Тишина в Хановер-клоуз

Питт заранее подготовился к этому вопросу. Он сел напротив хозяина и, стараясь не смотреть ему в глаза, ответил:

— Недавно мы обнаружили много украденных вещей, и среди них несколько предметов из серебра и хрусталя.

— Понимаю. — Йорк слабо улыбнулся. — Но не понимаю, какое значение это имеет теперь. Ценность их невелика. Маленькая ваза — честно говоря, я плохо ее помню. На пресс-папье была гравировка в виде цветов или что-то в этом роде. Я на вашем месте не стал беспокоиться, мистер Питт. Уверен, у вас есть более важные дела.

Выбора у Томаса не было.

— Возможно, эти предметы помогут нам выйти на вора, то есть на того, кто убил вашего сына, — с расстановкой пояснил он.

Йорк улыбнулся, вежливо, но устало. Он уже справился с волнением.

— Через три года, мистер Питт? Совершенно очевидно, с тех пор эти предметы несколько раз переходили из рук в руки. — Это был не вопрос, а утверждение.

— Я так не думаю сэр. У нас есть контакты среди торговцев краденым.

— Полагаю, это необходимо? — Йорк вздохнул. — Мне действительно наплевать на вазу, и моей жене, уверен, тоже. Роберт был нашим единственным сыном, и не могли бы мы… — Он умолк на полуслове.

Так ли это необходимо? Приведет ли придуманная Томасом игра к информации об убийце Роберта Йорка? И прольет ли свет на возможную причастность вдовы? Или просто усилит страдания семьи, понесшей такую тяжелую утрату?

Но в этом преступлении было нечто странное. Оно не похоже на обычный взлом. Питт верил Пинхорну, Горностаю и всем остальным, которые утверждали, что преступный мир тут ни при чем. Возможно, кто-то из знакомых семьи решился на преступление, а когда Роберт Йорк узнал его, тот, боясь разоблачения, запаниковал и убил Роберта. Или убийство было первично, а ограбление вторично: Роберт Йорк застал жену с любовником, а преступник забрал вещи, чтобы скрыть реальные мотивы. А может, еще хуже — убийство спланировали заранее.

Разумеется, нельзя исключать и версию, которой опасалось Министерство иностранных дел: целью вора были документы, которые Роберт Йорк взял домой. Тогда это не только убийство, но и государственная измена.

— Да, боюсь, это необходимо, — твердо сказал Питт. — Мне очень жаль, но я уверен, что даже в своем горе миссис Йорк не захочет, чтобы убийца остался безнаказанным, когда есть шанс его поймать.

Йорк несколько секунд пристально рассматривал его, затем поднялся.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, мистер Питт. — В его тоне не было презрения; хозяин дома говорил с полицейским, как джентльмен с джентльменом. Он потянул за шнурок звонка рядом с дверью, а когда появился лакей, отправил его за миссис Йорк.

Она пришла через несколько минут, и до ее появления они оба молчали. Питт встал и с интересом посмотрел на нее. Самообладание этой женщины произвело сильное впечатление на Лоутера в ночь смерти ее сына и на Моубрея днем позже. Чуть выше среднего роста, худощавая, слегка располневшая в талии, с закрытыми плечами и шеей, скрытой кружевом, но не таким, как носят старухи, а плотным французским кружевом, которое могла бы выбрать тетушка Веспасия. Даже с расстояния в несколько футов Питт уловил слабый аромат сладких духов, похожий на запах гардении. У миссис Йорк были приятные округлые черты лица, почти греческий нос и еще не потерявшие формы губы. Кожа безупречна. Волосы — тоже; они немного поблекли, но оставались яркими и густыми, слегка волнистыми. Она была красива — на свой манер. Миссис Йорк рассматривала Томаса с холодным удивлением.

— Мистер Питт из полиции, — объяснил Йорк. — Возможно, он нашел некоторые из украденных вещей. Ты можешь описать серебряную вазу? Боюсь, я бы ее не узнал, если бы увидел.

Глаза миссис Йорк широко раскрылись.

— Через три года вы сможете вернуть мне вазу? Я впечатлена, мистер Питт.

Упрек был явным, и поэтому ответ Томаса прозвучал резче, чем ему хотелось.

— Бывает, что справедливость медлит, мэм, а иногда даже страдают невинные. Мне очень жаль.

Она заставила себя улыбнуться, и Питт оценил ее самообладание.

— Примерно девять дюймов высотой, основание круглое, но сама ваза квадратная, с рифленым горлышком. Из цельного серебра, на пять или шесть цветов. Обычно я ставила в нее розы.

Описание было точным — никаких неопределенностей или неточностей. Питт внимательно посмотрел на миссис Йорк. Умна и прекрасно владеет собой, но лицо живое, подвижное. Легко представить, что в ее душе могут бушевать страсти. Он опустил взгляд на маленькие сильные руки: напряжены, но пальцы не сжаты в кулаки.

— Благодарю вас. А хрустальное пресс-папье?

— Круглое, с гравировкой в виде двух тюдоровских роз и чем-то еще, вроде ленты или свитка. Размером три или четыре дюйма и, естественно, тяжелое. — Лоб миссис Йорк прорезали морщины. — Вы нашли вора? — Ее голос слегка дрожал, а на виске под бледной кожей стала подергиваться жилка.

— Нет, мэм. — Теперь это была чистая правда. — Только вещи, через торговца краденым. Но они могут привести нас к вору.

Йорк стоял в нескольких футах от жены. На мгновение Томасу показалось, что он протянет к ней руки, пытаясь успокоить, или просто в знак поддержки, но либо хозяин дома передумал, либо Питт неверно истолковал его движение. Что кроется за ироничным, благородным лицом этой женщины, красивой и ухоженной? Может, они подозревают, что у их невестки был любовник? Или что их сына убили ради государственных секретов? Или что кто-то из знакомых или даже друзей семьи залез в долги и, отчаявшись, решился на ограбление, чтобы избежать позора и даже тюрьмы как следствия банкротства?

Он ничего не узнает, наблюдая за ними. Аристократы, с детства воспитывавшиеся в атмосфере холодности и послушания, умели владеть собой, обладали чувством собственного достоинства и были верны своему классу. Какое бы горе ни пряталось внутри, ни полицейский, ни сын егеря не должны заметить его проявлений — ни в голосе, ни в дрожании рук. Питту почти хотелось, чтобы их видела Шарлотта: она смогла бы растолковать ему их поведение.

Затягивать визит он больше не мог, а придумать правдоподобный предлог для разговора с вдовой тоже не получалось. Питт поблагодарил хозяев, и лакей вывел его из дома на серую заледенелую улицу.

Ему потребовалось три дня, чтобы найти вазу, подходящую под описание миссис Йорк — на полтора дюйма ниже и пятиугольную, а не квадратную, но очень похожую. С пресс-папье ничего не вышло; у скупщиков краденого не нашлось ничего даже отдаленно похожего, а если он принесет вещь, сильно отличающуюся от описания, его обман будет раскрыт.

Был канун Нового года, и шел сильный снег. Питт ехал по заснеженным улицам, и колеса экипажа вращались почти беззвучно; в начале четвертого лошади остановились у дома номер 2 в Хановер-клоуз. Питт заранее расспросил дежурного констебля и знал, что в этот час у него больше всего шансов застать молодую миссис Йорк, тогда как старая обычно уезжает с визитами.

На этот раз дверь открыла молодая симпатичная горничная в накрахмаленном кружевном фартуке и чепце на темных волосах. Она окинула Питта подозрительным взглядом, от торчащих из-под высокой шляпы спутанных волос и пальто хорошего покроя, но плохо почищенного и с карманами, доверху набитыми всякими предметами, которые, как он полагал, могли ему пригодиться, до подаренных Эмили щегольских сапог.

— Да, сэр?

Томас улыбнулся девушке.

— Я пришел повидаться с миссис Йорк. Мы договаривались, что я нанесу ей визит в один из ближайших дней.

Горничную убедила улыбка, а не слова, которым она не поверила.

— У миссис Йорк гости, но если вы пройдете в маленькую столовую, я доложу ей о вашем приходе.

— Спасибо. — Питт вошел и протянул девушке одну из визитных карточек, которыми обзавелся после прошлого визита. Возможно, визитная карточка у полицейского — это слишком дерзко, но Томасу нравилось. И он полагал, что когда-нибудь эти затраты окупятся. Шарлотте он ничего не сказал, опасаясь, что жена посчитает это глупостью.

В столовой при кухне ничего не изменилось; за каминной решеткой все так же ровно горел огонь. На этот раз после ухода горничной Питт специально открыл дверь и стал чуть в стороне, чтобы слышать разговор приближающихся людей, оставаясь невидимым. Вероятно, посетители не представляли интереса, но ему было любопытно. У дверей не стояли экипажи, а значит, гости собирались пробыть достаточно долго, чтобы стоило отправить их в конюшню на заднем дворе — то есть больше получаса обычного послеобеденного визита.

Расчет Томаса оправдался. Горничная сообщила о его визите молодой миссис Йорк, и через десять минут пришла именно она. Ее сопровождал белокурый мужчина лет сорока с некрасивым, но умным и приятным лицом. Оба были вежливы, но держались очень сдержанно.

Вероника Йорк действительно оказалась красивой женщиной, очень стройной, с изящными плечами и грудью; двигалась она с необыкновенной грацией. Ее лицо было более тонким и выразительным, чем у свекрови, и сразу же понравилось Питту. В нем было что-то необычное, запоминающееся, и у Томаса создалось впечатление, что за внешним спокойствием бушуют страсти, грозящие прорваться наружу.

— Мистер Питт? — с сомнением произнесла она. — Надеюсь, вы не возражаете, что меня сопровождает мистер Данвер? Простите, но я не помню, чтобы мы были знакомы.

Данвер обнял ее одной рукой, словно готовясь защитить от любых неприятностей. Но на его лице не было враждебности, только настороженность и понимание ранимости женщины.

— Прошу прощения, — сразу же извинился Питт. — Мы договаривались с миссис Пирс Йорк. Мне следовало выразиться яснее. Но вы тоже могли бы мне помочь, — если не возражаете. — Он извлек из кармана пальто серебряную вазу и протянул Веронике. — Вполне возможно, что именно эту вазу украли у вас три года назад. Я прошу вас осмотреть ее и подтвердить или опровергнуть это.

Лицо Вероники побледнело, глаза широко раскрылись, как будто в руках у Питта было что-то страшное и непостижимое.

Данвер крепче обнял ее, словно боялся, что она лишится чувств, и в ярости повернулся к Питту.

— Ради всего святого, у вас совсем нет жалости? Вы приходите сюда без предупреждения, с вазой, которая была украдена три года назад, в ту самую ночь, когда был убит муж миссис Йорк! — Он посмотрел на Веронику, и вид ее страданий лишь усилил гнев. — Я пожалуюсь вашему начальству на такую бестактность! Вы должны были, по крайней мере, обратиться к мистеру Йорку!

Томас жалел ее, как и многих других людей, которых встречал за свою долгую карьеру, виноватых и невиновных. Что касается Джулиана Данвера, то либо он превосходный актер, либо ему не приходило в голову, что истина может оказаться не такой, какой он ее себе представлял.

— Мне очень жаль, — искренне извинился Питт. — Во время моего предыдущего визита мистер Йорк сказал, что не узнает вазу. Именно миссис Йорк составила подробное описание. Если хотите, я расспрошу слуг — с вашего позволения.

Вероника пыталась справиться с собой.

— Ты несправедлив, Джулиан. — Она с трудом сглотнула и попыталась отдышаться. Лицо ее по-прежнему было смертельно бледным. — Мистер Питт лишь исполняет свой долг. Миссис Йорк расстроилась бы не меньше. — Она посмотрела в глаза Томасу, и он был поражен силой ее чувств. Эта женщина не просто светская красавица — она была бы неотразима в любой обстановке. — Боюсь, я не знаю, наша ли это ваза. — Вероника старалась унять дрожь в голосе. — Я ее почти не помню. Она стояла в библиотеке, где я бывала не так часто. Может, вы расспросите слуг и не будете беспокоить мою свекровь?

— Конечно. — Питт надеялся найти предлог, чтобы поговорить со слугами, и с радостью ухватился за предложение Вероники. — Если вы дадите распоряжение дворецкому или экономке, я пройду в комнаты прислуги. Возможно, я найду там горничную, которая в то время вытирала пыль в библиотеке.

— Хорошо, — согласилась Вероника, не в силах скрыть своего облегчения. — Превосходная идея.

— Я распоряжусь, — предложил Данвер. — Ты не хочешь пройти к себе в комнату, дорогая? Я извинюсь перед Харриет и папой.

Она быстро повернулась к нему.

— Пожалуйста, ничего им не говори.

— Разумеется, — заверил он ее. — Я просто скажу, что у тебя немного закружилась голова и ты пошла прилечь на полчаса, а затем вернешься к ним. Хочешь, я пошлю за твоей горничной или за свекровью?

— Нет! — на этот раз голос Вероники звучал решительно, а пальцы крепко сжали запястье Данвера. — Пожалуйста, не нужно! Со мной все будет в порядке. Не стоит никого беспокоить. Я пойду к себе, смочу виски одеколоном и вернусь в гостиную. Будь добр, объясни Реддичу насчет мистера Питта и вазы.

Данвер нехотя подчинился, хотя лицо его выражало сомнение.

— Всего доброго, мистер Питт, — вежливо попрощалась Вероника и отвернулась. Данвер открыл перед ней дверь, и она скрылась в коридоре.

На звонок Данвера явился озабоченный дворецкий, мужчина средних лет, словно сохранивший недоуменную невинность юноши. В нем странным образом смешивались достоинство и осознание важности своего положения. Объяснив ему задание Питта, Данвер удалился, и дворецкий повел Томаса по коридору, через обитую зеленым сукном дверь в гостиную экономки, в данный момент свободную.

— Я точно не знаю, какая в то время была прислуга на первом этаже, — с сомнением произнес дворецкий. — Большая часть слуг сменилась после смерти мистера Роберта. Я сам тут человек новый, экономка — тоже. Но прислуга из буфетной тогда точно работала. Она может помнить.

— Позовите ее, — согласился Питт.

Около двадцати минут он сидел в гостиной, размышляя о Веронике Йорк, пока не появилась симпатичная девушка лет двадцати пяти. На ней было синее форменное платье, маленький белый фартук и чепец. Совершенно очевидно, что это не прислуга из буфетной: изящная и аккуратная внешность, а руки не красные от постоянного соприкосновения с водой. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз мыла пол.

Ее сопровождал дворецкий — предположительно для того, чтобы девушка не нарушала приличий в своих ответах.

— Меня зовут Далси, сэр, — сказала горничная, приседая. Полицейские не заслуживали полноценного реверанса, поскольку сами считались кем-то вроде слуг. — Я была тут помощницей горничной, когда убили мистера Роберта. Из слуг остались только мы с Мэри, прислугой из буфетной. Мистер Реддич сказал, что я могу вам помочь, да, сэр?

Жаль, что дворецкий не ушел, но Томас был к этому готов: на его месте так вел бы себя любой старший слуга.

— Будьте так любезны. — Инспектор снова достал серебряную вазу и протянул девушке. — Посмотрите на нее внимательно, Далси, и скажите, та ли это ваза, что стояла в библиотеке вплоть до гибели мистера Роберта Йорка.

— Ой! — Похоже, она испугалась. Очевидно, Реддич был краток и сообщил ей лишь то, что с ней хотят побеседовать из-за того, что она работала в доме три года назад. Взгляд широко раскрывшихся глаз девушки остановился на вазе в руке Питта. Дотронуться до вазы она не решалась.

— Ну, Далси? — спросил Томас. — Это та самая ваза? Должно быть, вы часто стирали с нее пыль.

— Очень похожа, сэр, но мне кажется, это не она. Помнится, у той было четыре стороны. Но я могу ошибаться.

Лучшего ответа горничная дать не могла. Он позволял Питту продолжить расспросы.

— Не волнуйтесь, — сказал он. — Просто вспомните свои обязанности три года назад. Помните ту неделю?

— О, да. — Голос девушки звучал приглушенно.

— Расскажите мне. В доме было много гостей?

— О, да, — воспоминания заставили ее улыбнуться. — Тогда тут было много людей. — Улыбка девушки погасла. — Конечно, после смерти мистера Роберта все прекратилось, и люди приезжали только с соболезнованиями.

— Наверное, дамы наносили визиты после полудня? — предположил Питт.

— Да, почти каждый день, к миссис Пирс или к миссис Роберт. Обычно одна из них оставалась дома, а другая сама отправлялась с визитами.

— Званые ужины?

— Довольно редко. Чаще они ужинали не дома или ходили в театр.

— Но в доме бывали гости?

— Конечно!

— Мистер Данвер?

— Мистер Джулиан Данвер, его отец мистер Гаррард и мисс Харриет, — без раздумий ответила она. — И еще мистер и миссис Эшерсон. — Горничная назвала несколько имен, которые Питт записал в блокнот, не обращая внимания на осуждающий взгляд дворецкого.

— Теперь попробуйте вспомнить тот день, — продолжил Томас. — И расскажите о том, чем занимались, по порядку.

— Хорошо, сэр. — Девушка опустила взгляд на сцепленные пальцы и принялась медленно перечислять свои обязанности. — Я встала в половине шестого и спустилась вниз, чтобы почистить все каминные решетки и вынести золу. Мэри дала мне чашку чаю, а потом я проверила, что все камины чистые, поддоны и подставки для дров блестят, разложила дрова и зажгла огонь, чтобы к тому времени, как хозяева сойдут вниз, в доме было тепло. Потом убедилась, что лакей принес уголь и ведерки для угля полные — иногда за ним приходится следить. После завтрака я начала вытирать пыль и мыть пол…

— Вы убирали в библиотеке? — Питту пришлось задать этот вопрос, чтобы оправдать свое любопытство.

— Да, сэр… Сэр! Я вспомнила: ваза очень похожа на ту, что была у нас, но это не она!

— Ты уверена? — строго спросил дворецкий.

— Да, мистер Реддич. Это не наша ваза. Могу поклясться.

— Спасибо. — Томас не мог придумать, что еще спросить. По крайней мере, у него есть несколько имен, и он может начать поиски возможного преступника из числа непрофессионалов.

Реддич смягчился.

— Не откажетесь выпить чашку чаю на кухне, мистер Питт?

Инспектор, не раздумывая, согласился. Его мучила жажда, и чашка чаю была бы весьма кстати. Кроме того, это прекрасная возможность понаблюдать за другими слугами.

Через полчаса, после трех чашек чаю и двух кусочков торта с мадерой инспектор вернулся в главный коридор и открыл дверь в библиотеку. Это была красивая комната. Две стены занимали книжные полки, а третью — окно от пола до потолка со шторами из красно-рыжего бархата. У четвертой стены расположился мраморный камин, а по обе стороны от него — полукруглые столики, инкрустированные редкими породами дерева. В комнате также был массивный письменный стол из дуба и зеленой кожи, обращенный к окну, и три больших кожаных кресла.

Питт стоял посреди библиотеки и пытался представить, что тут происходило в ночь убийства Роберта Йорка. Услышав за спиной какой-то шорох, он оглянулся. В дверях стояла Далси. Увидев, что Питт ее заметил, горничная вошла в комнату. Лоб ее был наморщен, глаза сияли.

— Что-нибудь еще? — спросил Томас, уверенный, что не ошибся.

— Да, сэр. Вы спрашивали о гостях, людях, которые сюда приходили…

— Ну?