Летчики на войне

— От имени Президиума Верховного Совета СССР летчик четыреста тридцать первого истребительного авиационного полка лейтенант Давидян награждается орденом Красного Знамени за бой его четверки с шестью гитлеровцами. За то, что сберегли штурмовиков. За два лично сбитых самолета. Одним словом, за то, что вы, товарищ Давидян, дрались на крайнем пределе человеческих сил и победили.

Летчик с трудом скрывает волнение. У него срывается голос. Друзья поздравляют наперебой.

…Очень любят Василия Савоськина. А я больше всех. Просятся летать с ним, стараются даже в мелочах оказать ему знаки внимания. Летчик № 1 таким считают его в полку. Вслух об этом не говорят, боясь смутить этого скромного и бесхитростного человека.

Старший лейтенант Савоськин со своей четверкой сопровождал штурмовиков. Неподалеку от цели шел трудный бой. Какими только уловками не старались гитлеровцы оттянуть истребителей от „илов“. Напрасно. Савоськин парой отражал атаки, строго-настрого приказав второй паре прикрыть штурмовиков. Кулик, его ведомый, потом с восхищением отзывался о своем командире: „Знает дело Савоськин!“»

* * *

В дни наступления войск Брянского фронта на орловском направлении беззаветно сражались летчики 1-го гвардейского истребительного авиакорпуса. За 12 июля они сбили 54 вражеских самолета, за 13–68, а всего в июле — 400. Весомый вклад в дело борьбы за господство в воздухе[27]!

Боевой успех гвардейцев слагался не только из результатов боев с «юнкерсами» и «фокке-вульфами», из многих маршрутов штурмовиков, надежно прикрытых на пути к целям и обратно, но также из труда неутомимых механиков и техников, чьи заботливые руки готовили самолеты к вылетам.

Уверенность в боевом успехе сквозила в горячих словах коммунистов и беспартийных, звучащих перед вылетами, в заявлениях о приеме в ряды ВКП(б), столбцах корпусной многотиражки «Советский патриот», содержащих рассказы о людях подвига — летчиках 32-го гвардейского авиаполка А. П. Шишкине, М. А. Гараме, В. А. Луцком, их соседях из 63-го полка — А. М. Числове, Н. П. Иванове, из 66-го — И. П. Кузенове и М. Л. Сидоренко, о том, как сражается летчик 63-го полка Алексей Петрович Маресьев, уже успевший сбить над Орловщиной четырех гитлеровцев; об их боевых друзьях — техниках и механиках, таких, как Г. И. Денисенко, Л. И. Лебедев, В. А. Азов, А. П. Бойцов, Б. Г. Смирнов.

История корпуса сохранила множестве свидетельств бесстрашия тех, кто находился в рядах атакующей авиации, оправдывая каждый день и каждый час гордое имя летчиков-истребителей.

Среди этих свидетельств — сложный бой восьми самолетов Ла-5, ведомых капитаном В. И. Гараниным, над треугольником Вяжи, Кочеты, Сетуха, «охота» пары А. С. Макарова в районе Евтехов, Тростниково, Черная Грязь, образец прикрытия наземных войск в этом же районе, продемонстрированный шестеркой Як-7б капитана П. И. Муравьева из 64-го гвардейского истребительного авиаполка.

Массовый героизм проявляли гвардейцы в воздухе во все июльские дни наступления. Многие летчики из полков корпуса были удостоены звания Героя Советского Союза. Среди них Н. М. Алексеев, В. А. Луцкий, А. П. Маресьев, Н. П. Иванов, А. М. Числов, А. С. Макаров, В. Н. Кубарев, И. П. Кузенов, А. П. Шишкин, М. Л. Сидоренко[28].

* * *

В июльские дни 225-я штурмовая авиадивизия действовала на участке фронта от Волхова до Станового Колодезя. Она наносила удары по переднему краю и мотомеханизированным войскам противника и в глубине его обороны. Цели разнообразны: отходящие колонны, опорные пункты, мосты, переправы.

Штурмовики уничтожали танки. Редко когда летчики возвращались с вылетов, чтобы не доложить об изменениях в боевом счете. Особенно он возрос после того, как эскадрилья Григория Рогачева впервые применила специальные противотанковые авиабомбы (ПТАБ). На обратном маршруте, торжествуя по поводу успеха, командир эскадрильи пел во весь голос у включенного передатчика о могучем Днепре.

В общем, дела шли неплохо. Вместе с тем командование дивизии пришло к мысли, что сложные задачи штурмовиков требуют улучшения боевой работы.

Командир дивизии полковник Алексей Филиппович Обухов с начальником штаба, пожилым кадровым офицером из преподавателей академии полковником Филаретом Михайловичем Богдановым и начальником политотдела, опытным политработником подполковником Петром Арсентьевичем Соловьевым не один час провели в размышлениях, анализируя боевые вылеты групп штурмовиков.

Уязвимых мест, пришли они к выводу, есть немало. Иной раз ведущие группы не выполняли требований приказов об увеличении времени пребывания над целями. А ведь важно было находиться на глазах у наступающих войск, заставить вражескую пехоту вжаться в землю.

Иначе как порочными не назвать было действия тех групп, которые совершали полеты к объектам ударов и обратно на одних и тех же высотах. Такая практика приводила к тому, что вражеские истребители перехватывали штурмовиков, атаковали сверху со стороны солнца и наносили им урон.

Далеко не гладко осуществлялось взаимодействие штурмовиков с наземными войсками. Ошибки допускали и те и другие. Нередко на машинах и танках опознавательные знаки под воздействием дыма и пыли теряли свои очертания и были неразличимы с воздуха. Опасаясь обнаружить себя в условиях тесного соприкосновения с противником, наступающие части редко использовали ракеты. Живучесть огневых точек врага на пути продвижения наступающих войск свидетельствовала о недооценке целеуказаний.

Штурмовики имели основания предъявить некоторые претензии к истребителям. Уменьшение численности самолетов сопровождения при массированных ударах вряд ли приносило положительный результат, а ведь бывало, что сопровождение только обозначалось парой истребителей.

Не всегда гладко проходила «охота» экипажей штурмовиков. Были и другие недостатки.

Уже в первые часы и дни наступательных действий выявилась необходимость увеличить состав групп самолетов, иметь солидное прикрытие и при прорыве оборонительной полосы, и для уничтожения контратакующего противника.

Критически оценивая свои недостатки, командование дивизии изложило штабу армии свои соображения о необходимости отказаться от некоторых устаревших, шаблонных способов и методов боевой работы.

Между тем она шла своим чередом, как того требовали интересы операции, изобилуя многочисленными примерами выдержки, выносливости, бесстрашия летчиков и воздушных стрелков, их верности солдатскому долгу.

В один из июльских дней всей дивизии стало известно о мужестве сержанта Ивана Максимчи.

Экипажи «илов» поднялись с аэродрома — кто в третий, кто в четвертый раз. Эскадрилья старшего лейтенанта Василия Козловского возвращалась с боевого вылета первой, подходя к аэродрому на небольшой высоте в строю пеленга.

— Здорово идут, как на параде, — по привычке окая, похвалил эскадрилью полковник Обухов, часом раньше прилетевший сюда на легком связном самолете.

— А вон тот почему болтается? — показал он командиру полка на самолет, неровно летящий в стороне, над деревней. — И шасси не собирается выпускать. Будем угонять на второй круг?

— Повременим, Алексей Филиппович. Наверняка что-то произошло.

Майор Сапогов оказался прав. Эскадрилья уже успела приземлиться, а этот «ил» медленно снижался и вдруг плюхнулся на окраине поля, взрыхлив полосу земли.

Обухов с Сапоговым бросились к упавшему самолету. С трудом открыв фонарь, они стали вытаскивать раненого из кабины. Это был сержант Максимча, ослабевший от потери крови. Летчик застонал, когда его пытались взять за плечи, и глазами показал на ручку управления. Ее удерживал ремешок от планшета.

— Иначе не возвратиться бы, силенок не хватило, — через силу улыбнувшись, произнес Максимча, — ранило на обратном маршруте.

До сих пор еще никто в дивизии не приводил штурмовик в таком состоянии. «Худыш» это сделал первым. Оказалось, действительно сильным был этот слабый с виду человек.

Фронтовая обстановка не располагала к многословию. Результаты боевой работы больших воинских коллективов укладывались в несколько строк лаконичных оперативных документов.

Вот лишь несколько из них.

Оперсводка № 186: «13 июля 43 г., 16.00. 12 штурмовиков, ведомых старшим лейтенантом Рогачевым под прикрытием 8 Як-1 832-го полка, штурмовали и бомбардировали войска противника в районе Дерновка, Калгановка, Суры. Не вернулись старший лейтенант Дятленко, стрелок сержант Оберохтин, младший лейтенант Шуринов, стрелок старший сержант Литвинов. Оберохтин сбил ФВ-190».

Оперсводка № 189: «16 июля 43 г., 13.03. 19 экипажей — ведущий первой группы старший лейтенант Рогачев, второй группы — капитан Чернявский штурмовали танки в районе Подмаслово, Прилеп, Филатовка, Моховое. Уничтожено 10 танков, сбито 3 самолета типа ФВ-190 сержантом Марчковым, младшим лейтенантом Соляниковым, старшим лейтенантом Козловским»[29].

Донесение из штаба дивизии: «15 июля 43 г. 4 экипажа 614-го Курского авиационного полка штурмовали танки противника (среди них 8 „тигров“), которые контратаковали наши войска на юго-западной окраине Подмаслово. Экипажи сбросили ПТАБ. На земле горело 7 танков, в том числе 4 тяжелых.

16 июля 43 г. 23 экипажа 810-го полка в районе Подмаслово, Федоровка, Филатово помимо других типов бомб сбросили 2700 ПТАБ, уничтожено 17 танков»[30].

А вот телеграмма командиру дивизии полковнику А. Ф. Обухову из штаба воздушной армии: «За хорошую работу по подавлению скоплений танков и пехоты противника на участке наземного хозяйства 053 летному составу ваших частей, принимавшему участие в ударах 17 июля 43 г., командующим 63-й армией генерал-лейтенантом Колпакчи объявлена благодарность»[31].

Какие события происходили 17 июля 1943 г. на Брянском фронте?

В боевом донесении штаба 63-й армии указывалось: «Наша авиация массированными налетами штурмовиков бомбила и обстреливала скопления танков и пехоты противника в районе Подмаслово, Царевка, высота 269,5, западная окраина Архангельское. В результате действий авиации отмечена эвакуация из тех районов до 30 вражеских танков».

В следующем донесении за 17 июля, когда противнику удалось приостановить продвижение войск фронта, сообщалось: «Наша авиация бомбила боевые порядки и танки противника на станциях Моховое, Архангельское, Сурский лес»[32].

Уяснить ход событий тех дней помогут воспоминания генерала армии С. М. Штеменко. «Наступление Брянского фронта развивалось относительно медленно, а через пять дней, 17 июля, на глубине в 22 километра у тылового рубежа по реке Олешня совсем затормозилось. Здесь сидели войска так называемой мценской группировки противника, составлявшей как бы клин между главными силами Западного и Брянского фронтов. Этот клин серьезно осложнял межфронтовое взаимодействие. Особенно трудно приходилось Брянскому фронту, который являлся своего рода связующим звеном в системе трех фронтов. Наступая на Орел с востока, он должен был своим правым флангом совместно с войсками Западного фронта громить врага под Болховом. В то же время главными силами ему надлежало содействовать Центральному фронту, который с 15 июля приступил к уничтожению противника в районе Кромы. Силы раздваивались и постепенно иссякали. Создалась угроза нарушения плана разгрома противника под Орлом. Чтобы преодолеть кризисное положение, Брянскому фронту нужна была помощь»[33].

И далее: «В разговоре с ним (командующим фронтом генералом М. М. Поповым. — Авт.) Верховный Главнокомандующий, оценивая положение под Орлом, подчеркнул, что важнейшей задачей Брянского фронта является разгром мценской группировки противника и выход 3-й общевойсковой армии А. В. Горбатова на реку Ока. Затем он сообщил свое решение о передаче фронту 3-й гвардейской танковой армии, которая должна нарушить устойчивость обороны врага сначала в полосе наступления 3-й общевойсковой, а потом и 63-й армии В. Я. Колпакчи. Ввести танки Рыбалко в сражение Верховный рекомендовал как можно скорее, чтобы не дать врагу укрепиться»[34].

В решении командующего 15-й воздушной армией об использовании сил авиации в наступлении Брянского фронта среди прочего предусматривалось обеспечение ввода в прорыв подвижной группы и ее действий в тактической и оперативной глубине противника.

Теперь настало время принять участие в выполнении исключительно ответственной задачи, поставленной Верховным Главнокомандованием перед крупным объединением, каким являлась гвардейская танковая армия П. С. Рыбалко.

В документах 63-й армии зафиксировано, что в течение ночи на 19 июля наша авиация бомбардировала район Архангельское, Моховое, Орел, вызвав большие пожары. В 13.00 после артиллерийской подготовки и авиационной обработки переднего края 63-я армия начала наступление.

225-я штурмовая авиадивизия в течение 19 июля уничтожала мотомехвойска противника в полосе наступления 63-й и 3-й армий в пунктах Сычи, Титово, Прилеп, Гусево, Протасово, Бычки, Моховое, действовала по переправам на реке Оптуха от Наримановской до Шаталово. Уничтожено 35 танков, 130 автомашин, одна переправа у Платоново. В боях сбито 7 самолетов противника[35].

3-я гвардейская танковая армия вводилась в прорыв на стыке 3-й и 63-й армий. Ее действия обеспечивались артиллерией этих армий, наступление поддерживалось штурмовой, бомбардировочной и истребительной авиацией.

Танковые бригады укрылись в складках местности, в лесах и рощах. Велика надежда бойцов на свою авиацию. Когда в воздухе краснозвездные самолеты, у экипажей танков удваиваются силы.

В танковых войсках безотлучно находится авиационный командир, готовый в нужный момент вызвать по радио истребителей или штурмовиков, чтобы они вступили в дело. Они подавят или уничтожат огневые точки: прижмут противника к земле, огнем пробьют дорогу танкам, ворвутся в строй «юнкерсов», вступят в бой с вражескими истребителями.

Взаимодействие. Многократно это весомое, емкое слово повторяется в приказах, донесениях, отчетах о боевой деятельности всех родов войск.

Нетрудно представить себе, какую важную роль играла 3-я гвардейская танковая армия в развитии операции «Кутузов». Вот почему за ее продвижением с таким пристальным вниманием следили на КП Брянского фронта, куда в то время прибыли представители Ставки Верховного Главнокомандования Г. К. Жуков, Н. Н. Воронов и А. А. Новиков. Командующий Военно-Воздушными Силами находился в воздушной армии с 12 июля, имея возможность лично убедиться в том, что авиационные полки и дивизии в состоянии выполнить самые сложные задачи. Ранее необходимую помощь командованию армии в подготовке наступления оказывал заместитель А. А. Новикова генерал-полковник авиации Г. А. Ворожейкин с руководителями служб штаба ВВС. Незадолго до начала наступления по инициативе Г. А. Ворожейкина была организована выставка авиационного вооружения, состоялись показательные вылеты «илов», оборудованных аппаратурой для применения зажигательной жидкости и постановки дымовых завес. На рассвете 12 июля под прикрытием дымовых завес, поставленных штурмовиками, наземные войска пошли в атаку.

За неделю, насыщенную до предела боевой работой, авиация накопила определенный опыт взаимодействия с подвижными войсками, в частности с Донским танковым корпусом, где находился с оперативной группой опытный штурмовик полковник В. А. Тимофеев. Аналогичную задачу, только более значительную по своим масштабам, предстояло решать начиная с 19 июля.

Штаб воздушной армии основное внимание должен был уделить обеспечению ввода в прорыв 3-й гвардейской танковой армии, ее действий в тактической и оперативной глубине обороны противника. По приказу генерала Н. Ф. Науменко на поддержку и прикрытие танкистов были выделены большие силы: 120 штурмовиков, 112 бомбардировщиков и 200 истребителей.

Перед началом боевых действий танковой армии генералу Саковнину своевременно стали известны пункты дислокации танковых бригад. Истребители надежно прикрыли танки во время марша на выжидательные и исходные позиции. Как ни высматривали с целью контроля свои разведчики — не смогли обнаружить «коробочки». Оставалось ждать сигнала, чтобы авиационные полки направились в заранее намеченные районы для прикрытия.

Но неожиданно поступил другой сигнал от генерала Д. Д. Попова, заместителя командующего воздушной армией, который теперь находился у танкистов. Танковые батальоны одной бригады укрылись в роще, замаскировались, готовились к атаке. Вражеские разведчики не раз пролетали над рощей и не заметили ничего подозрительного.

Пространство вокруг было безлесным, и роща сама по себе привлекала внимание. Утром один фашистский разведчик бросил здесь наугад несколько бомб. Две запылавшие машины демаскировали танковые подразделения.

Это стало известно представителям Ставки.

— Жди сейчас «юнкерсов», — в сердцах произнес маршал Жуков.

Звонок генералу Саковнину на КП штаба воздушной армии последовал немедленно. Саковнин с полуслова понял обстоятельства. Необходимо было действовать молниеносно.

— Будет исполнено, — коротко ответил он, уточнив лишь у Попова координаты злополучной рощи.

И сразу вопрос оперативному дежурному майору Кандаурову:

— Орляхин еще не взлетел?

— Нет, штурмовики на подходе к его аэродрому.

Дежурный по узлу связи явился к начальнику штаба в ту минуту, когда генерал только закончил писать текст радиограммы командиру 171-го истребительного авиаполка: «Отставить сопровождение. Следовать в квадрат 505,4. Сто третий».

Пять четверок «лавочкиных» 171-го Тульского истребительного авиаполка перехватили немецких бомбардировщиков на подходе к роще и стремительно атаковали. Разумеется, ведущие капитан Григорий Трубенко и старший лейтенант Константин Соболев, командир звена Алексей Нестеренко, летчик Юрий Иванов — любой из группы не думал в эти мгновения о том, что десятки напряженных взглядов обращены на их «лавочкины», появившиеся над вражеским строем, что там внизу, на КП 63-й армии и фронта, нервно сжимают кулаки военные в генеральской форме.

Летчикам не довелось увидеть, как улыбнулся строгий маршал, когда близ КП упал один, а вслед за ним и другой «лапотник», но участники вылета заметили, что бомбы, сбрасываемые впопыхах с «юнкерсов», разрывались в стороне от рощи. Вскоре истребители услышали в наушниках шлемофонов голос Соболева, докладывающего командиру полка: «Задание выполнено. Потерь нет. Идем домой».

Ввод 3-й гвардейской танковой армии в прорыв, как об этом докладывал Ставке маршал артиллерии Н. Н. Воронов, был осуществлен своевременно и достаточно организованно.

Такие же сведения получил по радиотелеграфу командующий Брянским фронтом генерал-полковник М. М. Попов от генерала П. С. Рыбалко, докладывавшего об успешном начале действий танкистов. В заключение следовало обычное: «Продолжаю наступать».

Успех танкистов сказался быстро: 20 июля противник оставил Мценск. Прикрывая свой отход, он бросил с утра против главных сил Брянского фронта, в том числе против танковой армии, большое количество авиации. Но наступление не останавливалось. Заслоны истребителей всюду встречали вражеских бомбардировщиков.

21 июля, выполняя директиву Ставки, 3-я гвардейская танковая армия повернула к югу на Становой Колодезь, в полосу 63-й армии. Танкисты успешно справились со своей новой задачей. Они сломили сопротивление противника в районе Станового Колодезя и на всем южном крыле Брянского фронта.

Командующий 15-й воздушной армией противопоставил авиации противника преимущественно силы 1-го гвардейского истребительного авиакорпуса. То тут, то там в воздухе возникали ожесточенные бои.

20 июля советские истребители атаковали двадцать «юнкерсов», прикрытых двадцатью пятью «фокке-вульфами».

Начала бой в районе Спасское десятка Ла-5 Героя Советского Союза Андрея Федотова. В ней был ведущим шестерки подполковник Николай Иванов. Основная цель — «юнкерсы». Удар по ним завершился девятью сбитыми вражескими бомбардировщиками. Одновременно завязались воздушные бои с «фокке-вулъфами». Двоих уничтожил А. П. Маресьев, одного И. М. Березуцкий и одного А. А. Федотов.

Четыре «яка» зашли со стороны солнца на группу фашистских истребителей. При выходе из атаки летчики услышали голос ведущего лейтенанта М. Л. Сидоренко: «Сзади „лапотники“, за мной!»

Первой же очередью Сидоренко зажег Ю-87. У «юнкерсов» было большое прикрытие, но они сразу повернули назад. Истребители продолжали бой с «фокке-вульфами», а на пути к своему аэродрому атаковали еще группу Ме-110.

Произошел и такой эпизод во время вылета звена старшего лейтенанта Александра Федорова, описанный впоследствии командиром 32-го гвардейского истребительного авиаполка Героем Советского Союза В. И. Давидковым: «20 июля тов. Федоров вступил в бой против пяти гитлеровцев. Сбил одного ФВ-190 (десятого на своем счету). На его самолете было отбито крыло. Из штопорящего самолета тов. Федоров выпрыгнул на высоте 75 метров.

За короткий период времени на орловском направлении звено тов. Федорова произвело 80 вылетов, уничтожив 12 самолетов противника»[36].

За 20 июля летчики корпуса сделали 235 боевых вылетов, провели 27 групповых воздушных боев, уничтожили 65 самолетов врага[37]. Если прибавить 32 стервятника, уничтоженных накануне, то станет ясно, как гвардейцы оберегали танкистов и вели борьбу за господство в воздухе.

Между тем противник лез из кожи вон, чтобы хоть на отдельных участках добиться успеха. Усилия оказались тщетными.

Картина не изменилась и 21 июля, когда танковая армия в соответствии с директивой Ставки резко изменила направление своего движения, наступая на Становой Колодезь.

Снова, как накануне, отличилась четверка истребителей старшего лейтенанта М. Л. Сидоренко, а героем дня стал младший лейтенант комсомолец Трушкин, на чей счет а штабе записали пленного немецкого летчика. Трушкин заставил одного «мессершмитта» приземлиться в расположении наших войск, сел рядом, перехватил бегущего к лесу летчика, а затем передал его подоспевшим бойцам 235-й стрелковой дивизии.

Как ни велико было огорчение пленного, но он поспешил снять с шеи разноцветный шарф и протянул его Трушкину, проговорив на ломаном русском языке:

— Я опытный летчик, а склоняю голову перед победителем.

Назавтра ареной воздушных боев стал район населенного пункта Золотарево. Сюда переместился пункт наведения корпуса.

— Я — «Пальма-3», — то и дело слышался в эфире ровный голос командира.

— Я — «Пальма-3». Слева сзади, ниже вас четыреста метров десять Ю-87 и шесть «фокке-вульфов». Атакуйте!

Это был приказ командиру эскадрильи капитану П. И. Муравьеву, который привел сюда свою группу.

Муравьев тотчас дал сигнал. Группа устремилась на «юнкерсов». Одна пара завязала бой с истребителями сопровождения. Неприцельное сбрасывание бомб противником было первым результатом атаки. В воздухе возникла карусель. Лейтенант Николай Денчик добился победы на вираже. Его ведомый сумел зайти второму гитлеровцу в хвост, и два «фокке-вульфа» упали вблизи Золотарево, почти рядом с «юнкерсом», сбитым капитаном Муравьевым.

«Пальма» подвела итог боя одним словом: «Хорошо».

После полудня на КП корпуса начальник оперативного отдела соединения В. А. Годунов принял по радио приказ:

— Я — «Пальма-3». Вышлите в мой район группу. Приближаются тринадцать Ю-88.

Взлетела десятка Ла-5. Ее повел капитан Александр Числов.

Послушные указаниям «Пальмы», «лавочкины» перехватили бомбардировщиков.

И снова прозвучал голос «Пальмы-3»:

— Благодарю за отлично проведенный бой. Белов[38].

В течение дня этот голос раздавался еще не раз в шлемофонах ведущих А. А. Федотова, В. Н. Кубарева, И. П. Витковского, В. А. Луцкого.

Генерал Белецкий руководил своими питомцами так, как будто находился рядом с ними в одном строю. Поэтому так уверенно чувствовали себя и командиры, и их ведомые.