Помоги проекту - поделись книгой:
Верзила тем временем наседал справа. Сократив дистанцию, он лихо размахнулся для удара, вероятно пытаясь напугать меня амплитудой.
Ну, это уже не смешно, граждане! Вы за кого меня держите?! Я же не мешок в зале для тренировки новичков! Нас – боевых пловцов – натаскивали не только для подводных баталий; помимо всего прочего, мы еще и неплохие диверсанты, умеющие без оружия противостоять настоящему спецназу на суше.
Нырнув под размашистый крюк, прикладываюсь к его печени, проверяя болевой порог. Сложившись пополам, верзила в ветровке мычит.
И это все, на что вы способны?
Внезапно рядом снова хрустит галька. Это хорошо, что единоборство происходит на галечном пляже. Слабые отсветы далеких уличных фонарей слишком слабо освещают здешний пляж, и чуткий слух теперь мой главный союзник.
Группируюсь и, быстро переместившись в сторону, оборачиваюсь.
Нет, это еще не все. Коренастый брюнет, пострадавший в нашей стычке первым, пришел в себя, выудил из кармашка ножичек и летит на меня с диким ревом кастрированного быка.
Перехватив руку с ножом, дважды бью коленом в грудную клетку. Захрипев, брюнет беспомощно оседает подобно перекурившему студенту. Нож остается у меня.
Вот теперь все.
За единственный проход вдоль пляжной полосы мой металлоискатель пропищал лишь дважды. После этого в кармане шорт сиротливо позвякивали две монеты достоинством по пять рублей – весь сегодняшний улов.
Смешно, конечно, но о продолжении работы я не думал. Надо было сматываться. И чем быстрее, тем лучше.
Спешно разобрав и упрятав инструмент в сумку, я взвалил ее на плечо и покинул галечный пляж. Теперь предстояло с максимальной осторожностью пробраться домой, а потом…
Потом я не знал, что делать.
«Затаиться на недельку-другую и пожить на нелегальном положении? Или свалить на курорты Черногории – погреть косточки на тамошних пляжах?.. – мучительно раздумывал я над вариантами действий, бесшумно передвигаясь окольными путями по полутемным улочкам. – А может быть, уехать на месячишко к маме в Саратов? Неплохая, между прочим, идея. Деньги имеются. Только от продажи золотой цепи с бриллиантами выручу столько, что год могу не думать о работе. Времени у меня теперь навалом, ибо спокойно бродить по пляжам не дадут…»
Переулок уперся в относительно широкую проезжую улицу. На Т-образном перекрестке я свернул влево, и мои размышления на том прервались. Метрах в ста я увидел два больших внедорожника и стоящих возле них крепких ребят.
«Черт! Неужели по мою душу?!» – шарахнулся я в сторону.
Парни не успели меня заметить. Осторожно, прижимаясь спиной к забору, я снова возвратился в переулок и легкой трусцой направился в обход опасного местечка.
Каково же было мое удивление, когда и на другой улице я едва не напоролся на дежурившую засаду. Два похожих по размерам автомобиля; толпа курящих амбалов, двое из которых поигрывали бейсбольными битами.
Пришлось искать другой путь…
Через час блужданий по ночному городу я пребывал на грани отчаяния. Все основные улицы, по которым пролегал путь к моему дому и к центру города, были наглухо перекрыты. В одном месте даже стоял автомобиль с работающим маячком, озаряющим ближайшее пространство таинственным синим светом.
Я сбился со счета, пытаясь хотя бы примерно оценить количество машин и широкоплечих молодцов, задействованных в операции по моей поимке.
«Мда-а. Ничего подобного наш город не видел со времен мятежа левых эсеров, – мрачно шутил я мысленно, перелезая через какой-то забор. – Только вертолетов не хватает и подразделений ОМОНа… Что ж они так всполошились-то из-за каких-то тридцати тысяч долларов?! Да вся эта операция обойдется хозяину потерянной цепи раза в два дороже!..»
Как бы там ни было, а дела мои обстояли худо.
Я метался по территории пяти-шести крошечных кварталов неправильной формы, ограниченных кривыми улочками, и не находил выхода. Перемахивал через какие-то заборы и старые гаражи, пересекал чьи-то частные дворики, нарывался на злющих собак и распугивал своим появлением кошек. Я даже поднимался на крыши допотопных барачных домишек и пытался выскочить из оцепления верхом…
Ничего не получалось. Кругом стояли или медленно двигались подозрительные автомобили. Кругом патрулировали группы рослых ребятишек.
В какой-то момент я жутко пожалел о том, что район шанхайского вида, сплошь застроенный частными домишками и бараками, не оборудован канализацией. Сеть подземных тоннелей в данной ситуации мне здорово помогла бы…
Наконец, осторожно перебравшись по крыше одного из домов, я спрыгнул на тротуар безлюдной улочки. Ни слева, ни справа от меня не было перекрывавших путь к свободе автомобилей.
Возрадовавшись маленькой победе, я поправил на плече ремень сумки и побежал в противоположную от моря сторону.
Однако вскоре мой спурт был прерван: на ближайший перекресток вырулил громадный внедорожник. Остановившись посередине, он изрыгнул из своего чрева человек шесть.
Я не был готов к этой встрече. Пробежав по инерции шагов пять, я шарахнулся в сторону, но опоздал.
– Вон он! – крикнул кто-то из парней, и вся группа дружно рванула ко мне.
Развернувшись и перехватив покрепче сумку, я помчался в сторону моря. Благо, путь туда был пока свободен…
Глава четвертая Российская Федерация; Сочи Настоящее время
Через пару минут бешеной гонки по ночным улочкам одноэтажного Сочи я понял, что меня гонят к пляжам. Гонят, как затравленного и обложенного со всех сторон зверя.
Несколько автомобилей ехало по параллельным улицам в том же направлении, не давая мне свернуть в сторону. Сзади неслась толпа молодых накачанных мужиков, вооруженных бейсбольными битами, а возможно, и чем-то более серьезным.
И только впереди не было ни единой души. Словно невидимый организатор травли нарочно подсказывал мне направление.
«Ладно, берег так берег, – решил я, послушно приближаясь к полоске бесконечных пляжей. – Это для вас море выглядит тупиком и враждебной стихией. А для меня оно – второй дом…»
Проскакиваю освещенный Курортный проспект, по которому и слева, и справа уже несутся наперерез автомобили. Причем парочка из них оглашает округу завыванием сирены.
«Господи, да за кого они меня принимают! – возмущаюсь, перепрыгивая высокий бордюр и декоративное ограждение из подстриженного кустарника. – Я что, похож на агента вражеской разведки или на педофила?! Что-то я не пойму… Неужели вся эта возня из-за какой-то золотой цепочки?! Быть этого не может…»
Оппоненты меня не слышат. И немного запаздывают с перехватом. Еще несколько секунд – и я в сумрачной зоне частных отелей.
Машины преследователей одна за другой сворачивают в проулок между гостиницами. Бегущая сзади толпа на мгновение теряет меня из виду.
Мне от этого не легче – спрятаться на территории цирка, Миллениум Тауэр и гостиничного комплекса «Светлана» попросту негде. Здесь слишком мало укромных уголков. Кустарник, деревья, бассейны, фонтаны, беседки – не в счет. Плечистые ребята прочешут все это за четверть часа, и будет мне «счастье»…
Я знаю здешние места, как рельеф собственного лица. Это дополнительный бонус, дающий возможность увеличить дистанцию отрыва.
Пересекаю парк имени Фрунзе с большим «Колизеем» летнего театра посередине. И в парке для меня нет местечка, в котором бы я не бывал или не проходил мимо. Но, к сожалению, и здесь укрыться от погони не получится.
Остается берег. Может быть, там удастся ломануться в сторону? В какую именно – зависит от обстоятельств…
В два прыжка перелетаю пешеходную улочку.
Вот и пляж. На ходу осматриваюсь.
Увы, моим планам сбыться не суждено. И слева, и справа узкие полоски пляжей уже были освещены светом фар многочисленных автомобилей, участвующих в операции по отлову «особо опасного преступника». К тому же по пешеходной улочке и гальке ко мне приближались компании явно недружелюбного вида.
Секунда на размышление.
Лихорадочно оглянувшись, засовываю сумку под сложенные стопкой лежаки и бегу к воде.
Других вариантов у меня нет.
Уйдя под воду, держу курс строго от берега…
Мои натренированные легкие позволяют задерживать дыхание до четырех с половиной минут, а если очень надо, то и подольше. Это неплохо для статичного пребывания под водой. Но мышцы постоянно сокращаются, расходуя драгоценную энергию. Стало быть, придется показаться над водой минуты через четыре.
Отряд боевых пловцов «Фрегат», коим мне посчастливилось командовать, подчинялся руководителю одного из важнейших департаментов ФСБ и выполнял самые сложные задачи, которые только возможно представить. Все мы были людьми особого склада. Обладали редкими навыками, невероятной закалкой, прошли сложную и длительную подготовку, прежде чем стать настоящими боевыми пловцами. Во времена исторического материализма таких, как мы, было около трехсот человек на всю огромную державу. Сейчас осталось не более сотни, что невероятно мало по сравнению с элитой сухопутных спецподразделений. Методика нашей подготовки являет собой тайну за семью печатями. Когда-то давным-давно – после трагической гибели крейсера «Новороссийск» – советским боевым пловцам приходилось учиться у итальянцев, немцев и англичан. Сегодня эти господа не прочь позаимствовать кое-что из наших технологий создания идеального подводного убийцы.
Всплыв, я невольно зажмурился от яркого света.
Обстановку на берегу оценить сложно. На пешеходной улочке, невзирая на запрет движения транспортных средств, выстроилось не менее дюжины автомобилей. Каких именно – разобрать невозможно. Все они развернулись к морю и врубили дальний свет, освещая прибрежную зону.
На фоне горящих фар хаотично перемещались темные фигурки людей, доносились громкие окрики, хруст гальки…
Мало что разобрав, я снова ухожу под воду. Моя голова наверняка маячит на виду у толпы преследователей, подобно единственному шару на хорошо освещенном зеленом сукне бильярдного стола. Так что лучше отойти подальше…
Плыву на глубине двух метров. Размеренно работая конечностями, изобретаю план дальнейших действий.
На ум ничего не идет, кроме единственной светлой идеи отойти от берега метров на пятьсот и повернуть вдоль него. На северо-запад или юго-восток – без разницы. На данном удалении проплыть километра два-три и десантироваться на сушу в спокойном темном местечке. Других вариантов нет. Не плыть же мне, на самом деле, в Турцию!..
Я в пятистах метрах от береговой линии. Волнение моря здесь почти не ощущается; я болтаюсь на поверхности и наблюдаю за тремя быстроходными катерами, мечущимися вдоль кромки моря.
На прежнем месте осталось всего три автомобиля. Остальные тоже рыщут по прибрежным дорогам, периодически сверкая ярким светом фар. Людей с такой дистанции видно плохо, но нетрудно догадаться, что и они также рассредоточились вдоль пляжей и продолжают поиски.
Ну да. Ждите. Суток через четверо я определенно устану и вылезу на берег. Километрах в ста отсюда.
Но, похоже, мои оппоненты ждать у моря погоды не собирались.
Спустя несколько минут к трем катерам присоединились еще два, а зона поиска заметно расширилась и отдалилась от береговой черты.
– Вот черт! – выругался я, заметив, как одно из маломерных судов с диким ревом двух подвесных моторов несется прямо на меня.
Пришлось опять нырять и подолгу торчать под водой, прислушиваясь к гулу движков, который то нарастал, то становился слабее.
В такой ситуации всплывать для прочистки легких затруднительно и опасно. Под водой точно определить направление на источник звука практически невозможно. В плотной водной среде звук великолепно распространяется на многие километры, и если неподалеку от тебя одновременно надрываются несколько мощных подвесных моторов, то понять, где и какой, невозможно. Тем более невозможно угадать дистанцию и в каком направлении движутся катера. Днем при условии терпимой прозрачности воды на помощь приходит визуальное восприятие. Ночью остается верить в удачу.
Всплываю. Дыша полной грудью, верчу головой.
Предосторожность была нелишней. Моя болтающаяся на поверхности голова оказалась между двумя скоростными катерами. И если один шел вдали самым малым ходом, то второй взрезал волну острым форштевнем и мчал в моем направлении. А хуже всего было то, что на его флайбридже ярко светили четыре прожектора, бивших на приличное расстояние.
Я почувствовал себя голым на сцене Большого театра под всеми имеющимися в штате софитами.
«Заметили! – срочно ухожу под воду. – Как пить дать заметили, суки!..»
В правоте свой догадки я убедился спустя несколько секунд.
Ревущие над головой подвесные моторы резко сбавили обороты. Второй катер подкрался и застопорил ход поблизости.
Я застыл на глубине четырех-пяти метров и растерянно взирал снизу вверх на темнеющие на фоне освещенной поверхности днища маломерных судов…
В бассейне загородной тренировочной базы «Фрегата» я проходил стометровую дистанцию под водой ровно за одну минуту. Отличный результат. Тренер олимпийской сборной отдал бы многое, чтобы заполучить меня в команду. Да вот незадача – здесь не бассейн, я плыву не по ровной дорожке и для меня жизненно важно держать ситуацию под контролем.
Пока ситуация вполне устраивает. Несколько минут назад с двух зависших надо мной катеров в воду сиганули трое.
Наивные неандертальцы. Чтобы справиться со мной на глубине, не имея специального снаряжения и оружия, нужно быть как минимум опытными боевыми пловцами. А эти…
Заняв удобную позицию на фоне чернеющего дна, поднимаю голову и прекращаю всякое движение – экономлю расход кислорода. При этом отлично вижу мечущихся у поверхности придурков.
Выжидаю…
Ага, вот и первая жертва. Самый нетерпеливый набрал в легкие воздуха и устремился вниз – навстречу своему позору. Давай-давай. А-то я уж заскучал.
Пара мощных гребков, и дилетант в моих железных объятиях. Несколько секунд он суматошно дергается, но быстро понимает, что лучше этого не делать. Молоток. Правильно себя ведешь. За это я оставлю тебя в живых…
Я хорошо знаю, как происходит смерть человека под водой. Знаю, потому что несколько раз довелось испытать это на собственной шкуре. К счастью, без летального исхода.
Вначале тонущего человека охватывает паника: он неистово барахтается на поверхности, борясь за любую возможность вдохнуть глоток воздуха. Как правило, эта агония длится до шестидесяти секунд.
Оказавшись под водой, он задерживает дыхание и старается максимально долго сохранять в груди воздух. Нежелание расставаться с ним работает на уровне подсознания. Человеку словно кто-то внушает: выдохнешь и сразу умрешь.
Данная фаза длится до полутора минут. Но это только преддверие смерти.
Почему преддверие? Все просто.
По истечении полутора минут человек вынужден вытолкнуть из легких воздух, и мышцы грудной клетки рефлекторно срабатывают на вдох. Не полный, а совсем маленький. Крошечный. Потому что стоит первым каплям воды попасть в дыхательное горло, как бедолага инстинктивно начинает кашлять. И уже во время кашля вода наполняет легкие до отказа.
Сделав свое черное дело, попавшая в легкие вода блокирует газовый обмен в тонких тканях, после чего происходит ларингоспазм – рефлекс непроизвольного сокращения мускулатуры гортани. А это уже ледяное дыхание смерти.
Вследствие прохождения воды по дыхательным путям тонущий человек на протяжении нескольких секунд ощущает отвратительное и очень болезненное жжение в груди. Лишь после этого приходит чувство успокоения.
Умиротворение свидетельствует об уходе сознания от недостатка кислорода в крови и клетках головного мозга. Это критический момент, из которого погибающего еще можно выдернуть. Но пройдет от силы пара минут, и сердце остановится.
А следом умрет и мозг…
Паника у первой жертвы начинается гораздо быстрее, чем я ожидал. От неукротимого желания втянуть порцию свежего воздуха за паникой начинает разрываться грудная клетка.
Поделиться книгой: