Пророчества Книги Даниила. Духовный взгляд на прошлое и будущее человечества

...

И даровал Бог четырем сим отрокам знание и разумение всякой книги и мудрости, а Даниилу еще даровал разуметь и всякие видения и сны. (Д ан. 1, 17)

В оригинале говорится, что все четверо получили особую способность מדע והשכל <мада́ вэ-ґаске́ль> – «познания и проникновения». В библейском смысле מדע <мада́> – это не только знание, но и способность интуитивного постижения, как бы восприятия предмета изнутри, во всей целости. В то же время השכל <ґаске́лъ>, «вникание», – это расположенность ума к детальному, «разнимающему» исследованию. Таким образом, и здесь имеется в виду идеальное сочетание познания синтезирующего с анализирующим. Притом сказано: בכל <бэ-холъ> – «в каждой» книге и мудрости (или: «во всех» книгах и премудростях), т. е. не было ни одного сформулированного, ясно изложенного (как бы «записанного в книге») учения, в котором не могли бы разобраться отроки. Точно так же не было и ни одной науки (חכמה <хохма́> – «премудрость»), в которой бы они не преуспевали. О Данииле тоже сказано, что он הבין בכל <ґэвин бэ-холь> – «разумел все» видения и сны. Значит, не было никакого открывающегося людям (ему ли самому или другим) через видение или сон духовного явления, которое он не мог бы успешно исследовать и понять: мы уже упоминали, что глагол בין <бин> означает «выстраивать» что-либо в мысленной сфере, в данном же случае – переводить с языка образного, свойственного видению и сну, на язык рациональный. Именно это мы и наблюдаем во всей пророческой деятельности Даниила, независимо от того, идет ли речь о чужих сновидениях (Навуходоносора – гл. 2 и 4), о собственных пророческих видениях (гл. 7–12) или о необычных явлениях, показанных многим людям (гл. 5 – «надпись на стене»).

Следует также подчеркнуть разницу между «видениями» и «снами» (Дан. 1, 17). Слово חזון <хазо́н> означает «прозираемое», «провидимое» – от глагола חזה <хаза́>, имеющего в отличие от ראה <раа́>, «видеть», более возвышенный смысл (своего рода «высокий штиль»). Так, в древние времена в Израиле глагол חזה <хаза́> — «прозревать», «взирать» – употреблялся по отношению к пророку, проникающему внутренним взором в духовный мир, в грядущее и в недоступную для обычных людей суть событий (Числ. 24, 4 и 16; Ис. 2, 1; Иез. 12, 27; 13, 16). Видение, חזון <хазо́н>, может являться пророку как во сне (Дан. 7, 1), так и наяву (Дан. 9, 20–22), притом в последнем случае – в ином состоянии, нежели в снах (חלמות <халомо́т> – Дан. 1, 17), нередко имея более яркий и ясный характер.

Вероятно, описанные дарования отроки получили свыше уже в течение десяти «испытательных» дней, потому что далее (ст. 18–19) говорится, что сразу после этого, представ пред царем, они обнаружили разительные отличия от прочих отроков во всех познаниях и способностях.

...

… И стали они служить пред царем. (Дан. 1, 19)

Буквально ויעמדו <ва-йаамду́> – «и остались стоять» пред царем, т. е. были приближены к нему в качестве советников-царедворцев.

...

И во всяком деле мудрого уразумения, о чем ни спрашивал их царь, он находил их в десять раз выше всех тайноведцев и волхвов, какие были во всем царстве его. (Дан. 1, 20)

Здесь мы находим еще одно выражение, свидетельствующее об особой мудрости отроков: דבר חכמת בינה <дэва́р хохма́т бина́> – буквально «слово [или: „дело"] мудрости исследующей»; речь идет о решении, основанном как на мгновенном, интуитивном постижении проблемы (хохма), так и на ее рациональном осмыслении (бина).

«В десять раз выше» – так переведено выражение עשר ידות על <эсе́р йадо́т аль> – буквально «десятью руками выше». Оно имеет глубокий смысл. Прежде всего, у перечисленных четверых отроков – восемь рук. Чьи же еще две руки? Поддерживающего их Всевышнего! —

...

Руки Твои сотворили меня и устроили меня… (Пс. 118, 73)

Кроме того, на руке – 5 пальцев, а на 10 руках – 50. Число 50 означает в Писании цель и завершение, полноту различных начинаний: таков 50-й день после Пасхи – праздник первых плодов, физических и духовных; такова Пятидесятница – день Синайского откровения (Лев. 23, 15–16); таков и 50-й, юбилейный, год, когда восстанавливаются все права жителей земли и каждый «возвращается во владение свое» (Лев. 25, 10). Потому выражение «в десять раз выше» – можно понимать и как намек на постоянное достижение цели иудейскими отроками-мудрецами во всем, к чему, советуясь с ними, стремился царь. К этому не были способны его вавилонские советники, называемые здесь חרטמים <хартуми́м> — «высекатели» (видимо, законов на каменных стелах – вспомним знаменитую базальтовую стелу с законами вавилонского царя Хаммурапи-Амрафела) и אשפים <ашафи́м> – «гадатели», «заклинатели» (от глагола אשף <аша́ф> – «нашептывать»; очевидно, то же корневое сочетание согласных «ш-п», что и в русском «шептать»). Из этих названий видно, что мудрецы делились на «интеллектуалов» и «мистиков» – соответственно законодателей и магов, имевших общение с духами. Иудейские же отроки имели большое преимущество пред всеми ними, ибо сочетали светлый ум с особыми духовными способностями, даруемыми свыше, а не исходящими от темных сил.

Заключительные слова главы —

...

И был там Даниил до первого года царя Кира. (Дан. 1, 21)

– служат одновременно и введением к последующему повествованию о деятельности пророка в Вавилоне, где он пребывал до перенесения столицы в Сузы после мидо-персидского завоевания (Дан. 8, 2).

Лекция 2 Истукан Всемирной Истории. Оплот зла, низверженный «не руками»

С началом второй главы повествование сразу переходит от исторических событий к описанию явлений духовных, первыми из которых стали сон Навуходоносора и его истолкование Даниилом:

...

Во второй год царствования Навуходоносора снились Навуходоносору сны. (Дан. 2, 1)

Буквально понять сказанное о «втором годе» мы не можем хотя бы потому, что Иерусалим был разрушен, как мы помним, ранее, в третий год царствования Навуходоносора (Дан. 1, 1); еще три года находились в Вавилоне отроки, прежде чем были возвышены царем (Дан. 1, 5). Большинство комментаторов сходятся на том, что имеется в виду «второй год» не от воцарения Навуходоносора над Вавилоном, а от разрушения Иерусалима. Дело в том, что в оригинале говорится о втором годе «от царствования», или «от воцарения», — למלכות <ле-мальху́т>, что может относиться к воцарению Навуходоносора над Святой землей после завоевания Иерусалима (II Пар. 36, 20). А если так, то события, описанные во второй главе, предшествуют изложенному в Дан. 1, 18, и тогда становится понятным упоминание о «видениях и снах», уже истолкованных к тому времени Даниилом, и о том, что Навуходоносор сделал иудейских юношей своими советниками (ср. Дан. 1, 20 и 2, 49).

О последствиях снов, увиденных царем, далее сказано:

...

… И возмутился дух его, и сон удалился от него. (Дан. 2, 1)

«Сны», חלמות <халомо́т>, упомянуты во множественном числе. Это значит, что разные части сновидения прерывались краткими пробуждениями, – видимо, для лучшего запоминания. То же происходило и со снами египетского фараона (Быт. 41, 1–8), о котором сказано, что «утром смутился дух его». Глагол התפעם <ґит-паэ́м>, переведенный как «смутиться», имеет значения «поражать», «ударять», «повторяться несколько раз». Возможно, приведенное выражение указывает на учащенное сердцебиение проснувшегося после необычайного сна. А вот слова, переведенные как «сон удалился от него» — ושנתו נהיתה עליו <у-шнато́ ниґ\'йета́ ала́в>, — требуют скорее противоположного понимания: «… и сон его пребывал над ним [или: „с ним"]», т. е. царь не мог отделаться от ярких образов, связанных с этим сном.

Возникает вопрос: почему же Бог послал столь важный по значению пророческий сон языческому царю? Ответов может быть несколько. Прежде всего, сон остался бы необъясненным, если бы при дворе не присутствовал Даниил. Значит, его приближение к царской особе было приурочено по времени к пророческим снам Навуходоносора, дабы Даниил сумел истолковать их во славу Божию. Из этого вытекает второе предназначение сна – обратить царя, а посредством него и все царство, в истинную веру (Дан. 3, 28–33; 4, 31–34). Однако, в отличие от фараона, которому истолковал сны Иосиф (ср. Быт. 41, 38–39), Навуходоносор не сразу обратился к Господу и еще упорствовал в своем язычестве (Дан. 3, 1–5). Наконец, третье, и, возможно, основное предназначение данного сновидения – оставить векам и народам яснейшее и неоспоримое свидетельство промысла Божьего, ибо пророческое значение царского сна распространяется на события вплоть до завершения истории (Дан. 2, 44) и исполняется последовательно во всех деталях вот уже 2500 лет. А для этого, кажется, нет лучшего пути, нежели ниспослание сна великому царю, с тем чтобы его истолковал великий пророк.

...

И велел царь созвать тайноведцев, и гадателей, и чародеев, и халдеев, чтобы они рассказали царю сновидения его. Они пришли и стали перед царем. (Дан. 2, 2)

Кроме двух разрядов тайноведцев, названных в Дан. 1, 20, здесь упомянуты еще два.

Первый разряд – это מכשפים <мэхашфи́м>, «чародеи», непосредственно направляемые злыми духами. О подобного рода магах в Торе имеется следующего рода предписание:

...

Ворожеи не оставляй в живых. (Исх. 22, 18)

Пребывание таких чародеев в среде Божьего народа строго запрещено (Втор. 18, 10). У язычников же они пользовались особым почетом и обязательно находились в свите монархов.

Второй разряд – כשדים <касди́м>, «халдеи». Как мы уже упоминали, это семитский народ, первоначально отличный от вавилонян и живший к югу от них, но впоследствии ассимилированный ими. Очевидно, у этого народа были особо развиты определенные виды магии и гадания, поэтому название народа перешло на корпорацию кудесников, передававших колдовские знания из рода в род. Обратим внимание на то, что уже в этом стихе ко всем собравшимся предъявляется требование не только истолковать сновидение, но и поведать царю его содержание. О том же говорит и следующий стих:

...

И сказал им царь: сон снился мне, и тревожится дух мой; желаю знать этот сон. (Дан. 2, 3)

В оригинале оттенок мысли иной: дух царя тревожится (то же слово в стихе 1 переводится как «возмутился»), «чтобы познать» (לדעת <лада́ат>) этот сон. То есть его дух (רוח <ру́ах>) как бы бьется, стучится в закрытую дверь духовного мира (глагол התפעם <ґитпаэ́м> – см. выше), ибо знает, что сон имеет очень важное значение.

… Согласно библейскому учению о духовно-душевном устройстве личности, רוח <ру́ах>, «дух», занимает среднее положение между נשמה <нешама́> – бессмертной высшей душой человека (см. Прит. 20, 27: «„нешама"… испытывает все глубины сердца») и נפש <нэ́феш> – душой, оживляющей тело (см. Лев. 17, 11: «душа [нэ-феш] тела в крови»). Таким образом, רוח <ру́ах> посредствует между высшим, духовным, миром и низшим, вещественным. Вот почему именно «руах» «стучится, чтобы познать» показанные, но не разъясненные ему во сне духовные тайны.

На просьбу всех вызванных гадателей рассказать содержание сна (ст. 4) Навуходоносор отвечает, что знание сна (арамейское מלתא <мильта́> означает «слово», в данном случае – способность рационально изложить свой сон) «отступило» от него (начиная с Дан. 2, 4 и до конца 7-й главы повествование ведется по-арамейски). Испытывая своих мудрецов, царь требует, чтобы они, пользуясь своими необычайными способностями, изложили ему и содержание, и смысл сна, угрожая в противном случае казнить их и разрушить их дома, т. е. истребить их семейства (Дан. 2, 4–9). Чародеи, после долгих споров и возражений царю, признались, что

...

…Нет на земле человека, который мог бы открыть это дело царю… (Дан. 2, 10)

Ведь ни один царь еще не требовал такого от своих мудрецов! Подобное предприятие, по словам вавилонских тайноведцев, доступно лишь для «богов, которых обитание не с плотью» (ст. 11). Эти «боги» (по-арамейски אלהין <элаґи́н>) – высшие духи, не отягощенные телесной жизнью (которая традиционно рассматривалась как некая «завеса», скрывающая тайны духовного мира; ср. Евр. 10, 20) и поэтому проникающие во все скрытое. Смертным же это, мол, недоступно. Такое признание языческих духовных авторитетов в своей слабости разительно контрастирует с дальнейшей деятельностью Даниила как пророка, посланного истинным Богом и проявляющего удивительную духовную силу в пересказе и истолковании данного сна (Дан. 2, 26–28).

… Вернемся к стиху 4: почему отсюда и до конца 7-й главы текст не древнееврейский, а арамейский? Арамейский был вторым государственным языком (наряду с аккадским) в последний период существования Ассирийского царства, а затем – в Вавилонии. Он стал главным общеимперским языком и в Мидо-Персидском царстве. Представляется исторически достоверным, что Даниил, занятый государственными делами как в Вавилоне, так впоследствии и в Сузах (см. 8, 27), где делопроизводство велось на арамейском языке, пользовался в те годы привычным, повседневным арамейским и при написании данных глав своей книги. Первая же ее глава (и первые стихи второй), написанные в ранние годы, как и заключительные главы, изложенные в старости, записаны на отечественном языке пророка – иврите…

Итак, выслушав признание мудрецов в их духовном бессилии, Навуходоносор

...

Рассвирепел… и приказал истребить всех мудрецов Вавилонских. (Дан. 2, 12)

А ведь в число мудрецов входили и Даниил с его тремя товарищами! И вот, упросив царя дать ему время на разгадку сна – его содержания и смысла (Дан. 2, 13–16), Даниил вместе с товарищами молит Бога открыть тайну царского сна:

...

И тогда открыта была тайна Даниилу в ночном видении. (Дан. 2, 19)

Здесь употреблено арамейское слово חזוה <хезва́> – «[пророческое] видение», однокоренное с древнееврейским חזון <хазо́н> и восходящее все к тому же глаголу «высокого штиля» חזה <хаза́> — «созерцать». Следовательно, мы можем предполагать, что Бог во сне повторил для Даниила царский сон во всех деталях, притом подробно разъяснив его значение. Это подтверждается также благодарственной молитвой Даниила:

...

… И Даниил благословил Бога небесного.

И сказал Даниил: да будет благословенно имя Господа от века и до века! ибо у Него мудрость и сила;

Он изменяет времена и лета… (Дан. 2, 19–21)

Уже благословение Богу «от века и до века» (арамейское слово עלמא <альма́> соответствует древнееврейскому עולם <ола́м> – «век», «вечность») говорит о промысле Божьем, сопровождающем всю историю человечества («сей век») и переходящем в «век будущий». Кроме того, о характере сновидения Даниила свидетельствуют его слова о том, что Бог «изменяет времена и лета».

Арамейское слово עדן <ида́н> означает «год» или «определенный срок» (в смысле длительности), а זמן <зэма́н> – «время наступления какого-либо события». Таким образом, Даниил узрел во сне изменение времен, различные эры человеческой истории (עדניא <ида-найа́>) и моменты катастроф и смен великих империй (זמניא <зи-манайа́>).

Далее о Боге Даниил сообщает следующее:

...

… Низлагает царей и поставляет царей; дает мудрость мудрым и разумение разумным. (Дан. 2, 21)

Следовательно, в сновидении ему были показаны различные царства и царствования, их крушение («низлагает») и восхождение («поставляет»). Следует особо отметить, что слово מלכין <мальхи́н> означает не только «цари», но и «царства» (ср. Дан. 7, 3–8, где речь идет о четырех «царствах»-империях, и стих 17, где они именуются מלכין <мальхи́н>, в Синодальном переводе – «цари»). Полученные им мудрость и разум (см. выше о разнице между חכמה <хохма́> и בינה <бина́> – здесь эти слова в арамейском варианте) Даниил приписывает не себе, а Богу, восхваляя Дарующего познания. Заметим, что мудрость от Бога дается только тем, кто уже мудр, а разум – тем, кто разумен, т. е. способен воспринять даруемое. Об этом же говорит царь Соломон в Притчах:

...

… Послушает мудрый – и умножит познания, и разумный найдет мудрые советы!.. (Прит. 1, 5)

Это означает, что всякое познание ниспосылается Богом человеку в той мере, в какой может быть усвоено. А поскольку мудрость – высшая степень познания, то она дается лишь тому, кто уже мудр.

И Даниил продолжает перечислять благодеяния Всевышнего:

...

… Он открывает глубокое и сокровенное, знает, что во мраке, и свет обитает с Ним. (Дан. 2, 22)

Само арамейское слово גלא <гале́>, «открывает» (соответствует др.-евр. גלה <гала́>, родственному русскому «оголять»), указывает на то, что Даниилу были открыты во сне тайны (מסתרתא <мэсатрата́>; ср. греч. μυστηριον <мюстэ́рион>, «мистерия», – слово, восходящее к древнееврейско-финикийскому מסתר <миста́р> — «тайное», «скрытое») будущих царств, их исторической последовательности. Бог делает эти тайны явными, проливая на них свет посредством пророчества, ибо «свет обитает с Ним».

Об этом же говорит Давид в одном из псалмов:

...

… Ибо у Тебя источник жизни; во свете Твоем мы узрим свет. (Пс. 35, 10)

Свет откровения человек может узреть (т. е. дух его может «прозреть», «пробудиться» для восприятия духовных реалий) только в том случае, если свет Божий изольется на него. Этот свет жизни (Иоан. 8, 12), иначе называемый Словом, изначально обитал в Боге и с Богом как Его неотъемлемое свойство, чрез него был создан мир (Иоан. 1, 3–4), он сопровождает и просвещает каждого человека с его рождения (Иоан. 1, 9), но подавляющее большинство людей не чувствуют его, не воспринимают и даже не ведают о нем. Он становится доступен восприятию лишь тех, в ком пробудился внутренний свет духовного познания (Лук. 11, 35). Для ощутившего же в себе его присутствие становится «светло так, как бы светильник окружал тебя сиянием» (Лук. 11, 36). Особенно это относится к людям, восстановившим непосредственное общение с Богом, т. е. к пророкам, к числу которых принадлежал Даниил.

И вот он завершает восхваление такими словами:

...

Славлю и величаю Тебя, Боже отцов моих, что Ты даровал мне мудрость и силу и открыл мне то, о чем мы молили Тебя; ибо Ты открыл нам дело царя. (Дан. 2, 23)

Обратим внимание на словосочетание «мудрость и силу»: кроме мудрости, для адекватного восприятия пророческого видения необходима и внутренняя сила, ибо видение порой бывает поразительным по своему воздействию и даже отражается на здоровье пророка (Дан. 8, 17–18; 8, 27; 10, 9–10 и 16–18). Приведенный стих подчеркивает и скромность Даниила: хотя сновидение было послано именно ему, но – в ответ на его общую молитву с друзьями (Дан. 2, 17–19), поэтому он и говорит: «О чем мы молили… Ты открыл нам…» – а не «я» и «мне»!

После этого Даниил был допущен к царю (Дан. 2, 24–25) и в ответ на вопрос о возможности пересказа сна и его истолкования (Дан. 2, 26) отвечал:

...

… Тайны, о которой царь спрашивает, не могут открыть царю ни мудрецы, ни обаятели, ни тайноведцы, ни гадатели. (Дан. 2, 27)

Помимо уже упоминавшихся категорий вавилонских тайноведцев, здесь приведены еще две: חכימין <хакими́н>, «мудрецы» (слово в разъяснении не нуждается; во всяком случае, оно ничего не говорит о связи с темными духами), и גזו־ין <газри́н>, «рассекатели» или «постановители», – это гадатели, которые для принятия важных решений рассекают животных и изучают их внутренности. Подчеркнув перед царем бессилие всех видов языческих тайноведцев, Даниил приступает к основному – проповеди о славе единого Бога. В этом он подражает Иосифу, также начавшему в свое время истолкование фараоновых снов с величания Бога (Быт. 41, ст. 16, 25, 28 и 32) и достигшему своей цели: фараон уверовал, что устами Иосифа с ним говорит истинный Бог (Быт. 41, 38–39; ср. с результатом выступления Даниила – Дан. 2, 47):

...

Но есть на небесах Бог, открывающий тайны; и Он открыл царю Навуходоносору, что будет в последние дни… (Дан. 2, 28)

Противопоставляя всемогущество Всевышнего слабости и ограниченности языческих жрецов, Даниил привлекает внимание царя к тому удивительному факту, что Всевышний соблаговолил через сновидение обратиться лично к Навуходоносору и открыть ему великие тайны. Этим пророк пытается пробудить в сердце царя не только осознание величия Создателя, но и чувство благодарности к Нему, ответную любовь к Богу, удостоившему царя такой чести, и понимание того, что призыв Божий послан в ожидании ответного обращения к Нему, покаяния и молитвы.

Выражение באחרית יומיא <ба-ахари́т йома́йа> (в Синодальном переводе – «в последние дни») означает «в будущие дни [или: „годы"]», «впоследствии». Ведь данное пророчество описывает огромный период истории: от Вавилонского царства до конца времен.

Затем Даниил объясняет царю причину, по которой тому было послано пророческое сновидение:

...

… Сон твой и видения главы твоей на ложе твоем были такие: Ты, царь, на ложе твоем думал о том, что будет после сего, и Открывающий тайны показал тебе то, что будет. (Дан. 2, 28–29)

Упомянув о переходе царя от напряженных размышлений относительно будущих времен, как бы от его невольного «вопроса к Богу» – к самому сну, Даниил подчеркивает, что Творец ответил Навуходоносору на вопрос, хотя и не заданный Ему впрямую. В этом – еще одно указание царю на возможность его обращения ко Всемогущему и диалога с Ним…

...

А мне тайна сия открыта не потому, чтобы я был мудрее всех живущих, но для того, чтобы открыто было царю разумение и чтобы ты узнал помышления сердца твоего. (Дан. 2, 30)

Вновь, подобно Иосифу (Быт. 41, 16), «отходя в тень» со своей человеческой мудростью и проявляя присущую ему скромность, Даниил «дает место» славе Божьей и потенциальному диалогу Его с царем – пока одностороннему, сводящемуся к монологу Всевышнего.

Знаменательны заключительные слова стиха: «… чтобы ты узнал помышления сердца твоего», по-арамейски: ורעיוני לבבך תנדע <вэ-районэ́й ливева́х тинда́> – «и размышления твоего сердца [в смысле: разума – ср. Еккл. 1, 13] ты узнаешь». В этих словах заключен глубокий смысл: «сердце» (а оно служит обителью высшего «я» – «нешамы»; см. Прит. 20, 27) знает гораздо больше, чем низшее «я» – плотский ум (Кол. 2, 18), которому надлежит еще «узнать помышления сердца». Бог как бы уже «вложил в сердце» царя смысл показанного во сне, но подобно тому как «плотский ум» Навуходоносора забыл содержание сна, так утратил он и его истолкование.

...

Тебе, царь, было такое видение: вот какой-то большой истукан; огромный был этот истукан, в чрезвычайном блеске стоял он пред тобою, и страшен был вид его. (Дан. 2, 31)

Гигантский истукан представляет совокупность великих земных царств, начиная с Вавилонии (ст. 38). Словами «какой-то» переведено арамейское חד <хад> – «один», «единый». По своей бесчеловечности, жестокости и склонности к тирании все эти царства образуют некое единство. Мировая история, воплощенная в сменяющихся государственных структурах, представляет собой как бы צלם <цэле́м> – «статую», «истукан», «идола». Она бездушна и лишь внешне походит на человека. Истукан – «большой», «огромный», ибо он подавляет, унижает, угнетает отдельную личность, безмерно возвышаясь над ней. «Чрезвычайный блеск» истукана символизирует славу и роскошь великих империй. Словом «чрезвычайный» передано арамейское יתיר <йати́р> – «избыточествующий», «излишний». Роскошь правящих классов, зачастую излишняя и ненужная, создается путем порабощения простого народа. А в общем и целом он דחיל <дэхи́ль> – «устрашающий», ибо крайне грозен и опасен для человеческой жизни: в древности – для жизни отдельных людей, которых постоянно порабощали и убивали, а в последнее время – уже для существования всего человечества (ибо в наши дни именно государственные структуры обладают оружием массового уничтожения). Ни стихийные бедствия, ни дикие звери, ни бытовая вражда не унесли за всю историю и малой доли того количества жизней, которое было возложено на алтари тиранической государственности посредством войн, массовых избиений, казней и т. п.

...

У этого истукана голова была из чистого золота… (Дан. 2, 32)

Объясняя царю значение сна, Даниил толкует его следующим образом:

...

Ты, царь, царь царей, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу и славу;

И всех сынов человеческих, где бы они ни жили, зверей земных и птиц небесных Он отдал в твои руки и поставил тебя владыкою над всеми ими. Ты – эта золотая голова! (Дан. 2, 37–38)