Помоги проекту - поделись книгой:
– Томка, ты глупа, даром, что имеешь большие сиськи, – пожурил Тимофей Рыжиков.
Длинный Вася – в знак протеста – демонстративно отошел, захватив свою посуду с едой.
– Дура, – заключил Гриша Масленкин.
Ситуацию ликвидировал Михайло Светоч, что как раз подошел. Он встал во главу стола и три раза стукнул ложкой по кружке:
– Граждане археологи. Секунду внимания.
Длинный Вася вернулся. Студенты воззрились на однокурсника. И очкарик сказал пламенную речь:
– Объявление! Шер дал ценное указание: нам за сегодня надо сделать все то, что мы хотели растянуть на неделю! На кургане, который копаем в поиске могилы монголо-татарина. Стратегический план таков! Утром мы снимаем остатки культурного слоя – это около двух штыков земли. Днем, как всегда, отдыхаем. Вечером чистим и метем дно раскопа, готовя могилу к вскрытию. Профессор вскрывает могилу, мы достаем из неё всё то, что может там оказаться. Утром профессор сделает последнюю фотосъемку, мы пакуем найденные предметы старины, и уезжаем в Астрахань – домой.
Судя по виду археологов – никто не ожидал таких раскладов от ботаника, глубоко известного, к тому же. Но археологи молчали. Поездка на раскопки – дело добровольное, и коли ты приехал, то будь ласков подчиняться приказам руководителя. Светоч у профессора в любимчиках, и логично, что именно его просили донести информацию… А город есть город, по-любасу, если сравнивать с селом!
– Да… меня профессор назначил старшим! – вспомнил Светоч. – И кто меня не будет слушать, тот пожалеет, что сюда приехал. Через пятнадцать минут выдвигаемся на раскоп. Всё.
– Браво, Михайло Васильевич, – вознес хвалу своей интуиции Гейзер, подходя с завтраком и садясь за стол.
Шер дописал последнее слово, поставил точку, отложил тетрадь с планшетом, с наслаждением потянул руки вверх:
– Теперь можно и чайку глотну-ууть!..
Удовлетворенный взгляд зацепился за ножовку. Профессор взял инструмент, провел пальцем по зубцам пилки. Они почти стёрлись.
– Я ж давал почти новую, – подражая скряге, проворчал Шер. – Он что, пилил металлическую сваю?..
Учёный муж подтянул к себе брякающую полевую сумку, порылся в ней, достал новую пилку. Стал откручивать от ножовки зажим, собираясь пилку заменить. Из пазов, между пилкой и основанием ножовки, пролилась струйка жёлтых крупинок. Прямо на колени, согнутые по-турецки! Профессор нахмурился, отложил ножовку… Снял очки… собрал крупинки в ладонь… вгляделся и обнюхал…
– Золото?! – в шоке пробормотал Шер.
4. Дилеммы Шера
Раскоп представлял собой круглую яму полутора метров глубиной и диаметром около 15 метров. Со всех сторон его окружали кучи земли, лишь в одном месте был оставлен проход 2-х метров шириной.
Студенты, по очереди, прошли в проход, и спрыгнули в раскоп.
– Пожалуйста, подойдите ко мне, – попросил Светоч. Археологи сгруппировались вокруг очкарика и тот воодушевленно сказал:
– Что такое усыпальница монголо-татарина?.. Это земляной курган, в глубине которого покоится собственно могила. Речь, конечно, о знатном монголе, простых хоронили менее помпезно… Когда знатный воин умирал, то ему рыли персональную могилу, а вокруг копали ров. В назначенный день мертвеца закапывали, вместе с его лошадью, оружием, личными вещами, драгоценностями. После этого родственники и друзья рассаживались вокруг могилы и устраивали поминки. Резали коней, быков, баранов, жарили мясо, пили кумысную водку. Поминки могли продолжаться несколько дней… Объеденные кости кидали в ров, чтобы не осквернять могилу. Языческий обряд.
– После того, как похороны свершались – по месту захоронения прогоняли табун лошадей, – дополнила Люся.
– Для того чтобы никто не мог найти могилу, – расшифровала Лада. – На предмет грабежа ценностей знатного воина.
– Тем не менее, большинство таких могил всё же ограблено, – грустно усмехнулся Тимофей Рыжиков.
– Ещё в средние века, – поддержал Гриша Масленкин.
– Большинство – не все, – подмигнул Гейзер. – Вполне, что эта могила не разграблена, – он топнул ногой по дну раскопа.
– Кому что делать-то? – нетерпеливо спросила Томочка.
– Сейчас распределю, – пообещал Светоч и… нахмурился: – А где Олесия Магнитсон?
Из шатра-палатки быстро вышел Шер. Сделал несколько уверенных шагов, встал на месте и бросил кругом два точных взгляда!
У костра – спиной к профессору – сидел длинный Вася. Поварихи Насти не наблюдалось.
На расстоянии видимости чернел раскоп, из него взлетали комья земли – работа явно кипела.
Шер опустился на корточки и юркнул внутрь палатки Светоча. Обшарил внутренность опытным взглядом… подтянул в себе рюкзак студента… запустил туда руки. Вытащил увесистый полиэтилен, развернул, мутно блеснула солидная жёлтая кучка!.. Профессор снял очки, взял добрую щепоть… потрогал её пальцами. И размыслил вслух:
– То самое золото. И это… опилки, мамой клянусь! – Шер широко открыл глаза: – Золотые опилки!?
Профессор напялил очки, лихорадочно оглядел палатку:
– Но где же то, что Михаил пилил?
На раскопе работа ладилась! Все были в мыле и довольные! Труд на ниве археологии – гораздо благодарное занятие! Он создаёт иллюзию славы и богатства, в 20 лет особенно!
Светоч задвинул свою подборку в земляную кучу. С целью землю подобрать и кинуть её за раскоп. Возле кучи встали точеные ножки, рядом с ножками – штыковая лопата. Михайло поднял взгляд по этим ножкам, выпрямляясь сам. И увидел Олесию Магнитсон, на уже помянутых ножках – эротичные шортики, в страстных ручках – лопата.
– Миша, я ходила «попудрить носик». И вот – вернулась! – маняще улыбнулась Олесия. На самом деле любая девушка знает, что хороша, если она хороша. Закон биологии.
Светоч полностью выпрямился. Упёр руки в бока. Просверлил девушку холодным взглядом сквозь очки. К слову, через очки взгляд всегда холодный, а если очкарик смотрит на тебя холодно сам по себе – то холодность превращается в неприятность… В общем, Светоч чисто своим видом доказал, что закон биологии на ботаников не действует, а бездействует.
– Олесия! – резко начал очкарик. – Позволь напомнить, что ты приехала на раскоп. Во всём мире его обозначают тремя понятиями: лопата, земля и копать. Ничего нового здесь не изобрели и вряд ли изобретут. Поэтому! – не тыкай мне в глаза свои сексуальные ноги… Не держи лопату будто член… Не тряси полными грудями перед моим носом… А вставай-ка к Люсе и Ладе, и начинай делать то же самое, что они!
Отличницы оторвались от вскопки земли. Опасливо глянули на Светоча и зашептались.
Ребята были увлечены разговором и ничего не слышали. Томочка Любимая сосредоточенно скребла дно раскопа, ни на что не обращая внимания.
– А ты мужчина, Миша! – с чувством сказала Олесия. – Не знала, что ты так можешь,… даром, что мы на одном факультете.
При слове «факультет» очкарика перекосило. Он отставил свою лопату и отошел, рявкнув на отличниц:
– Всем копать!
Джордж Гейзер и Грибковы стояли кружком, перекусывая ирисками. Их лопаты стояли тут же.
– Знаете, почему я хочу домой? – спрашивал Гейзер. – Я не желаю больше страдать половым воздержанием. Охота пойти в ночной клуб и кого-нибудь полюбить!
– Ты никого не любил в экспедиции!? – поразился Масленкин.
– Джордж, ты ли это!? – засомневался и Рыжиков.
– Моей вины нет, – смущенно потупил глаза ловелас Гейзер. – В лагере всего пять особей женского пола. Люся с Ладой лесбиянки. Томочка – ехидная змейка, на которых змеек у меня хронический нестоЯк. Олесия Магнитсон… – у нас с ней напряженные отношения. То есть, мы враги и все такое, – смутился Джордж.
Масленкин и Рыжиков согласно и глубокомысленно покивали. С серьёзными выражениями лиц! Как ныне любит делать молодежь, считая такие жесты очень глубокой иронией…
– Настя Тихонова – очень оригинальная особа, – заканчивал Гейзер. – Вроде скромница, но за данной скромностью скрывается пытливый ум и… нежное тело. Груди – персики, поверьте, я знаю толк в женских грудях! – вдохновенно пел Джордж. – А спинка…
– Так в чем же дело? – подмигнули Грибковы.
Гейзер прервал свою песнь и грустно вздохнул.
– Настю любит здоровенный тип, у которого глаза похожи на яйца – такие же продолговатые и их не видно за кожаными складками, – неохотно уронил Джордж. – Я его лично видел, он подвозил Настю в институт на серой иномарке. И не раз…
– Тип с габаритами семь на восемь, восемь на семь? – полюбопытствовал Масленкин.
– Косая сажень в плечах, бритая голова? – с интересом спросил Рыжиков.
– Да, – подтвердил Гейзер. – А в правом кармане у него, кажется, пистолет.
– Парня зовут Митей, он – родной брат Насти. Закончил институт с красным диплом, крутой программист, – заявили Грибковы. – Мы его неплохо знаем, брали консультации по компьютеру.
– Если честно… я Настю давно хочу, а со вчерашнего дня и люблю, – признался Джордж. – Спасибо, пацаны, за инфу… теперь смело можно к Насте пристать!
Подошел Светоч, его зловещий вид не сулил тунеядцам ничего хорошего.
– Я как раз объяснял пацанам, почему я хочу домой! – ухмыльнулся Гейзер на молчаливый упрек Светоча. Джордж взял свою лопату, поплевал на руки и вогнал лопату в землю.
Грибковы последовали примеру…
Шер отказался от завтрака. Взял себе кружку крепкого чаю и сидел всё утро за обеденным столом. В голове возникали ворохи мыслей – каждая мысль рождалась не отдельно, а в компании других мыслей. Профессорский мозг пытался отделить здравые мысли от никчемных, выстраивая причинно-следственные связи между фактами и предположениями.
«…Значит, мой любимчик Светоч пилил ночью золотое изделие. Оно явно большое, иначе бы он не пилил… Скорее всего, Михаил был не один, а со своим фрэндом – сексуально озабоченным Джорджем. Вероятно, фрэнды нашли находку, решили Науке её не отдавать, а… по частям… вывезти в цивилизацию. Иначе объяснений нет. Светоч бы так не поступил… наверняка… это всё Гейзер – чёртов троечник!».
На профессора неоднократно, с удивлением, поглядывала повариха Настя Тихонова (хлопоча по костровищу), но подойти без явной причины не решалась. Длинный Вася отпросился у Насти купаться, и Шера не видел.
«Что же они нашли?.. Впрочем… неважно. Пусть… большой кусман золота, припрятанный монголами, когда русские их погнали… Мне-то что делать – вот что важно!..».
Ученый муж непроизвольно оглядел ряд палаток.
«Надо обыскать и палатку Гейзера, наверняка отпиленное там! Только… где его палатка?.. Никогда не обращал внимания».
Профессор в задумчивости отхлебнул тёмного, ароматного чая и… увидел себя в белом костюме на палубе яхты! Яхта быстро плыла по синей морской глади!.. Профессор сидел в шезлонге, с бокалом напитка в руке, и блаженствовал. Рядом, на палубе, загорал квартет рыжих девушек, топлесс.
Мягкой поступью приблизился секретарь, спросил, прогнув торс:
– Хозяин, через два часа ваша яхта бросит якорь в Марселе. Капитан спрашивает: будут ли особые указания?
– Я буду ждать капитана через полтора часа, в бильярдной, – томно потянулся Шер. – А сейчас хочу опробовать этих рыженьких, – профессор кивнул на загорающих. – Новенькие… свеженькие… сладенькие…
– Я понял, – кивнул секретарь. – Но у меня есть личный вопрос: сколько банок тушёнки можно взять в вашей палатке?
– Ч-что?.. – погрустнел и как-то сник Шер.
Видение исчезло. Перед профессором стояла Настя Тихонова – дежурная повариха.
– Вы здоровы, Виталий Степаныч?..
– Да… здоров… – Шер с усилием помотал головой, трезвея от мечт. – Что, Настя?
– Сколько банок тушёнки можно взять? – повторила повариха, смущенно топчась. Вроде бы лучше отойти, и нельзя…
– А сколько банок осталось?
Настя всё же пожалела, что не отошла.
– Откуда мне знать. Тушёнка у вас в палатке, а не у меня.
– Ну да, ну да… – согласился профессор. – Вот что, Настя, возьми пять банок.
– Обычно три или четыре, – удивилась девушка.
– Я вспомнил, что остался почти ящик, – разъяснил Шер. – Завтра уезжаем, не назад же везти.
– Уезжаем завтра!? – моргнула Настя, слыхом не слыхавшая о «скором отъезде по просьбе измученных раскопками студентов».
– Да, – рассеянно кивнул профессор. – По настоятельному повелению моей жены.
Настя хорошо знала, что профессор не женат, но плотно стиснула зубы. Больным людям лучше не перечить…
– Ладно. Так я возьму сама?
– Возьми.
И Настя тихо отошла за тушенкой в профессорскую палатку.
5. Михайло и Олесия
– Уважаемый Виталий Степанович! Мы сняли два культурных слоя, иначе два штыка земли. Последние полметра. Зачистили поверхность раскопа. В наличии могила монголо-татарина, как и предполагалось. Сегодня вечером вы могилу вскрываете, а завтра утром экспедиция уезжает домой!
Так декларировал Светоч, стоя по струнке перед профессором. Шер по-прежнему сидел за столом, расслабленно куря трубку.
– Ну-ну, – пробормотал профессор и… подмигнул студенту правым глазом.
Поделиться книгой: