Помоги проекту - поделись книгой:
Юлия Черных
Не буди Зверя
На границе района кружился легкий снежок. Слякотные следы вели внутрь широкой разделительной полосы. На поляне между солнцем и снегом, возле сваленных в кучу рюкзаков, тосковали три мужичка в синтепоновых тулупчиках. Из рюкзака высовывались мохнатые заячьи лапы.
— Дер Джагер? — спросил профессор, кивая на мужичков.
— Нет, не охотники, — по-немецки Федор говорил довольно сносно. — Браконьеры. В район уйти боятся, а снаружи их патруль караулит. Вот и сидят, ждут неизвестно чего.
— Нас ждут, — самодовольно сказал профессор.
Из-за поворота показалась деревянная будка, обшитая паркетной доской. Шлагбаума не было, дорогу перегораживал легкомысленный барьер с жестяной табличкой «Районный центр Кутейкино». У таблички был помятый вид, словно ее несколько раз срывали и топтали ногами.
Из будки вышел сонный солдатик в обтрепанном бушлате.
— Куда? — сказал он сипло. — Аномалия у нас.
— Федеральная служба Гидрометцентра, — представился Федор, доставая пропуск и приглашение. Солдатик подошел ближе, от него пахнуло затхлостью и немытым телом.
— Давно стоишь? — спросил Федор.
— С того самого дня, — хмуро сказал солдатик. — Бля, главное, не мой черед был, я с Васькой поменялся, думал к бабушке в субботу махнуть, — солдатик с тоской поглядел в небо, откуда сыпалась белая крупка. — Вот тебе и бабушка. А Васька, сука, хоть бы бутылку привез!
Федор порылся в сумке и достал флягу водки «На бруньках». Солдатик повеселел.
— Это дело. Вон там за лесополосой автобус стоит, если водила еще не ушел, в город отвезет. А то ждите до утра.
— За нами должны машину прислать, — сказал Федор.
— Должны, так пришлют. Пока они проснутся, пока доедут…
Профессор тронул Федора за рукав: «Них ферштейн».
— Почему водителя автобуса надо ждать до утра? — переспросил Федор солдатика.
— Так он в салоне ночевал, — хохотнул тот. — Ему проще. Днем уходит и — куда дойдет. А я вот на посту…
Из-за лесополосы звучно побибикали.
— О, это за вами. Удачи!
Профессор перехватил удобнее ручку кофра и двинулся по дороге, Федор пошел за ним. Оглянувшись, он увидел, как солдатик, прижав к груди «Бруньки», с надеждой смотрит им вслед.
Городок производил впечатление некоторой запущенности. Снег на тротуарах лениво разметен, чтоб только можно было пройти. Мусорные баки завалены хламом. Над районом частных домов, вздымаясь из печных труб, расстилается дымный шлейф.
Людей на улице не наблюдалось, лишь у перекрестка возле разверстой канавы возилась с трубами бригада рабочих. Бородатые «данаиды», зычно перекликаясь, что-то с чем-то соединяли — как понял Федор, хотя применяемые термины были далеки от водопроводных. «Надо же, не спились, — порадовался он за рабочих. — Видать, бригадир крепкий». Он представил, каково это: вчерашние уложенные в канаву трубы находить с утра аккуратно сложенным штабелем. И так почти месяц. Жизнь превращается в черновик, который каждый день переписываешь заново.
Машина остановилась возле трехэтажного кирпичного здания с флагами на фасаде. Их уже ждали: на крыльце, укрывшись под козырьком от медленного снега, мялся молодой человек в форменном пиджаке. Вокруг шеи молодой человек был замотан в неуставной мохеровый шарф.
— Здравствуйте, я Анатолий, референт. Господин градоначальник ждет вас, — торжественно объявил молодой человек и добавил деловым тоном. — Вещи отдайте водителю, он отнесет в гостиницу.
— Найн, — сказал профессор, прижимая к себе кофр. — Зюрст вон Мурмертиельлох.
— Профессор в первую очередь хочет осмотреть Нору, — объяснил Федор.
Референт Анатолий пожал плечами и что-то проговорил в микрофон, упрятанный под шарфом. Кончик носа его заметно покраснел.
— Что-то вы не по погоде одеты, — заметил Федор.
— По сезону, — печально пояснил Анатолий. — Приказ поступил о переходе на летнюю форму. Как раз в тот самый день. На форму перешли, а лето все никак.
Из подъезда вышли: невысокий дородный мужчина в повседневном кителе и статная дама в деловом костюме с оттенком элегантности. Мужчина скатился со ступенек и приветливо распахнул объятия.
— Гутен морген! — воскликнул он несколько более экзальтированно, чем подобало официальному лицу. — Рады приветствовать господина профессора и доблестные правоохранительные органы — короткий поклон в сторону Федора, — на нашей многострадальной земле. Милости прошу, велкам, так сказать.
Федор перевел. Профессор изобразил улыбку и пробормотал в ответ: «Гросс готт». Дама в костюме сошла с крыльца, референт Анатолий выскочил из-под навеса и укутал ее в обширный пуховый платок.
— Амалия, моя супруга и по совместительству секретарь, — представил даму градоначальник. — Пойдемте, здесь недалеко.
Они двинулись по улице. Снег, будто того и ждал, сыпанул горстями в лицо. «Как еще сугробы не намело», — подумал Федор.
— Вечером потеплеет и все растает, — словно в ответ на его мысли откликнулся градоначальник. — С утра будет гололед, потом опять снегом засыплет. Так и живем.
Из-за поворота послышалась музыка. Тонко и жалостливо играли скрипки, бухал барабан. Профессор наклонил голову, прислушиваясь сквозь ватный шепот снега.
— О, Бетховен! — сказал он, радостно узнавая мелодию. — Их комме шон…ла-ла-ла, авек кви ла Мармотте.
— Что он говорит? — поинтересовался градоначальник.
— «По разным странам я бродил», — перевел Федор. — Подпевает. А что, в последний день у вас был праздник?
Градоначальник поморщился.
— У нас говорят «крайний». Крайний день был не праздник, но мы решили, так сказать, дать населению некоторую отдушину, возможность отвлечься. Крепкие напитки я запретил продавать, во избежание, как говорится, и по инструкции. Ну а потом все ждут. Приходят к Норе и ждут.
На площади оказалось полно людей. Под навесом оркестр играл что-то плавное, народ парами и группками ходил вокруг Норы, неровным конусом высившейся посреди площади. Дети играли в снежки, их звонкие голоса пробивались сквозь матовый снежный фон.
Профессор огляделся и замахал руками.
— Найн! — закричал он. — Верлассен! Аллес верлассен!
— Все должны уйти, — перевел Федор. — В самом деле, что вы устроили вокруг обиталища Зверя? Себя не жалко, так детей пожалейте.
Градоначальник побагровел и что-то сказал молодому человеку, тот схватился за микрофон. В толпе замелькали мундиры муниципальной милиции, оркестр смолк. Через несколько минут площадь опустела.
Снег несколько приутих, давая разглядеть конусовидное сооружение. Нора была старая, большая, метра два вверх и восемь-десять в диаметре. Выходное отверстие прикрыто термической заглушкой, на травянистом коврике, припорошенном снегом, рассыпаны орехи и леденцы в ярких обертках. И на все выдающиеся детали Норы повязаны легкомысленные цветные ленточки.
Федор осторожно подергал ручку, заглушка приоткрылась. Он поспешно вернул ее на место.
Профессор обошел Нору и остановился у контрольного пульта. Достав из кофра магнитный ключ и стетоскоп с плотными наушниками, он открыл дверцу пульта и проверил показания приборов. Что-то озадачило профессора. Надев стетоскоп, профессор прошелся вокруг стенки, прикладываясь к ней микрофоном, с каждым шагом все более хмурясь. «Вот будет фокус, если Зверь умер, — подумал Федор. — Хотя… Два дня, чтобы привезти нового Зверя, неделю, чтобы он принял район. Сколько население мучается? Три недели? Помучаются еще недельку, ничего».
— Зверь не спит, — сказал наконец профессор. — Не спит, дышит неровно. Его насильственно разбудили, а потом не давали заснуть.
Амалия подошла поближе. Ее бледное лицо контрастом выделялось на фоне розовощекого градоначальника.
— Но эта площадь никогда не пустовала, — сказала она звучным низким голосом.
— О, фрау говорит по-немецки, — обрадовался профессор. — Нет, обычные звуки Зверю не помеха. Разбудить его до времени мог сильный грохот или сотрясение почвы. Это нормально, звери просыпаются среди зимы на час-два и засыпают дальше, но вашему Зверю не дали уснуть. И вообще, — профессор брезгливо покосился на ворох цветных ленточек. — Вы держите Нору в разительном небрежении. Мусор у входа, подстилка давно не менялась. Зверю должно быть неуютно.
Профессор прошелся вокруг норы, осторожно касаясь рукой стенки, внезапно какая-то мысль поразила его. Он схватил стетоскоп и начал лихорадочно прослушивать нижний сектор.
— Дер Муттер? Дер Киндер? — встревожено спросил он.
— Как? — Градоначальник посмотрел на Федора. Амалия побледнела еще больше, насколько это было возможно.
— Профессор говорит, что не слышит мамочку и деток, — пояснил Федор. Амалия приложила ладонь к горлу, казалось, она вот-вот упадет в обморок. Градоначальник отвел глаза.
— Так нет мамочки. И деток нет. Убили мамку-то прошлой осенью. Браконьеры нашли и убили.
Профессор выслушал перевод и переменился в лице.
— Русишь швайне, — прошипел он сквозь зубы, повернулся и быстрым шагом устремился к горсовету. Федор еле поспевал за ним, ловя на лету «доннерветтер!», «шайце!», «думкофт!» и выразительный немецкий «верфлюхт» на все лады. Градоначальник, отдуваясь и вытирая лысину, спешил следом, чуть ли не вприпрыжку.
В номере Федор разобрал сумку, уложил в шкаф личные вещи и прилег на кровать поразмыслить. Что мы имеем: темпорально-метеорологическую аномалию, которая инициирована дисфункцией Зверя. Так и запишем в отчете, а по-русски отметим: какая-то сука разбудила Зверя и потом не дала ему заснуть. И не просто сука, а сука информированная, которая знает, что если поднять Зверя до срока, он из Норы не полезет, а будет крутить день за днем, пока не сдохнет или не выспится. Свойство Зверей вызывать временные аномалии известно, даже фильм про это сняли, но способ держится в строжайшем секрете.
Итак, налицо две задачи: найти того, кто разбудил, и того, кто не дает заснуть. Не факт, что это один и тот же человек. Начнем с самого простого.
Федор сверился со справочником и набрал номер. Трубку долго не снимали, наконец, послышалось вялое: «Алло…».
— Старший оперуполномоченный ФСГ Стрельников, — строго сказал Федор. — Представьтесь, пожалуйста.
В трубке звучно икнули. Федор поморщился.
— Ин…инспектор отделения гирдо…гидроме-те-рологии. А что случилось?
— Прошу немедленно прибыть в гостиницу при Горсовете, 19 номер, для получения срочного задания.
— Есть, товарищ Стрельников! — сипло выкрикнул инспектор.
Второй звонок, в райотдел милиции, оказался удачнее. Федора выслушали, одобрили и согласились всемерно содействовать.
— У меня была мыслишка охрану у норы поставить, но Горсовет запретил, — сказал начальник отдела, судя по авторитетному голосу, мужчина солидный и с опытом. — Только ночью мои ребята не согласятся. Суеверие, конечно, а вдруг Зверя переклинет, и крайний день сдвинется? Дураков нет каждое утро в сугробе просыпаться.
Федор ответил, что по ночам вряд ли кто будет шляться, достаточно устроить засаду в темное время.
На том и порешили.
Вызванный инспектор примчался весь запыхавшийся, мокрый. То ли под душем обливался, чтобы протрезветь, то ли на улице снег сменился дождем. Дыша в сторону свежим самогоном, он отрапортовал:
— Инспектор ОГМ по вашему приказанию явился!
Федор достал список городов, где случались аномалии за последние полвека и протянул его инспектору.
— Мне нужны данные на всех жителей Кутейкина, кто родился в перечисленных населенных пунктах. Срок — сегодня.
Инспектор похлопал ресницами.
— Я за сегодня не успею.
— Что не успеешь? — рассвирепел Федор.
— Всех опросить не успею… Оййй… То есть….
Федор встал с кровати, подошел к стене прислонился лбом и стукнул кулаком.
— Который день пьешь? — спросил он, резко поворачиваясь.
— Не… не помню. Я трезвый, честное слово! — инспектор умоляюще прижал руки к груди.
— Раз трезвый — иди в Горсовет и проверяй всех приезжих по базе данных. Бегом!
Видимо, инспектор ОГМ преувеличил свое трезвое состояние, поскольку минут через пятнадцать позвонил референт Анатолий.
— От вас человек пришел. В жопу, извините, пьяный, — доверительно сказал он. — В таком виде я допустить к информации не могу. Сотрет еще что-нибудь. Я сам сделаю для вас подборку.
Федору ничего не оставалось, как согласиться.
Потеплело. Снег обратился в мелкий дождь, под его навязчивой моросью таяли утренние сугробы.
Площадь была покрыта мелкими лужами. Мокрый конус Норы блестел неровной макушкой. Отряд муниципальной милиции в пронзительно-желтых плащах под руководством щекастого лейтенанта развешивал плакаты «Проход воспрещен».
— Хоть какое-то дело, — сказал лейтенант, пожимая Федору руку. — Засиделись ребятки мои. Сколько можно одного и того же дебошира под замок сажать? Представляете, на картах разыгрывают, кому по вызову идти!
Поделиться книгой: