Новейшая отечественная история. XX – начало ХХI в. Книга 2

В 1988 г. Горбачев развивал концепцию «свободы выбора» в качестве универсального принципа международных отношений. В 1989 г. эта позиция была подкреплена началом вывода советских войск с территорий, которые ранее рассматривались в качестве зоны влияния СССР, в частности, из стран Центральной и Восточной Европы. Это привело к стремительному развитию событий в государствах «социалистического содружества». Специалисты отмечали, что впервые в послевоенный период СССР не проявил внимания к тем процессам, которые шли внутри этих стран. В итоге к концу 1989 г. в Восточной Европе повсеместно произошли «бархатные» (за исключением Румынии) антикоммунистические революции.

Всего за один год континент стал свидетелем разительных перемен. На Западе оценили в первую очередь то, что в СССР даже не обсуждались какие-либо варианты «интернациональной помощи братским партиям и народам» в духе «доктрины Брежнева». Во всех восточно-европейских государствах формировались новые политические системы, в которых не было места «ведущей роли коммунистической партии», утверждался политический плюрализм, многопартийность, началось проведение радикальных рыночных реформ, во внешней политике развернулась активная переориентация на Запад.

Лавинообразное развитие событий в Восточной Европе резко подтолкнуло начало объединения Германии. В ноябре 1989 г. в ходе стихийных выступлений был разрушен символ «холодной войны» – бетонная стена, разделявшая Западный и Восточный Берлин. В Москве на это событие отреагировали достаточно спокойно. Планы поэтапного объединения были окончательно отброшены весной 1991 г. в результате победы на выборах в ГДР коалиции партий, выступавшей за немедленное объединение с ФРГ. В современной литературе нет единого мнения о причинах пассивности и избыточной уступчивости Горбачева при решении вопроса об объединении Германии. В феврале 1990 г. советский лидер предоставил канцлеру ФРГ возможность «взять процесс объединения Германии в свои руки». Первоначально камнем преткновения был вопрос о членстве объединенной Германии в НАТО. Как вспоминал известный советский дипломат А. Добрынин, «к немалому удивлению Запада, да и большинства наших дипломатов, во время «блиц-встречи» с Колем в июле 1990 г. в одной из курортных зон Кавказа Горбачев практически снял все важные возражения и оговорки относительно объединения Германии. Важнейший вопрос о безопасности СССР в рамках новой системы безопасности в Европе даже не стал предметом сколько-нибудь серьезного рассмотрения, а тем более решения. Коль, по его собственному выражению, был поражен таким внезапным полным согласием Горбачева». 3 октября 1990 г. ГДР прекратила свое существование, присоединившись к ФРГ.

Отношение советского руководства к событиям, произошедшим в Европе в 1989 г., стало в глазах Запада своеобразным «тестом» на действительную приверженность СССР принципам «нового политического мышления». Итоги года были подведены в декабре на Мальте в ходе встречи Горбачева и нового президента США Дж. Буша. Здесь были также определены перспективы активного сотрудничества двух стран по самому широкому кругу международных проблем, которое определялось качественно новыми историческими условиями. Не случайно именно встречу на Мальте Горбачев назвал «началом конца «холодной войны».

§ 3 Парад суверенитетов и судьба реформ. Середина 1990 – середина 1991 г

Начало независимой политики РСФСР

12 июня 1990 г. I съезд народных депутатов РСФСР принял «Декларацию о государственном суверенитете» республики, где провозглашалось верховенство ее законов над союзными.

Возникла уникальная в истории СССР ситуация: впервые в РСФСР появилась не объединенная с союзной власть. В июле-августе 1991 г. примеру России последовали и другие республики. Декларации о суверенитете были приняты Украиной, Белоруссией, Туркменией, Арменией, Таджикистаном.

Содержанием политики российских лидеров стала борьба за овладение находящимися на территории республики материальными, финансовыми и прочими ресурсами. По форме это была война (выражение Б. Ельцина) против союзных властных структур и проводимой ими политики. Тактика «встречного пожара», при которой любая, даже разумная инициатива Центра «побивалась» более широкомасштабными декларациями, носила откровенно конфронтационный характер, вела к дестабилизации во всех сферах.

С июля 1990 г. началась борьба за перевод в российскую собственность предприятий союзного подчинения, находящихся на территории РСФСР. В республике была принята серия законов, направленных на решительный переход к рынку – союзное правительство предполагало это сделать постепенно. Острый характер приобрела борьба за влияние на российские автономии: горбачевским обещаниям расширить их полномочия «российский лидер» противопоставил предложение взять столько суверенитета, сколько те смогут «проглотить». Это привело к тому, что во второй половине 1990 г. «парад суверенитетов» перекинулся и на российскую территорию. Решения, кардинально отличавшиеся от горбачевских, выдвигались и применительно к проекту нового Союзного договора: вместо постепенной трансформации бюрократического государства «сверху» предлагалось фактически его разрушить и строить новую страну «снизу». Притом допускалась возможность установления как федеративных отношений, так и конфедеративных связей между будущими участниками Союза. Переход к новой стратегии был осуществлен во второй половине 1990 – начале 1991 г. Усилению противостояния способствовало и учреждение в России поста президента. Им в июне 1991 г. стал Б. Ельцин.

Конфронтация между республиканскими и союзными властями сводила на нет практически все усилия по проведению единой общегосударственной политики. Это стало очевидным для всех к весне 1991 г., что привело к активизации работы над проектом нового Союзного договора.

Трудности перехода к рынку

Начало конфронтации между российскими и союзными структурами пришлось на тот период, когда в среде советской хозяйственно-управленческой элиты при значительном влиянии научного экономического сообщества сложилось представление о той системе мер, которую необходимо осуществить для перехода к рыночным отношениям. Намерение проводить решительные, хотя и очевидно болезненные преобразования, было существенно простимулировано нарастающим экономическим хаосом в СССР.

В середине 1990 г. в окружении Рыжкова были разработаны два варианта перехода к рынку. Первый план – «Основные направления» – связывали с именем академика Л. Абалкина, отвечавшего в ранге вице-премьера союзного правительства за подготовку экономической реформы. Авторство второго варианта плана – «500 дней» – связывали с именами С. Шаталина и Г. Явлинского. Последний длительное время работал в «абалкинской» комиссии, поэтому неслучайно специалисты отмечали совпадение базовых положений обеих программ. Они включали: приватизацию государственной собственности, поддержку малого и среднего предпринимательства и создание конкурентной среды, восстановление товарно-денежного баланса, плавную реформу ценообразования, индексацию денежных доходов и социальную защиту лиц, оказавшихся за чертой бедности, реорганизацию службы трудоустройства в связи с неизбежным появлением безработицы. Отличия программ касались двух моментов. Программа «500 дней» предполагала проведение реформы при заключении лишь экономического союза между республиками, отодвигая на дальний план заключение политического договора. Основными субъектами государственного регулирования считались «суверенные государства», предполагалось верховенство их законодательств. Уловив общие настроения нетерпения и отражая их, путь к рынку авторы намечали пройти за 500 дней – сторонники абалкинского подхода рассчитывали, что на это уйдет 6–8 лет. Xарактерно, что в газете «Демократическая Россия» программа была опубликована под заголовком «Россия ждать не может». Именно заключавшаяся в плане «500 дней» «философия действия» предопределила то, что он был взят на вооружение руководством РСФСР в качестве российской программы экономических реформ. Различия между союзной программой и «500 днями» стали трактоваться как непреодолимые. Пропаганда российского плана была сдобрена изрядной дозой популизма: помимо революционных темпов, переход к рынку обещали осуществить без ущерба населению.

Осложнение общественно-политической ситуации

«Парад суверенитетов», экономический хаос, межнациональные конфликты привели к значительному осложнению общественно-политической ситуации. Положение усугублялось развернувшимся политическим размежеванием: с весны 1990 г. началось возникновение партий откровенно антисоциалистического характера.

Трудный период своей истории переживала КПСС. В июне 1990 г. была создана Российская коммунистическая партия, часто занимавшая критические позиции в отношении руководства КПСС. Кризис партии в полной мере проявился и на ставшем последним XXVIII съезде КПСС (июль 1990 г.). Многие делегаты выразили неудовлетворенность работой высшего партийного руководства и ближайшего окружения генсека. Съезд заменил Программу партии программным документом «К гуманному демократическому социализму», содержавшем достаточно общие декларации. Коренное изменение претерпели и организационные основы деятельности КПСС. Съезд закрепил «право отдельных коммунистов и групп выражать свои взгляды в платформах», т. е. возродил фракционность. Кроме этого, Съезд установил фактически неограниченную «самостоятельность компартий союзных республик»: вместо единой централизованной организации КПСС становилась «союзом» республиканских компартий, что наносило удар по государственному единству СССР.

Осенью 1990 г. в обществе все чаще стали раздаваться призывы наведения порядка «железной рукой». Обвинения в стремлении силового захвата власти звучали как со стороны приверженцев радикально-либеральных взглядов, так и из стана приверженцев «социалистического выбора». Некоторые изменения в политике Горбачева произошли после 7 ноября 1990 г., когда на него было совершено покушение. Вскоре после этого Горбачев представил союзному парламенту проект укрепления президентской власти и получил поддержку, а в декабре была произведена реорганизация исполнительно-распорядительных органов власти.

Огромное влияние на эскалацию противостояния между российскими и союзными властями оказали трагические события в Литве и Латвии, участниками которых стало как гражданское население этих республик, так и подразделения армии и МВД. В итоге в Вильнюсе в ночь с 12 на 13 января 1991 г. пролилась кровь. Противостоящие стороны, как и многие советские граждане, по-разному определяли приведшие к этому причины. Российское руководство болезненно реагировало на произошедшее, опасаясь повторения «вильнюсского сценария» в других аналогичных ситуациях. 19 февраля 1991 г. в телевыступлении Б. Ельцин потребовал отставки президента СССР, а 9 марта призывал своих сторонников «объявить войну руководству страны».

На весну – лето 1991 г. приходится кризис горбачевского лидерства. Его политическая опора еще никогда ранее не была столь зыбкой. Не только в российских структурах, но в КПСС, в союзном парламенте и правительстве в различной форме, но все чаще и жестче звучала критика в адрес президента-генсека. Основные мотивы – неясность позиции по многим ключевым проблемам экономики и политики, нерешительность, бездействие. Острый кризис власти был главной причиной деградации экономики и социальной сферы, являлся основным препятствием преодоления накопившихся политических противоречий.

Весной и летом 1991 г. на первый план вышла проблема разграничения полномочий между Центром и союзными республиками, получившая название «подготовки нового союзного договора». Первые дискуссии о содержании документа прошли в августе 1990 г., однако до весны 1991 г. работа над ним шла вяло. Для того чтобы укрепить свои позиции на переговорах с республиканскими лидерами, союзное руководство инициировало проведение референдума о будущем СССР. Такой референдум состоялся 17 марта 1991 г. На вопрос «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантированы права и свободы человека любой национальности» положительный ответ дали 76 % лиц, участвовавших в голосовании. Референдум, однако, не проводился в трех прибалтийских республиках, а также в Армении, Молдавии и Грузии.

Итоги референдума дали возможность Горбачеву активизировать подготовку нового Союзного договора. 23 апреля 1991 г. начался «новоогаревский процесс» (по названию места проведения) – обсуждение проекта Союзного договора в узком кругу республиканских лидеров при участии союзного руководства во главе с М. Горбачевым. Первый этап переговоров продолжался ровно три месяца – до 23 июля 1991 г. – и завершился созданием документа под названием «Договор о Союзе Суверенных Государств». Под текстом были готовы поставить свои подписи руководители лишь восьми республик. Участники итоговой встречи пришли к выводу о целесообразности подписать договор в сентябре-октябре на Съезде народных депутатов СССР с приглашением всех полномочных делегаций. Однако далее в этот график были внесены существенные изменения.

29-30 июля 1991 г. в Ново-Огарево прошли закрытые встречи Горбачева с Ельциным и Назарбаевым, в ходе которых было принято решение начать подписание договора не в сентябре – октябре, а 20 августа, когда союзные парламентарии находились на каникулах. Это было связано с тем, что итоговый текст проекта вызывал резкие возражения как в Верховном Совете СССР, так и в союзном Совмине. Однако ни одно из представленных ими замечаний «новоогаревцами» учтено не было. Специально рассматривавшие текст документа эскперты-правоведы пришли к выводу, что формально «признав федерацию, договор на деле создает даже не конфедерацию, а просто клуб государств. Он прямым путем ведет к уничтожению СССР, в нем заложены все основы для завтрашних валют, армий, таможен и др.» Перенеся дату подписания Горбачев, рассчитывал поставить союзные властные структуры перед свершившимся фактом.

Ни тогда, ни позже, союзный президент не признавал, что разработанный еще до 19 августа 1991 г. в Ново-Огарево договор означал прекращение существования СССР как единого государства. Горбачев трактовал проект договора как начало возрождения Союза, решающий шаг на пути преодоления политического, экономического кризиса. Однако анализ позиций основных участников переговоров – прежде всего России и Украины – уже в то время не давал оснований для подобного оптимизма.

Внешняя политика

Колоссальные изменения, произошедшие в 1989–1990 гг. в мире и в особенности на европейском континенте, в 1990–1991 гг. были закреплены в серии важных документов. В ноябре 1990 г. в Париже в рамках Совещания по безопасности и сотрудничества в Европе состоялась встреча делегаций 34 стран. По ее итогам была принята «Парижская хартия для новой Европы». В документе говорилось об окончании «эры конфронтации и раскола» европейского континента, декларировалось намерение отрыть «новую эру демократии, мира и единства». Подписавшие «Хартию» страны выразили готовность взаимодействовать не только по проблемам безопасности, но развивать широкое всестороннее сотрудничество на основе единых ценностей.

Там же в Париже 19 ноября 1990 г. лидеры 22 государств, входивших в Организацию Варшавского Договора и НАТО, подписали Договор об обычных вооруженных силах в Европе. Переговоры по этой проблематике продолжались более 30 лет, но лишь в 1990 г. стороны смогли достичь согласия. Договор предусматривал значительное сокращение вооружений от Атлантики до Урала. Оставшихся сил должно было быть достаточно для решения оборонительных задач, но при этом возможности для ведения наступательных операций резко сокращались. Устанавливались коллективные предельные уровни для стран НАТО и ОВД. Так, по танкам они не должны были превышать 20 тыс. единиц (на момент подписания страны НАТО располагали 30 тыс., а ОВД – 60 тыс.), т. е. сокращение вновь имело асимметричный характер. Договор был призван стать основой новой системы безопасности. В принятой по его итогам 19 ноября 1990 г. «Совместной декларации двадцати двух государств» констатировалось, что подписавшие ее страны «больше не являются противниками, будут строить новые отношения партнерства и протягивают друг другу руку дружбы».

31 июля 1991 г. в Москве был подписан важный советско-американский Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-2). Согласно договору, количество межконтинентальных баллистических ракет у каждого государства сокращалось на 30–40 % с тем, чтобы добиться равного предельного уровня у обеих сторон. Он не должен был превышать 1600 носителей и 6000 зарядов. Сокращение учитывало различия в структуре ядерных вооружений СССР и США. Подписание договора стало возможным благодаря решению вопроса о проведении инспекций на местах, против чего долгое время возражал СССР. Договор явился прорывом в деле сокращения атомных арсеналов двух крупнейших ядерных держав.

В 1990–1991 гг. Советский Союз утрачивал свои позиции в странах Центральной и Восточной Европы, лидеры которых активно переориентировались на Запад. Этому способствовали и некоторые ошибочные шаги советского руководства, в числе которых был переход в 1990 г. в расчетах со странами СЭВ на мировые цены. Угасало и сотрудничество бывших соцстран в рамках ОВД, что привело к упразднению этой организации в марте 1991 г. С весны 1991 г. СССР пытался строить новые отношения на двусторонней основе. В проекты договоров СССР включал пункт, согласно которому ни одна из сторон не могла вступать в союзы, направленные против другой стороны договора, а также размещать на своей территории иностранные войска. Однако никто из бывших советских союзников не изъявил готовности пойти на подобное ограничение своего суверенитета в будущем. Устные же договоренности с американской и европейскими сторонами о нерасширении НАТО не были подкреплены документально.

Ухудшение экономического положения и политические трудности в СССР конца 1990–1991 гг. осложняли возможности проведения эффективной внешней политики. Негативное влияние оказывал и подрыв единства страны в результате суверенизаторских устремлений ряда союзных республик. Весной 1991 г. в США постепенно вызревает идея «подмены Центра», имея в виду перенос центра тяжести в сотрудничестве с союзных преимущественно на республиканские структуры. В июле 1991 г. на встрече «большой семерки» и М. Горбачева в Лондоне советскому лидеру было отказано в предоставлении масштабной экономической помощи, о которой он просил. В тех конкретных условиях это серьезно подрывало позиции союзных властных структур. А после политического кризиса 19–21 августа 1991 г. сторонники дезинтеграции СССР на Западе практически не скрывали своих взглядов.

Развитие культуры в период «перестройки»

Основные процессы в развитии культуры «перестроечного» периода связаны с раскрепощением общественного сознания, преодолением его одномерности, формированием более объективной картины окружающего человека мира.

Одной из главных черт культуры тех лет стала ее публицистичность, постановка крупных общественно значимых тем, широкое и заинтересованное внимание к обсуждаемым вопросам. В 1987 г. в «толстых» журналах была напечатана серия материалов о настоящем, прошлом и будущем России. Только в «Новом мире» появились статьи И. Клямкина «Какая улица ведет к храму?», В. Селюнина и Г. Xанина «Лукавая цифра», Н. Шмелева «Авансы и долги». Эти и другие материалы вызвали большой интерес новизной привлеченных фактов и своим разоблачительным пафосом. В статьях ставился глобальный вопрос о содержании пройденного страной в XX в. пути и правильности избранной в 1917 г. модели развития.

Утоляя накопившийся за многие годы информационный голод, средства массовой информации печатали огромное количество материалов на самые острые современные темы, сюжеты из прошлого, о том, чем и как жили люди в других государствах. Тиражи газет и журналов стремительно шли вверх: в 1989 г. тираж «Аргументов и фактов» «взлетел» до 30 млн экземпляров (это было даже зафиксировано в Книге рекордов Гиннеса), «Труда» – до 20 млн, а «Правды» – до 10 млн. Значительно изменился стиль работы телевидения. Здесь был быстро освоен ранее практически неиспользуемый жанр – «прямой эфир». Большими симпатиями зрителей пользовались передачи «Взгляд», «До и после полуночи», «Пятое колесо». Ведущие этих передач пробрели необычайную популярность, многие из них становились и фигурами российской политики. Возможности создания независимых СМИ стали больше после выхода в 1990 г. «Закона о печати».

Никогда ранее не был столь значительным интерес к истории. Страна переживала настоящий «исторический бум». В 1987–1991 гг. газеты и журналы были полны «круглыми столами» на исторические темы, «размышлениями» историков и публицистов. Упрощение доступа к архивным фондам привело к появлению в печати массы сенсационных документов, которые становились достоянием самой широкой публики. Принципиально важным было снятие покрова тайны над многими страницами истории КПСС. Было возобновлено издание журнала «Известия ЦК КПСС», знакомившего с партийными решениями, которые прежде не предавались гласности. Здесь, например, был впервые в СССР опубликован закрытый доклад Н. Хрущева на XX съезде КПСС, касавшийся культа личности И. Сталина. Политические преобразования в СССР сделали возможным реабилитировать не только тех, кто был предан забвению, но и тех, кто еще недавно подвергался беспощадной разносной критике во всех учебниках по истории КПСС. В историю были «возвращены» Н. Бухарин, А. Рыков, Л. Троцкий, Л. Каменев, Ф. Раскольников, В. Антонов-Овсеенко и многие другие.

Восстановлению исторической памяти способствовала и публикация работ русских философов-немарксистов, а также литераторов и писателей 1920-1940-х годов, чьи имена были под запретом. Среди них – Н. Бердяев, В. Соловьев, Г. Федотов, П. Сорокин, В. Розанов, И. Ильин. В 1990 г. был переиздан сборник «Из глубины», написанный русскими философами в 1918 г., а в 1991 г. были опубликованы не менее знаменитые «Вехи», явившиеся в свое время «предостережением русских философов судьбе России и интеллигенции». Массовыми тиражами издавались «Реквием» А. Ахматовой, «Котлован» и «Чевенгур» А. Платонова, «Мы» Е. Замятина. Потрясение вызывали публикации А. Солженицына («Архипелаг ГУЛАГ») и В. Шаламова («Колымские рассказы»).

Бурные перемены происходили в сфере кино. В 1986 г. знаковой стала демонстрация фильма Т. Абуладзе «Покаяние». Картина свидетельствовала о готовности кинематографического сообщества к глубокому переосмыслению важнейших событий отечественной истории. С «полок» были возвращены более ста ранее «отложенных» фильмов. Публика смогла познакомиться с работами А. Тарковского, А. Германа, А. Михалкова-Кончаловского, других режиссеров. Увлечение публицистической документалистикой в 1985–1991 гг. коснулось и кино. Классикой тех лет стали полудокументальные фильмы С. Говорухина «Так жить нельзя» и Ю. Подниекса «Легко ли быть молодым». Кино в числе первых среди других видов искусства столкнулось с таким новым явлением, как коммерциализация, значительно влиявшей на содержание художественного творчества.

В. Васильев и Е. Максимова. Сцена из балета «Дон-Кихот»

Новый образ во второй половине 1980-х годов стремился обрести и театр. Характерным явлением стало широкое развитие студийного движения. Интерес публики привлекли театральные эксперименты С. Кургиняна (Театр-студия «На досках»), М. Розовского (Театр-студия «У Никитских ворот»), В. Беляковича (Театр-студия на Юго-Западе). Свойственные времени черты публицистичности нашли яркое отражение и в театре. Среди наиболее популярных в те годы – постановки М. Захарова в театре Ленинского комсомола (пьесы М. Шатрова «Диктатура совести», «Синие кони на красной траве», «Дальше, дальше, дальше» по-новому выводившие на сцену ленинскую проблематику). В первые перестроечные годы из подполья вышла музыкальная рок-культура. Концерты отечественных и зарубежных рок-групп собирали целые стадионы зрителей. Однако далеко не все происходившие в культурной сфере процессы были однозначно позитивными. «Освобожденные» от прямого партийного диктата средства массовой информации очень быстро оказались втянутыми в острые политические баталии, порой доходя до разнузданного и малоприглядного шельмования своих оппонентов, что негативно влияло на общественную атмосферу. Провозглашенная «деидеологизация», избавление от коммунистического догматизма, на деле оборачивались ускоренным утверждением другой, буржуазно-либеральной идеологии. Отказ от конфронтации и сближение с Западом часто выливались в некритическое к нему отношение, увлечение его далеко не бесспорными «достижениями». Это особенно пагубно сказалось в сфере культуры, искусства и общественных наук. С экранов кинотеатров, телевидения, с театральных подмостков демонстрировались преимущественно невысокого художественного качества ленты и постановки, основным содержанием которых были пропаганда культа насилия, порнография, не ограниченная моралью страсть к наживе. Тем самым наносились весьма ощутимые удары по эстетическим и нравственным ценностям российского общества, что особенно пагубно влияло на формирование сознания молодого поколения.

§ 4 Упразднение союзной государственности. Конец августа – декабрь 1991 г

Политический кризис 19–21 августа 1991 г

Резко возражая против намеченного на 20 августа подписания текста Союзного договора, потерпев неудачу в попытках убедить Горбачева внести в его текст необходимые изменения, высшие руководители СССР решили действовать самостоятельно. В отсутствие Президента СССР – он находился на отдыхе в Крыму – 18 августа в Москве на одном из «объектов» КГБ был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП). В его состав вошли: О. Бакланов (первый зам. председателя Совета Обороны СССР), В. Крючков (Председатель КГБ СССР), В. Павлов (Премьер-министр СССР), Б. Пуго (министр внутренних дел СССР), В. Стародубцев (председатель Крестьянского союза СССР), А. Тизяков (президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР), Д. Язов (министр обороны СССР) Г. Янаев (вице-президент СССР). Состав комитета был призван продемонстрировать единство высших органов власти и основных социальных групп в их озабоченности судьбой Союза. Вечером того же дня прервал свой отпуск и вернулся в Москву Председатель Верховного Совета СССР А. Лукьянов.

Москва, Краснопресненская набережная. 19 августа 1991 г.

Утром 19 августа был обнародован указ вице-президента Г. Янаева, где сообщалось о «невозможности» Горбачевым выполнять обязанности Президента «по состоянию здоровья» и о вступлении в исполнение обязанностей главы государства самого Янаева. Вторым документом было «Заявление советского руководства», подписанное Г. Янаевым, В. Павловым и О. Баклановым, где сообщалось, что в отдельных местностях СССР на срок 6 месяцев с 19 августа вводится чрезвычайное положение, осуществлять режим которого был призван ГКЧП. Третьим документом комитета было «Обращение к советскому народу», где впервые на столь высоком уровне констатировалось, что «начатая по инициативе М. Горбачева политика реформ, зашла в тупик» и анализировались причины, вызвавшие «безверие, апатию и отчаянье», потерю доверия к власти и неуправляемость страны. В четвертом документе – «Постановлении ГКЧП № 1» перечислялся комплекс первоочередных для исполнения мер. В числе основных были: незамедлительное расформирование структур власти и управления, военизированных формирований, противоречащих Конституции СССР и законам СССР; подтверждение недействительности законов и решений, противоречащих Конституции и законам СССР, приоритет общесоюзного законодательства; приостановка деятельности политических партий, общественных организаций и массовых движений, препятствующих нормализации обстановки. Правотворчество ГКЧП было подкреплено вводом в столицу войск и бронетехники.

Отсутствие продуманного плана и фактическое бездействие ГКЧП привели к тому, что политическая инициатива перешла к их политическим оппонентам – сторонникам российских властей. Переломным моментом стала гибель при неясных обстоятельствах в ночь с 20 на 21 августа трех молодых людей из числа «защитников» Белого дома. А 22 августа все участники «антиконституционного путча» были арестованы и помещены в Лефортово.

Ликвидация государственно-политических структур СССР

После кризиса 19–20 августа 1991 г. сложилась ситуация, когда принимаемые лидерами решения определялись не Конституцией и законами СССР, а реальным соотношением сил и по-разному понимаемой «политической целесообразностью». Республиканские органы власти действовали без оглядки на союзный «Центр». Августовское выступление ГКЧП стало удобным поводом для отказа от серьезных интеграционных предложений. С конца августа 1991 г. начался набиравший все большие темпы демонтаж союзных политических и государственных структур. На этом основании некоторые историки полагают, что в действительности Советский Союз «умер» сразу после августа, продолжая формально существовать до конца года.

Со 2 по 5 сентября 1991 г. в Москве работал Пятый (внеочередной), последний съезд народных депутатов СССР, которые некоторые из его участников охарактеризовали как «похороны Союза». Съезд принял конституционный «Закон об органах государственной власти и управления Союза в ССР в переходный период». Закон предусматривал «прекращение деятельности» высших органов государственной власти СССР – Съезда и Верховного Совета, которые обладали правом принятия общефедеральных законов. Согласно закону, был создан Госсовет СССР, состоявший из Президента СССР и высших должностных лиц республик, к которому на неопределенный по времени «переходный период» передавались реальные функции управления.

Еще ранее, 23 августа 1991 г., Б. Ельцин подписал Указ «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР», положения которого были позднее развиты в серии других актов и привели к фактическому запрещению КПСС. 25 сентября Горбачев объявил о сложении с себя обязанностей Генерального секретаря и призвал партию самораспуститься. Эти события вызвали цепную реакцию в союзных республиках. До конца августа 1991 г. деятельность компартий была приостановлена в Белоруссии, Грузии, Киргизии, Эстонии; компартии были запрещены на Украине, в Молдавии, Литве. Процесс «департизации» республик в основном завершился к середине сентября 1991 г.

25 августа указом Горбачева был ликвидирован Совет Министров СССР и вместо него создан Комитет оперативного управления народным хозяйством, который возглавил российский премьер И. Силаев. Создание Комитета и назначение его руководства обозначили еще одну важную после-августовскую тенденцию – перевод союзных структур под управление российских органов власти. До конца 1991 г. под юрисдикцию России перешли органы гражданской и военной прокуратуры, министерство финансов и Госплан СССР.

24 августа 1991 г. ВС УССР провозгласил Украину независимым демократическим государством, заявив при этом, что с этого момента действующими на территории являются лишь Конституция, законы, постановления и другие акты законодательства республики. В тот же день свою независимость провозгласила Белоруссия, 27-го это сделала Молдавия, 30-го – Азербайджан, а 31 августа – Киргизия и Узбекистан. Верховные Советы Латвии, Литвы и Эстонии еще 20–21 августа объявили о своей независимости и восстановлении своих старых конституций, которые действовали до 1940 г.

В сентябре-ноябре 1991 г. развернулось реформирование КГБ. Оно шло по двум направлениям. Первое – раздробление на ряд самостоятельных ведомств и лишение его монополии на все виды деятельности, связанные с обеспечением безопасности. В отдельные структуры были выделены службы внешней разведки, погранвойска, охраны, связи. Второе направление – децентрализация, предоставление полной самостоятельности республиканским органам безопасности в сочетании с главным образом координирующей работой межреспубликанских структур.

К началу декабря 1991 г. большинство союзных структур были либо ликвидированы, либо поделены, либо перешли под юрисдикцию России, либо были просто дезорганизованы. Как отмечал в начале декабря 1991 г. С. Шахрай, к тому моменту «юридически и фактически существование Союза не может быть доказано».

«Ново-Огарево-2» и юридическое оформление распада СССР

Создание в начале сентября Госсовета СССР легализовало положение, существовавшее с конца апреля 1991 г., когда начался «новоогаревский процесс»: именно тогда важнейшие вопросы будущего Союза стали обсуждаться за закрытыми дверями в узком кругу высших руководителей республик. На практике Госсовет являлся не органом «для согласованного решения вопросов внутренней и внешней политики, затрагивающих общие интересы», как декларировалось изначально, а институтом, в рамках которого оформляли свое движение к полной независимости почувствовавшие формально еще «союзные» республики. Всего за время своего существования (сентябрь-ноябрь 1991 г.) Госсовет провел семь заседаний. В центре его внимания находились вопросы будущих отношений между республиками. Этот процесс получил название «Ново-Огарево-2».

Камнем преткновения на переговорах явился вопрос о статусе будущего объединения – Союза Суверенных Государств. Союзная делегация во главе с Горбачевым отчаянно билась за то, чтобы вновь создаваемое образование было «союзным государством», в котором входящие в него субъекты обладали самой широкой самостоятельностью. Лидеры же республик, прежде всего России и Украины, настаивали на том, чтобы на месте СССР был создан «союз государств», т. е. не единое государство, а конфедеративное образование. К концу ноября переговоры зашли в тупик. Поводом для их окончательного свертывания стали итоги референдума, проведенного на Украине 1 декабря 1991 г., в ходе которого более 90 % жителей республики высказались за ее независимый статус.

Еще в середине ноября украинский лидер Л. Кравчук высказался в пользу того, чтобы Украина, Белоруссия и Россия выступили инициатором создания такого сообщества, в котором все входящие в него государства были бы равноправными и не имели бы над собой никакого политического центра. После украинского референдума руководители трех славянских республик реализовали именно такой подход. 8 декабря 1991 г. в Беловежской Пуще (в Белоруссии) было подписано «Соглашение о создании Содружества Независимых Государств». В преамбуле документа констатировалось, что «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование». Однако СССР формально продолжал «жить» до 21 декабря, поскольку лишь в этот день в Алма-Ате к Соглашению о создании СНГ присоединились и другие семь республик, которые по Конституции СССР 1936 г. также являлись соучредителями СССР. А 25 декабря 1991 г. в 19.38 над Кремлем был спущен красный союзный флаг и заменен на российский трехцветный.

Новые черты политики российских властей

После политического кризиса 19–21 августа 1991 г. начинается качественно новый этап политики российских властей. Если в 1990 – середине 1991 г. их усилия были направлены на борьбу против союзного «центра», то теперь появилась возможность сконцентрироваться собственно на осуществлении реформ. После августовской «демократической», «антитоталитарной революции» развернулось активное преобразование всей системы политических, экономических, социальных отношений.

Конкретизация новой политической и экономической линии российского руководства была осуществлена в сентябре 1991 г. группой политиков и экономистов, работавших под руководством Г. Бурбулиса и Е. Гайдара. Философия и идеология будущих преобразований были сформулированы в двух концептуальных документах: «Стратегия России в переходный период» и «Ближайшие экономические перспективы России».

Содержащиеся в них подходы нашли отражение в тех направлениях экономических преобразований, которые были определены Б. Ельциным в качестве приоритетных 28 октября 1991 г. на V съезде народных депутатов РСФСР. Президент сообщил, что в ближайшее время в России будут освобождены цены, либерализована торговля, начнется масштабная приватизация. Необычная последовательность предполагаемых мер обусловливалась развалом экономики и государственности в стране к концу 1991 г.

События августа дали новый мощный импульс концентрации управленческих полномочий в руках исполнительной власти России, олицетворяемых институтом президента . Сразу после «путча» Б. Ельцин получил право назначать глав администраций краев и областей России, которые напрямую подчинялись президенту и принимали полномочия председателей исполкомов соответствующих советов. Тогда же в августе был создан институт «представителей президента» в регионах, и к концу года более 50 человек уже работали в этом качестве. Позиции президента были заметно усилены решениями пятого съезда народных депутатов (28 октября – 2 ноября 1991 г.). Одно его Постановление «Об организации исполнительной власти в период радикальной экономической реформы» предоставляло президенту право самостоятельно реорганизовывать структуру высшей исполнительной власти России и единолично решать вопросы ее кадрового обеспечения. Другое Постановление – «О правовом обеспечении экономической реформы» – предоставляло президенту право «в период проведения радикальной экономической реформы» издавать указы, имеющие силу законов. Съезд предоставил эти полномочия президенту временно, на один год.

После августа 1991 г. берет начало новая федеративная политика России. Звучавшее в 1990 г. предложение «глотать суверенитеты» осенью 1991 г. было окончательно признано ошибочным, и началась борьба за сохранение бывших автономий в правовом поле России. Однако сделать это было нелегко, так как процесс суверенизации уже имел свою инерцию. Особенно далеко в этой сфере продвинулись Татария и Чечено-Ингушетия. В октябре 1991 г. Верховный Совет Республики Татарстан принял Постановление «Об акте государственной независимости», а месяцем раньше, 6 сентября, в Грозном генералом Дудаевым был совершен военный переворот. Именно эту дату в Чеченской республике отмечают как День независимости.

Глава 18 Российская Федерация в 1992–1999 гг

§ 1 Трудное начало перехода к новому обществу. 1992 г

Антикризисные меры и рыночные преобразования

История современной России начинается с конца декабря 1991 г., когда в результате глубокого социально-экономического и политического кризиса прекратил свое существование СССР. Новому государству предстояло остановить действие деструктивных процессов, охватывавших многие сферы, восстановить управляемость в стране и перейти к реформированию всей системы общественных отношений. В этом плане особое место занимает 1992 г., события которого оказали большое влияние на последующее развитие России.

К концу 1991 г. народное хозяйство СССР было глубоко разбалансировано, поэтому в 1992 г. в российской экономической политике сочетались антикризисные мероприятия и шаги в сторону утверждения рыночных отношений. Основные направления преобразований были намечены на V съезде народных депутатов РСФСР в октябре 1991 г., а со второго января 1992 г. началась их реализация.

С этого дня были освобождены цены на подавляющее большинство товаров за исключением хлеба, молока, спиртного, а также коммунальных услуг, транспорта и энергоносителей. Это привело к появлению на полках магазинов многих забытых товаров и продуктов, которые оказались, однако, малодоступны основной части населения вследствие их дороговизны.

Активизировать рыночный товарооборот, ликвидировать монополию государства в этой сфере был призван президентский указ от 29 января 1992 г. «О свободе торговли», дававший возможность заниматься торговлей каждому, кто пожелает. Это важное решение было подкреплено временной отменой ограничений на импорт. Свободный импорт в 1992 г. сыграл роль катализатора в развитии частной рыночной торговли.

Началась подготовка правовой базы приватизации государственной собственности. В первой половине 1992 г. на основе президентских указов развернулась «малая приватизация» (торговли, общественного питания, сферы обслуживания). 11 июня 1992 г. после напряженных дискуссий Верховный Совет России принял «Государственную программу приватизации», определившую условия «большой приватизации» – передачи в частные руки средних и крупных хозяйственных объектов.

В центре внимания правительства в первые месяцы 1992 г. находились почти исключительно стратегические и макроэкономические проблемы. На первом месте стояло восстановление утраченного контроля над государственными финансами. Проводилась жесткая бюджетная политика, направленная на устранение огромного дефицита бюджета. Эта политика включала резкое сокращение расходов на отрасли социальной сферы (здравоохранение, образование, науку, культуру, коммунальную сферу), закупку вооружений, централизованные инвестиции, бюджетные дотации и субсидии территориям и предприятиям. Такой бюджетный курс привел к заметному снижению инфляции: с 38 % в феврале до 12 % в мае.

Однако понятное лишь специалистам улучшение макроэкономических показателей контрастировало с окружающей людей новой рыночной реальностью. Вместо первоначально обещанного двух-, трехкратного повышения цен в первые месяцы 1992 г. они выросли в 10–12 раз, а к концу года – в 36. Вдвое, в сравнении с тем же периодом 1991 г., сократился розничный товарооборот, что свидетельствовало о резком снижении покупательной способности и без того не избалованного российского населения. Скачок цен привел к тому, что в огне инфляции сгорели многолетние сбережения граждан. Кроме того, нехватка у государства наличных денег повлекла за собой рост задолженности по выплатам зарплат, пенсий, пособий.

Напряженная ситуация складывалась и в сфере материального производства. Сокращался объем выпускаемой продукции при значительном росте цен на изделия. Увеличение цен, отказ государства от предоставления дотаций привели к острому платежному кризису, когда у предприятий не оказалось средств даже для элементарного поддержания производства. «Рыночное» решение проблемы требовало банкротства несостоятельных плательщиков, однако при этом на улице оказались бы миллионы работников закрываемых предприятий, что неминуемо привело бы к мощному социальному взрыву. Тяжелое положение складывалось и в аграрном секторе.

Преобразования первых месяцев 1992 г. привели к появлению большого числа людей, не довольных их результатами, поэтому летом правительство было вынуждено внести существенные коррективы в проводимый им курс. Это нашло выражение в смягчении денежно-кредитной политики, привлечении в правительство представителей директорского корпуса, в попытках скорректировать положение в социальной сфере. В июле-августе было восстановлено кредитование отраслей (сельского хозяйства, угольной промышленности и др.), регионов (северные районы), введены отсрочки и частично погашены некоторые из ранее выданных кредитов, предоставлены новые налоговые и таможенные льготы. А в сентябре-октябре был произведен взаимозачет долговых платежей предприятий, в результате чего резко увеличился общий объем предложения денег. Кроме этого, президент подписал указ о реформе системы заработной платы в бюджетной сфере (тарифные ставки были увеличены в 1,5 раза). Были повышены некоторые виды пенсий и пособий. Все это снизило уровень общественного недовольства, но не позволило решить главную задачу российских реформаторов – добиться бездефицитного бюджета и сбить инфляцию: осень 1992 г. отмечена ее всплеском, в декабре она составила 25 %.

В оценке итогов экономического развития в 1992 г. общество разделилось на две части. Сами реформаторы и выигравшие от перемен лица указывали на важность того, что Россия наконец-то начала движение к рынку. Они объясняли, что хотя реформы оказались болезненными, они пошли по единственно возможному в тех условиях пути. Достижением считали начало массовой приватизации, призванной создать конкурентную среду, и изменения в сознании населения, лишенного государственной поддержки и вынужденного рассчитывать преимущественно на собственные силы, что должно было раскрепостить его предпринимательский потенциал.

Однако большая часть россиян оценивала перемены совершенно иначе. Указывали на непомерно высокую социальную цену за переход к рынку (огромный рост цен и резкое падение уровня жизни, «ограбление» граждан через обесценивание накоплений, нарастание социальных контрастов). Ставился под сомнение и профессионализм реформаторов: ими были допущены существенные просчеты при прогнозировании роста цен и динамики инфляции, пренебрежение к реальной экономике, «жесткое» отношение к бюджетным отраслям и социальной сфере. Недовольство вызывала и криминализация общественной, прежде всего экономической жизни: коррупция чиновничества и рост имущественных преступлений с применением физического насилия.

Попытка остановить дезинтеграционные процессы

В сфере федеративного устройства новое российское государство унаследовало проблемы, возникшие в период противостояния между российскими и союзными властями в 1990–1991 гг. Некоторые принятые тогда бывшими автономиями акты ставили под сомнение целостность России, содержали угрозу ее конфедерализации. С целью ее преодоления 31 марта 1992 г. был подписан Федеративный договор, который предусматривал разграничение предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами власти республик; краев, областей; автономных областей и округов. Документ оказал противоречивое влияние на политическую жизнь страны. С одной стороны, договор зафиксировал именно федеративный характер устройства государства. С другой – сохранил неравенство статусов республик и краев (областей) России. Так, республики обладали привилегиями в бюджетных отношениях с центром, в формировании своей правоохранительной системы. Неравноправный договор создал ситуацию соперничества и отчуждения одних субъектов Федерации от других. Осенью 1992 г. началась активная борьба краев и областей за выравнивание своих прав.

Строительство новой федерации осложнялось и ситуацией в отдельных регионах страны. Федеративный договор не подписала Республика Татарстан. Более того, в ноябре 1992 г. после референдума ее Верховный Совет утвердил новую Конституцию, где Татарстан характеризовался как «суверенное государство, субъект международного права, ассоциированное с Россией Договора». Тем самым между Россией и одним из ее субъектов в одностороннем порядке фактически устанавливался конфедеративный характер отношений. Татарстан, Башкортостан, Якутия встали на путь «бюджетного сепаратизма», одностороннего перераспределения ресурсов, собственности и власти в пользу своих республик.

Все дальше от правового поля Федерации отходила Чеченская республика, превращаясь в особую зону России. На территории Чечни осуществлялся беспошлинный ввоз и вывоз товаров, нелегальная торговля оружием, финансовые спекуляции. Регион стал крупным производителем и перевалочным пунктом торговли наркотиками. Республика вступила в полосу острого социально-экономического кризиса, шла стремительная криминализация чеченского общества. С конца 1991 г. начался захват военных объектов и складов с вооружением. К маю 1992 г. в распоряжении дудаевцев оказалось 80 % боевой техники и 75 % стрелкового оружия, ранее принадлежавших Советской армии, а к июню численность регулярных войск республики достигла 15 тыс. человек. Камнем преткновения на переговорах между Москвой и Грозным оставался вопрос о статусе Чечни: чеченская сторона настаивала на признании независимости республики.

Формирования пояса нестабильности по периметру российских границ

Ликвидация СССР в конце 1991 г. породила ситуацию политико-правовой неопределенности в отношениях между бывшими союзными республиками. С одной стороны, они провозгласили себя суверенными государствами, добились независимости от «имперского центра» в Москве. С другой – объединение в рамках СНГ позволяло определить возможные формы и направления нового взаимодействия. Этого, однако, в 1992 г. сделано не было. Внимание местных элит было сконцентрировано на строительстве независимой государственности, стремлении контролировать начавшиеся экономические реформы. Отношения между Россией и ее ближними соседями осложнялись и рядом других факторов.

Экономическая политика России значительно отличалась от методов преобразований в других республиках, однако все они продолжали находиться в единой рублевой зоне, что порождало острые межгосударственные противоречия. Новые государства начали интенсивный поиск новых союзников в Европе и Азии.

Политики понимали трудности возможного раздела вооружений бывшего Союза, и первоначально тлела надежда на сохранение в рамках СНГ единой армии. В конце 1991 г. было создано общее командование Объединенных Вооруженных Сил СНГ, которое просуществовало до мая 1992 г. Верх взяла тенденция к созданию собственных армий. Эту позицию открыто выразил президент Украины Л. Кравчук: «У нас нет единого государства, и не может быть единых вооруженных сил». Процесс образования новых армий проводился в одностороннем порядке, без предварительных договоренностей. Поэтому весной 1992 г. и Россия приняла решение о создании своих вооруженных сил. Начало практического раздела «советского военного наследства» привело к острому кризису в российско-украинских отношениях летом 1992 г. В центре внимания оказались вопросы о статусе Севастополя и судьбе Черноморского флота. В отличие от Белоруссии и Казахстана, Украина не спешила отказываться от статуса ядерной державы, что вызывало дополнительную тревогу, и не только у России.

Военные действия в Бендерах. Июнь 1992 г.

Обретение независимости почти повсеместно сопровождалось ростом национализма титульных наций, что сказалось на «некоренном» населении. В новых государствах оказалось и 25 млн русских. Трудности получения гражданства, сокращение сферы применения русского языка и возможности получения на нем образования, официальные и неформальные препятствия для занятия определенными видами деятельности – все эти проблемы ставили новую для правительства России проблему – защиту прав этнических россиян в новом зарубежье, но она была пущена на самотек.

Распад СССР и раздел его вооружений привели к новым вспышкам межэтнических конфликтов в новых государствах. Молдова усилила политический и военный нажим на Приднестровье, апогеем которого явился вооруженный штурм Бендер в июне 1992 г. Почти одновременно Грузия предприняла попытку с помощью оружия «усмирить» Южную Осетию. В августе начались войсковые операции против «абхазских сепаратистов». Все это сопровождалось многочисленными человеческими жертвами, в том числе и среди мирного населения. Россия по историческим и политическим мотивам была вынуждена вмешаться в конфликты, что осложняло ее отношения как с ближним, так и с дальним зарубежьем.

Нарастание политического противостояния

Стремление обеспечить России достойное место в Союзе ССР и начать проведение эффективных реформ в 1990 г. – середине 1991 г. сплачивало россиян, что на политическом уровне нашло отражение в поддержке действий президента и правительства со стороны Съезда и Верховного Совета РСФСР. С началом обсуждения конкретных путей преобразований во второй половине 1991 г. ситуация стремительно меняется, а с

1992 г. политический климат в обществе определяется в первую очередь развальным состоянием экономики, которое оказывало решающее влияние на расстановку и позиции основных политических сил. В оппозицию президенту и правительству стали переходить значительные социальные группы, а также самые различные общественно-политические организации. Это нашло отражение и в углублении противостояния между президентом и российскими законодателями.

Первый кризис в отношениях между законодательной и исполнительной властью проявился в апреле 1992 г. на шестом съезде народных депутатов, признавшем «ход экономической реформы неудовлетворительным в области социальной защиты граждан, инвестиционной, промышленной и аграрной политики, комплексности проводимых мероприятий». В ответ на это члены правительства во главе с Е. Гайдаром подали в отставку, обвинив парламентариев в «безответственном» популизме. Кризис удалось разрешить президенту, который своим авторитетом «прикрыл» правительство, обещал пойти на некоторые уступки взамен на предоставление «молодым реформаторам» возможности поработать до конца года с тем, чтобы «выправить» ситуацию.

Однако положение в экономике к зиме 1992/1993 г. переломить не удалось, правительство, несмотря на отдельные компромиссы, вызывало устойчивое неприятие большой части российских граждан. Общее состояние неопределенности и нестабильности, возникшее в результате радикальной смены экономических, политических, ценностных ориентиров, снижало доверие ко всем находящимся у власти реформаторам. Положение президента и правительства осложнялось приближением неизбежного созыва седьмого съезда народных депутатов в конце 1992 г. Помимо анализа итогов экономического развития, съезд должен был рассмотреть не менее важный вопрос – о продлении дополнительных полномочий президенту, предоставленных ему сроком на один год и нуждавшихся в новом подтверждении. В октябре 1991 г. выходящие за рамки Конституции права давались президенту для оперативного осуществления именно экономических преобразований. Лишение этих полномочий означало бы переход руководства реформами от президента к Съезду и Верховному Совету, что повлекло бы существенную корректировку не только экономического курса.

На открывшемся 1 декабря 1992 г. VII съезде конфликт между президентом и законодателями принял форму острого политического кризиса. В ответ на попытку съезда ограничить полномочия исполнительной власти, президент предпринял шаги по дезорганизации его работы. В «умиротворении» сторон и преодолении кризиса большую роль сыграл председатель Конституционного суда России В. Зорькин. В итоге съезд не вернул себе полномочия по формированию правительства, но президент обещал учитывать мнение съезда при назначении премьера. Вместо отвергнутого депутатами Е. Гайдара Б. Ельцин во главе правительства поставил более приемлемого для них В. Черномырдина. «Ценой» компромисса с обеих сторон явилось согласие на проведение в апреле 1993 г. референдума по принципам новой Конституции. Всенародный опрос должен был решить: будет Россия президентской или парламентской республикой?

§ 2 Экономические преобразования и их социальные последствия. 1992–1999 гг

Борьба с инфляцией

В 1992–1998 гг. в центре внимания российского руководства стояла проблема финансовой стабилизации, добиться которой предполагалось средствами монетаристской политики. В то же время, эта политика проводилась не всегда последовательно. Большое влияние на нее оказывали внутриполитическая ситуация (противостояние исполнительной и законодательной властей, предвыборные – парламентская и президентская – кампании), социально-экономическое положение страны (состояние отдельных отраслей и регионов, уровень социальной напряженности), внешние факторы (отношения с международными финансовыми институтами и мировая экономическая конъюнктура).

Путь к финансовой стабилизации лежал через борьбу с инфляцией и сокращение бюджетного дефицита. В России в 1992 г. уровень инфляции составлял 2509 %. В 1993–1998 гг. ее подавление осуществлялось весьма интенсивно: в 1993 г. инфляция равнялась 840 %, в 1994 – 215, в 1995 г. – 131, а в 1996 г. – уже 21 %. Однако столь заметный результат мало кем воспринимался как достижение, что было связано с ухудшением основных макроэкономических показателей, которое было намного очевиднее. За 1992–1998 гг. российский ВВП сократился почти на 44 % (для сравнения: за годы Великой Отечественной войны – на 24 %), объем промышленного производства – на 56 %, резко снизились масштабы инвестиций. Дефицит бюджета уменьшился с 30 до 4,8 %, что было достигнуто, однако, за счет отказа государства от важных традиционных функций.

Результатом «шокового» характера изменений в 1992–1998 гг. явился отрыв экономической жизни на денежно-финансовом уровне от процессов в реальной экономике, бегство денег из сферы производства. Это привело к тому, что в 1990-е годы отечественную экономику охватил глубочайший инвестиционный кризис. Абсолютный уровень инвестиций снизился с 1990 г. на три четверти, а объем инвестиций производственного назначения – на четыре пятых. Многие предприятия были лишены возможности обновлять свою техническую базу. Все это вело к тяжелым последствиям для российской экономики. Снижалась конкурентоспособность отечественных товаров не только на мировом, но и на внутреннем рынке; росло число аварий, расходы на ремонт изношенного оборудования; сузились возможности экономического роста, особенно в наукоемких отраслях.

Причины кризиса инвестиций носили комплексный характер. Основная была связана с тем, что государство из этой сферы фактически ушло, а новые субъекты инвестирования были либо экономически слабы, либо до конца не сформировались. Не были прямо заинтересованы в финансировании промышленности и коммерческие банки, которые в 19921998 гг. вели себя вполне «по-рыночному». В это время государство прибегало к заимствованию средств под очень высокий процент. По уровню доходности и степени риска финансовые рынки выглядели намного предпочтительнее реального сектора. В отдельные периоды вложения в государственные ценные бумаги обеспечивали стабильную доходность на уровне 80-100 и более процентов годовых. Это создавало неблагоприятную для капиталовложений конъюнктуру, которая предъявляла предельно высокие требования к эффективности предпринимательских проектов. Таким образом, сформировалась хозяйственная модель, которую называют спекулятивной экономикой.

Взятые в совокупности все эти факторы обусловили депрессивное состояние реального сектора российской экономики 1992–1998 гг.

Главным же фактором углубления кризиса было состояние российского бюджета. Правительство жестко придерживалось курса на сокращение государственных расходов, которые, тем не менее, существенно превышали государственные доходы. Бюджетный дефицит воспроизводился из года в год, составляя в среднем около 7 %. Государство было вынуждено постоянно заимствовать средства для его покрытия. В 1990-е годы государственный долг превратился в одну из центральных экономических проблем России. Стремительно увеличивался внутренний долг, возрастали бюджетные расходы по его обслуживанию. Не менее опасным было и нарастание внешних заимствований. К унаследованным Россией от СССР 105 млрд долл. задолжности прибавились более 50 млрд новой, и в 1998 г. сумма внешнего долга превысила 156 млрд долл. По этому показателю Россия переместилась с 12-го на первое место в мире.

Однако основной проблемой государственного долга России являлась не его величина, хотя она была огромна, а его срочность (большая доля «коротких», до одного года долгов) и «дороговизна», высокая стоимость его обслуживания. В результате все большая доля новых заимствований тратилась на выплаты процентов по старым долгам, а доля средств, шедших на финансирование собственно бюджетного дефицита, т. е. на внутренние нужды, сокращалась. Если в 1996 г. расходы по обслуживанию государственного долга составили 12,8 % от общего объема расходов федерального бюджета, то в 1998 г. аналогичные выплаты должны были составить почти 33 %! Это была критическая точка, после которой хронический кризис российской финансовой системы перешел в острейший. 17 августа 1998 г. правительство пошло на ряд чрезвычайных мер, в числе которых была девальвация рубля: его стоимость по отношению к доллару снизилась втрое; а уровень инфляции «прыгнул» с 11 % в 1997 г. до 84,4 % к концу 1998 г.

Кризис продемонстрировал не только неэффективность проводившегося с 1992 г. курса реформирования, но и нанес мощный удар по профессиональному и политическому авторитету тех, кто за ним стоял .

Приватизация государственной собственности

После принятия закона о приватизации 14 августа 1992 г. был опубликован указ президента, предопределивший начало и содержание первого, «ваучерного», этапа приватизации, продлившегося до 1 июля 1994 г. Предусматривалось преобразование крупных и средних государственных предприятий в акционерные общества с их последующей передачей непосредственно гражданам. Для участия населения в приобретении акций вводились приватизационные чеки – ваучеры, – которые должны были символизировать равенство стартовых условий всех участников приватизации.

Балансовая стоимость производственных фондов России к концу 1991 г. оценивалась в сумму 1 трлн 260,5 млрд рублей. Она была разделена на численность населения страны – 148, 7 млн человек, что дало цифру в 8476 рублей. Для удобства она была округлена до 10 тыс., что и было определено как доля собственности каждого гражданина России в ее имуществе. В сентябре 1992 г. в отделениях Сбербанка началась выдача ваучеров населению, которая была в основном завершена к весне 1993 г.

Полученные ваучеры их владельцам предстояло обменять на акции предприятий, что означало бы юридическое вхождение в права собственника. Работники приватизируемого объекта получали льготы. К весне 1994 г. члены трудовых коллективов вместе с членами семей владели 60 % акций, у государства осталось 17 %, а остальные перешли в собственность других физических и юридических лиц.

В итоге к 1 июля 1994 г. было приватизировано 70 % промышленных предприятий, а доля государственной собственности в общем объеме стоимости имущества сократилась до 35 %.

В 1998 г. Е. Гайдар откровенно писал: «Достаточно наивно оценивать итоги реализации этой модели по тем формальным целям, которые были записаны в программах приватизации. Реальная цель была лишь одна: временное массовое распределение и закрепление формальных прав частной собственности. при минимуме социальных конфликтов в расчете на следующие трансакции в пользу эффективных собственников». Несоответствие результатов приватизации заявленным целям послужило поводом для Государственной Думы в декабре 1994 г. признать итоги первого этапа неудовлетворительными. Депутаты обращали внимание, прежде всего, на низкую экономическую эффективность быстрого перераспределения государственной собственности.

22 июля 1994 г. был издан указ президента, положивший начало второму, «денежному», этапу приватизации, который продолжается и поныне. С этого времени предприятия или пакеты их акций стали передаваться исключительно за деньги. Приватизация имущества осуществлялась через проведение денежных, специализированных аукционов, коммерческих и инвестиционных конкурсов, по закрытой подписке. Интенсивно развивался фондовый рынок, складывалась система институциональных инвесторов и оформление социального слоя, обладающего правами собственника.

Проведение экономически эффективной приватизации осложнялось тем, что в 1994–1997 гг. правительство использовало ее преимущественно как средство получения бюджетных доходов. Поэтому, помимо продажи, получили распространение различные «нестандартные» методы приватизации: «залоговые аукционы», передача федеральных акций регионам в качестве покрытия федерального долга, конвертация долгов в ценные бумаги и др.

С середины 1997 г. начинается переход от массовой приватизации к индивидуальным проектам с акцентом на эффективное использование приватизируемого объекта. Приватизация стала «штучной». Теперь цена «имущественного комплекса» определялась не только его уставным капиталом и балансовой оценкой, но и рыночной стоимостью. Все это позволяло продать объект гораздо дороже, чем ранее.

В результате проведенных преобразований в России к концу 1990-х годов произошли радикальные изменения в структуре собственности. В 1998 г. к государственной (федеральной, муниципальной) собственности относились 12,5 % предприятий, к частной – 73,1 %, в собственности общественных организаций находилось 5,7 %, к смешанной принадлежали 8,7 % хозяйственных объектов.

Особенностью приватизации в России было то, что она преследовала, прежде всего, социально-политические цели, рассматривалась как важнейшая часть системной трансформации. Для того, чтобы придать процессу изменения отношений собственности необратимый характер, его осуществляли директивно (спускали из центра жесткие планы и добивались их выполнения), в сжатые сроки, принимая как неизбежное зло многочисленные отступления от несовершенного законодательства. В результате были минимизированы масштабы государственной собственности, произошло ее перераспределение, концентрация в руках ограниченного круга новых владельцев. Далеко не все смогли ощутить позитивные итоги ухода государства из сферы регулирования экономики, негативно оценивался уровень социальной защищенности населения. Всем было очевидно, что пока не удалось создать экономический и правовой механизм эффективного использования новых отношений собственности в целях роста отечественного производства и повышения благосостояния больших групп российского общества. Сторонники избранного курса все недостатки объясняли незавершенностью качественного изменения отношений собственности, полагая, что переход имущества от формального владения к эффективному использованию займет определенный исторический период.

Криминализация и теневизация экономической жизни

Рыночные преобразования в России привели к росту преступности, породили качественные перемены в структуре экономики и общества. Происходящее в России в 1990-е годы известный режиссер С. Говорухин назвал «великой криминальной революцией», а бывший премьер-министр В. Черномырдин говорил о «тотальной криминализации российского общества».