Помоги проекту - поделись книгой:
Но можно констатировать факт: институт однополого брака с усыновлением ребенка не встречается в истории человеческих обществ, и это притом что сам по себе механизм усыновления известен везде.
Сегодня
И здесь, собственно, я возвращаюсь к главному.
Брак – это способ выращивания потомства. У Homo sapiens брак (то есть самец, заботящийся о потомстве) появился потому, что, в отличие от самки шимпанзе, самка Homo sapiens вырастить потомство одна не могла.
Ситуация изменилась в ХХ веке. Технический прогресс привел к фундаментальным переменам в процессе биологического воспроизводства вида: количество детей резко упало, самки стали выращивать детенышей без самца.
Это немедленно привело к отмиранию института брака. Отмирание шло с двух сторон. С одной стороны, образовалась масса самок, которые говорили самцу: «пошел вон, и без тебя справлюсь», с другой стороны, образовалась масса самцов, которые говорили: «пошла вон, и без меня воспитаешь».
Не то чтобы брак отомрет совсем. Наоборот, это лучшее, что возможно, – когда два любящих человека могут всю жизнь прожить вместе. Но, похоже, с браком случится то же, что с театром. Если во времена Аристофана в театр ходил каждый, то теперь в кино ходят больше, чем в театр. Вот брак, как и театр, будет замечательным социальным институтом, но не для всех.
И тут мы возвращаемся к главному парадоксу.
Какого черта? Весь ХХ век женщины боролись за право разводиться и воспитывать детей вне брака. Зачем гомосексуальным парам бороться за право заключать брак?
Все, что мы знаем о современном обществе, свидетельствует о том, что браку как повсеместному социальному институту, необходимому для выращивания детей, приходит конец вообще.
Все, что мы знаем о человеческой биологии, свидетельствует о том, что, какова бы ни была степень бисексуальности человека, его гомосексуальные связи в общем и целом более кратки и преходящи, чем его гетеросексуальные связи, и чаще характеризуют скорее период в жизни, чем общую склонность.
Все, что мы знаем о гомосексуальных связях, свидетельствует о том, что как бы они ни были крепки, трагичны, возвышенны и проч., они никогда не были связаны с воспитанием потомства. Римские императоры иногда усыновляли своих любовников, но никогда не усыновляли никого вместе с любовником.
И дело не в биологических ограничениях, которые легко преодолеваются даже парой черных лебедей. Дело, видимо, в принципиально другом социальном характере гомосексуальных связей.
Можно по-разному относиться к однополому сексу. Можно считать, что содомия – это противоестественный грех, а язычники, от древних греков до японских самураев, обречены на геенну огненную.
Можно считать, что табу, накладываемое на однополый секс всеми монотеистическими религиями, это пример тяжелого невроза, формирующего у приверженцев данной религии любовь только к одному субъекту – Богу, и что неслучайно в истории христианства этот невроз был сопряжен с другими, весьма постыдными вещами. Так, гонения на содомитов, которые расцвели пышным цветом, начиная с XIV века, века похолодания и чумы, шли параллельно с еврейскими погромами и гонениями на ведьм. Евреи, ведьмы и содомиты – все считались причиной голода и эпидемий.
Можно держаться нейтральной точки зрения и полагать, что невроз неврозом, но каким-то парадоксальным образом именно культура, страдающая этим неврозом, породила науку, цивилизацию и прогресс.
Но в любом случае можно констатировать: не стоит преодолевать один невроз с помощью другого невроза. Чрезмерная политкорректность – это тоже невроз. Однополый брак – это, в конце концов, решение двух взрослых людей, отвечающих за свои поступки. Можно пожать плечами и с ехидством ожидать однополых разводов, с неизбежными скандалами и дележом имущества. Но вот усыновление в однополых семьях – это более чем сомнительный эксперимент, не встречавшийся никогда в истории человечества и поставленный на подопытных детях.
Поделиться книгой: