Помоги проекту - поделись книгой:
Зрители визжали от восторга, когда он, отбросив шест и строго направив указательный палец на примёрзшую к мачтам планку, спиной падал в шестовую яму. Он рисовал свой полёт настолько совершенно, что ему прощали даже пять девяносто, выше которых он так никогда и не поднялся. Он отлично пел, играл на гитаре и был классным парнем, душой любой компании. А ещё учился вместе с Галей на третьем курсе МГУ. Заочно, конечно…
У Константина не было шансов.
Он знал это.
Знал, и любил Галину.
Приехал Костя из Днепропетровска. Сразу после армии пришёл в милицию. Отработал в райотделе два года. Вот только за преступниками погоняться не дали. Начальство, обратив внимание на его упорство и выносливость, всё чаще освобождало от дежурств, направляя на тренировки по лёгкой атлетике. Удачно выиграв областные соревнования, показался перспективным столичному полковнику-тренеру.
Вот только областной уровень — это даже не ступень к олимпийскому пьедесталу. Это что-то среднее между отсутствием настоящих мастеров: кто связку растянул, другой золото на чужбине рвёт во славу Родины, и амбициями местечковых царьков, которым до дрожи охота отрапортовать, что у них тоже свой чемпион имеется. Так Костик оказался в Москве.
Здесь его поставили на место…
Нет, нет, ничего обидного и унизительного — поставили на беговую дорожку и сказали: "Ну, давай"! Я сам это слышал! Костик, конечно, не блеснул. Но и не опозорился. Полковник мельком глянул на секундомер, заметно пожал плечами и отвёл в сторону.
Разговор не был долгим.
— У меня в команде восемнадцать душ будет, — сказал тренер. — Все заслуженные, с медалями, с московским гонором и пропиской. А ещё папы-мамы, понимаешь? В узде таких держать трудно. Для этого тебя позвал. Отзывы о тебе подходящие. Ты у меня будешь чернорабочим. Чтоб они на тебя смотрели, плакали от жалости и совестились тренировки пропускать. Короче, тренироваться так, чтоб сердце кровью обливалось. Чтоб, глядя на тебя, я о своих детях вспоминал, и ни разу не захотел увидеть их на твоём месте…
Костик молчал: тренер ломился в открытые ворота.
Костик любил Галю, знал, что пропал, и был согласен на любые условия, только бы не прогнали.
Ровно неделя ему понадобилась, чтобы понять расклад и оценить свои шансы как нулевые: чемпионом ему не стать, спортивно-административная карьера не светит — папа-мама "не те". В столице без году неделя, и сколько он здесь продержится, не знает никто, даже тренер.
Перед столичными спортсменами, с их загранпаспортами и адидасовской экипировкой от тапочек до шапочек, у него обнаружилось только одно преимущество: ниже падать было некуда…
Первое время он и в самом деле чувствовал себя чернорабочим-пролетарием из коммунистического манифеста — ему нечего было терять. Но потом он сообразил, что даже это сравнение не в его пользу — у него не было цепей.
Вроде бы ничего сложного: тренировки два раза в день, шесть дней в неделю. Никаких пропусков: простуд или хандры. Травма? И что?! "Приходи, дорогой, что-нибудь придумаем"… Приказы тренера исполнять без обсуждений: жилет с песком на плечи и вперёд. Килограммовые утяжелители на лодыжки и запястья рук, вперёд! Что такое? Ноги ещё не отошли после утренней тренировки? Да ты что, парень?! Пояс, крюк и к стометровому тросу, стремительно исчезающему в барабане электродвигателя на финише. "Для бодрости мослов". Хитрая и зловредная конструкция. ВПЕРЁД!!!
Никаких жалоб, сомнений, поблажек.
Праздники? Первое января и Первое мая: вместо двух тренировок — одна, вечерняя. Развлекайся, парень, чего там…
Чернорабочий спорта.
Полгода он до утра маялся непереносимой болью в растянутых, на грани обрыва, мышцах ног. Как их не пристраивай на койке — болят подлые; болят, будто стальными иглами фаршированные. Любое движение — провокация судороги. Ничего не помогало: ни горячие ванны, ни импортные таблетки. Массаж? Та ещё пытка… уж лучше жилетку с песком, вместе с утяжелителями, и трос не к поясу крепить, а сразу на шею намотать, и вперёд… волоком…
Утром ноги — будто кожаные мешки с беспорядочно набросанными в них мышцами-булыжниками. Идёшь, а они там жерновами перекатываются. Многие видели его искажённое мукой лицо, когда он едва ли не полз к беговой дорожке, на которой ему сегодня предстояло ещё раз умереть. Как вчера, и позавчера…
Он был согласен.
Лишь бы видеть её хотя бы издали.
Этого судьба ему не запретила.
Утренняя тренировка всегда начиналась с разминочного бега в четыре километра. Спортсмены разбивались на группы и, перебрасываясь отрывистыми приветствиями, не спеша и не напрягаясь, делали свои десять кругов. Потом обязательные полчаса разминки-растяжки, а после — все расходились по секторам, чтобы продолжить тренировки по специализации.
Константину пришлось привыкнуть к прозвищу Шкаф, за скованные движения и тяжёлую поступь. Он не роптал.
Он пытался бежать вровень с Галиной и Андреем.
Вот только мышцы ног, на каждом шагу простреливаемые раскалёнными спицами, не способствовали этому желанию. Суставы коленей и стоп, как ему казалось, скрипели так, что заглушали грохот газонокосилки в дни стрижки травы стадиона…
Они всегда убегали. Не замечая его попыток нагнать и приблизиться.
Но главная пытка начиналась позже, когда приходило время специализации. Тренер поставил его на гладкий бег в четыреста метров не потому что у Костика были какие-то особенные задатки. Ещё чего! Просто другие имели возможность отказаться.
Что и сделали — отказались.
Самый тяжёлый вид соревнований. Это тебе не сотка, где вдохнул, стартанул, вспорол шиповками дистанцию, затоптал ножищами дорожку, да на пятом выдохе через десять секунд и финишировал, не успев, как следует, испугаться.
Это не благородные три километра, где кроме исключительных физических данных нужно выстроить стратегию забега, "завести" соперников, спровоцировать их на преждевременный спурт, да и самому не отстать, а как они выдохнутся, поднажать, накатить, и придти к финишу в первой тройке.
Четыреста метров — это кошмар и ужас лёгкой атлетики. Здесь побеждает животное упрямство. Здесь в клочья рвутся лёгкие, и в брызги разбиваются сердца…
Четыреста метров — это узкая щель горла: лёгкие с хриплым надрывом пытаются прокачать через себя атмосферу стадиона. Но этого мало: от недостатка кислорода темнеет в глазах, сужается поле зрения. Видишь только полоску света — по ширине беговой дорожки. Из глотки вместе с хрипом вылетает пена, наталкивается на плотную стену воздуха, оседает на губах и подбородке. И нет сил стряхнуть её, или вытереть…
Никто в команде не хотел такого "удовольствия". Тем более что это был не "наш" вид соревнований. Соперники из дружественной черножопой Африки прочно прибрали дистанцию под себя. Здесь не то, что в тройку — в десятку не сунешься. А если нет призового места, то нет и перспектив: ни квартиры, ни машины, ни наград. Да ну его нахрен! Тройной прыжок, сотка с барьерами и без, пятиборье… есть где развернуться. Есть чем обеспечить скорую пенсию…
Но Константину это подходило. Исключительность своего положения он обратил себе на пользу: его заметили. Она его заметила. Сама начала здороваться. Не сразу. Примерно, через год.
Они были так похожи!
Они были целым.
Все вы — целое. Потому и просят вас — не убивайте, не крадите… что там ещё? Потому что убиваете себя. И крадёте у себя. Вот дураки!
Ну, а я, ваш покорный слуга, как раз и занимаюсь тем, что бы вы в полной мере и всегда чувствовали свою обособленность, проникались исключительностью, лелеяли неповторимость, гордились самодостаточностью…
Что бы вы были РАЗНЫМИ…
Что? Как зовут? Да так по профессии меня обычно и называют. Будто сами не знаете…
Только в том, что дальше произошло, моей вины нет. Это чудо вы сами делаете. В момент надлома. В момент надрыва.
Когда слабаки пьют водку, лезут в петлю или шагают с крыши, герои находят дорогу. И ступают по ней.
Вот так и случилось, что две грани Души сошлись в одну плоскость. При моём попустительстве, конечно. Кратким мигом, вспышкой озарения…
Фернан познакомился с географическими познаниями Костика. Ну и Костику кое что перепало от талантов Фернана.
Всё произошло так быстро, что они и сами ничего не поняли. Всё было так естественно. Так натурально… Но планета стала меньше, ещё не зная об этом…
Карту Мира Фернан увидел во сне.
Не так, как это обычно бывает: вязкое, зыбкое марево, когда уже через минуту после пробуждения не припомнить деталей. Нет.
Карта Мира улеглась в его сознании так, будто висела перед его глазами не один год…
На самом-то деле именно так всё и было — карта много лет висела на стене в комнате Костика. Но об этом только мы с вами знаем, а ему, бедняге, конечно, невдомёк…
Фернан печенью понял, что это и есть его шанс. Он ВИДЕЛ заветные острова, и ЗНАЛ к ним дорогу лежащую в стороне от Африки.
Ему оставалось решить только две задачи: придумать яркую обёртку, фантик… в которую он сумел бы завернуть своё заветное желание. И найти денежного болвана, которому бы этот фантик приглянулся. Что же это?
И кому предложить конфетку?
Проплыть на парусах вокруг света? Неплохо, конечно, только кому это нужно? На баловство денег не дадут, корабли не доверят…
Открыть западный путь к островам пряностей? Уже лучше.
Вот только родной Португалии это не интересно. Она и так задыхается под нежданно свалившимся богатством. Да и выйди он с таким предложением, кто же ему позволит возглавить экспедицию? А без командования, без деспотичного безжалостного капитанского террора совершить такое плавание невозможно. Ещё свежа память о неудаче Диаша. Какая насмешка! Этот парень сделал всё, что требовалось: обогнул Африку и вышел в Индийский океан. Лишь пара недель перехода… протянуть руку… а он не сумел справиться со своей командой. В двух шагах от цели повернул обратно. И только через десять лет, приняв эстафету, плоды победы собрал совсем другой…
Да! Путь не близкий. Такая дорога по плечу только тому, кто возвращается домой. Верно, отныне его дом — заветные острова… Итак, Португалия не подходит. Испания?
Возможно, возможно…
Испанцы, увлёкшись истреблением мавров, давшие геноциду красивое имя "реконкиста", безнадёжно отстают от удачливой Португалии. И чем больше отставание, тем больше зависть. Испания? Да! Испания!
Но это ещё даже не начало пути. Хитрость и коварство, упорство и мужество… Испания… Как к этому отнесётся португальская власть? Обиженных за спиной оставлять не стоит, особенно если они сильны и злопамятны.
Фернан, вспомнив, что при всей нищете, он всё-таки благородных кровей, выспрашивает аудиенцию у "Счастливого" короля — Мануэля, а тот всё понять не может: чего от него хочет солдат? Повышение жалования? Так не королевское это дело, бухгалтерией заниматься. Новые земли? Для этого "Совет математиков"…
Король не понимает. Король смотрит на советников: кто это такой? Что ему нужно? Но помочь никто не торопится. Никто не знает Фернана. Ни с кем из советников-министров Фернан не советовался, ничьей поддержкой не заручился. Все пожимают плечами. Выскочка! Голодранец! Позволительно ли голодранцу предложить свой голый зад другому двору? Да скатертью дорога!
Аудиенция провалена.
Фернан доволен. Цель достигнута — идея западного пути к Молуккским островам в Португалии дискредитирована и опорочена. Формальное разрешение предложить эту идею Испании, выспрошено.
Да, Испания! Теперь, Испания.
Всё по-другому. О-о… теперь это другой человек. Умный, расчётливый, терпеливый. Обзаводится связями. Женится. Степенится. Правильно себя подаёт. На королевский приём не спешит. Спокойно проходит несколько кругов чиновнической трясины. Ищет того, чей голос будет решающим. "Кто поддерживал зёму Колумбуса? — размышляет Фернан. — Эмиль де Кальба? Отлично. Берём в долю. Пай значения не имеет. Билет-то в один конец. Делить добычу будет некому. Ох, уж эти испанцы… чтоб они делали без Португалии? Им бы только ссориться с восточными соседями и колоть крупный рогатый скот толпе на потеху"…
И только когда зашумели, зашелестели чиновничьи рты, когда нужные слова да в королевские уши. Только тогда аудиенция. И сразу с козырей: "пряные острова" не являются собственностью Португалии. Смотрите на карту…
Простая истина: человека легко убедить в том, в чём он сам убедиться хочет. Ознакомившись с условиями тордесильясского договора, и слепому понятно, что Молуккский архипелаг — собственность Португалии. Но на троне Испании — не слепой. На троне Испании — обычный зрячий, да ещё в том возрасте, когда желаемое запросто путается с действительным.
Но одна мысль тревожит молодого испанского владыку: как же к своим островам добраться? Как мимо португальцев, незамеченными, вдоль Африки пройти? А этого и не требуется!
Вот он, звёздный час! Время второго козыря!
"Я знаю проход в Южное море", — заявляет Фернан.
Шок. Овации. Безумие алчности.
"Его ударил в живот сам император Священной Римской Империи"!!!
Разрешение Карла Первого получено. Но до начала всё ещё далеко. Думать, думать… Не хочешь думать — живи на зарплату. Мелочей нет, есть гвозди, которые судьба вколотит в крышку гроба. И там, внутри, будет или твоя мечта, или ты… вдвоём с мечтою.
Фернан думает. Фернан балансирует.
Корабли… Корабли берёт старые. Чтоб не завидовали. Чтоб не передумали. Он понимает, что, несмотря на королевскую грамоту, он здесь — чужак. И судьба, так неохотно уступившая свою улыбку, может вновь показать зубы.
Корабли… Корабли берёт разные. Самое маленькое — это для разведки. Потонет — не жалко. Экипаж небольшой, все испанцы. Чего их жалеть? Самое большое — это для начальства, шпионов Его величества. Это для тех, у кого в рундуках секретные королевские грамоты хранятся. Чтоб, значит, его, Фернана, проверять и контролировать. Вдруг изменник Португалии на поверку её патриотом окажется? Этих тем более жалеть нечего. А ежели с этим судном на беду ничего плохого не случится, то для этого запасной ход припасен…
И тянет Фернан время. Ему обязательно нужна зимовка. В рейс вышли в конце сентября — начало весны в Южном полушарии. Если прямым ходом к проливу, то это аккурат к лету флотилия в Южное море выйдет. И рискованное предприятие прогулочным круизом покажется. А как потом от соглядатаев отвязаться?
И Фернан не торопится.
Сперва теряет время на неудачном переходе через Атлантику. Потом стоянка в португальской колонии — Бразилии, вопреки королевской воле. Но король — далеко, а экипажам нужен отдых. Значит, отдыхаем: диковинные плоды, свежее мясо, наслаждаемся обществом женщин…
Косые взгляды королевских шпионов?
Отлично! Пусть экипажи видят, кто на самом деле не даёт им жить, выпроваживает из райских мест.
Зимовка… Фернан тянет время. Его экспедиция до осенних бурь и зимних холодов вдоль берега медленно продвигается к Югу. Они исследуют побережье. Нет больше тропических лесов, нет экзотических плодов. И просто плодов тоже нет. Ни еды, ни женщин…
Фернану нужно избавиться от шпионов. Зреет тщательно продуманный, спровоцированный хитрым португальцем мятеж. И он добивается своего!
Но, как это частенько случается, все усилия идут прахом из-за чрезмерного усердия преданных людей. Вместо того чтобы эскадре разделиться: мятежным кораблям повернуть обратно, а Фернану завершить задуманное, мятеж подавлен, а виновные казнены. И у него опять на руках ненужные ему суда и люди. Всех обмануть невозможно. И Фернан вновь выжидает, в надежде, что часть судов, хотя бы одно, но лучше — два, повернут в Испанию.
Первое судно он теряет во время зимовки. То самое, предназначенное для разведки. Больше медлить нельзя и Фернан вводит свои корабли в пролив между южной оконечностью Патагонии и Огненной Землёй. Снова и снова спрашивает Фернан своих капитанов: не хочет ли кто повернуть обратно? Против его надежд, таких охотников нет: то ли из страха перед скорым на расправу португальцем, то ли из-за предчувствия близости цели.
Только когда один из кораблей разбивается и тонет, другой, предназначенный для шпионов Его величества, поворачивает назад. Лишь теперь Фернан смело выходит в воды Южного моря, которое его матросы назовут Тихим океаном.
Голодными месяцами флотилия из двух кораблей упорно пересекает бесконечную водную гладь. Крик марсового "Земля!" означает для Фернана начало заключительного, третьего этапа осуществления его планов.
Не странно? Нет?
Без карты и спутниковой навигации, парень в точности выводит к островам остатки флотилии в неизвестном океане. И никого это не удивило… В те "времена" — понятно. Карты планеты не существовало. Представить себе вероятность трёхмесячного перехода через Тихий океан и ТОЧНОГО выхода к заданным островам никто не мог. Но сейчас-то вы умные! Взгляните на карту и признайте — в тех условиях, без GPS, без современных систем точного определения широты и долготы, точно выйти к цели корабли Фернана не могли.
Но вышли.
Чудо? Не большее, чем множественность жизни вашей единой Души.
Не большее чудо, чем грядущее воссоединение, которое кто-то полагает Апокалипсисом, кто-то Армагеддоном, кто-то Страшным судом. Только ничего страшного не произойдёт… всего лишь вернётесь в исходное состояние.
Для чего это всё? Для чего разделение, а потом воссоединение?
Нашли, у кого спрашивать…
Поделиться книгой: