просто спал в тёплой машине. Погрузив хозяина в авто, мы рванули в его городской офис, по дороге связавшись по телефону с сотрудниками МВД. Мне и в этот раз повезло – вытащили адвокаты.

– Надо же… Пока ты рисковал жизнью, я сидела в «золотой клетке» и жаловалась на судьбу.

– Это неважно. Важно, что «золотая клетка» – не цель твоей жизни.

Я улыбнулась. Да, у меня теперь есть абсолютно понятная и прекрасная цель – находиться рядом с таким замечательным человеком и роскошным мужчиной, как Олег. Между прочим, он обучался в Израиле в Академии безопасности и охраны.

Специфика работы телохранителя – постоянная смена нанимателей. И с каждым надо ладить, вести себя корректно, поступать так, чтобы уважали. Олег рассказал об одном эпизоде своей жизни – как он проработал всего неделю с новым клиентом из-за водителя, который считался доверенным лицом хозяина.

Автомобиль шефа попал в пробку. Для Москвы – обычное дело. Машина не была оборудована ни капсульной, ни навесной бронёй. Это был «мерседес» премиум-класса. В то время произошло несколько нападений на влиятельных бизнесменов, некоторые погибли. Прицельный огонь вёлся с движущихся мотоциклов. Стрелки были хорошо подготовлены и, отстрелявшись, на большой скорости удалялись в сторону пробки. Они отлично проскакивали между автомобилями.

Так случилось и на этот раз. Лавируя между машинами, к авто нанимателя Олега резво пробивался мотоциклист. «Мерседес» остановился, намертво замерев в пробке. Олег принял единственно возможное в этой ситуации решение: вышел из автомобиля и занял возле задней дверцы шефа позицию наблюдения. Любой инструктор по личной охране поставил бы ему «отлично». Ситуация осложнялась тем, что шёл проливной дождь. Хотя Олег был в непромокаемом плаще, поскольку пользование зонтом в подобной ситуации исключается, он очень быстро промок. Олег внимательно следил за приближающимся мотоциклистом. С какой целью мотоциклист так упорно двигается в заданном направлении? Может быть, он спешит к любимой девушке, а может – подписать смертный приговор.

Но ситуация и действия телохранителя, как оказалось, не были правильно оценены господами в автомобиле. Дилетанты недоделанные! Ничего не смыслят в профессии телохранителя, а лезут с советами и выводами. Мне стало обидно за Олега, когда он рассказывал о том, что произошло дальше.

Разговор начал партнёр шефа по бизнесу, сидящий с ним рядом. Мол, зачем Олег вышел из машины? Он сам лично никогда не видел, чтобы охранники так действовали. Затем обратился к водителю и назвал Олега странным человеком. Водитель, кроме своей баранки, последние двадцать лет вообще ничего не видел. Да и человек он был преклонного возраста, однако доверенное лицо хозяина, ведь десять лет вместе. Многие водилы считают себя непревзойдёнными знатоками жизни. По их мнению, телохранителем может быть каждый. Были бы подходящие рост и умение владеть оружием. Да, согласился водила, телохранитель действительно какой-то чудной, молчит всё время, головой крутит по сторонам, будто у него с нервами не в порядке. Да и, говорят, в Чечне был, после этого бойцы все психованные. Это и стало приговором для Олега. Из-за профессионального отношения к делу он в очередной раз потерял достойно оплачиваемую работу.

Глава 20

– Телохранителю найти нормальную работу очень непросто. – Олег вздохнул. – А уж хорошие отношения с хозяином – восемьдесят процентов дела. Странные они люди, наниматели. Денег на серьёзную охрану, как правило, жалеют, а на собственные похороны – нет. Однажды меня наняли помочь из банковского хранилища в загородный дом кейс перевезти. Как потом оказалось, там была старинная икона, цена которой ломилась под сотню зелёных. Я уж не знаю: кто-то в курсе был перевозки или случайность произошла, но… Мимо бежал мальчишка малолетний, поравнялся с заказчиком, кейс рванул и помчался к ближайшему проходному двору. Я моментально прокачал ситуацию: бежать за пареньком и оставить клиента одного… А если это хитрая задумка? Побегу за мальцом, а моему заказчику хана – пулю меж глаз получит. Я решил остаться рядом с охраняемым. Что тут началось… Крики, ругань, мат, топанье ногами. «Баран», «дурак», «безмозглый козёл» – самые нейтральные оскорбления. Я молчал, ну как ему объяснить, что не носят такие ценные вещи так просто, наличие у телохранителя оружия не является гарантией сохранности его имущества. Да и не знал я, что в кейсе. Как правило, заказчики охрану в известность о своих вещах не ставят. А если это реально подстава? Лежал бы в лакированном гробике с аккуратно сложенными на груди ручками, благоухал живыми цветами, не думал бы уже ни о какой дорогостоящей иконе. Спал вечным сном. К слову, сейчас модно покупать участок на кладбище заранее. Никогда этого маразма не понимал. Да, деньги как-то нужно тратить, но не только же на жратву в дорогих ресторанах и на будущие могильные холмики! На благотворительность бы отдали, детям в детские дома, старикам нашим беспомощным.

– Абсолютно с тобой согласна, – кивнула я и подумала о том, что люди из моего круга, похоже, только этим и ограничиваются.

– Кстати, забавно, – продолжил Олег, – выгнав меня с работы за якобы непрофессионализм, хозяин нанял трёх охранников, полагая, что количество лучше качества. Спустя некоторое время в московском ночном клубе, думая, что его офигительно охраняют, он поссорился с двумя кавказцами. Началась драка. Так вот: из этих троих двое просто отвернулись, будто не при делах, а один повёл себя очень странно. Вместо того чтобы утихомирить кавказцев, он начал успокаивать нанимателя, повернувшись к нападавшим спиной, за что и получил стулом по башке. Бизнесмена волоком притащили в туалет и несколько раз окунули головой в унитаз. Затем кавказцы скрылись. Когда прибежали охранники, хозяин лежал в туалете в очень непотребном виде, благо что живой. Все три охранника были сразу уволены. Секретарь бизнесмена связался со мной и предложил вернуться, сулил очень хорошие деньги. Но я отказался. Не потому, что денег не нужно, а потому, что уходя – уходи…

– Ты правильно поступил. Уважаю. – Я ласково погладила Олега по щеке.

– Ира, за годы этой деятельности я только единственный раз участвовал в настоящей охране. С заказчиком постоянно ходили три охранника, в прошлом – борцы. Парни эффектно смотрелись из-за своих габаритов, но были совершенно бесполезны. Вид – да, имели, но нужных навыков не было и в помине. Впечатление ребята производили, но это сплошная бутафория – обыкновенное «пушечное мясо». Настоящая охрана шефа – малозаметные, сливающиеся с толпой боевики, изображающие случайных прохожих. Их никто не замечал, так как всё внимание было на борцов. Они наблюдали за шефом, как ястребы. Между прочим, так охраняли знаешь кого? Фиделя Кастро, который, как известно, пережил около сорока покушений. Но даже такие беспрецедентные меры не помогли нанимателю избежать покушения, которое и закончилось его убийством.

– А чем занимался твой наниматель? – спросила я.

– Гнал кокаин через Таджикистан из Афганистана. Пакеты с наркотой прятали в сердцевину таджикских арбузов. Затем срез замазывали клеем и закрашивали несмываемой краской под цвет арбуза. В таком виде арбузы, проходя не один милицейский заслон, попадали в Москву. Авторитет нанимателя в криминальных кругах был очень высок, но и это его не спасло. Нападение произошло ночью возле московского клуба «Глобус». Шеф скончался на месте от сквозного ранения в грудь. Снайпер стрелял с четырех метров из мощного армейского карабина. Истекающего кровью шефа загрузили в машину и спешно доставили в институт Склифосовского. Но его не спасли. Я остался на месте дожидаться сотрудников полиции. Оперативники детально осмотрели место происшествия. В ближайшем подъезде был обнаружен карабин, из которого был сделан единственный выстрел. Поблизости в кустах был найден труп неизвестного мужчины с тесаком в груди, одетого в полицейскую форму, документов при нём не обнаружили. В кобуре находился деревянный макет пистолета. В тот вечер этого ряженого многие видели у входа в ночной клуб. Вероятно, выполнял роль маяка, который по радиосвязи наводил стрелка на цель. У него обнаружили диктофон с записью разговоров со стрелком. Скорее всего, бедолага пытался подстраховаться на случай внезапного ареста и дальнейшей торговли за свою судьбу с правоохранительными органами. Кстати, знаешь, как он дал команду стрелять?

– Как? – Я смотрела на Олега во все глаза.

– Наживка на крючке, бросай леску в воду.

– Да-а… – протянула я. – Рыбак… Хороший улов, судя по всему.

– Не то слово, – кивнул Олег. – Я всё это рассказываю, чтобы ты поняла: преступник всегда имеет тактическое и психологическое преимущество перед жертвой, независимо от того, насколько качественно организована охрана.

– Олег, не знаю, как сложится наша с тобой жизнь дальше… но я не хочу, чтобы ты рисковал. Я теперь больше всего на свете боюсь тебя потерять.

Олег ласково улыбнулся и нежно обнял меня. Я прильнула к нему.

– Мне приходилось работать не только с законопослушными бизнесменами, но и с криминальными авторитетами. Среди них был один из питерской преступной группировки. Когда он меня нанял, у него шли серьёзные разборки за подконтрольные территории: рестораны, торговые точки, автомобильные сервисы. Он старался нигде не появляться без вооружённой охраны. Его, как правило, окружала группа телохранителей из восьми человек. Помимо пистолетов, двое охранников были вооружены автоматами. Трёхэтажный дом в пригороде Питера находился за высоким кирпичным забором с колючей проволокой. На ночь во двор выпускали четырёх здоровых ротвейлеров, которые гарантированно не дали бы перелезть через забор чужаку. Трое охранников постоянно находились во дворе, совершая обход территории. Авторитет боялся не только за свою жизнь, но и за жизни своих родных. Основания для этого имелись. Он пережил несколько нападений, во время которых были смертельно ранены двое охранников. А недавно неизвестные обстреляли дом из гранотомёта. Наниматель соврал полицейским, что взорвалась канистра с бензином, и он ни к кому претензий не имеет. Через несколько недель хозяин собрался праздновать день рождения жены в одном питерском ресторане. Я как старший группы пытался объяснить ему, что не стоит лишний раз выезжать из дома, но он упёрся, утверждая, что в открытую никто не посмеет на него напасть. Я с группой из трёх человек приехал в ресторан за час до появления шефа, чтобы спокойно провести оперативный осмотр места. Ничего подозрительного мы не заметили. Проверили даже бочки унитазов в туалетах. Оставив одного человека на входе, я с остальными сел в автомобиль и стал дожидаться прибытия шефа. Вскоре подъехали его авто и машина сопровождения. Я выполнял обязанности старшего группы наружного наблюдения и, пропустив шефа с охраной в ресторан, остался в автомобиле, что меня и спасло. Одновременно с четырёх сторон к ресторану подъехали несколько забрызганных грязью «Жигулей». Из машин выскочили бойцы в вязаных шапках с прорезями для глаз, и в окна ресторана полетели гранаты и бутылки с «коктейлем Молотова».