Аллигент

Вероника РОТ

Дивергент 3

Аллигент

Глава 1. Трис.

Я расхаживаю по нашей камере в штаб-квартире Эрудитов, ее слова эхом звучат в моей голове : Мое имя будет Эдит Приор, и это многое, что я буду рада забыть.

- Итак, ты никогда не видела её раньше? Даже на фотографиях? - спрашивает Кристина, её раненная нога опирается на подушку. Она была ранена во время нашей отчаянной попытки показать видео Эдит Приор нашему городу. В то время, мы понятия не имели о том, что она скажет или что она сможет разрушить ту основу, на которой были построены наши фракции, наши личности.— Может ли она быть бабушкой, тетей или кем-то еще? — Я же сказала, нет, — говорю я и поворачиваюсь, когда дохожу до стены. — Приор — фамилия по линии моего отца, поэтому она могла бы быть его родственницей. Но Эдит это имя Отреченных, а родственники моего отца должны быть Эрудитами, так что...

— Значит она должна быть старше, — говорит Кара и опирается головой о стену. В такой позе она похожа на своего брата, Уилла, моего друга, в которого я стреляла. Когда она выпрямляется, его призрачные очертания испаряются. — Несколько поколений назад.

Предок.

"Предок." Это слово кажется мне старым, как осыпающийся кирпич. Я прикасаюсь к холодной белой стене и оборачиваюсь. Моя родственница, и это наследство она передала мне: свобода от фракций, знание, что Дивергент является более важным, чем я могла знать. Мое существование является сигналом, что мы должны оставить этот город, и предложить свою помощь тому, кто за ее пределами.

-Я хочу знать,- гороврит Кара, проведя рукой по своему лицу,- Мне нужно знать, как долго мы были здесь . Может остановишься хотя бы на минуту?

Я остановиться посреди камеры и вопросительно поднимаю брови.

— Прости, — бормочет она.

— Всё хорошо, — говорит Кристина, — мы пробыли здесь очень долго.

Прошло много дней с тех пор, когда Эвелин устроила хаос в прихожей штаба Эрудитов и поместила всех заключенных в камеры, которые находятся на третьем этаже.

Женщина из фракции привела к нам доктора, который дал нам обезболивающие и осмотрел наши раны, мы ели и мылись много раз, но никто не сказал нам, что происходит снаружи. Не имеет значения, насколько сильно я их просила.

-Я думала, Тобиас должен был приехать сейчас,-говорю я, опустившись на край своей кровати,-Где он?

-Может быть, он все еще злится, что ты солгалаему, и за спиной работала с его отцом,- говорит Кара.

Я сердито смотрю на неё.

— Четыре не станет вести себя, словно он маленький, — говорит Кристина, может она хочет отчитать Кару или успокоить меня, но я не уверена. — Вероятно что-то происходит, что заставляет его задержаться. Он же сказал, что ты должна доверять ему.

Во время хаоса, когда отовсюду раздавались крики, а афракцинеоры пытались протолкнуть нас к лестнице, я схватила его за подол рубашки, чтобы не потерять. Он взял меня за запястья и оттолкнул, и это были единственные слова, которые он сказал.

Доверься мне. Иди туда, куда они говорят вам.

-Я пытаюсь,-говорю я, и это правда. Я пытаюсь ему доверять. Но каждая часть меня, каждая волосинка и каждый нерв рвется к свободе, и не только из этой камеры, но из тюрьмы города, за его пределы. Мне нужно посмотреть, что находится за забором.

Глава 2. Тобиас

Я не могу ходить по этим коридорам не вспоминая о том, как я провел своё заключение здесь, босоногий, боль пульсировала во мне с каждым шагом. И память того, как Беатрис Приор пошла на свою смерть, мои кулаки, бьющие по её двери, она обмякшая на руках Питера, когда он сказал, что она была просто под действием наркотиков.

Я ненавижу это место. Оно не такое чистое, как было во время господства Эрудитов; теперь оно разорено войной, дырками от пуль в стенах и разбитым стеклом от сломанных лампочек повсюду.

Я прохожу мимо грязных следов и мерцающих огней к ее камере, и меня принимают без вопросов, потому что я несу символ Афракционеров - пустой круг - на черной полоске вокруг моей руки и черты Эвелин на моем лице. Тобиас Итон было позорным именем, и как же могущественно оно сейчас.

Трис приседает на землю снаружи, плечом к плечу с Кристиной и по диагонали с Карой.

Моя Трис должна выглядеть бледной и маленькой - она и есть бледная и маленькая, в конце концов - но вместо этого комната наполнена ей.

Ее круглые глаза находят мои и вот она уже на ногах, ее руки плотно обвивают мою талию, а голова прижимается к моей груди.

Я сжимаю её плечо одной рукой, а другой впутываюсь ей в волосы, я до сих пор удивлен тому, что её волосы стали чуть выше шеи, а не ниже. Я был рад, когда она обрезала их, потому что это была стрижка для воина, а не для девочки, и я знал, что это именно то, что ей нужно.

— Как ты вошел? — говорит она тихим, чистым голосом.

— Я Тобиас Итон, — говорю я и она смеется.

— Точно. Я до сих пор забываю, — она отошла достаточно далеко, что бы взглянуть на меня. В её глазах мелькает колеблющееся выражение, словно она — куча листьев рассеянных на ветру. — Что случилось? Почему тебя не было так долго?

Ее голос звучит отчаянно. Все эти ужасные воспоминания, что несет это место для меня, несет для нее намного больше. Как она шла на казнь, предательство ее брата, страх сыворотки. Мне нужно освободить ее.

Кара с интересом наблюдает. Я чувствую себя не комфортно, словно кто-то влез в мою кожу и это не нормально. Я ненавижу аудиторию.

— Эвелин держит город под строжайшей изоляцией, — говорю я. — Никто и шагу сделать не может без ее согласия. Пару дней назад она выдвинула речи за объединение против наших угнетателей, людей снаружи.

— Угнетателей? — говорит Кристина. Она достает из кармана маленький флакон и опрокидывает содержимое в рот, это обезболивающее от пулевого ранения в ногу, как я понимаю.

Я засовываю руки в карманы.

-Эвелин и многие люди считают, что мы не должны покидать город только, чтобы помочь куче людей, которые засунули нас сюда, чтобы воспользоваться нами позже. Они хотят попробовать исцелить город и решить наши собственные проблемы, вместо того чтобы отправляться решать чужие. Я перефразировал, конечно, - говорю я.

-Я полагаю, что такое мнение очень удобно для моей матери, потому что, пока мы все сдерживаемы, она главная. А если мы уйдем, то она потеряет свою власть.

-Прекрасно,- Трис закатывает глаза,- Конечно, она предпочтет выбрать самый эгоистичный путь из возможных.

-Это имеет смысл,- Кристина обхватывает пальцами флакон,- Я не говорю, что не хочу покинуть город и посмотреть, что там, но нам достаточно того, что происходит здесь.Как мы должны помочь группе людей, с которыми никогда не виделись?

Трис обдумывает это, закусывая внутреннюю сторону щеки.

-Я не знаю, - признается она.

Мои часы показывают три часа. Я был здесь слишком долго - достаточно долго, чтобы возбудить подозрения Эвелин. Я сказал ей, что пошел порвать с Трис, что это не займет много времени. Я не уверен, что она поверила мне.

Я говорю. — Послушайте, я вообще пришел сюда, чтобы предупредить вас о том, что они начинают ставить опыты над заключенными. Они собираются испытать вас под сывороткой правды и если это сработает, то вас всех казнят как предателей. Я думаю, что нам всем хотелось бы избежать этого.

-Осуждены как предатели?- Трис хмурится.- Как они правду представят перед всем городом как предательство?"

— Это был акт неповиновения вашим лидерам, — говорю я. — Эвелин и её последователи не хотят покидать город. Они не поблагодарят вас за то, что вы показали это видео.

— Они точно такие же, как и Джанин! — она делает какой-то жест в воздухе, словно хочет что-то сказать, но не находит доступных слов. — Готовы на всё, чтобы задушить себя правдой, для чего? Чтобы стать королями своего крошечного мира? Это смешно.

Я не хочу этого говорить, но я отчасти согласен со своей матерью. Я ничего не обязан тем людям, которые находятся за пределами города, хоть я Дивергент, хоть нет. Я не уверен, что я хочу предложить себя им в качестве спасения человечества, независимо от того, что это значит.

Но я действительно хочу уехать, это отчаянный способ, словно я животное, которое отчаянно пытается избежать ловушки. Дикий и яростный. Готовый перегрызть кости.

-Как бы то ни было,- я говорю осторожно, - если сыворотка правды сработает на вас, вы будете осуждены.

— Если сработает? — говорит Кара, сужая глаза.

— Дивергент, — говорит Трис ей, и указывает пальцем на свою голову, — Помнишь?

— Это поразительно, — говорит Кара и завязывает выбившийся пряди в хвост чуть выше шеи, — на моём опыте известно, что даже Дивергенты не могут устоять перед сывороткой правды. Я удивлюсь, если у вас это выйдет.

— Ты и другие Эрудиты, которые втыкали в меня иголки, — подхватывает Трис.

— Мы можем сосредоточиться, пожалуйста? Я не хочу сорвать ваше освобождение из тюрьмы, — говорю я.

Внезапно мне захотелось комфорта, я беру Трис за руку и наши пальцы переплетаются вместе. Мы не из тех людей, которые соприкасаются друг с другом небрежно; в каждой точке контакта между нами чувствуется важность, прилив энергии и облегчение.

-Все хорошо, все хорошо,- говорит она уже нежно.-Что ты имеешь в виду?

-Я уговорю Эвелин, чтобы ты свидетельствовала первой, из вас трех,- говорю я. -Все, что тебе нужно сделать, это придумать ложь, что будет оправдывать Кристину и Кару, потом рассказать ее под сывороткой правды.

— Как ложь сможет сделать это?

— Думаю, я положусь на тебя,— говорю я. — Потому что ты — самый лучший лжец.

Я знаю, что произнеся эти слова, они надавят на наши больные точки. Она лгала мне так много раз. Она обещала мне, что не пойдет к Эрудитам ради смерти, когда Джанин потребовала Дивергентам сдаться, но так или иначе, она всё же сделала это.

Она сказала мне, что останется дома во время атаки Эрудитов, но позже я нашел её в их штабе, она работала вместе с моим отцом. Я понимаю, почему она сделала эти вещи, но это не означает того, что я больше не сломлен.

-Да,- она смотрит на свои туфли.

-Хорошо, я что-нибудь придумаю,- я кладу свою руку ей на плечо.- Я поговорю с Эвелин о вашем суде. Я постараюсь сделать это в ближайшее время.

-Спасибо.

Я чувствую желание, знакомое мне, вырвать себя из тела и говорить прямо у нее в голове.

Это то же самое, что я испытываю, когда хочу целовать ее каждый раз, когда вижу, потому что даже небольшое расстояние между нами приводит меня в бешенство.

Наши пальцы, которые были свободны несколько моментов назад, снова переплетаются,  её ладонь липкая и влажная, а моя грубая в тех местах, которыми я сжимал ручки вагонов у движущихся поездов.

Теперь она выглядит бледной и маленькой, но её глаза заставляют меня думать о широких небесах, которых я не видел, а только мечтал.

— Сделайте мне одолжение, если вы собираетесь поцеловаться, то скажите об этом и я отвернусь, — говорит Кристина.

— Мы,— говорит Трис. И мы делаем это.

Я прикасаюсь к ее щеке, чтобы замедлить поцелуй, удерживаю ее губы в своих губах, так, что могу чувствовать где наши губы прикасаются и где разъединяются. Я наслаждаюсь воздухом, который мы делим, скольжением ее носа, через мой.

Я думаю о чём-то ещё, но это кажется настолько интимным, что я просто проглатываю это. Мгновение спустя я совсем забываю об этом.

— Мне жаль, что мы не одни, — говорю я выходя из комнаты.

Она улыбаются. — Я всегда мечтаю об этом.

Когда я закрываю дверь, я мельком замечаю, что Кристина делает вид, словно её тошнит, Кара смеется, а Трис просто стоит, свесив руки по бокам.

ГЛАВА 3. ТРИС

-Я считаю вас всех идиотами.- Мои руки обвивают колени, как у спящего ребёнка. Моё тело стало тяжёлым под действием сыворотки правды. Пот собирается на моих веках. "Вы должны быть благодарны мне, а не задавать вопросы."

-Мы должны благодарить тебя за игнорирование инструкций лидеров твоей фракции?

Благодарить за попытку попрепятствовать одному из лидеров твоей фракции убить Джанин Мэтьюс? Ты вела себя как предатель.

Эвелин Джонсон выплевывает слова подобно змее. Мы в конференц-зале штаб-квартиры Эрудиции, где проходили эксперименты. Теперь я была узницей по меньшей мере неделю.

Я вижу Тобиаса, наполовину скрытого тенями за его матерью. Его взгляд был отведен с тех пор как я села на стул и они разрезали полоску пластика, скрепляющего мои запястья вместе. Всего лишь на миг его глаза находят мои, и я знаю, что это время начинать лгать.

Это легче теперь, когда я знаю, что могу сделать это. Так же легко, как и сдвинуть в сторону вес сыворотки правды в моей голове.

Я не предатель,- говорю я. "В то время я считала, что Маркус работал по Бесстрашно-

афракционерным приказам.

Пока я не могла участвовать в борьбе как солдат, я была счастлива помочь чем-то другим."

-Почему бы тебе не стать солдатом?- Флуоресцентный свет пылает позади волос Эвелин.

Я не могу разглядеть её лица, я не могу фокусироваться на нём больше секунды, пока сыворотка правды угрожает утянуть меня снова.

-Потому что,- Я закусываю губу, пытаясь остановить слова, слетающие с моего языка. Я не знаю, когда стала такой хорошей актрисой, но мне кажется, что это не отличается ото лжи, к которой у меня всегда был талант. -Потому что я не смогу держать пистолет. Не после того, как стреляла...в него. В своего друга Уила. Я не смогу держать пистолет, не паникуя.

Взгляд Эвелин становится на напряжённым. Подозреваю, что даже в самой доброй её части не найдётся симпатии ко мне.

— Значит, Маркус сказал тебе, что работал по моим распоряжениям, — говорит она. — И даже зная, что у него напряженные отношения с Бесстрашными и Афракционерами, ты всё равно поверила ему?

— Да.

 — Я вижу, почему ты не выбрала Эрудицию, — смеется она.

Мои щёки пылают. Я бы ударила её, я уверенна, что многие люди в этой комнате поступили бы так, пусть они и не признаются в этом. Эвелин заманила всех нас в город, управляемый вооружёнными афракционерами, которые патрулируют улицы.

Она знает, что у кого есть оружие, у того есть власть. И с мертвой Джанин Метьюс не осталось никого, кто мог бы оспорить это.

От одного тирана к другому. Это мир, в котором мы теперь живём.

- Почему ты никому об этом не рассказала? - спрашивает она.

— Я не хочу признаваться в какой-либо слабости, — говорю я. — И я не хочу, чтобы Четыре знал, что я работала с его отцом. Я знаю, что это не понравится ему, — я чувствую, как иные слова просятся наружу, они были вызваны сывороткой правды. - Я рассказала вам правду о нашем городе и о причинах нашего прибывания. Если вы не благодарите меня за это, то, в конце концов, сделайте что-нибудь, вместо того, чтобы сидеть здесь, в беспорядке, который устроили, представляя, будто это - трон!

Насмешливая улыбка Эвелин изгибается так, будто она съела нечто неприятное. Она приближается к моему лицу, и я впервые вижу сколько ей лет.

Я замечаю морщины вокруг её глаз и рта, нездоровую бледность, которая досталась ей за годы недоедания. Тем не менее, она привлекательна, как и её сын. Близость истощения не смогла забрать это.