Тайна перекрестка ' Трех вдов'

- Я сделаю это завтра...

- Послушайте, комиссар... Мое предложение может показаться вам подозрительным... Но я хотел бы помочь вам... Согласен, я - иностранец, и к тому же против меня есть серьезные улики... Но я больше всех заинтересован в том, чтобы истинный виновник был обнаружен... Прошу простить мою неловкость...

Мегрэ посмотрел ему прямо в глаза. Он увидел здоровый глаз, полный печали. Карл Андерсен медленно повернул голову, закрыл ворота и возвратился в дом.

- Что стряслось, Люка?

- Мне стало как-то неспокойно на душе... Я уже давно вернулся из Арэнвиля... Не знаю почему, но этот перекресток вдруг показался мне каким-то зловещим...

Они шли по обочине шоссе в полной темноте. Движение машин почти прекратилось.

- Я попытался мысленно восстановить все детали преступления, рассказывал Люка, - и чем больше размышлял, тем более невероятным представлялось мне все случившееся.

Они спустились к вилле Мишоннэ, которая являлась как бы одной из вершин треугольника, тогда как другими его вершинами были гараж и дом "Трех вдов".

Между гаражом и особняком Мишоннэ было метров сорок, а от них до дома Андерсенов - около сотни метров.

Дом "Трех вдов" не был освещен, а на вилле страхового агента светились два окна, занавешенные плотными шторами. Появляющийся иногда узкий луч света указывал, что кто-то раздвигал эти шторы, чтобы выглянуть на улицу.

Со стороны гаража четко выделялись бензоколонки, из мастерской, где раздавались удары молота, падала полоса резкого света.

Они остановились, и Люка, один из самых старых сотрудников Мегрэ, продолжал объяснять:

- Прежде всего, сюда зачем-то приехал Гольдберг. Вы видели его труп в морге? Нет?.. Это мужчина лет сорока пяти, типично семитского типа... Человек солидный, небольшого роста, с волевым подбородком, упрямым выражением лица, у него вьющиеся курчавые волосы... Одет в роскошный костюм... Тонкое дорогое белье с монограммой... Он привык жить на широкую ногу, всем приказывать, тратить деньги не считая... На лакированных туфлях - ни пылинки, ни малейшего пятнышка грязи... Отсюда следует, что если он даже и добрался до Арпажона поездом, то не шагал пешком три километра до перекрестка... Мне кажется, он прибыл из Парижа или Анвера на машине... Как установил врач, в момент смерти, которая наступила мгновенно, пища была уже переварена... Но в желудке обнаружено довольно большое количество шампанского и жареного миндаля. В Арпажоне ни в одной из гостиниц в ночь с субботы на воскресенье шампанского не подавали, и, уверяю вас, что нигде в городе вы не отыщите жареных миндальных орехов...

По шоссе с шумом промчался грузовик.

- Теперь о гараже Мишоннэ, комиссар. Первую машину он купил всего лишь год назад. Это был подержанный автомобиль, и гаражом служил деревянный сарай, дверь которого выходила на дорогу и запиралась на висячий замок. Другого гаража страховой агент так и не успел построить. Именно в этот сарай и забрались похитители его нового лимузина. Перегнав машину к дому "Трех вдов", они открыли входную решетку, затем гараж, вывели оттуда колымагу Андерсена и поставили вместо нее автомобиль Мишоннэ... А ведь убийцам нужно было еще усадить Гольдберга за руль и выстрелить в него в упор... При этом оказывается, что никто ничего не видел и не слышал!.. И ни у кого нет алиби!.. Не знаю, как вы, а я совершенно запутался во всей этой истории. Когда я над ней думал, возвращаясь из Арэнвиля, она показалась мне очень странной и даже какой-то коварной... Тогда я пошел к дому Андерсенов... Я знал, что вы находились там... Окна, выходящие на улицу, были темными, но я заметил желтоватый свет со стороны парка... Конечно, это по-идиотски, глупо... Но мне стало вдруг страшно!.. Я испугался за вас, наверное?.. Не оглядывайтесь слишком быстро назад... Я вижу, что за нами из-за занавесок подглядывает мадам Мишоннэ... Может быть, я ошибаюсь... И все же мог бы поклясться, что половина проезжающих мимо водителей как-то странно посматривает на нас...

Мегрэ обвел взглядом местность. Полей уже нельзя было различить в темноте. Напротив гаража начиналась дорога на Арэнвиль, пока еще обсаженная деревьями. Лишь вдоль одной из ее сторон тянулись телеграфные столбы. Метрах в восьмистах мерцали огни: там начиналась деревня.

- Шампанское и жареный миндаль, - проворчал комиссар.

Он медленно прошел вперед, потом остановился перед гаражом с видом прогуливающегося зеваки. Внутри при свете яркой дуговой лампы механик в спецовке менял автомобильное колесо.

Это была скорее ремонтная мастерская, чем гараж. В нем находилось около дюжины неисправных машин. Одна из них, без колес и двигателя, полностью разобранная, висела на цепях лебедки.

- Пойдем ужинать! В котором часу должна прибыть мадам Гольдберг?

- Не знаю... Сообщили, что вечером...

Арэнвильская гостиница была пуста. Стойка, несколько бутылок на ней, рядом широкая печь, небольшой бильярдный стол, обтянутый вытершимся и твердым, как камень, сукном. На полу рядом лежали кошка и собака.

Посетителей обслуживал хозяин гостиницы, а его жена в это время жарила эскалопы на кухне.

- Как зовут хозяина гаража с перекрестка? - спросил Мегрэ, пробуя сардины, поданные на закуску.

- Мосье Оскар...

- И давно он там живет?

- Что-то около восьми лет... А может быть, и десять... У меня двуколка и лошадь... Поэтому...

Хозяин гостиницы продолжал неспеша подавать еду на стол. Он был не очень-то словоохотливым, глядел недоверчиво.

- А господин Мишоннэ?

- Он работает страховым агентом, - последовал короткий ответ. - Какое вам подать вино: красное или белое?

Он долго возился, стараясь извлечь упавший в бутылку кусок пробки, и наконец налил вина, которое оказалось довольно скверным на вкус.

- А что вы знаете о жильцах дома "Трех вдов"?

- Я их, по правде говоря, никогда и не видел... Во всяком случае, даму, ведь там есть дама... Шоссе - это уже не Арэнвиль...

- Какие готовить эскалопы, хорошо прожаренные? - крикнула из кухни его жена.

Мегрэ и Люка, погруженные в свои мысли, больше вопросов не задавали. В девять часов, проглотив по рюмке неважного кальвадоса, они вышли из гостиницы, прогулялись сначала поблизости, а затем направились к перекрестку.

- Она что-то запаздывает, - заметил Люка.

- Любопытно было бы узнать, что привело сюда Гольберга? Надо же, шампанское и жареный миндаль!.. А бриллианты у него не нашли?

- Нет... Только бумажник, а в нем чуть больше двух тысяч франков.

В гараже по-прежнему горел свет. Мегрэ заметил, что дом мосье Оскара находился за мастерской, поэтому окна нельзя было разглядеть.

Механик в комбинезоне ужинал, сидя на подножке автомобиля. Внезапно из темноты, в нескольких шагах от полицейских, появился сам владелец гаража.

- Добрый вечер, господа!

- Добрый вечер, - сухо обронил Мегрэ.

- Прекрасная ночь! Если так пойдет и дальше, то на Пасху будет стоять хорошая погода...

- Скажите-ка, - внезапно спросил его комиссар, - ваша лавочка открыта всю ночь?

- Нет, не всю! Но там находится сторож, он спит на раскладушке... И клиенты, если им что-то понадобится, всегда могут его разбудить...

- Большое ночью движение?

- Не очень! Но есть... Обычно грузовые автомобили едут в это время на Центральный рынок... В этом районе овощи и особенно салат очень рано созревают... Случается, у водителей кончается горючее. Или им необходим мелкий ремонт... Вы не желаете заглянуть ко мне и пропустить по рюмочке?

- Спасибо.

- Напрасно отказываетесь... Но я не настаиваю... Ну как, вы еще не разобрались во всей этой истории с машинами?.. Вы знаете, мосье Мишоннэ наверняка сляжет от огорчения... Особенно, если в ближайшее время ему не вернут его лимузин!..

Вдали сверкнули фары, свет их становился все ярче. Громко проревел мотор, и машина пронеслась мимо.

- Доктор из Этампа! - определил хозяин гаража. Он консультировал своего коллегу в Арпажоне. Должно быть, тот и пригласил его отужинать вместе...

- Вы что, знаете всех водителей?

- Многих... Вот, посмотрите! Горят только два подфарника... Это везут салат на Центральный рынок... Ну и люди, не могут включить фары... Да еще занимают всю ширину дороги!.. Добрый вечер, Жюль!..

Из высокой кабины проезжавшего грузовика ему что-то прокричали в ответ. Красный огонек позади автомобиля стремительно удалялся и вскоре совсем растаял в ночи.

Где-то вдали громыхал поезд, похожий на освещенную гусеницу.

- Это экспресс, он проходит в девять тридцать две... Вы правда не хотите выпить?.. Послушай, Жожо!.. Как только закончишь ужинать, проверь третью колонку, она неисправна...

Вновь появился свет фар, и снова машина прошла мимо. Мадам Гольдберг явно опаздывала.

Мегрэ беспрерывно курил. Оставив мосье Оскара в его гараже, полицейские принялись расхаживать взад и вперед вдоль шоссе. Люка что-то вполголоса рассказывал комиссару.

Ни одного огня в доме "Трех вдов". Каждый раз, когда они проходили мимо его решетчатых ворот, Мегрэ невольно бросал взгляд на окно комнаты Эльзы.

Потом они прошлись мимо виллы Мишоннэ, новой и совершенно безликой, с дубовой лакированной дверью и нелепым садиком.

Затем снова вернулись к гаражу. Механик занимался починкой бензоколонки, а мосье Оскар, засунув руки в карманы, давал ему советы.

Грузовик, следовавший из Этампа, остановился, чтобы заправиться бензином. На груде овощей спал человек, сопровождавший груз на рынок.

- Тридцать литров!

- Как дела?..

- Ничего, идут!..

Водитель завел двигатель, и грузовик удалился по спускающейся вниз дороге на Арпажон.

- Она не приедет! - вздохнул Люка. - Решила, видимо, заночевать в Париже...

Они еще раза три прошлись по дороге от перекрестка и обратно, а потом Мегрэ свернул в сторону Арэнвиля. Подойдя к гостинице, они увидели, что свет горел лишь в столовой, но там никого не было.

- Похоже, что гудит машина...

Они обернулись. Да, подъезжала какая-то машина, светя фарами сквозь ночную мглу. Автомобиль медленно развернулся напротив гаража. Послышались голоса.

- Они спрашивают, как проехать...

Наконец машина приблизилась, освещая встречные телеграфные столбы. Свет фар ослепил Мегрэ и Люка, стоявших у входа в гостиницу.

Скрипнули тормоза. Шофер вышел из машины и открыл заднюю дверь.

- Мы приехали? - спросил женский голос изнутри.

- Да, мадам... Это Арэнвиль...

Из машины показалась нога в шелковом чулке, и женщина ступила на землю. На ней была короткая меховая шуба. Мегрэ направился в машине.

В этот момент грянул выстрел, и, вскрикнув, женщина буквально рухнула на землю головой вперед. Она лежала согнувшись и судорожно дергала ногами.

Комиссар и Люка переглянулись.

- Помоги ей! - приказал Мегрэ.

Но несколько мгновений уже были потеряны. Испуганный шофер застыл на месте, как столб. Комиссар уже бежал, вынимая револьвер из кармана. Ему показалось, что кто-то мчался впереди него. Но из-за яркого света фар он ничего не мог различить.

Тогда он обернулся и крикнул:

- Фары!..

Вначале никакой реакции не последовало. Ему пришлось крикнуть вновь.

И тут произошла непоправимая ошибка. Кто-то - шофер или Люка направил фары в сторону комиссара. Его огромная темная фигура четко выделялась на фоне пустынного поля.

Стрелявший, должно быть, находился где-то дальше, левее или правее комиссара, во всяком случае, свет его не доставал.

- Да погасите вы фары, черт подери! - прорычал Мегрэ в третий раз.

Сжимая кулаки от ярости, он бежал зигзагообразно, как преследуемый охотниками заяц. Из-за ослепляющих фар комиссар не мог определить точное расстояние. Наконец он увидел метрах в ста от себя гаражные колонки. Какой-то человек, стоявший неподалеку и едва видимый в темноте, спросил хриплым голосом:

- Что случилось?..

Взбешенный и униженный Мегрэ резко остановился, оглядел мосье Оскара с головы до ног, заметив, что грязи на его обуви не было.

- Вы никого здесь не видели?..

- Только водителя... Он спросил, как проехать в Арэнвиль...

Комиссар заметил красный огонек, удалявшийся по шоссе в направлении Арпажона.

- А это кто?

- Какой-то грузовик, он везет овощи на Центральный рынок.

- Он останавливался?

- Да, чтобы залить в бак двадцать литров бензина...

Было слышно, как в гостинице поднялась суматоха, а лучи фар продолжали обшаривать голое поле. Мегрэ вдруг направился к дому Мишоннэ, перешел дорогу и нажал на кнопку звонка.

В двери открылся небольшой глазок.

- Кто там?

- Комиссар Мегрэ... Я хотел бы поговорить с мосье Мишоннэ...