Помоги проекту - поделись книгой:
Коротышка был как будто этим разочарован.
— Вы нарочно стреляли мимо!
Толстяк хохотал до слез. Он от души потешался: они с Коротышкой поменялись местами.
Шэболд снова сел в машину и, фыркая от удовольствия, вставил ключ в замок зажигания.
— Мне вовсе не нужно тебя убивать, Коротышка, — сказал он. — Я обдумывал в течение последнего часа, как от тебя избавиться. Убить тебя, конечно, было заманчиво. Мне этого очень хотелось. Но я решил повременить. Подождать с недельку, а может, и месяц. Пока моих ребят не выпустят из тюрьмы. Тогда у меня будет железное алиби, и ты исчезнешь без следа, так что никто тебя больше не увидит. И ничего не докажут.
Он разоткровенничался:
— Никаких улик. Мне достаточно будет привезти тебя сюда и бросить. А самому вернуться домой, в свою постель, и забыть обо всем.
— В ваших рассуждениях есть лишь один логический изъян, — заметил Коротышка, просовывая в машину руку и ловко выхватывая ключ из замка зажигания. — Дело в том, что мои планы не изменились. Вы думаете, что отсрочили расправу со мной. Но кто способен изменить мои намерения? В течение многих лет вы были толстым и богатым, да к тому же известным. Я сделаю все, чтобы вас достать. Если даже это будет стоить мне жизни.
Шэболд взглянул на Коротышку так, словно тот только что свалился с Луны.
— Ты с ума сошел. Совсем сбрендил.
— Может быть.
Коротышка поиграл тихо звенящими ключами от машины.
— Если вы уедете, оставив меня здесь, я взберусь на скалы и брошусь вниз головой. При этом я могу разбиться насмерть, но, возможно, уцелею. В любом случае вам будет грозить тюремное заключение.
Шэболд ничего не мог понять из рассуждений Коротышки.
— Ты, видать, слабоумный какой-то. Несешь всякую чушь… Пора заткнуть тебе глотку.
— Ага! торжествующе вскричал Коротышка. — Видишь? Вот ты и попался! Что бы ты ни предпринял, твоя песенка спета. Если убьешь меня, тебя поймают и вся вина ляжет только на тебя одного! Не убьешь меня — так я тебя прикончу… А может быть, прыгну со скалы — кто знает?
— Оружие есть?
— Нет, — ответил Коротышка. — Есть лишь кулаки и ноги. Тебя, Шэболд, я знаю как облупленного. Изучал довольно долго. Иначе не рискнул бы отправиться сюда в твоей компании. Другой на твоем месте пристрелил бы меня запросто. Но только не ты. Ты очень осторожный человек. Ну, шутки в сторону! Тебя когда-нибудь били в морду, Шэболд?
— Нет…
— Что же, тогда получай! — Коротышка ударил его по лицу.
— Что ты делаешь! — вскричал толстяк, хватаясь за рулевое колесо.
— Спорим, что тебя и по коленкам никогда не били, — сказал Коротышка. — Уверен, что с тобой вообще никогда ничего интересного не приключалось… Кроме одного — ты стал мошенником. Как это произошло, Шэболд?
Толстяк захлопал глазами.
— Ты слышал, о чем я спросил? — Коротышка угрожающе надвинулся на Шэболда. — Так что же случилось?
Шэболд помедлил, потом сказал:
— Это было в двадцать девятом году.
Коротышка кивнул:
— Я так и думал. За тобой ухаживали, тебя лелеяли. Ты не знал превратностей жизни. Но в двадцать девятом году тебе досталось. Ты не готов был взглянуть в лицо действительности. Ты превратился в мошенника и сохранил свое богатство, но оно уже дурно пахло. Все это мне известно. Что же, толстячок, давай пожмем друг другу руки… Представь себе, что я — жизнь, действительность, которая тебе противостоит. Именно от этого ты старался убежать в течение многих лет — от жизни, от боли, от действительности. Но вот я перед тобой. Так пожмем друг другу руки?
Коротышка стремительно вскочил на подножку машины, сунул ногу внутрь и не слишком сильно ударил Шэболда по коленкам. Сначала — не сильно.
— Мне кажется, что именно так каждый день убивают полицейских. Вернее, с этого начинают. А если убьют меня? Будет то же самое. Я развлекаюсь. Нужный мне человек — в моих руках. Получай же!
— Прекрати это! Остановись! — закричал Шэболд.
— А теперь ты попробуй меня убить! Давай же, жирный боров!
Шэболд тяжело откинулся к противоположной стенке кабины. Коротышка устремился за ним.
Шэболд дышал тяжело, с перерывами.
— Не… приставай… ко м-мне! Пошел вон! Пошел вон! — кричал он.
— Тебя никогда не душили, Шэболд? Давай попробуем!
Шэболд взревел вдруг, словно медведь, и движением одной руки откинул Коротышку в сторону. Затем он запустил в Коротышку незаряженный револьвер, но промахнулся. И тут же получил еще один удар по ногам.
— Сердишься, приятель, да? Хорошо… — Коротышка приплясывал возле машины. — Ты начинаешь заводиться, Шэболд. Это очень опасно. Раз ты теряешь выдержку, значит, решился умереть! Сейчас ты похож на устрицу, вынутую из раковины. Ее мягкое белое брюшко ничем не защищено!
Шэболд ринулся вперед и вылез из кабины. Коротышка бегал вокруг автомобиля.
— Догоняй! — крикнул он.
Толстяк схватил тяжеленный камень и метнул его в противника обеими руками, словно игрок в баскетбол — мяч. Камень угодил в крыло машины. Коротышка успел пригнуться и убежать. Взбешенный до последней крайности, Шэболд издал какой-то звериный рев во всю мощь своих легких и, нагнув по-бычьи голову, бросился в погоню. Он совершенно утратил над собой контроль. Инстинкт самосохранения куда-то отступил. Его место занял неуправляемый слепой гнев. Толстяк издал нечто, похожее на рычание:
— Ну, Коротышка! Ну, подлая тварь!
Лишь звезды в небесах были свидетелями этой странной, словно во сне, погони по глубокому прибрежному песку под аккомпанемент морского прибоя. Впереди, на расстоянии полумили, сверкало ожерелье огней, которое словно звало их к себе: то был Венецианский причал — место, где располагалось множество увеселительных заведений.
Было два часа пополуночи, когда они с высунутыми языками достигли Венецианского причала. Огни увеселительных заведений погасли. На причале не было ни души.
Задыхавшийся, выбившийся из сил Шэболд перешел на шаг.
— Как же я тебя ненавижу, тварь! — воскликнул он.
Соленые морские волны плескались между сваями под настилом из досок. Ноги Шэболда были покрыты грязью. Он чувствовал, что они стали тяжелыми, опухшими и старыми.
Толстяк готов уже был схватить Коротышку и протянул к нему руки, однако Коротышка ловко увернулся и упорхнул, словно легкокрылая птичка колибри.
Неожиданно где-то рядом вспыхнули яркие огни карусели. Шэболд напряг свои усталые глаза и среди соленых испарений моря различил застывших на металлических подставках лошадей. Послышались звуки каллиопы. Это Коротышка легким движением пальцев включил карусель. Лошади рванулись вперед и вверх, карусель пошла по кругу. Коротышка пристроился на ее краю и вместе с лошадьми завертелся в бешеном круговороте.
— Поди сюда, поймай меня, толстячок!
Шэболд повиновался, однако карусель равнодушно оттолкнула его. Он упал на землю. В следующее мгновение послышались шаги бегущего ночного сторожа. В свете зажженного ручного фонаря были видны большой, выступающий вперед живот и потное лицо.
— Эй, кто там балует?!
Шэболд поднялся и изо всех сил ударил сторожа. Он не хотел, чтобы в этот момент кто-нибудь мешал ему.
Ночной сторож упал, потом поднялся и побежал прочь, громко зовя на помощь.
— Ты только что убил человека, Шэболд! — назидательным тоном произнес Коротышка.
Он ходил вокруг толстяка, отступал в сторону, снова начинал кружить вокруг него, потом снова отходил. Звуки каллиопы заунывно вторили его словам.
Шэболд в отчаянии заплакал и вытянул вперед руки со скрюченными пальцами, словно желал остановить эту вращающуюся карусель, олицетворявшую для него в этот момент мир, где все ценности потеряли свое былое значение.
Карусель остановилась. Шэболд весь дрожал — у него зуб на зуб не попадал. Он промычал что-то, взобрался на карусель и снова ее включил. С криками полетел по кругу вместе с лошадьми, пытался, но не мог нигде найти Коротышку. Заметил лишь какую-то тень, которая убегала прочь среди какофонии адской музыки. Коротышка снова исчез без следа, словно легкокрылая птичка колибри…
Шэболда обнаружили на рассвете. Он сидел на карусели на самой большой лошади, которая неустанно прыгала вверх-вниз под звуки оглушительной музыки. Шэболд любил лошадей. И потому подчинился этому тяжелому, однообразному ритму карусели и послушно взлетал вверх-вниз. Ему не хотелось слезать с лошади.
Один из полицейских попытался стащить его, но Шэболд ударил стража порядка. Досталось и второму полицейскому, а затем и третьему.
Толстяка посадили в тюрьму. Несколько дней спустя Коротышка, который пришел навестить сержанта Полм-борга, услышал всю эту историю из его собственных уст.
— Шэболд просто с ума сошел. Его задержали только за нарушение общественного порядка, вот и все. Но он ударил полицейского. А это уже усугубило вину. Он стучал по решетке камеры, кидался на людей, порвал на себе одежду, выбросил свои бриллиантовые перстни, кричал… И в дополнение ко всему сломал руку какому-то парню, которого, как он утверждал, звали Коротышкой. Обрати внимание — Коротышкой. Шэболд в конце концов сознался во всем. В том, что он торговал на черном рынке, был причастен к различным убийствам и ограблениям. Казалось, он стремился сбросить с себя какой-то груз, чтобы почувствовать облегчение.
Коротышка покачал головой с философским видом:
— Все точно так, как я сказал. Мы несем ответственность за наши прегрешения. Шэболд никогда не знал реальной жизни. Между ним и действительностью стоял барьер из его жирной шкуры и телохранителей. Так что же произошло? На его Пути встретился я. Я был частью действительности. Я был для него неудобен. Я означал смерть, раздражение и всяческие жизненные неудобства, о существовании которых он даже не подозревал. Шэболд не мог от меня отделаться. Тогда он как бы вернулся в детство и повел себя словно капризный ребенок. Люди вроде него очень мягкотелые: стоит жизни покрепче их ударить, они сразу же сдаются без дальнейшего сопротивления… Да, сержант, все это, в общем, печально.
Коротышка слез с краешка стола, на котором сидел во время их разговора.
— Вот такие дела. Есть много способов разоблачить негодяя. Но лучше, если он сам себя разоблачит. Я гожусь как раз для этого. Никакой я не сыщик. Просто знаю, как можно досадить людям. Такой уж у меня талант. До скорого, сержант…
— Ну а куда ты сейчас направляешься? — спросил сержант.
Коротышка нахмурился:
— В утренней газете было сообщение о том, что из Голландии поездом в час пятнадцать прибывает тот самый Корелли. Пожалуй, стоило бы пойти туда и швырнуть в него комом земли. Хочу увидеть, какая у него будет реакция. Может, пригодится в будущем.
— Тебя могут побить, Коротышка.
— Скажи-ка, а я об этом не подумал! — сказал коротконогий пройдоха.
В следующее мгновение он был уже на улице, купаясь в лучах солнечного света.
Сержант Полмборг остался сидеть, привалившись к спинке своего служебного кресла. Он покачал головой и тихонько выругался.
ПОХОРОНЫ ДЛЯ ЧЕТВЕРЫХ
— Извините меня, — сказал Коротышка, — но вы похожи на преступника.
Хорошо одетый джентльмен взглянул на свои безупречные перчатки, сверкающие туфли, на свое пальто стоимостью в семьдесят долларов, которое он небрежно перекинул через руку. Затем взглянул на Маллигена по прозвищу Коротышка и предпочел удалиться, бочком обойдя говорившего.
— Ну конечно же, интеллектуального преступника, — торопливо прибавил Коротышка, не желая обидеть незнакомца. — Допускаю, что это нечто вроде улучшенной породы.
Коротышка внимательно изучал покрой платья незнакомца.
— Прекрасно, прекрасно. — Затем обратил внимание на его маникюр. — Отличный у вас мастер.
Дошло дело до прически.
— Великолепные длинные седые волосы, умело подстриженные и причесанные. Чистый воротничок. Блестяще!
— Подите-ка вы прочь, — сказал джентльмен.
— А мне не хочется, — отвечал Коротышка.
— Если вы не исчезнете, — предупредил его собеседник, — позову полицию.
— Ну, вы не похожи на такого человека, — заметил Коротышка. — То, как вы произнесли слово «позову», недвусмысленно указывает: вы сделаете это интеллигентным тихим голоском — ни один уважающий себя полицейский не станет обращать внимания. Если понадобилась полиция, нужно кричать. А вы, сэр, на это не способны. Вы избегаете огласки, боитесь дурной славы и не пойдете на то, чтобы устроить кому-либо сцену. Нет, нет…
Зеленые глаза-щелочки джентльмена еще больше сузились от изумления. Было ему лет пятьдесят. Одна его рука в перчатке сжимала рукоять трости. По-видимому, он размышлял, не задать ли Коротышке трепку с ее помощью, но внезапно рассмеялся коротким смешком:
— Ступай прочь, недомерок.
— Только в том случае, если признаетесь, что вы преступник.
— Ладно, если вам так угодно, я преступник. Довольны?
Коротышка как-то странно заморгал.
— Не очень. Не слишком интересно получается. Люди, которых я встречал до сих пор, не хотели признавать себя преступниками. Так что мне приходилось бить их по коленкам или кусать их за лодыжки. Поверьте, это довольно трудно сделать. Но речь идет о вас. Для меня вы — новое явление. Человек, который признает себя везучим подонком. Мне бы не хотелось сажать вас в тюрьму.
— А вы собираетесь это сделать? — спросил седовласый джентльмен, надевая безупречную серую шляпу на аккуратно подстриженные сероватые волосы.
Коротышка пожал плечами:
— Даже и не знаю. Вы — плохой человек. Но если вы решитесь пересмотреть свое отношение к жизни, мы могли бы прийти к соглашению.
Со стороны было видно, что джентльмен, к которому прицепился Коротышка, не намного выше его самого.
Поделиться книгой: