Дом героев

– Я тебя не понимаю. Ты все время говоришь загадками. Позовите скорей врача! – потребовал Николай, догадавшись, что находится в больнице.

Неожиданно дверь открылась, и в палату вошел пожилой мужчина в белом халате. С ним была женщина лет сорока, так же одета в белом халате.

– Доброе утро. Это наш новенький, – сказала вошедшая женщина. – Я попрошу всех выйти, и оставить нас с Николаем наедине.

Федор и Лена повиновались и вышли.

– Меня зовут Анатолий Иванович, – произнес пожилой мужчина. – Я являюсь главным врачом в этом заведении.

– Господи, наконец-то. Хоть один нормальный человек, – произнес с облегчением Николай. – Надеюсь, я теперь все узнаю. Доктор, что со мной? И, что это за заведение? Как я сюда попал? Почему я скован и не могу двигаться? Я ничего не помню.

Доктор присел на стул рядом с Николаем, взял его руку и прослушал пульс.

– Вы сильный человек?

– Не жаловался. Говорите, не тяните. Что со мной? Почему я не могу пошевелиться, словно ноги онемели?

– Пусть мои слова для вас не будут приговором. Я всего лишь врач. Ходить вы уже никогда не будете.

– Черт возьми! Это почему же. Я парализован? – спросил Николай, немного поморщившись.

– Не волнуйтесь. Вам нельзя сейчас волноваться. Вы только что вышли из комы… – доктор тяжело вздохнул, и у Николая появился легкий трепет какого-то неясного предчувствия. – Вы попали в автомобильную аварию. Вы ничего не помните?

– Нет, не помню… – произнес Николай, судорожно пытаясь вспомнить хоть какой-то эпизод последних дней.

– У вас амнезия. Потеря кратковременной памяти. Вы помните, как вас зовут, и кто вы?

– Да, это я отлично помню… – насторожился Николай, пытаясь повторить в уме – кто он, и как его имя.

– Ну, что ж, хоть это хорошо. Возможно, к вам придёт память, но не сразу. Вам нужен отдых и покой, – сказал доктор, положив по-дружески руку на предплечье Николая.

– Доктор скажите, когда я смогу выйти из больницы?

– Вы находитесь не в больнице. В больнице вы уже были. И находились там чуть меньше месяца. В коме вы уже почти месяц, всё это время вы лежали без сознания. Затем у вас была высокая температура, вы бредили. После операции это бывает. Мы думали, что уже потеряли вас, но вы оказались сильным человеком. Вы пришли в сознание только сейчас.

– Это я понимаю. Насколько сильны мои раны, доктор? Когда я поправлюсь? – в его сердце закралась зловещее предчувствие необратимой беды.

Профессор тяжело вздохнул и продолжил.

– Вероятней всего, вы останетесь здесь навсегда.

Эти слова для Николая прозвучали, как неожиданный приговор, исполнение которого произойдет немедленно.

– Но, как?.. вы не смеете! Это ведь больница, – его слова прерывались, а мысли путались, сознание затуманилось. Но, он все же нашел последний оплот и продолжил оборону последней надежды. – В ней могут оставаться навсегда лишь покойники. Да и тех отводят в морг, а затем на кладбище. Я ведь говорю и чувствую себя, значит, я жив!

– Вы совершенно правы. Вы живы, и это главное. Не стоит волноваться. Но…

– Что значит – это ваше «но», доктор, договаривайте, – его страх отступил, уступая место любопытству перед неизвестностью.

– Ну, что ж, вы кажетесь мне сильным человеком и потому должны мужественно встретить то, что я вам скажу.

Николай превратился в сплошной слух. Внешне он казался спокойным и сосредоточенным, его выдавало лишь тревожное сердцебиение, которое всегда предчувствовало беду.

– Вы больше не сможете ходить, во всяком случае, на своих ногах. Потому что у вас больше их нет. Их ампутировали во время операции врачи, когда боролись за вашу жизнь на операционном столе. Вопрос стоял о спасении вашей жизни. Сейчас вы находитесь не в больнице, а в доме инвалидов, куда вас перевезли, через несколько дней после операции.

– Господи… Что вы говорите, как это: нет ног, – Николай попытался поднять голову, что бы увидеть ноги, но не смог.

– Не стоит. Вы хоть и пришли в сознание, но все же не стоит спешить с двигательными действиями. У вас была тяжелая операция. Ваш череп пострадал. Его по частям соединяли. Поверьте, врачи делали все, чтобы спасти вашу жизнь, – уверял доктор.

Николай почувствовал только сейчас глухую боль в шейном отделе позвонка и понял, что доктор был прав. Лучше не пытаться поднимать голову.

– Где Софья? Моя жена. Я хочу видеть её. Вы ее не пускаете? Пустите ее ко мне. Я хочу видеть мою жену, – потребовал Николай.

– Николай, вы должны выдержать и это… ваша жена, услышав о тяжелом вашем коматозном состоянии, отказалась быть рядом с вами и смотреть вас. Врачи ведь не знали – придете вы в сознание или нет. Она сразу…

– Что?! Вы врете! Вы ее не пускаете ко мне. Кто вы? Вы не доктор… – взволнованным голосом произнес Николай.

– Не волнуйтесь. Вам нельзя напрягаться, – успокаивающе говорил доктор.

Николай пытался подняться. Но в скорее понял, что это бесполезно и прекратил делать попытки. У него началась кружиться голова. Сознание помутнело. Он впервые начал чувствовать боль в ногах.

– Не может быть, что бы моя Софьюшка бросила меня… – бормотал он.

– Увы. Поэтому вы здесь, в доме инвалидов, а не у себя дома.

– Как это? Но у меня есть дом. И Софья… Она же любит меня… – не успокаивался больной.

– Вам повезло, что вы живы. А о своей жене вы можете позднее узнать, когда вам станет лучше. Она никуда не денется.

Николай закрыл глаза. Он не хотел говорить больше. Тем более, что головокружение становилось все сильнее. Он начал терять сознание. Все вокруг начало расплываться.

– Профессор он теряет сознание, что делать… – слышал он в призрачном свете.

3. Дом инвалидов.

Дом для инвалидов, а точнее пансионат, был расположен в живописном месте. Земля в таком районе дорого стоила. На территории пансионата находилось несколько зданий. В основном это были корпуса, в которых жили бездомные инвалиды или те от которых отказалось общество. Их жизни были разные, а судьба заканчивалась одинаково, в муках и страданиях, которые не желало видеть здоровое и цветущее общество.

Директор дома инвалидов сам когда-то потерял руку, теперь ему государство поручило должность управляющего этим учреждением. Зная, какова тяжелая жизнь инвалидов, их проблемы, директор искренне заботился о каждом из них. Он добивался защиты прав инвалидов в городе, помогал им в поисках работы. Искал спонсоров и меценатов, которые могли бы посодействовать в закупке медикаментов, инвалидных принадлежностей, без которых инвалидам жилось бы значительно труднее. Он помогал инвалидам, что бы они не чувствовали себя забытыми и покинутыми. Он делал все, что бы они чувствовали себя нужными обществу, и забыли о своих недостатках или ограниченных физических возможностях.

Директора очень любили и уважали жители этого приюта. Однако, не смотря на все старания директора Игоря Ивановича, земля, на которой был расположен пансионат инвалидов, легко могла оказаться в руках тех, у кого есть легкие деньги и власть. Беда этого дома была в том, что земля этой территории высоко ценилась. Охотников приобрести эту землю было предостаточно, но каждый раз Игорю Ивановичу удавалось отстаивать собственность и права инвалидов, и всякий раз он с трепетом рассматривал свои утраченные временем силы. Он старел, его силы и уверенность уменьшались. Он чувствовал обреченность и безвыходность сопротивления тем, у кого деньги и власть.

В такой дом и попал Николай после того, как он потерял обе ноги в автомобильной аварии, и после того, как от него отказался самый дорогой для него человек – его жена.

Через несколько дней Николаю стало лучше, и его уже возили в инвалидной коляске на процедуры. Он ни с кем не общался и стал замкнут. После того, как он узнал о том, что произошло с ним и о том, что его бросила жена, присвоив квартиру, он ни разу ни с кем не разговаривал. Николай потерял всякий смысл в жизни. Оказавшись никому не нужным, он замкнулся в себе и ни с кем не хотел разговаривать. Память последних событий к нему пока еще не вернулась. Больше всего на свете он желал узнать, что же с ним произошло, почему судьба так обошлась с ним, почему он оказался таким беспомощным, выброшенным обществом и покинутым близким человеком, которого он так сильно любил.

Со своей женой Софьей он познакомился год назад, во время банкета, у одного из приятелей шефа Сергея Степановича. Его босс очень ценил способности Николая: его решительность, отвагу, а главное – умение быстро реагировать в нестандартных ситуациях. Сергей Степанович познакомился с Николаем три года назад, на соревнованиях по саньда – китайские единоборства. Тогда Сергей Степанович был поражен тем, как Николай легко и ловко расправляется со своими соперниками на ринге. Он предложил Николаю большие деньги за участие в боях, где можно хорошо заработать, и показать себя перед «большими людьми, с еще большими возможностями», как он говорил. Николай согласился потому, что нуждался в деньгах и хорошей работе, а так же хотел прославиться. Сергей Степанович дал ему все это: и славу, и деньги. Спустя некоторое время он предложил ему работать на него – освобождать мир от «жадных и грязных душой людей, которых давно заждались в аду», как он говорил. Однажды Николая задержали по подозрению в убийстве, которого он не совершал. Сергей Степанович помог ему выпутаться из этой неприятной истории – он нанял в суде опытного и дорогого адвоката. Через время, на одном из боев, Николай сильным ударом убил своего соперника. И вновь, Сергей Степанович заступился за Николая. С тех пор Николай доверял своему боссу, как родному отцу, и выполнял разные поручения для него – освобождал мир от «грешников», как выражался Сергей Степанович. Босс был очень доволен своим новым работником, так как Николай легко справлялся с любыми порученными делами: от убийств крупных чиновников и устранения конкурентов (бандитских формирований), до охраны богатых людей и перевозки запрещенных товаров. Но судьба распорядилась так, что теперь, после аварии, Николай перестал быть нужным, ни Сергею Степановичу, ни красивой молодой жене Софье. Он оказался совершенно один. Государство выбросило его в этот дом инвалидов, так как за ним ни кто не мог и не хотел ухаживать.

По дороге на процедуры, коляску Николая катила женщина лет сорока Марья Степановна. Это была угрюмая женщина, она старалась меньше общаться с пациентами и строго выполняла свою работу. Николай всю дорогу молчал. Женщина остановилась возле какого-то одноэтажного строения, расположенного на территории пансионата. Здесь находились массажный кабинет и процедурная комната. У входа в здание висела табличка с надписью: «массажный кабинет». Женщина оставила Николая в коляске.

– Ты все равно никуда не уйдешь, – сурово произнесла Марья Степановна, не глядя на Николая.

Она зашла в здание. Николай остался один у массажного кабинета. Было полдесятого утро. На территории пансионата были расположены несколько зданий, принадлежащие дому инвалидов: дом, в котором жили инвалиды (старая усадьба), на первом этаже находилась столовая, спальни – для тех, кто не мог передвигаться, кабинет директора, душевые, библиотека, зал для досуга, где по вечерам собирались инвалиды; на территории также был расположен одноэтажный дом с массажным кабинетом и операционной; отдельно находился небольшой заброшенный сарай с разбитой крышей; небольшой ботанический сад, а так же аллеи украшенные кустами и деревьями.

Неожиданно открылась дверь и вышла Марья Степановна. Она выкатывала коляску, в которой находилась девушка лет 25-ти. Коляску Марья Степановна остановила напротив Николая.

– Ну, вы тут пообщайтесь. Я скоро подойду, – сказала она. – Без меня ни куда не уходите, – зло пошутила она.

После этого она скрылась в здании массажного кабинета.

– Доброе утро, – проговорила нежно девушка.

– Доброе, – ответил Николай, не понимая, что именно заставило его ответить.

– Меня зовут Надежда. Ваш голос мне не знаком. Вы новенький?

Надежда была слепая от рождения. Она была инвалидом без обеих рук.

– Как вас зовут? Вы не представились, – сказала Надежда.

– Николай, – тихо ответил Николай, печально оглядывая девушку.

– Очень приятно Николай. У вас сильное имя. Вы, наверное, волнуетесь. Первый раз. Я поначалу тоже чувствовала себя плохо. Но это пройдёт. Главное принять этот дом своим, а тех, кто живет в нем – считать своими друзьями. Я чувствую, что вы добрый человек.

– С чего это вы так думаете? – поинтересовался Николай.

– Я могу определить любого человека по голосу. Поверьте мне. За долгие годы я научилась это делать. Я не вижу этот мир глазами, но научилась его слушать сердцем и ушами. Мой слух заменяет мне глаза. Сейчас вы переживаете, но пройдет время и всё станет на свои места, всё успокоится внутри вас. Вы привыкните к новой жизни. Главное не считать, что вы что-то не можете, что-то не способны сделать…

– Не смогу сделать? – перебил ее Николай.

– Да, то есть чем-то ограничены в выборе. Человек все может. У него нет преград в жизни, он универсален. Он легко адаптируется в любых жизненных ситуациях. Такова природа человека. В нашем пансионате хорошо. Вы в этом еще не раз убедитесь. Марья Степановна немного суровая женщина, она не очень любит общаться, но в глубине, она всех нас любит, вы это еще увидите. А чем вы занимаетесь? Мы здесь все что ни будь делаем. У каждого из нас есть свое любимое дело. Одни выращивают цветы в нашем ботаническом саду, он рядом расположен, его видно отсюда. Прямо на полянке…

– Да, я вижу. И чем же вы занимаетесь? – спросил Николай.

Надежда немного заинтересовала его. Ему было интересно, чем же инвалид без обеих рук и не имеющая зрение может заниматься.

– О, мне очень нравится живопись. Я художник. Мои картины продаются. Есть один американец, он приезжал к нам. Так вот, он купил мои работы. Это было прошлым летом, – с гордостью сказала девушка.

– Как это, рисуете? – удивился Николай. – Ведь вы же не имеете…

– Да. У меня нет рук. Но это не беда. Я же говорила, что человек должен быть сильным. Он может сделать все, что захочет. Главное верить.

– Вы сумасшедшая, – перебил ее Николай, и уже начал жалеть, что говорил с ней. – Все вы здесь такие. Я читал эти надписи на стенах, эти идиотские таблички: «Поверь в себя», «Мы сильнее, чем есть», «Мы живем полноценной жизнью». Это все чушь! – сердито прорычал Николай.

– Нет, не правда. Вы поймете это. Не сразу, но поймете. Вам нужно прийти сегодня вечером в наш зал для досуга, там мы все собираемся. Там вы узнаете больше обо всем и познакомитесь со всеми.

– Не знаю, – угрюмо произнес Николай, свесив голову.

– Трудно быть одному. У вас появятся новые друзья, и вы приобретёте новые интересы. У нас много дел. Нам скучать и жаловаться на судьбу не приходится, – она немного подумала, как будто что-то вспоминала, а затем продолжила. – Мы не имеем права ничего не делать. Не обязательно иметь глаза, что бы видеть, как господь любит тебя.

Николай с презрением и жалостью посмотрел на девушку, на ее изуродованное тело.

– Да, что ты можешь? Ты же обычный инва… – осёкся Николай.

– Нет. Это не так. Хоть я и не имею рук, и у меня нет зрения, но мой разум работает, а мое сердце бьется, – защищалась девушка, немного обидевшись на его слова.

– Но, как же ты можешь рисовать? Ведь у тебя нет зрения, и отсутствуют обе руки, ногами что ли? – не унимался Николай.

– Да. Вот видишь, ты догадался. Я действительно рисую ногами, – весело ответила девушка, и на лице появилось подобие улыбки.

– Это чушь какая-то. Я не верю, – тихо сказал Николай. – А зрение? Ведь ты же…

– Вижу. Я вижу и чувствую своим сердцем, – продолжила она.

– Все равно, чепуха. Ты просто придумала это, чтобы убежать от действительности. Ты обычный инвалид. Ты ничего не способна сделать, как полноценный человек, потому что у тебя нет…

Девушка расплакалась. Николай так увлекся, что не заметил, как причинил ей боль. Он не хотел этого. Так вышло, потому что он начал ненавидеть этот мир, с тех пор, когда оказался в таком тяжелом положении, Мир, в котором он стал лишним, никому не нужным, за бортом жизни.

Из здания вышла Марья Степановна и сразу же поспешила к ним.

– Ну, вот, – сказала она, – стоило мне отлучиться на несколько минут, а вы уже повздорили.

Николай молчал, он не знал, что ответить. Но в глубине сердца, что-то ныло.

– Вы хоть познакомились? – она обратилась к Николаю. – Надежда у нас талантливая девушка. Вы не обижайте её, – произнесла она мягко с надеждой на сострадание и понимание.

Николай хотел ответить очередной дерзостью, но посмотрев на Надежду он промолчал. Он подумал о том, что она не виновна в том, что стала инвалидом, и он сам ни чем не лучше её.

– Я отвезу вас нашему массажисту, он вас оживит, – сказала загадочно Марья Степановна.

Она стала позади коляски Николая и покатила ее в массажный кабинет.

– Вы придете? – спросила неожиданно Надежда.

Николай молчал. Он пожалел о том, что вообще начал разговор. Сейчас ему хотелось одного: закрыть глаза и оказаться в другом месте. В месте, где нет людей.

Вечером Николай лежал в своей кровати, в маленькой комнате с одним окном, выходившим на поляну, где был расположен небольшой ботанический сад. За дверью послышались шаги. К двери подошел главный врач Анатолий Иванович и медсестра Марья Степановна.

– Как он себя ведёт? – спросил Анатолий Иванович.

– Тяжело. Он еще не смерился с тем, что с ним произошло, – ответила Марья Степановна. – Обижает других инвалидов. Называет их беспомощными и никому не нужными.

– Ну, это пройдет со временем. Как у него с аппетитом?

– О, это беда. Он отказался от завтрака и обеда. Разбил стакан, когда я принесла ему компот. Пусть, кто ни будь другой, приносит ему еду, – с волнением произнесла медсестра.

– Успокойтесь. Я поговорю с ним.

– Я боюсь его. Не бешеный ли он?