Сумеречный судья

— Ты же сказал, они быстро разлагаются, — процедила девушка, отступая к машине.

— Это обратимый процесс, — пояснил я.

Высокие каменные груды вздрагивали, и тяжелые валуны катились с их вершин, пришибая оказавшихся рядом койганов. Древние твари, захороненные столетия назад, тоже тщились глотнуть свежего воздуха, но тяжесть скальных обломков мешала им вырваться на свободу.

Первые койганы начали вставать на ноги. Они хватались лапками за края осыпающейся земли и уродливыми жабами выползали на смятую поверхность травы.

Жесткие стебли изрезали морщинистые тельца. Рожденные для паразитической жизни, койганы были очень уязвимы — их покров служил для впитывания соков и крови, циркулирующих в теле хозяина.

Твари поворачивали головы к нам, и жадный огонь вспыхивал в маленьких черных глазах. Существа ковыляли через вспаханное поле, вытягивая лапы вперед и издавая приглушенные крики.

— Ты говоришь, они раздирают людей на куски? — опасливо спросила Франсуаз, обходя машину с другой стороны.

— На очень мелкие, — подтвердил я.

Я вытащил из кармана зажигалку, и трепещущий огонек заиграл между моими пальцами. Потом наклонился и коснулся пламенем высохшего кустика травы.

Койган, оказавшийся ближе всех, оборотился ко мне, и плоский, снабженный присоской язык вывалился из его рта. Потом он заковылял к костру, протягивая к нему коротенькие лапки.

— Специально для тебя, — заметил я, облокачиваясь на машину. — Уверен, тебе понравится сцена массового самосожжения.

Франсуаз с негодованием посмотрела на меня, не считая смешными шутки в свой адрес.

Крохотная когтистая рука коснулась колеблющегося пламени, и синеватый огонек взбежал по морщинистой коже. Твари останавливались и меняли направление — теперь они ковыляли к занявшемуся огнем собрату.

— Как ночные бабочки, — произнес я.

— С хорошими же проститутками ты имел дело, Майкл.

Койган взорвался и вспыхнул, рассыпавшись в ничто мириадами искр. Франсуаз подалась вперед, сжимая мою руку.

— Красиво, правда? — заметил я. — В древности койганов выкапывали перед большими праздниками и прилюдно сжигали.

Трава, только что тянувшаяся к солнцу, мгновенно высохла. Она сворачивалась узкими стеблями и покрывала поляну ровным слоем соломы. Огонь вспыхнул и побежал по ней, расширяясь все дальше. Койганы тянулись к нему, распахивая безразмерные рты, и просовывали лапки между языков пламени.

— Лес загорится, — с опасением предупредила Френки.

Я похлопал ее по колену.

— Отсюда не видно, но земля перед лесом выложена камнями. Охотники предусмотрели все, когда строили это кладбище.

— Некоторые бывают слишком хитрыми, — процедила Франсуаз, которая сама не догадалась о таком простом решении.

Койганы взрывались один за другим — красными, оранжевыми и золотыми искрами. Теперь все поле было усеяно пламенем, и крохотные твари шагали в пламени, подставляя ему тельца.

Они кричали от боли, чувствуя, как пожар медленно покрывает их кожу огненным кремом, и взрывались на части, не оставляя после себя ничего, кроме пылающих искр.

— Вот почему один должен копать, а другой охранять его, — пояснил я. — Посмотри.

Яркие снопы искр поднимались над лесом. Койганы падали, охваченные огнем. Некоторые из них даже не успевали выбраться на поверхность. Огонь трещал, пожирая мертвую траву, и уродливые существа шли за ним, отдавая себя ему в пищу.

Рычащей волной пламя прошло от одного края лужайки к другому и погасло, покрыв полосу камней хлопьями сажи.

— Так делают всегда, если надо выкопать койгана, — пояснил я, наклоняясь к траншее. — Дай мне щипцы.

Франсуаз рассматривала выжженную землю.

— Кто мог выдумать такую мерзость? — Френки подала мне пластиковый пакет.

— Думаю, сами койганы, — сказал я, вытаскивая из траншеи сморщенное тело твари, которая проснулась первой. — Мы мало знаем об их культуре и способе мышления. Как видишь, состав, убивший его, предохранил от огня. Теперь посмотрим, чем это существо могло так напугать Асгхана.

— В следующий раз, — процедила девушка, забирая у меня мешок и бросая в багажник. — Рыть землю будешь ты.

— Оставь, — сказал я. — У меня слишком красивая рубашка.

Френки старательно вытерла о мою сорочку грязные пальцы.

— Теперь уже нет, — ответила она.

9

— Так и есть, — я захлопнул крышку мобильного телефона.

— Пришли результаты тестов на ай-кью, и ты получил оценку «мозги имеются»? — спросила Франсуаз.

Я развернул автомобиль, и мы поехали в противоположную сторону.

— Бьюни подождет, — сказал я, увеличивая скорость. — Дадим ей время почитать Ариартиса. Захлопнулась одна из моих ловушек.

— Ловушек? — Френки надела поглубже беретку, которую сдувало ветром.

— Помнишь, речь шла о том, что у тварей нет жала? В древности один из койганов обычно избирал жертвой кузнеца, и тот ковал им стальные.

— Но эльфы не любят металл, — заметила Френки. — За вас все делает магия.

— Верно. Мне позвонил дергар, который следит за магазинчиком «Детали и сварка». Один гоблин заказал им три предмета, похожих на жала.

— И что?

— Теперь мы сможем закопать кого-нибудь на этом кладбище.

— Он все еще там, ченселлор, — соглядатай-дергар отхватил большой кусок горячей сосиски, и кетчуп, смешанный с майонезом, потек у него по подбородку. — Работа не очень большая, гоблин сказал, что подождет.

— Ждать ему придется в другом месте, — я посмотрел через улицу.

Эльфы, если признаться, и правда не очень любят металл.

Он то буйно горяч, то мертвенно холоден; и об него всегда можно порезаться. Нам больше по душе шелк и бархат; нежный шорох магической мантии рождает в душе у дроу благородные помыслы, — к примеру, о том, что пора бы пойти позавтракать. Сталь и мифрил мы оставляем умелым гномам; вот кто настоящие мастера!

Коваль, прошедший все четырнадцать Трианглов Дарфара, способен создать зачарованный меч одним усилием воли; а уж если дать ему в руки колдовской молот… Впрочем, лучше не делать этого, ибо тогда он уподобится богу; и сможет, как говорят, сотворить сапфирового дракона из шести медных простых монет.

Впрочем, гном, который владел мастерской «Детали и сварка», вряд ли вообще когда-то бывал в Дарфаре. Над его дверью висела мифриловая табличка, с тяжелой головой минотавра, — при этом вместо рогов у него были лейденские пищали, — знак того, что хозяин закончил Академию Стали, в Сером болоте кобольдов.

Не лучшая рекомендация, если хочешь занять место при дворе; но для обычного коваля, который мастерит крестьянские веялки и дыбы по заказу Инквизии, — в самый раз.

У входа в кузницу, поднимались два мраморных крысодракка. Могло показаться, будто это просто атланты, для украшения; однако если вы пришли с каким-то простым заказом (к примеру, хотите подковать правую переднюю ногу), — магические големы сделают все сами, и не возьмут даже половинки динара, — не придется даже заходить внутрь и говорить с мастером.

Возле дверей стоял упитанный гоблин в джеркине, надетом поверх вязаного свитера. Он держал руки в карманах и смотрел куда-то в небо. Видно, это и был заказчик.

— Мы должны вывести его оттуда, — произнес я. — Тихо, не привлекая ничьего внимания, и усадить в машину.

— Только не в нашу, — отозвалась Френки. — Тарк, где экипаж агентства?

Дергар показал на невзрачный приземистый фургон, прикорнувший на окраине.

— Подгоните его.

Я направился через улицу. Франсуаз разжала и сжала пальцы.

— Тихо, спокойно, без лишнего шума, — повторил я.

— Добрый день, — произнес я, приветливо улыбаясь владельцу магазинчика. — Вы работаете с метеоритом?

Франсуаз прошла мимо толстяка в джеркине, и ее рука, без замаха, врубилась в его правую почку. От такого удара нормальный гоблин сгибается вдвое и по крайней мере на несколько минут лишается способности говорить.

Незнакомец слегка пошатнулся.

— Вам помочь? — спросил я, подхватывая его под руки.

Он оказался слишком тяжелым.

— На улицу, — закричала Френки. — Здесь все такие.

Металлический скрежет прогремел за моей спиной.

Двойные решетки, призванные охранять магазинчик ночью, опускались на окна, загораживая дверь. Толстяк повалил меня наземь.

Его рот открылся, и горячая струя тяжелого запаха хлынула оттуда.

Я ударил его по глазам распрямленными пальцами. Из-под век начал вытекать гной, гоблин обхватил ладонями пустеющие глазницы.

Я поднялся, и увидел владельца мастерской, стоящего перед Франсуаз. Двое подмастерьев находились позади него, и у каждого в руке было по кувалде.

Френки засмеялась и поманила первого из них рукой.

Здоровяк лежал на полу. Мохнатое тело вздрагивало, как пластиковый баллон, который пнули ногой. Я сорвал со стены газовый резак и, отворачиваясь от пламени, включил его.

Трое мастеровых наступали на Франсуаз, и я видел, как вздуваются их животы там, где бесновались прикрепившиеся к позвоночникам койганы.

Я наклонился к толстяку и дал ему поцеловать огненную струю. Он кричал, давясь обжигающими искрами. Я переместил пламя к животу гоблина, и там быстро начало углубляться пропаленное отверстие. Мясо горело жадно, пронизанное слоями жира. Теперь их тела дергались в разных ритмах — койгана и того, в ком он выгрыз себе нору.

Франсуаз отступила назад, глядя на троих мужчин с выжидательной улыбкой. Девушка подняла со стола две тяжелые гайки.

— Идите ко мне, — позвала она.

Два массивных снаряда просвистели в воздухе одновременно. Первый ударил в голову подмастерью. Сила броска оказалась настолько велика, что лоб парня треснул, и металлический обод глубоко засел в нем — словно кольцо, за которое человека можно было привязать и водить за собой.

Но кому нужен труп на веревочке?

Вторая гайка пролетела чуть ниже. Она попала между ног другому из подмастерьев, и по тому, с каким криком он упал на колени, стало ясно — его яйца не выиграли от нового знакомства.

Обагренная кровью, гайка упала ему под ноги.

Я выключил газовый резак. Койган в теле толстяка был полностью выжжен, и только обгорелая лапа с длинными когтями указывала то место, где он рос.

— Тебе помочь? — спросил я у Франсуаз.

Девушка развернулась, выбивая ногой лом из руки мастерового. Потом Френки крутанулась в другую сторону, и ее ладонь прошлась по шее нападавшего, начисто снося кадык.

Кровь хлынула на грудь демонессы, она отступила в сторону.

Я выволок из-под прилавка канистру с газолином и стал поливать тела.

Подмастерье, которому разбили пах, все еще покачивался из стороны в сторону и тупо смотрел на нас. Франсуаз сняла с крюка молоток и ударила им человека по голове. Острый наконечник вошел в его череп, заставив замолчать.

Я поднес зажигалку к первому телу, и стал смотреть, как они занимаются пламенем.

— Вокруг только металл, поэтому пожара не будет, — произнес я, подталкивая ногой толстяка поближе к остальным. — А он вовремя закрыл жалюзи, не находишь?

— Тихо и незаметно — ты так сказал? — фыркнула Френки.

Владелец мастерской все еще пытался подняться, хотя из горла хлестала кровь. Франсуаз взяла с верстака тяжелую металлическую болванку, занесла ее над головой человека и разжала пальцы.

Снаряд обрушился вниз, подняв столбы пламени.

— А где то, что они собирались использовать как жала? — осведомился я, проходя по мастерской.

— Не знаю. Два каких-то урода вышли оттуда.

Я открыл дверь как раз в тот момент, когда что-то темное промелькнуло в длинном коридоре.

— Вот он, — закричал я, устремляясь следом. — Их было пятеро.

Узкие застекленные окошки мелькали справа и слева от меня. Человек бежал быстро, обрушивая за собой мебель. Мне приходилось перепрыгивать через нее, и не каждый раз я делал это удачно.

Незнакомец распахнул дверь и оказался в узком проулке. Я видел, как три длинных металлических прута блестят в его руке.