Помоги проекту - поделись книгой:
– Это кто тебе сказал? Прекрасные у тебя ноги. Вот знаешь что, мы сегодня идем в кино с Сережей, зови с собой своего Кира. Я из тебя такую принцессу сделаю – он офигеет и ни на каких взрослых девушек больше в жизни не посмотрит…
Варвара задумалась. Но прежде чем она успела дать положительный, естественно, ответ, на пороге нарисовалась Ярик. Из-за ее плеча выглядывала Женька с листами бумаги в руках.
– Ну что, Джеймсы Бонды, готовы?
Я сглотнула и заставила себя кивнуть.
В коридорах было тихо. Затянутое тучами небо едва пропускало солнечный свет, окна выглядели пасмурными и темными. Кабинет директора находится на первом этаже, поэтому к общей атмосфере добавлялись решетки на окнах. Пахло пылью и жженой бумагой. Жуть…
– Настя, дурью не майся.
– Чего? – не сообразила я и уставилась на Женьку.
Ярослава с Варькой почему-то хихикали.
– Блондинистую шиноби перестань из себя изображать. Крадущийся ниндзя на каблуках, куда деваться. – Женька тоже смеялась. Блин, может, им и не страшно, а я от мысли о том, что мне предстоит, была готова помереть, так до кабинета и не добравшись. Но все-таки я дошла, хоть и каждый шаг казался тяжелее предыдущего. В платформы моих ботиночек будто кирпичей навалили. И коленки почему-то совершенно перестали гнуться.
Точка постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, резко открыла ее.
– Людмила Адамовна, вы не заняты?
– Волоточина? – донесся до меня низкий и очень громкий голос нашей Монтсеррат. – Тебе что-то нужно?
– Да, Людмила Адамовна, я к вам по делу. Насчет переработки стенгазеты, вот тут мы с Антоном…
Дверь за Точкой закрылась. Теперь ее слов не было слышно, но голос директрисы гремел над школой как майский гром.
– А подождать это не может?
– …
– Хорошо, хорошо, я иду.
Мы с девчонками рванули к гардеробу. Ярик, как самая смелая, осторожно выглянула из-за угла, а нам оставалось вслушиваться в тяжелую поступь Адамовны.
– Чего там? – не терпелось Варваре.
– Выходят. Черт, она дверь собирается закрыть.
Не могу сказать, огорчилась я или обрадовалась. Ведь если Адамовна дверь закроет, нам не придется никуда лезть.
– Не, Женька не дает, тащит ее за собой практически. Та еще картина. Мол, они так долго обсуждали это, уже домой всем давно пора, не обедали, бла-бла. Все, пошли.
Мы рванули к двери. Я замешкалась, и Птица практически втолкнула меня в кабинет.
– Где она их хранит? В шкафу, наверное. Настька, рот не разевай, работаем!
Я оглядывала кабинет директрисы. Стены, завешанные фотографиями, – вот Людмила Адамовна с нашим мэром, вот она с каким-то мужичком в орденах, вот ей вручают какую-то премию…
– Настя, блин!
Ярослава уже открыла нижние дверцы шкафа, уселась на ковровое покрытие и сосредоточенно перебирала альбомы. На корешках бархатных обложек золотистыми буквами были выбиты годы. А я уже и забыла, с какого по какой год нам нужны! Нет, если я там рядом сяду, только мешаться буду.
Мебель в кабинете казалась относительно новой. Большой стол буквой Т со стульями вокруг. Удобное кожаное кресло с подушечкой под спину – а чего, я бы в таком сама посидела. И вот сейчас посижу, когда еще такой шанс представится. Игра «Представь себя директором». Сяду – и голос сразу понизится, и килограммы… Ой, нет, не надо.
– А она не заметит, что все альбомы местами поменялись? – спросила я, глядя, как Ярослава выискивает нужную книжицу.
– Поэтому-то мы и не будем менять их местами. Фух, вроде вот этот на нужные годы.
Она отложила один из альбомов в сторону, поднялась на ноги и закрыла шкаф. Я как раз отвлеклась от созерцания фотографии на столе Людмилы Адамовны – там она, в ярком цветастом платье, стояла посреди зелени с маленькой девочкой на руках. Рядом, на скамейке, сидели симпатичная женщина и мужчина с младенцем. А с другой стороны, прислонившись к богатырскому плечу директрисы, стоял длинный худощавый мужчина в возрасте. Странно, мне и в голову раньше не приходило, что у Монсеррат есть муж и какая-то семья.
– Спасибо тебе за помощь, Козарева, что бы я без тебя делала! – съязвила Птица.
А я что? Я тут потрясена таким открытием. Это же кто-то настолько не боится нашей Адамовны, что даже женился на ней! Может, и для меня еще не все потеряно? Если Сережа за два месяца не понял, что я просто глупая блондинка, может, это все-таки настоящая любовь? Она же, как известно, ослепляет…
Дверь резко распахнулась.
– Быстрее, она уже почти тут! – прошипела Варькина голова, появляясь в дверном проеме.
Оживший кошмар практически – белая дверь, белый косяк и бледное лицо с черными, низко свисающими волосами. От неожиданности я отпрянула назад, к окну, а тренированная Ярик, с альбомом в руках, рванула к выходу.
– Быстрее ты! – поторопила она меня, но я очень плохо переношу стресс. Особенно когда я на каблуках, а вокруг ковровое покрытие.
Естественно, я потеряла равновесие, едва не упала, а к тому моменту, когда я все-таки дошла до двери, ее ручка уже начала поворачиваться.
Мой взгляд заметался по кабинету. Куда прятаться? Шкаф весь забит полками, если под стол – так Адамовна меня запинает до смерти за два часа, да и сидеть, нюхать чужие туфли…Момент был упущен. Дверь открылась, и в проеме возникла наша директриса.
– Зздравствуйте, Мо… Людмила Адамовна, – просипела я, глядя в пол. Сейчас умру на месте. Вот правда – от разрыва пяток, потому что сердце уже именно там. Бедные мои сапожечки, какие они будут грязные…
– Козарева, ты что-то хотела? Монсеррат нависла надо мной, как скала.Я вдруг подумала, что со стороны мы, наверное, напоминаем то фото, где со спины видна Габури Сидибе, а на ее фоне позирует Кейт Уинслет – я его в Интернете видела. Ничего, приятно побыть Кейт, даже если Адамовна меня сейчас скушает. Стоп, куда-то меня не туда понесло. Надо придумать, надо как-то объяснить мое здесь присутствие. Черт, подружки, где вы, когда так нужны?
– Помните, вы… Вы говорили про покраску плинтусов… на каникулах? – Если честно, я и сама не помнила, что там было с плинтусами и краской. Кажется, на это деньги планировали собирать или, наоборот, денег не хватало. Главное, что что-то такое было! Только не молчать, надо что-то говорить, иначе я тут в ледяную статую превращусь. – Я подумала, что, может быть, мне с папой поговорить насчет этого? У него строительная фирма, вы же знаете… – бормотала я.
– Хм. Хорошая идея. Я ему, пожалуй, сама позвоню. – Монсеррат обошла стол и устроилась в кресле. Я все еще опасалась на нее смотреть. – Спасибо, Козарева, можешь идти.
Если бы я так быстро ходила на физкультуре – уже была бы чемпионом мира по спортивному сбеганию с места преступления. Уже в дверях передо мной вдруг выросла Женька.
– Козарева, ну где ты ходишь! Мы уже все обсудили с Людмилой Адамовной, – возмутилась она. – Извините, вечно наша Настя в облаках летает.
Точка схватила меня за руку и вытащила из кабинета.
– Альбом у вас?
Как она может в такой момент волноваться о каком-то альбоме? У меня руки тряслись так, что если бы я сейчас красилась – быть мне индейцем или безглазой. Адамовна будет звонить моему папе. А я на днях схлопочу два по английскому. Плюс новая двойка по физике…
– Вот он, у меня. Ну чего, Настька живая? Варь, ты что, раньше предупредить не могла? – бушевала Птица.
Варвара покраснела и стала выглядеть еще готичнее. Красное на черном.
– Мне Кир позвонил, я отвлеклась и… – прошептала она, переводя виноватый взгляд с Ярика на Женьку. Будто бы это не меня там Монстр необъемными телесами чуть в блинчик не превратил!
– Ну ты, Варечка, вообще… – возмущенно выпалила я. Это из-за ее любимого поэтика, черт его за ногу, я там чуть не умерла от ужаса?
– Стоп, cease fire, есть дела поважнее, чем между собой лаяться. Пошли, найдем подходящий объект для гнева.
Мы вернулись в кабинет. Надо спросить, нет ли у кого валерьянки с собой. А то я до вечера не отойду. Эклер бы тоже помог. Перед глазами тут же возникла фигура директрисы, так что я решила обойтись без сладкого.
Женька тут же начала копаться в альбоме.
– Так, вот смотри. Какой-то из этих трех выпусков. В каждом по две параллели… – объясняла она, тыкая пальцем в фотографии.
– Девочки, там темно было, я не уверена, что ее узнаю…
Я вдруг начала колебаться. А что, если я ее не узнаю? Что, если все зря? Нет, если бы Женька в меня не верила, она бы и затевать это все не стала.
– Вспоминай, – приказала Точка. Ей вторили подружки.
– Напрягись, блин, столько трудов ради этого!
– Настечка, сосредоточься. Можешь глаза закрыть и представить себе этот магазин…
Как назло, я могла представить себе только оранжевые ногти. Нет, нельзя так подвести своих самых близких друзей. Надо вспомнить – значит, вспомню!
Итак, большие очки. Короткая стрижка, но это ничего особенно не меняет, подстричься – дело нехитрое для такой страхолюдины. Тренчкот – он мне тоже не поможет. Платок такой на шее, с металлическим отливом. Выше – подбородок. С ямочкой, вот!
– Вспомнила! У нее ямочка на подбородке!
– Не ори ты так, вся школа услышит, – за шикала на меня Варька. Но я была просто счастлива – могу ведь, могу, когда хочу!
Я схватила протянутый Женькой альбом. На бархатистых страницах, вставленные в специальные разрезы – я думала, таких альбомов уже не выпускают, – размещались фотографии одиннадцатиклассников с подписями. Моя мымра нашлась на третьей странице. Зинаида Кобельцева. Здравствуй, Зиночка. Вот ты и попалась.
– Точно, – подтвердила Ярослава. – Я на перемене слышала, как Пушок с Дулей обсуждали Зиночку, чудную девочку-отличницу, которая поступила в педагогический, но старую школу не забывает и все такое.
– Ура тогда. Не самые частые имя и фамилия. Так что можем простым гуглом найти. Потопали в «Слона», и Интернет нам в помощь. Вот только кто пойдет относить альбом?
Глава 9
В будние дни мы не очень удачно используем свою нравственность. К воскресенью она всегда требует ремонта.
Марк Твен
Вспышки адреналина действительно полезны для здоровья. Нет, я все еще не была готова регулярно прибегать к столь радикальному средству для улучшения своей внешности, но нельзя не отметить – выглядела я минимум на 30 баллов. Глаза сверкают, губы розовые и без капли помады – мне же целоваться. Платье с блестками, лосины, большие пластиковые серьги и браслеты в тон, а уж сколько времени я потратила на укладку…
– Ты, видимо, красилась с тех пор, как из «Слона» домой пришла? – поинтересовалась Птица, едва увидела нас с Варварой.
– Брось, Настя замечательно выглядит, – улыбнулся Ахмед.
Я улыбнулась в ответ.
Мы стояли на остановке и ждали автобус. В пятницу вечером на улицы вываливает столько народу – и даже климат их не пугает, надо же.
– Насть, а вдруг я тебе каблуки сломаю? – переживала Варька.
Поэт должен был ждать нас у кинотеатра, так что к сюрпризу мы подготовились основательно. Я одолжила подружке свои замшевые сапоги и черное пальто с вышивкой. Правда, вниз эта красавица собиралась надеть водолазку и длинную юбку, но мой голос оказался решающим, так что на Варьке пышная юбка из жатой тафты с сиреневым отливом, жакетик с пайетками и подходящий под все это великолепие клатч. Поэт должен был гарантированно свалиться в обморок. Главное, чтобы мой Сережа тоже не свалился, а то получится, что я своей лопатой себе же могилу выкопала. Нет, чего это я – Сергей считает меня очаровательной и вообще…
Ярик с Ахмедом разговаривали о щенке. Порода еще у него какая-то невыговариваемая. Да, вот Птица – тот человек, которого мне бы очень хотелось заполучить в свои цепкие лапки. Из нее же такую красотку можно сделать. А уж Женька… Но Женька с нами не пошла. Сказала, что новый «Гарри Поттер» ее нисколечко не интересует и вообще это кино для детей.
По дороге до кинотеатра я переживала за подругу. Очевидно, она все еще страдает из-за этого мотоциклиста Влада. Нет, ну какой он все-таки кретин. Наша Точка им заинтересовалась – это же честь похлеще Prix International du Parfum. [9] А он, урод такой, уехал. И не звонит. Неужели не смог ее разглядеть – Женька ведь только кажется колючей, на самом деле она чувствительная. Просто эти чувства очень, очень глубоко, под слоем железа, стали, льда и прочих химических смесей ее характера. Как ему могли не понравиться ее умные глаза, ее чудесные длинные волосы, не говоря уже о ее ногах, которые растут практически из ушей? Разве настоящего мужчину может отпугнуть колючесть девушки? Я не про небритые ноги, конечно.
Сережу я заметила еще из окна автобуса. Шоколадного цвета кожаная куртка, длинный, небрежно завязанный шарф с бежевыми, коричневыми, темно-зелеными и черными полосами. Ветер то и дело бросал ему на лицо светлые волосы. Ах, какой же он хорошенький. Настоящий принц. Чуть дальше, на ступеньках, стоял Варькин Поэт.
Сказать, что я чувствовала себя счастливой, – это не сказать практически ничего. Мы нашли эту злобную Студентку и вот-вот оторвем ей хвост. Сережа не отрывает от меня взгляда, да я и сама знаю, что выгляжу просто с иголочки, Boss Orange – теплый, фруктово-цветочный, будет так здорово гармонировать с ароматом парфюма Сергея… Если бы только… Если бы только он признался мне в любви. Ведь всего три слова, но они так много значат. Пока они не прозвучали – отношения не считаются отношениями. Мало ли с кем можно гулять, мало ли кого можно целовать, мало ли кого можно простить после того, как он бросил тебя по телефону без всяких объяснений…
– Привет. Билеты взял? – поинтересовалась Ярик у Сережи, как только мы закончили с приветствиями.
Закончили – в смысле я закончила целоваться со своим парнем, а Варька со своим. Ахмед и Птица пару раз переглянулись, но пример с нас брать не стали. Зря, кстати. Видно же, что им очень хочется. Эх, Сокол, в нормальной жизни она у нас такая бесстрашная, а тут чего-то тушуется.
Парни перезнакомились, пожали друг другу руки, и мы все вместе двинули к кинотеатру. Кто бы мне сказал летом, что уже в ноябре у троих из нашей четверки будут парни – я бы не поверила.
В фойе Сережа осторожно взял меня за руку и отвел в сторону. Остальные остались в очереди за попкорном и напитками. Надо сказать Варьке, чтобы мне только воды взяли…
– Насть, тут такое дело… – начал Сережа, тщательно подбирая слова. – Происходит что-то странное. Сегодня в училище, на вахте, кто-то оставил мне пакет. В нем были фотографии…
Все, это конец. Я так и знала. В животе надулся пузырь воздуха – ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни сказать что-то… Так и знала, что Студенточка тогда была в кафе и зафотала меня с этим уродом Колей. Какая же я безголовая! И ни одной мысли. Как я буду объясняться: «Прости, я думала, что ты мне изменил, и решила взять с тебя пример»? Как глупо, как по-детски! Настя – овечка. Черт, как назло, ни одной статьи на эту тему в голову не приходило. Ведь наверняка где-то есть пособия для изменяющих гламурных девушек. Или хотя бы для гламурных девушек с нечистой совестью.
– У тебя какие-то проблемы? Ты в последнее время несколько странно себя ведешь, и теперь эта странная передача. Мне не очень понятно, что происходит и как реагировать.
Сережа протянул мне бумажный конверт. «Пусть только не заметит, как у меня пальцы трясутся!» – мысленно взмолилась я. Почему он мне сразу их в лицо не швырнул и не сказал, что уходит?
«Потому что Сережа не такой идиот, как ты», – напомнил внутренний голос. Он в такие моменты всегда похож на Женькин. От того, что у меня такой уравновешенный и умный парень, мне стало еще хуже. Дал мне возможность оправдаться, готов меня выслушать. Не то что я – сразу хвостом крутить. Неужели я вот прямо сейчас его потеряю? Из-за одной, ладно, двух глупых ошибок. Блин, я же ни в чем не виновата, у меня с этим Колей ничего не было! Отчего же я чувствовала себя такой подлой дрянью? И Сергей смотрел на меня с таким искренним беспокойством. Он действительно пытался меня понять, разобраться с происходящим. А я все стояла как столб, ни слова из себя не выдавить, руки как деревянные – даже не могла эти фотки достать!
Изо всех сил стараясь не зажмуриваться, я вытащила из конверта первую фотографию…– Вы чего тут застряли? – подлетела Ярослава. – Насть, я тебе взяла самую маленькую порцию попкорна, но ты, уж пожалуйста, ешь его, а то опять у меня полведра стащишь. Хм, а что это за странная фотка с твоим папой?
– Папой? – переспросил Сергей.
– Папой, – подтвердила я, все еще не до конца очнувшись от шока.
Я сразу узнала фотографию – ее мама сделала в сентябре, когда я пыталась позировать на фоне папиной новой машины, а он смеялся, что я капот сейчас погну. Вот это – мы в каком-то новом ресторане отмечаем день моряков-подводников, 20 октября, у меня ведь папа на флоте служил. А это у папы вдруг выдался настоящий выходной, и мы поехали на шашлыки… Зачем Сереже прислали эти фотки?
Доходило до меня долго. Но потом я начала не просто смеяться, а ржать, как корова, чего мне с моим весом делать не рекомендуется. Чтобы ни у кого не возникло ненужных ассоциаций.
– Насть, ты чего? – Друзья смотрели на меня обеспокоенно, словно никак не могли сообразить, что к чему.
– Студенточка… Кретинка… Стащила мои фотки из контакта… – смеялась я, не в силах остановиться. У меня так вся тушь на щеках будет. – Там папка «Мои любимые»… И в ней фотки… С папой…
Варька захихикала. Ярику тоже едва удавалось сдерживать смех.
– Она их Сергею приперла… Шантажировать меня… Моими фотками с отцом!
Мы смеялись, растирая по лицу слезы, и никак не могли остановиться. Сергей, Кирилл и Ахмед озабоченно уставились на нас, пытаясь понять, что я там бормочу. Маленькая девочка в смешной шапке дергала маму за рукав куртки, спрашивая, почему эти девочки так сильно смеются. Ничего, дорастет – будет у нее своя идиотка-студенточка.
– Ща я вам все объясню. – Ярик пришла в себя первой. – Мне тут одной теперь макияж не надо поправлять.
Я и Варька одновременно взвизгнули и посмотрели друг на друга. Она чуть растерла подводку и тени, как выгляжу я – я не знала. Мы побежали в дамскую комнату, а Ярик тем временем рассказывала, как я нажила себе непримиримую врагиню в лице девушки, с которой на сайте поругалась.
– Слушай, ну она вообще зарвалась, Студенточка эта. Я уже порчу на нее готова навести, – возмущалась Варька, пока я подкрашивала ей правый, кажется, глаз.
– Лучше оставить это Женьке. Она эту Снежану Колокольчиковну умыла, и с Зиночкой легко справится. Нет, ну какая дура, это слов нет. Прислать моему парню мои фотки С ПАПОЙ!
– Она, наверное, подумала, что это какой-то твой спонсор, – хихикнула Варька.
Я переключилась на собственный макияж. Ничего критического – так, чуть тушь осыпалась, два мазка корректора, и все будет нормально.
– По себе, видимо, судит. А я так испугалась, я думала, там этот Коля… У меня с ним свидание было, когда я думала, что Сергей… ну, ты понимаешь. Мы даже не целовались, – тут же добавила я в ответ на Варькин укоризненный взгляд.
– Умеешь ты влипать в истории, Козарева. Но все хорошо, что хорошо кончается. Пошли, а то сеанс скоро начнется.
И мы, красивые, счастливые, и самое важное – любимые, поспешили назад в фойе, пока Птица там вконец не очаровала наших парней.Признаюсь, я читала много любовных романов в свободное от гламурных журналов время. И всегда меня захватывали именно те, в которых рассказывалось про буйство страстей, страдания и все такое прочее. Но вот сейчас, сидя в темном зале кинотеатра, я испытывала такое удивительное чувство, которого в книгах не находила. Чувство, что все правильно и очень-очень хорошо.
Может, нервные потрясения, которых у меня за эту пару дней было слишком много, сказались, но мне было так спокойно. Я взяла Сережу под руку, положила ему голову на плечо и, да простит меня Гарри Поттер, мирно продремала большую часть фильма. Нет, я запомнила, в чем там суть, но все это было так далеко, так несущественно. Подумаешь, Студенточка, сумка…
В автобусе я вполуха слушала, как Варька с Поэтом обсуждали фильм, Ярик рассказывала про какой-то Муторю, выберут же названьице, а я просто наслаждалась тем, как Сережа осторожно перебирает мои пальчики.
Мы вышли на нужной остановке, попрощались со всеми и пошли к моему дому. Несмотря на ветер, снежные хлопья, которые, естественно, через пару минут следа от моей укладки не оставили, мне хотелось, чтобы эта прогулка никогда не заканчивалась. Как мне вообще могла в голову прийти мысль разорвать отношения с Сережей? Разве кто-то еще на свете может заставить меня чувствовать себя такой счастливой?
– Глупо получилось с этими фотографиями. Извини.
Мне не хотелось продолжать этот разговор, но нужно было как-то объясниться, наверное.
– Да все нормально. Ты молодец, что пришел с ними ко мне. Ну, в смысле, я бы на твоем месте уже билась в истерике. Я не очень умею спокойно рассуждать, – вздохнула я.
– Ты уж не льсти мне так сильно, – засмеялся он. – Я все-таки сначала твоей Жене позвонил.
– Волоточиной? Почему это?
– Вся эта история с Колокольчиком – у меня сложилось впечатление, что кто-то пытается нас поссорить. Посылки только подлили масла в огонь. Я предположил, что планировалось, будто я сделаю именно это – начну кидаться фотографиями и бросать тебя по телефону…
Я покраснела и обхватила его руками за талию.
– Извини… – просипела я, пряча нос в чуть влажную от снега ткань его шарфа.
– Я надеялся, что Женя объяснит, что с тобой происходит. Но она только рассмеялась и велела показать фотографии тебе. Теперь ясно почему.
– Хорошо, что ты… ну… Не взял с меня пример. Ты больше не злишься? – Я остановилась в нескольких шагах от подъезда.
– На тебя невозможно злиться, – улыбнулся Сергей, притягивая меня к себе.
Даже в поцелуе я чувствовала его улыбку.
Когда-то мне казалось, что в поцелуях нет ничего особенного. Подумаешь, язык туда, язык сюда. Я целовалась с одним парнем из нашего двора. Мы встречались пару недель – я была влюблена в другого, а он считал, что симпатичная блондинка хорошо смотрится рядом с ним.
Потом мы с мамой ездили в Сочи, и я завела там курортный роман – в журналах пишут, что без него нормального отпуска не бывает. Илья, кажется, так его звали, пару раз назвал меня Надей, один раз – Ниной, но разве может приносить удовольствие поцелуй, когда твой партнер даже не помнит, с кем он, собственно, целуется?
С Сережей все было по-настоящему. Я чувствовала, как сильно бьется мое сердце, каким прерывистым становится дыхание, а голова начинает кружиться. Все мысли выдувало, оставались только мы двое, только его теплые губы, его объятия… И это ощущение, что я на своем месте. Может, это и есть любовь?– Нет, ну я должна познакомиться с этим парнем, Насть, – приветствовала меня мама. – Надеюсь, он еще не скоро станет отцом моих внуков?
– Маам… – смутилась я. Вот почему она всегда думает о «таких» вещах. – Не волнуйся, мы просто целовались.
– Ты с ним с сентября встречаешься и до сих пор не представила родителям. Это не комильфо, дорогая дочь. Давай как-нибудь пригласим его на ужин? Не хочешь дома – можем в кафе сходить. Не думала, что мне в столь юном возрасте придется пить кофе с будущим зятем, но нынешнее поколение такое скорое…
Так, началось. Сейчас опять будет лекция «А вот в наше время…».
– А сколько ты с отцом встречалась, прежде чем его с родителями познакомить? – поинтересовалась я, стягивая куртку.
– Мои родители жили за пять сотен километров. Но не в этом суть. Настя, я же вижу, что этот мальчик тебя очень, скажем так, увлек, и мне хотелось бы знать о нем что-то. Я же за тебя переживаю…
В другое время я, наверное, обиделась бы. Чего за меня переживать, мне же не двенадцать лет, но сейчас, после такого чудного свидания, я была настроена очень мирно. Ведь мама и в самом деле переживает, она же не знает Сережу так, как его знаю я. Хотя… Это же о моей маме речь, она мертвого может разговорить.
– Хочешь сказать, что и Женьке не звонила? – хитро поинтересовалась я, засовывая голову в холодильник.
Я читала, что поцелуи полезны для сердца, укрепляют иммунитет и, главное, сжигают калории. Так что кусочек колбаски после свидания я вполне могла себе позволить.
– Конечно звонила. Но вы же четверо друг за друга на плаху пойдете. Мушкетеры вы мои, – усмехнулась мама.
Я тут же вспомнила, чего мы сегодня в школе провернули. Да, мушкетеры – это еще слабо сказано. Черепашки ниндзя в чистом виде. Я чур Рафаэлло!
– Обещаю, я тебя обязательно с ним познакомлю. Просто чуть позже. Договорились?
Надеюсь, прокатит. В принципе, действительно нет ничего ужасного в том, чтобы познакомить маму с Сережей, но… Как-то это вдруг придает нашим отношениям слишком много официальности. Я читала, что это очень большой шаг – вдруг Сергей к нему еще не готов? Он еще мне даже в любви не признался. А я и так за последнюю неделю вытрепала ему больше нервов, чем за месяц до этого.
– Да-да, я помню, что ты мне уже обещала с середины ноября без шапки не ходить, – проворчала мама. – Любовь уши греет?
– Ну что ты прямо… – Щеки опять запылали. – Любовь какую-то придумала. Мы пока ни о чем таком не говорили. Ну то есть он мне еще не говорил…
– Не говорил? Говорить о любви сложно, особенно в вашем возрасте.
Мама подошла к окну и с чувством продекламировала:Приходить к тебе, чтоб снова
просто вслушиваться в голос
и сидеть на стуле, сгорбясь,
и не говорить ни слова.
Приходить, стучаться в двери,
замирая, ждать ответа…
Если ты узнаешь это,
то, наверно, не поверишь,
то, наверно, захохочешь,
скажешь: «Это ж глупо очень…»
Скажешь: «Тоже мне – влюбленный!»
и посмотришь удивленно,
и не усидишь на месте.
Будет смех звенеть рекою…
Ну и ладно. Ну и смейся.
Я люблю тебя такою. [10]
– И вовсе бы я не смеялась, чего уж… А это чье?
– И чему вас только в школе учат, – вздохнула мама. – Это Роберт Рождественский. А вообще твой отец мне в любви признался, когда мы уже почти год встречались.
– Обалдеть! И как ты вытерпела?
– Ох, Настя, любовь – это же не обязательно слова… – Мама улыбнулась. – Иди уже спать, влюбленная моя. Того и гляди уснешь на кухне.
Я усну? Да у меня внутри все бурлило от восторга. Стоило закрыть глаза, я снова чувствовала любимый аромат и это удивительное тепло, идущее от губ по всему телу.
Все еще переживая чудесные минуты свидания, я завалилась на кровать и схватила телефон. Женька там наверняка терзается любопытством – показал Сережа мне фотографии или нет. Умная она все-таки. Ведь могла просто сказать ему, что мужчина на фото – мой папа. Но нет, решила лишний раз мне показать, как по-взрослому нужно вести себя в такой ситуации. Вот только сомневаюсь я, что толк будет…Глава 10
Решения, принятые глухой ночью, обычно теряют силу при свете дня.
Диана Сеттерфилд. Тринадцатая сказка
В чем минус того, что практически все твои подруги счастливы в личной жизни? Ты больше не можешь рассчитывать на заинтересованные лица, когда рассказываешь о вчерашнем свидании. Теперь Варька рвалась поделиться подробностями предстоящей поездки, Ярик по поводу и без вставляла «а вот Ахмед» и «а вот Ферри», а Женька просто была собой – то есть делала вид, что ей все эти романтические бредни до лампочки.
Мы встретились в «Слоне» в десять утра. Обычно в выходной меня в такую рань еще из кровати не выгонишь, но мама вдруг решила, что пора бы убрать на зиму летние вещи, а это требует от меня слишком большого количества нервов. Потому что уберешь футболку – через три дня тебе срочно понадобится надеть ее под платье-футляр. Уберешь майку – завтра же решишь надеть ее с кардиганом. Как жить в таких условиях?
– Я думаю, что это будет замечательная поездка. Вы подумайте: лес, озеро, снег на ветвях, луна и высокие-высокие звезды… – Варька восторженно замолчала. Наконец-то.
– А теперь вернемся из страны розовых соплей в реальность, пожалуйста.
На этот раз я была готова поддержать Женьку. Тем более что сегодня утром весы показали на двести граммов больше, а значит, никакого молочного коктейля и пирожных. Пришлось взять фруктовый салат и минеральную воду.
– На повестке дня вопрос, что мы будем делать с нашей нерезиновой Зиной и на какой срок это потянет в суде?
– Я уже, кстати, и к суду готова. Смотрите, что она мне прислала! Жень, я тебе переслала письмо на школьный ящик.
Ярик тут же подвинулась к Женьке с одной стороны, Варька – с другой. А я это письмо еще утром прочла. Никак не могла решить – плакать, смеяться или плюнуть прямо в монитор. От последнего пришлось отказаться: там на заставке наше с Сережей фото.
– Ты ей что-то отвечала? – уточнила Женя.
– Я ничего такого не придумала… И не очень хочется уже… Девочки, знаете что – я много размышляла над всем этим. Короче, все-таки я сама заварила эту кашу, по собственной глупости. Просто мне казалось, что Интернет – это такое место, где можно писать что угодно. Мы все прячемся за чужими именами – никами и за чужими лицами – аватарами. Кажется, что никто и никогда тебя не вычислит, и ты совершенно свободен. Вот я как думала – чуть сгущу краски, получу свою порцию поддержки, и все будет круто. А потом – что вот сейчас я ей сделаю гадость и останусь безнаказанной…
Женька отхлебнула персиковый чай.
– Прочувствованно, Козарева. Речь получилась достойная.
– Да ну тебя. Я серьезно. Ведь так подумать, я же такую кашу могла заварить. И с Сережей я рассталась почему? Полезла на его страничку, увидела эту Снежану – и понеслось.
– Получается, воспринимаешь Интернет всерьез – выходит ерунда. Не воспринимаешь – тоже выходит ерунда, – вздохнула Варвара.
– Да ну вас… – Женька закрыла ноутбук и покачала головой. – Интернет – это просто инструмент. Стакан тоже можно по-разному использовать. Чтобы пить и чтобы головы разбивать. Надо просто думать, что делаешь.
– А я и думала, что делаю все правильно. Вот только в результате получилась такая фигня… Если бы я с самого начала не полезла в это все. Или хотя бы не загорелась этой тупой идеей – срочно всем отомстить, все бы было нормально. Если бы я просто спросила Сергея про эту Колокольню, просто поговорила с ним, если бы я не придала такого значения мелочи вроде френдования…
– Что и требовалось доказать. Дурная голова Насте покоя не дает, – засмеялась Птица.
Остальные тоже захихикали. А еще друзья называются.
– Дай пока почту проверю, – попросила я у Женьки в надежде, что сейчас спрячусь за ноутбуком, вместо того чтобы вылить им свою бутылку воды на головы. Что там Точка говорила про стакан?
Варька принялась рассуждать, что нужно, а что не нужно брать с собой в поездку. Волоточина то и дело вставляла неодобрительные реплики: мол, ехать не стоит, не стоит так сильно доверять Поэту, не стоит связываться с незнакомой компанией и так далее. Но Варвара, кажется, уже всеми мыслями была на берегу этого самого озера, и никакие доводы Женьки переубедить ее не могли.
– Очередное письмо от Студенточки! Пока мы тут размышляем, она новые гадости замышляет!
– А мы что делаем? Тоже замышляем гадости, – опять влезла Птица. Она на чьей стороне сегодня, понять не могу?
– Что пишет? – Варвара пересела на мою сторону стола. Женька вытянула шею, чтобы видеть монитор.
Поделиться книгой: