Помоги проекту - поделись книгой:
– Мама, я замуж выхожу! Слышишь? Замуж! – кричала ей в трубку Люба всего несколько дней назад.
– Ой, радость-то какая! Отец, Любка замуж выходит! – кричала во всю глотку Оля. – А че странного-то? Я ж тебе говорила, что выйдешь! А ты не верила! Говорила: «Я гадкая, куда мне там замуж!». Помнишь? Вот! А мать слушать надо было, мать плохого не скажет!
– Дык я слушала, мам! – отвечала Люба.
– Слушала она. Ну, расскажи хоть, какой он – муж-то твой? – допытывалась Оля.
– Мама, он замечательный! Я таких мужчин в жизни не встречала! Он очень талантливый, перспективный, а красивый какой – с ума сойти можно! – щебетала Люба.
– Любка, ну ты с ума-то не сходи, головой думай. Замужество – дело серьезное! – насторожилась Оля.
– Да не переживай ты, мам, хороший он мужик, хороший. За плохого не пошла бы, – успокаивала маму Люба.
– Ну, тогда совет вам да любовь, дети! – благословила Любу с Валерой Оля.
И хотя Люба и заручилась благословением матери, на душе ей все равно было тоскливо.
Утром следующего дня для Любы началась совершенно новая жизнь. Жизнь, которая должна была стать счастливой. Вскоре после бракосочетания молодая семья вернулась в свой родной город – Омск. Родители Любы сразу приняли Валеру и одобрили выбор дочери.
В Омске Люба с Валерой стали понемногу налаживать свой быт. Сразу по приезду молодая пара была принята в местную филармонию. На сцене этой филармонии Люба с Валерой разыгрывали разнообразные интермедии и сатирические сценки, танцевали и пели. Здесь они выступали дуэтом с названием «На эстраде омичи». И публика их воспринимала на «ура!». Они чудесно дополняли друг друга, как в жизни, так и на сцене.
Но Люба знала, что эта маленькая сцена – это не ее мечта. Она, Люба, была создана для другого, для большего. И знала, что она не позволит себе похоронить свою мечту. Знала, но молчала. Молчала, потому что видела – Валера счастлив. Ему больше ничего не надо было. У него все было, и он всем был доволен. Все, кроме сына. А малыша он очень хотел. О чем он не раз говорил Любе.
Любу эти разговоры расстраивали. Она понимала – маленький ребенок сейчас ей совсем ни к чему. Ей нужно было развиваться, расти, самоутверждаться, покорять все новые и новые вершины. Валера же уже все покорил. И этого Любе было мало. Она думала, что они – единомышленники. Что они вместе будут покорять Москву, всю страну, целый мир! Но все оказалось совсем по-другому.
Время шло, и разговоры повторялись все чаще и чаще. И чем дальше, тем чаще Валера подкреплял их выпитой чаркой водки, и не одной. Люба понимала, что надо что-то делать. Возможно, причиной пьянства мужа было ее нежелание рожать детей? В любом случае, Люба не могла лишить Валеру счастья стать отцом и спустя три года жизни в браке забеременела.
Валера был вне себя от счастья. Он с нетерпением ждал наступления того долгожданного дня, когда он станет папой. Любу тешило то, какую радость принесла ее мужу эта новость, но огорчало другое – пить он, почему-то, так и не перестал…
Любина мать видела, что со временем глаза дочери все больше и больше грустнеют. Не понимая, что происходит, она часто спрашивала Любу:
– Доченька, что там у вас с Валеркой происходит такое? Не бьет он тебя часом?
– Мама, ну что ты, в самом деле! – отвечала Люба. – Так, выпивает иногда только… Но ты не переживай, все хорошо у нас. А вот Алешенька родится – совсем хорошо все будет.
И хотя иногда – это было вовсе не иногда, а немного – не немного, Люба не хотела расстраивать пожилую женщину и говорить ей правду. К чему это? Легче ей все равно не станет, а мать ночами спать спокойно не будет. Люба знала, что справится сама. Она вообще со всем в жизни справится сама.
– Алешенька? А откуда ты знаешь, кто у тебя родится? А если девонька? – спрашивала, успокоившись, Оля.
– Знаю, мама. Чувствую, – отвечала Люба. И она действительно чувствовала, что у нее родится мальчик. Может быть, потому, что малыш был очень бойким и то и дело колотил ее изнутри. Может, потому что Валера очень хотел сына. А может, это в очередной раз с ней говорила ее интуиция. Так или иначе, Люба ждала сына. И имя ему выбрала, не задумываясь – Алексей. В честь своей самой первой детской любви и своего самого первого взрослого поцелуя.
Маленький Алеша появился на свет в 1972 году. Радость снова пришла в молодую семью. Но ненадолго. Валера продолжал пить и по-прежнему не хотел стремиться к лучшему. Жизнь складывалась очень сложно. Но в один прекрасный день, казалось, сама судьба решила вмешаться в нелегкую жизнь молодого семейства и подарить ему шанс обрести лучшую жизнь.
Руководитель Омской филармонии, в которой работали Люба с Валерой, Юрий Юровский, получил назначение в Москву и стал директором Росконцерта. Он пригласил в столицу нескольких актеров, которых считал лучшими. Среди них – Полищук и Макаров. Молодая семья взяла трехлетнего Лешку в охапку и отправилась покорять Москву. Снова. Люба была невероятно рада такой возможности. Валеру же эти перемены не радовали, и в Москве он запил пуще прежнего.
Какое-то время семейная пара снова работала в дуэте. На этот раз в шикарном «Мюзик-холле». Со сменой места работы, они сменили и название своего дуэта. Теперь они назывались торжественно и официально – «Полищук – Макаров». Провинциальные «На эстраде омичи» канули в лету.
Несмотря на то, что актерский дуэт был блистательным, и публика всегда встречала его с восторгом и аплодисментами, вскоре ему суждено было распасться. Валере не нравилось в Москве, работа не ладилась, счастье ускользало из рук, просачиваясь сквозь пальцы. Оставаться в Москве он больше не мог и принял решение возвращаться в Омск. Но здесь его ждал сюрприз. Люба была совсем другого мнения.
Семь лет назад Люба пошла за Валерой на край света. Ради него она вернулась в Омск, поставив крест на городе своей мечты – Москве. И ничего ее тогда не остановило, не прислушалась она тогда к своему голосу внутреннему, к своему ощущению тревожному. Но Москва подарила ей второй шанс, и этот шанс она упустить не могла. Не могла и не хотела.
Валера не хотел бросать семью, он хотел бросить Москву. Но Люба не дала ему такой возможности. Ранним утренним поездом Валера вернулся в Омск. А Люба осталась в Москве. Вместе с маленьким Лешей. Осталась покорять столицу с маленьким ребенком на руках.
Жизнь частенько била Любу по голове. Ей приходилось на своих плечах тащить очень многое. Рассчитывать ей было не на кого – воспитывала сына одна. Приехав в Москву из своего родного Омска, Люба устроилась там в Московский мюзик-холл, где нужно было доказывать всем и вся, что Полищук – хоть и провинциальная артистка, но не хуже столичных. На гастроли (а их было одиннадцать месяцев из двенадцати) приходилось ездить с маленьким Лешей. В гостиничном номере – бесконечные кашки-малашки, тертые овощи, пеленки… А потом нужно было легко и красиво выпорхнуть на сцену. Ну откуда здесь могла взяться беззаботность, когда Люба своему ребенку была и отец, и мать? У нее не было собственной квартиры, и жили они с сыном в общежитии. Там им приходилось спать на одном матрасе на полу. Несколько лет Полищук моталась по гастролям и собирала деньги, чтобы купить небольшую кооперативную квартирку на окраине столицы. Родителям по телефону всегда рассказывала басни, чтоб не волновались:
– Мама, мы с Лешей живем в замечательной большой квартире! В самом центре Москвы! Все у нас замечательно! У меня много концертов и гастролей, денег на все хватает.
Оля понимала, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но очень хотела верить в то, что у дочери все хорошо. И верила.
Прожив в браке около семи лет, Люба и Валера расстались. Маленькому Алеше тогда было всего четыре года. Не выдержала их любовь жизненных испытаний. Счастье так и не наступило. Только теперь Люба поняла, что вышла замуж слишком рано. Только теперь ей стало ясно, что она тогда совсем ничего не понимала в жизни, не знала Валеру, саму себя не знала. Она просто любила. А любила она всегда сильно и страстно. Любила и очень хотела верить в то, что все получится, что все так, как должно быть. В день расставания с Валерой, она сказала ему:
– Ты пойми, Валер, я всегда стремилась в жизни достичь чего-то большего. А ты всегда считал, что ты всего уже добился. Вот почему наши пути и разошлись. Ты не держи на меня зла. И про сына не забывай, ладно?
Валера молча взглянул на нее грустными глазами, развернулся и, так и не проронив ни слова, вышел в дверь. Не мог он простить Любе такого предательства. Не мог он смириться с тем, что между ним и Москвой она выбрала Москву. Москва! Это ведь даже не мужчина! Как ненавидел он в ту минуту эту Москву. И ненавидел потом всю свою жизнь. Валера не мог простить Любе того, что она его разлюбила. Потому что он ее по-прежнему любил. И так и не смог разлюбить. Он писал:
После расставания с Любой Валера вновь женился, завел семью, новая жена родила ему девочку. Но Любу он любил всегда, и эта любовь всю жизнь причиняла ему острую боль в сердце. Во многих своих произведениях он размышлял о том, почему же они не смогли остаться вместе:
Ранним утром Люба осталась одна. Она сидела и молча смотрела на дверь, в которую только что вышел Валера. Сидела и понимала, что вместе с ним от нее ушла и ее любовь – то волшебное чувство, которому ей так сильно хотелось верить.
Первая известность
Люба знала, что сейчас в ее жизни начинается другой этап. Совершенно новый жизненный этап. И пока этот этап не обещал ей ничего хорошего. Люба хорошо понимала, что семь лет назад, когда она отказалась от Москвы ради желания построить семейное счастье, добиться успеха в актерской карьере ей было бы гораздо легче. И сейчас она была бы уже не просто Любкой из Омска, а популярной артисткой с известным именем – Любовью Григорьевной Полищук. Но время было потеряно. И сегодня ей все надо было начинать с самого начала. А ведь она была не одна. С ней был маленький Алеша, о котором ей нужно было заботиться. И хотя Алеша был замечательным спокойным ребенком, его все равно нужно было кормить и одевать. И оставить без присмотра четырехлетнего мальчика она не могла. А еще нужно было где-то жить и где-то спать.
Казалось, перед ней стояла просто неразрешимая задача. Но ее стремление к успеху было настолько сильным, что она не боялась этих препятствий. Она была твердо убеждена в том, что все самое хорошее в жизни достается нелегко. И она была готова бороться за свое счастье. Бороться, чтобы одержать победу в этой схватке с собственной судьбой.
Осознав свою весьма затруднительную ситуацию, Люба начала действовать. Она взяла за руку маленького Лешу и отправилась на поиски жилья. Поиски были нелегкими, но в итоге ей все-таки удалось выбить для них с Лешей маленькую комнатушку в общежитии. Вошли они в комнатку свою и ахнули – комната была совершенно ужасной. Совсем крохотная, темная, без мебели. Только матрас большой на полу лежал. На нем с Лешкой и спали ночами. А днем – на репетиции, тоже вместе.
Леша был абсолютно беспроблемным ребенком, никогда не причинял матери лишних проблем. Но однажды вечером он задал Любе совсем неуместный вопрос:
– Мам, а давай собаку купим? Ну пожалуйста…
– Леша, ну какая еще собака? – отвечала Люба. – Кто ухаживать за ней будет? Мне и за тобой-то ухаживать некогда. Тут и двоим прожить сложно, а ты говоришь – собаку.
– Я за ней буду ухаживать! Честное слово! А она за мной будет ухаживать. И тебе легче будет… Ну мам!
Посмотрела Люба на Лешку своего и задумалась – а какое детство у ее ребенка? Разве это детство? Ни дома, ни школы постоянной, постоянные эти репетиции, совершенно ему ненужные и неинтересные, гастроли… Разве такого детства он заслуживает? Разве виноват он, что родители его не смогли поладить? Собака. Разве станет от нее кому-то хуже? Одной проблемой больше, одной меньше – какая разница, если их миллион? А малышу радость будет.
– Хорошо, Лешка, будет тебе собака! – решила Люба. – Но маленькая! Чтобы с собой можно было брать.
– Ура!!! – Лешка запрыгал от радости. Теперь он знал, что у него всегда будет друг. И он больше никогда не будет один.
Но Люба оказалась права. С появлением собаки жить ей легче не стало. Раньше она всюду таскала за собой Алешку, а теперь еще и собаку. В театре ее даже прозвали «Дамой с собачкой» – везде, где она ни появлялась, с ней непременно была маленькая собачка. Однажды собачка даже выступала с ней на сцене. Но вовсе не с акробатическими этюдами. Люба выступала на сцене. Маленький Леша сидел с собачонкой в зале. И вдруг надоело ему сидеть в зале, он просто встал со своего места и пошел к маме. За ним побежала и собачонка. Так на сцене оказалось все семейство. Зрители были шокированы. Но в результате отнеслись к ситуации с пониманием, смеялись и аплодировали. Возможно, именно этот небольшой эпизод заставит Лешу в будущем задуматься о собственной актерской карьере. Ведь это был его первый дебют на сцене.
В один обычный рабочий день 1977 года Люба, как обычно, играла в спектакле на сцене Театра миниатюр. В этот момент она даже не догадывалась о том, что из зрительного зала за ней пристально наблюдал режиссер Марк Захаров. После завершения спектакля режиссер, полностью сраженный талантом и красотой Любы, обратился к ней:
– Добрый вечер, Любовь Григорьевна.
К Любе часто подходили после спектаклей, выражали свои мнения и благодарности, поэтому она совершенно не удивилась, увидев рядом с собой мужскую фигуру.
– Добрый вечер! – ответила она.
– Я должен Вам сказать, что Вы невероятно талантливая актриса, – продолжал Марк. Вы исполнили свою роль великолепно! И, прошу, не поймите меня неправильно, Ваша внешность – это что-то совершенно необыкновенное. Вы были рождены, чтобы блистать на сцене.
Эти слова льстили молодой актрисе. Она еще не знала, кто этот красноречивый мужчина, но уже была ему очень признательна.
– Благодарю, – кокетливо улыбаясь, ответила Люба.
– Любочка, если позволите Вас так называть, дело в том, что меня зовут Марк Захаров, – уводя Любу в сторону, говорил он. – Я режиссер. И в данный момент я занимаюсь одной очень интересной работой. Это фильм. Рабочее название «Двенадцать стульев», но, возможно, мы его изменим в будущем. И вот в этой самой работе я вижу для Вас замечательную роль. Ваша красота и темперамент просто обязаны радовать зрителей телеэкранов. Что Вы скажете на это?
Люба была на седьмом небе от счастья! Неужели этот долгожданный момент настал? Неужели она, наконец, вырвется на экран? Она не верила своему счастью. Но, будучи женщиной интеллигентной и знающей себе цену, Люба не подала даже виду, что это предложение ее шокировало. Позже для Марка Захарова станет настоящим сюрпризом новость о том, что он был первым режиссером, обратившимся к Любе с предложением сыграть роль в кино. В этот момент он даже не подозревал о том, что именно ему суждено открыть Любин талант миру.
– Я с удовольствием приму Ваше предложение, – не переставая улыбаться, ответила Люба.
– Замечательно, Любочка. Тогда я Вам вот что скажу. Вы приходите на пробы, посмотрим, что из этого получится. Но я должен Вас предупредить. Роль, которую я хочу Вам предложить, небольшая. Можно сказать, эпизодическая. Но Вам придется нелегко. Дело в том, что Вашим партнером будет известный молодой актер – Андрей Миронов. Я думаю, Вы его знаете. Так вот у него, я Вам должен сказать, совершенно непростой нрав. Работать с ним могут не все, так что будьте готовы к тому, что Вам будет нелегко.
О том, что ей будет нелегко, Люба не думала. Ей и так было нелегко. Но такой шанс! Люба – актриса кино в паре со знаменитым актером! Это было невероятно. Перед ее глазами уже проносились афиши с ее именем.
Пробы прошли успешно, и Любу утвердили на роль. Начался съемочный процесс. В своей эпизодической роли она в костюме и гриме 20-х годов танцевала «Танго страсти» с Остапом Бендером, которого играл Андрей Миронов. Со своей ролью Люба справилась превосходно, Марк Захаров был сражен ее талантливой игрой с таким привередливым партнером. На Андрея Люба тоже произвела наилучшее впечатление. Но сам процесс съемки проходил не очень удачно. Было много проблем с декорациями. Андрей Миронов, исполняя танец, случайно уронил свою партнершу на цементный пол, а работники студии забыли подложить туда маты. После падения из объятий Миронова Люба сумела оправиться и вновь вернуться к съемочному процессу. Помня о произошедшей страшной случайности, реквизиторы положили на пол гору подушек, но Миронов, снова уронивший напарницу, почему-то промахнулся. Однако и на втором падении злоключения несчастной молодой актрисы не закончились. Согласно замыслу режиссера, во время танго энергичный партнер должен быть пробить головой своей партнерши дверное стекло. Его устанавливали чересчур прочно, так, что Люба фактически протаранивала его головой, то, наоборот, закрепляли слишком слабо, и актеры просто проваливались сквозь преграду. Инквизиторское танго было снято только с четырнадцатого дубля. Вся усыпанная синяками, потирая болящую от падений спину, Люба отошла от декораций.
– Любочка, Вы отлично справились с ролью, – подошел к ней Марк. – Я был поражен тем, что я увидел. На площадке работал уже зрелый мастер, хотя и очень молодой. Вы – очень красивая и веселая девушка. Вам удалось очень тонко схватить некую ироническую музыкальную, пластическую структуру эпизода, где Вы так блестяще сыграли в паре с Андреем Мироновым. Вы оказались замечательным партнером для Миронова, с которым не так просто играть. Но Вы выступили с Андреем абсолютно на равных: была такой же феерической и светящейся.
Люба смотрела Марку в глаза, ощущая бесконечную признательность. Он не просто дал ей шанс проявить себя на экране, он дал ей шанс на новую жизнь. И, кроме всего прочего, не скупился на комплименты.
Наконец ее шик, рост, внешность, фигура, улыбка и даже нога мужского размера были как раз тем, что надо. Наконец она могла перестать терзать ноги туфлями тридцать девятого размера. Кроме того, нужно заметить, что Москва в это время безумно страдала от дефицита красивых актрис. Ярких, талантливых, умных, прекрасных, замечательных, глубоких были десятки, а вот эффектной красивой женщины, кинозвезды в стиле Марлен Дитрих или Марики Рокк найти было невозможно. Именно Любе удалось реализовать редкий тип экранной женщины-вамп, образ роковой соблазнительницы, в которой одновременно присутствовали и черты клоунессы. Уникальное сочетание лакомств. И кино сразу облизнулось и, не задумываясь, проглотило эту роскошную приманку. После знаменитого аргентинского танго из фильма «Двенадцать стульев», где Любиным партнером был соблазнитель дамских сердец, великий комбинатор Остап Бендер в блистательном исполнении Андрея Миронова, на молодую актрису положил ревнивый глаз телеэкран. Мечта сибирской девчонки исполнилась – она оказалась там, где танцуют, поют, влюбляются, плачут. Она, наконец, была в телевизоре! А ведь она знала, что так будет. Всегда знала, с самого детства.
Судьбоносные решения
После выхода в свет кинофильма «Двенадцать стульев», на Любу буквально посыпались предложения в кино на роли роковых красавиц. Благодаря этому фильму, она исполнит в кино более сорока ролей – в фильмах «Золотая мина» (1977), «Семья Зацепиных» (1977), «31 июня» (1978), «Дуэнья» (1978), «Вавилон XX» (1979), «Приключения принца Флоризеля» (1979), «Только в мюзик-холле» (1980), «Эзоп» (1982), «Кража» (1982) и многих других.
Люба никогда и никому не признается в том, что на самом деле, ее первое появление в кадре состоялось несколькими годами раньше. Она снялась в маленьком эпизоде в последнем фильме с великой Любовью Орловой. Но по просьбе самой Орловой, фильм «Скворец и лира» никогда не выходил на экраны. Люба не попала даже в титры.
Талант Любы не заметить было просто невозможно: невероятно красивая и роковая, неунывающая и интригующая, отчаянная и азартная. Она запоминалась сразу, какую бы роль не исполняла, сразу и навсегда. Все было ей подвластно – и мюзикл, и высокая трагедия. В Голливуде биографию кинозвезды Любови Полищук экранизировали бы сразу, так как ее судьба имеет классический для успешной картины сюжет: смешная деревенская девчонка становится популярной звездой.
За ролями в актерский отдел «Мосфильма» Люба никогда не ходила, режиссеры сразу поняли, что камера ее любит. Но долгое время молодая актриса испытывала страх на съемочной площадке и боялась, что забудет текст. Однажды на съемках фильма «Золотая мина», Люба приехала на площадку, и вдруг выяснилось, что режиссер заказывал ассистентке кареглазую блондинку, а ему привезли шатенку с серыми глазами, к тому же из мюзик-холла. А тут еще и партнер – знаменитый Олег Даль и съемка самой психологически сложной сцены во всем фильме. Олег Даль моментально понял состояние Любы, подошел к ней, взял ее за руку, снял очки и очень пристально посмотрел актрисе прямо в глаза, как будто бы переливая в нее свою собственную уверенность. Люба тогда моментально успокоилась. Затем, через год, на съемках фильма «Приключения принца Флоризеля», Олег Даль уже сам лично выбрал себе в партнерши его любимую актрису – Любовь Полищук.
Олег Даль стал любимым партнером Любы по киносъемке. Для нее это была настоящая школа партнерства. Он обладал абсолютным слухом, удивительным образом реагируя даже не на жест – на движение ресниц, вздох. Каждая интонация в его реплике возникала не сама по себе, а из интонации партнера. А главное? Умение поддержать, ободрить, сказать какую-нибудь ерунду, дотронуться до руки, тем самым освобождая тебя от зажатости, защищая от равнодушной суеты съемочной площадки. Там порой так невыносимо трудно сосредоточиться.
– Подворуй! – очень часто говорят на съемках.
Это значит, что надо смотреть поверх головы партнера. Куда-то в стенку, и тогда перед камерой глаз сверкнет. Это ей – стенке – ты обязан объясняться в любви, ее обвинять в предательстве, у нее искать сочувствия. Глаз сверкнет, но исчезнет нечто нематериальное, связывающее партнеров. Исчезнет воздух. Люба не любила – стенке.
Но не только кино доставляло удовольствие молодой актрисе. Люба очень любила и театр. Возможно, именно поэтому судьба снова решила вмешаться в ее жизнь и устроила ей случайную роковую встречу с основателем Театра миниатюр – Михаилом Левитиным.
Люба сидела за столиком ресторана в старом Доме актера на Тверской. Весело проводя время в компании друзей, Люба внезапно как будто почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она внимательно окинула взором присутствующих в ресторане людей, но не пересеклась взглядом ни с одним человеком. И тут ее внимание привлек лысый, с блестящими стеклами очков, сидящий за столиком напротив мужчина. Ей показалось, что именно он сверлил ее пронизывающим взглядом. Чтобы это проверить, она решила проделать с ним свой излюбленный фокус. Сначала Люба повернула голову в сторону. Мужчина, подумав, что Люба увидела там что-то интересное, повернулся туда же. Тут-то Люба и поняла, что она была права. Ей представилась возможность разглядеть этого пялящегося на нее человека. Не приметив в нем ничего необычного, она решила отомстить ему за его поведение у гардероба. Там, надевая свой плащ, она как будто бы случайно зацепила мужчину его краем. И зацепила так, что у мужчины на том месте навсегда образовался рубец.
Но в тот вечер ничего не произошло. Они не познакомились. А познакомились они позже.
Люба продолжала давать выступления в составе трупп «Мюзик-холла». В тот день она должна была выступать в Театре Советской Армии. Люба, вместе с другими длинноногими девочками в колготках, вошла в здание Театра. Люба шла впереди, в белых рейтузах и гусарском кивере. На сцене она дирижировала всей компанией. Пространство ей подчинялось абсолютно, эта гигантская сцена, на которую когда-то выезжали танки. Она редко кому из режиссеров подчинялась, а ей – подчинялась.
Люба, как всегда, с удовольствием играла на сцене свою роль. Но она и подумать не могла, что именно сейчас за ней с верхнего яруса наблюдает тот самый лысый, с блестящими стеклами очков, мужчина. И о том, что в этот момент этого мужчину она покорила, Люба тоже не знала. А Левитин был совершенно покорен ею. И это несмотря на то, что с той высоты, на которой он сидел, все девочки казались ему бактериями. Крошечными бактериями. Но Люба была самой большой бактерией.
После спектакля Михаил подошел к Любе и предложил ей перейти в труппу Московского театра миниатюр. Люба согласилась, не раздумывая. Театр был ее жизнью, ее душой. Позже Театр миниатюр будет известен как театр «Эрмитаж».
Начав работу в театре, Люба очень испугалась собственного профессионализма. Ее испугало отсутствие школы, и, по совету Михаила, она, уже будучи артисткой столичного театра, поступила на актерский факультет ГИТИСа. Предстояли репетиции спектакля по ранним рассказам Чехова, и Люба ужасно волновалась. Но ей был родственным волшебный мир игры, творимый Левитиным, бросавшим на холст сцены эксцентрику и психологическую драму, оперетту и публицистику. Любе нравилось менять лица. В «Чехонте в Эрмитаже» она выходила на сцену то модисткой, то актрисой, то кокоткой. А сквозь эти пестрые женские характеры и маски она нанизывала общую тему: попытку прорваться из круга одиночества, сквозь громаду неурядиц и невезения к простому человеческому счастью.
Работа в театре с Михаилом Левитиным не была для Любы легкой. Она пришла в его театр засыхающим растением. Побеги были черные, сухие. Левитин разрубал на репетициях на пятьсот кусочков, и все они кровоточили, шевелились, срастались. Он орал:
– Как ты вульгарна! А здесь ты – безыдейна! Силы бы тебе поменьше! Ну откуда в тебе столько ярости?
Он был как мультик – тридцать два движения в секунду. Люба плакала. А к слезам Михаил был брезглив. И постепенно Люба стала оживать. Никто не мог понять идею театра Левитина. Люба как собака – нюхом понимала.
В Московском театре миниатюр по-настоящему раскрылся драматический актерский талант Любы. Здесь она играла сразу несколько ролей в спектакле Левитина «Хармс! Чармс! Шардам!», который стал настоящим событием театральной Москвы. На сцене театра миниатюр Люба выступала семь лет, играя роли в самых популярных спектаклях: «Чехонте в Эрмитаже», «Здравствуйте, Ги де Мопассан», «Хроника широко объявленной смерти», «Принцип Питера».
Люба часто вспоминала о своей работе на эстраде, еще задолго до Театра миниатюр. Это были монологи разнохарактерных женщин. Любе уже тогда хотелось играть разные роли – лирические, трагические, комические. Это было возможно только в театре. И так случилось, что когда Любе вручили премию Всероссийского конкурса артистов эстрады, режиссер Михаил Левитин пригласил ее на главную роль в Театре миниатюр. «Чехонте в «Эрмитаже» стал первым Любиным спектаклем, безумно сложным, которого она боялась потом на протяжении всей своей жизни.
Люба была счастлива. Ее карьера интенсивно стремилась вверх. Она работала в театре, который обожала. Бесконечные предложения ролей в кино не давали ей покоя. Учеба в Гиттисе, хоть и заочная, тоже отнимала немало времени. Люба разрывалась. А дома ее по-прежнему ждал маленький Леша. И хотя ей удалось скопить немного денег и купить для них небольшую квартирку, она не могла смириться с постоянным одиночеством сына. Люба понимала, что она не может везде и всюду таскать за собой ребенка и собаку. Это было невозможно физически. И тяжело это было как для Любы, так и для мальчика. Но отказаться от успешной карьеры ради сына она тоже не могла. Потому что ей нужно было зарабатывать деньги, чтобы обеспечить себе и сыну хорошую жизнь.
Мужчины рядом с Любой не было. Точнее, мужчины были. Было много мужчин. Но не было среди них того, кому она могла отдать свое сердце, доверить своего сына и себя. Да и не многим из них это было нужно. Любин «довесок» – маленький Леша – отпугивал от Любы большинство мужчин, с которыми она пыталась построить отношения. Иными словами, поддержать Любу и помочь ей финансово было некому.
И Люба стояла на пороге принятия самого тяжелого решения в ее жизни. Решения, которое она никогда не сможет себе простить. Решения, которое никогда не сможет простить ей ее сын. Решение отдать Лешу в интернат. Другого выхода Люба не видела.
– Лешенька, не плачь, это все временно. Вот как только все устроится, как только наладится, я тебя сразу же заберу! И будем жить с тобой вместе очень счастливо. И собачку снова заведем… – успокаивала плачущего сына Люба.
Но Леша ревел навзрыд. Он не хотел в интернат. Даже на время. И собаку свою, своего друга, он тоже отдавать никому не хотел. Но выбора у него не было. Проворочавшись всю ночь, наутро Люба взяла Лешу и отвезла его в столичный интернат. Позже она будет стараться часто навещать сына. Но плотный гастрольный график будет этому очень мешать. А забрать сына насовсем у нее получится очень и очень нескоро.
Взлеты и падения
Коктебель. Студенческая группа решила организовать пикник на вершине горы Карадаг. Люба карабкается наверх по узенькой тропке, нависшей над обрывом. Вдруг начинается сильный шторм, поднимается ветер, высокие волны буквально захлестывают тропку, по которой шла Люба, сбивая с ног. Люба растерялась, с перепуга заторопилась и сорвалась со скалы в море. Конечно, сильно расшиблась. Кое-как ее доводят до поселковой поликлиники, где Любе оказывают медицинскую помощь. Люба выходит из поликлиники, и ее взор останавливается на стоящем по соседству домике, буквально утопающем в цветущем саду. Его красота мистически и загадочно манит Любу к себе. Люба приближается к дому… и просыпается.
Этот сон Люба видела очень часто. И он не был беспочвенным и необъяснимым. Эта история случилась с ней в жизни, во время одной из студенческих поездок. История была неприятная, но все обошлось. Поэтому Люба совершенно не могла понять, почему ее до сих пор беспокоят эти сны. И этот дом. Зачем она к нему идет? Что она хочет в нем найти? И существует ли он вообще в реальности? У Любы даже проскакивала мысль снова посетить это место. И если бы в ее жизни было время на что-то, кроме работы – она бы непременно так и поступила. Отправилась бы к этому месту и выяснила для себя, есть ли там этот домик и что в нем такого особенного. Но времени у Любы не было. И поэтому ей было абсолютно не до суеверий и странных снов.
Одновременно с напряженной работой в театре, Люба в 1985 году заочно заканчивает актерский факультет Государственного института театрального искусства (ГИТИС) имени А. В. Луначарского. Совершенно ее стихией оказалась «Соломенная шляпка». Настоящий канкан, пенящееся радостью зрелище. Как гостеприимная парижанка, она распахивала перед зрителями красоту Елисейских Полей, Лувра, Площади Конкорд, превращалась в светскую львицу баронессу де Шампиньи, вздыхающую по знаменитостям, в танцовщицу «Мулен Руж» и даже в караульного опереточного солдата. Любу всегда притягивали полярные характеры и типы. В обозрении «Примеры из жизни» она играла немолодую, затюканную жизнью женщину. В течение десятилетий эта женщина безуспешно обивает пороги горисполкома, прося выселить ее из дома, под которым с войны лежит неразорвавшаяся бомба. Здесь Любе надо было выключить все крайние регистры, микшировать все краски. И поймать верную интонацию, жест. Вскоре после этой роли, Люба встретила в электричке очень интересного персонажа. На сидении сидела женщина. Она держала очень большую авоську на руках и смотрела как-то тускло, в никуда. Подъезжая к Москве, чуть встрепенулась. Достала из сумочки помаду и без зеркальца стала кружить ею по губам.
Люба продолжала играть в Театре миниатюр. А вот в кино начались проблемы. И хотя Люба не очень любила себя как киноактрису, дефицит хороших ролей в кино огорчал ее. Ей предлагали только какие-то эпизодические роли или те роли, которые она совсем не хотела играть. А вскоре дело стало еще хуже. Ее, молодую, красивую, талантливую двадцатишестилетнюю актрису, отлучили от кино. И это изгнание растянется на долгие семь лет. Затем Люба вернется на большой экран. Но сейчас она об этом не знала. И эта ситуация больно и глубоко ранила ее душу.
Характер у Любы был достаточно скверный, и она об этом знала. Еще с самого детства ее бушующий темперамент не давал покоя ни ей, ни ее родителям. Но она никогда не могла подумать, что именно он, ее темперамент, сыграет с ней такую злую шутку. Немногие любили работать с Любой. Одного из режиссеров даже в дрожь бросало от одной ее фамилии – Полищук. Он краснел до кончика носа и буквально взрывался:
– Не смейте мне даже кинопробу показывать! Не хочу это видеть! У Полищук несоветское лицо! Забудьте про Полищук! Найдите мне нормальную актрису! – исходил пеной он.
И видимо, такая репутация не прибавляла Любе авторитета. Режиссеры сторонились ее. Последним случаем стал ее взрыв, когда ей не удалось получить роль. Тогда у Любы была замечательная проба, ей пообещали одну из главных ролей в фильме. Вдруг, за три дня до начала съемок, выясняется, что режиссер отдал эту роль кому-то из своих дам. А Любе – проходной эпизод. Люба не пришла на съемку принципиально. Ее вызвали в актерский отдел. Начальник так гневно смотрел на Любу, что, глядя на него, она понимала – он ее не поддержит и не поймет. Просто не поймет. Потому что Люба не собиралась ни заискивать с ним, ни трепетать перед ним. Подумать только! Ее осчастливили, дали такую возможность – сняться на «Мосфильме». А она не просто отказалась, она не явилась на съемку.
– Что Вы себе позволяете?! Что Вы из себя народную артистку строите? – не унимался начальник. – Я имею право запретить Вам сниматься не только на «Мосфильме», а вообще на всех студиях Советского Союза в течение семи лет!
Конечно, у Любы все внутри застыло. Она вообще не могла понять, почему, когда люди разговаривают с тем, от кого хоть в малейшей степени зависят, у них в глазах сразу появляется какое-то рабское выражение? Даже перед гаишником. Ну, остановил он тебя, что же сразу трястись? Особенно ее это возмущало в мужчинах. Но сама она такой не была.
Поделиться книгой: