Помоги проекту - поделись книгой:
— Деньги вперед, мой мальчик!
Джон вытащил бумажник и отсчитал пятьдесят марок. Лидумс видел, как жадно хозяйка разглядывала толстую пачку, от которой Джон отделял кредитки. Но она тут же принялась накрывать на стол, крикнула в сторону комнаты-витрины: «Эмма!» — и красивая женщина в пеньюаре вошла к ним.
Джон представил им своего друга — мистера Казимира, старшая назвала себя Эльзой, все заговорили по-немецки, так что Лидумсу пришлось сознательно коверкать язык, чтобы сойти за англичанина хотя бы по акценту. Но так как их «друг» был действительно англичанином, то и Лидумс сошел за англичанина, а за хорошее знание немецкого его даже похвалили.
Пиршество сразу начинало принимать угрожающие размеры. Вместо одной бутылки «корна», о которой, как помнил Лидумс, договаривался его спутник, на столе появились сразу три, кроме того, для дам бутылка мозельского и бутылка шампанского, хотя дамы тоже предпочитали «корн», затем бутылки кока-колы, соки, какие-то консервы, — одним словом, Джон загулял.
Пить он явно не умел, а может, хотел просто похвалиться перед своей знакомой и Лидумсом, потому что выпил сразу несколько рюмок водки, затем стакан мозельского — за возвращение к Эльзе, бокал шампанского и через полчаса был уже пьян. А пьяный оказался задиристым, несговорчивым, и Лидумс понял: придется его оставить…
Впрочем, Джон, сообразив, что ни Эмма, ни Эльза не привлекают его спутника, пробормотал, что Казимир может убираться к черту, и настойчиво потянул Эльзу во внутренние комнаты. Лидумс попрощался, напомнил, что к трем утра вернется за Джоном, и ушел из этого «чайного домика», устроенного на такой истинно немецкий лад.
До вокзала было не больше километра, и Лидумс прошелся по затихающему городу. Толпы на улицах поредели, но рестораны, кафе и танцевальные залы, бильярдные и кино работали с таким напряжением, как будто всем их посетителям оставалось прожить всего одну ночь.
На вокзале Лидумс узнал, что следующий поезд пойдет только через четыре часа — последний ночной перед утренними рабочими поездами. Ну что ж, он найдет чем занять это свободное время! В первый раз за все эти напряженные месяцы он оказался по-настоящему один — никто его тут не знает, никто не следит за ним.
В почтовом отделении вокзала он купил несколько открыток с видами Миндена, пожалел, что нет на этих открытках улицы Лох (вот бы посмеялся Будрис, получив такую открытку и просмотрев путеводитель по Миндену!), но и открытки со старинной ратушей и не менее старым костелом тоже сойдут, друзья поймут, что он находился не так уже далеко от них, в центре Федеративной Республики Германии. Устроившись поудобнее, он написал несколько открыток, вписал в каждую по одной-две условные фразы. Открытки получились вполне милые, невинные.
Из расписания он выяснил, что скоро пройдет поезд в Восточную Германию. Этого поезда он и дождался, а потом бросил в щель почтового вагона свои сообщения и снова пошел в город.
За час до отхода ночного поезда он снова был у домика с квадратным окном. Теперь окно было не освещено, но даже с улицы слышался шум продолжающейся попойки.
Лидумс позвонил. Дверь открыла Эмма. Она была сильно пьяна, но на ногах держалась твердо.
— А, это вы! — равнодушно сказала она. — Пойдете ко мне?
— Нет, я за приятелем.
— Ну и хорошо, а то он так разошелся, что мы с Эльзой не знаем, как его выставить. Соседи сверху могут позвонить в полицию.
«Этого еще не хватало!» — подумал Лидумс и прошел в гостиную, не снимая пальто. Число бутылок значительно увеличилось, почти все были пусты. Эльза, казавшаяся от пьяного утомления совсем старой, пыталась надеть на Джона его пиджак, а тот сопротивлялся, кричал, что желает еще вина и любви. Лидумс рывком поставил «друга» на ноги, женщины помогли одеть его и, подталкивая в спину, выпроводили из дома.
На улице Джон вырвался, но Лидумс уже не стеснялся: натер ему уши, чтобы хоть относительно привести в чувство, взял под руку и повел.
Джон попытался было сопротивляться и на вокзале, но скоро подали поезд, и Лидумс втолкнул пьяного в вагон. В Херфорде он взял такси и доставил Джона в отель.
Утром Джон пришел к нему в номер крайне расстроенный: у него пропали все деньги, выданные полковником на поездку.
— Съездите в Минден и потребуйте их у Эльзы! — посоветовал Лидумс — На билет у меня еще найдется сдача с той десятки.
— Так она и отдаст! — уныло сказал Джон. — Во-первых, она наверняка поделилась добычей с полицейским своего района. Во-вторых, полиции будет небезынтересно узнать, кто я такой. В-третьих, сегодня же к вечеру полицейская телеграмма будет лежать у Маккибина на столе…
— Да, вы, по-видимому, лучше знаете здешние порядки! — посочувствовал Лидумс. — Но все-таки пойдемте пока позавтракаем. Насколько я понял из лежащего на письменном столе проспекта отеля, стоимость завтрака входит в оплату номера?
— А на что мы станем обедать? — уныло спросил Джон.
Лидумс думал. Эта история ставила Джона в некоторую, пусть и неловкую, зависимость от спутника. Если сейчас помочь бедняге, он будет долго благодарен Лидумсу. Он взглянул на кольцо Норы, на свои золотые часы и медленно снял все это с руки:
— Хватит нам этого на первое время?
— Боже, что вы хотите сделать?
— Надеюсь, что мы избежим некоторых неприятностей, — ответил Лидумс. — Пойдемте поищем скупщика…
— У меня есть знакомый офицер в немецкой администрации, я позвоню ему, он одолжит мне сотню-другую…
— Это тоже можно сделать, тем более что я не представляю, сколько нам могут дать за часы и кольцо. Но сначала займемся продажей.
Какой-то букмекер, сидевший в лавочке под вывеской «Тото», вручил за часы Лидумса семьдесят марок, а за кольцо — сто девяносто. Лидумс поинтересовался: не может ли герр покупатель переправить в течение ближайших недели-двух кольцо в Лондон? Там Лидумс выкупит его за двойную цену.
— Вы с ума сошли! — проговорил Джон.
— Видите ли, милый Джон, о том, что у меня есть это кольцо, знают в отделе. Часы я могу потерять, а кольцо — довольно сложно. И потом на нем выгравированы инициалы…
Немец безразлично слушал их переговоры на английском, хотя Лидумс и подозревал, что он отлично понимает их. И действительно, немец позвонил кому-то по телефону, только потом спросил:
— Куда доставить кольцо в Лондоне?
Лидумс назвал свой адрес, условился о сроке. Немец даже скинул назначенную Лидумсом цену выкупа до трехсот марок.
Передав Джону деньги, полученные за часы и кольцо, Лидумс облегченно сказал:
— Ну, а теперь завтракать! И я не откажусь от рюмки виски или «корна».
— Вы меня спасли! — воскликнул Джон, укладывая деньги поглубже. — Но своему знакомому я все-таки позвоню…
— Хотите еще раз прокатиться в Минден?
— Избави бог! Но после инспекционной поездки нам придется устроить прием для ами. Полковник особенно на этом настаивал. И вообще мне, как официальному представителю отдела, просто неловко чувствовать себя бродягой без денег.
Утром в отель приехал немец-подполковник и привез Джону двести марок. Таким образом «первоначальный капитал» был восстаноывлен, а самое главное — печальное приключение сблизило двух новоиспеченных друзей. Оставалось лишь получить в Лондоне кольцо, а часы могут быть и не золотые…
15
Они вернулись в отель к двум часам пополудни, но их никто не ждал. Малый Джон разнервничался, принялся ругать проклятых ами, которые обращаются с англичанами, как с лакеями. Лидумс понимал, что беспокоит Джона не только это пренебрежение, он побаивался, вдруг ами выследили их в Миндене.
Лидумс сидел в номере у Джона, читал немецкие газеты, а Джон, придвинув безмолвный телефон к дивану, угрюмо лежал, пил содовую воду.
Около восьми вечера в номер постучали. Валявшийся на диване Джон вскочил, кое-как пригладил волосы, бросился к двери. Вошел молодой, лет двадцати пяти, человек в штатском костюме, в пальто, без шляпы, с зачесанными назад пепельными волосами, круглолицый, веселый, воскликнул:
— Хэлло, я — Эал, которого вы ждете с таким нетерпением!
— Почему вы решили, что мы ждем с нетерпением? — спросил Джон.
Американец указал пальцем на переполненную пепельницу возле дивана, на разбросанные у ног Лидумса газеты, оглядывая в то же время обоих придирчивым, оценивающим взглядом. Джон смутился, представился и назвал Лидумса:
— Мистер Казимир…
— Слышал, мистер Казимир, что вы Геркулес, но не ожидал, что геркулесы бывают такого роста.
— Наполеон утверждал, что каждого человека можно укоротить на голову! — напомнил Лидумс.
Эал расхохотался, спросил:
— Не боитесь, что большевики учинят такую операцию?
Джон сердито перебил:
— Здесь еще нет повешенных, но о веревках говорить не следует! В каком вы звании?
— Лейтенант.
— Капитан Джон.
— Ну что ж, все точки поставлены! — засмеялся Эал. — Но так как мы оба в штатском, позвольте называть вас просто мистер Джон.
— Пожалуйста! — хмуро ответил англичанин.
— Машина подана.
Лидумс зашел к себе, оделся. Спутники ждали его в коридоре.
В машине сидели еще два человека, которых Эал представил как Альвираса и Биля. Лидумс определил по акценту, что оба они не латыши, но вопросов не задавал.
Ехали на аэродром. Джон сухо сказал, что следовало бы сначала поужинать.
— Хорошо, возле аэродрома! — коротко бросил Эал и погнал машину быстрее.
В ресторане Джон спросил:
— Куда мы полетим?
— В Фюрстенфельдбрюк! — ответил Эал.
Лидумс принялся вспоминать карту Федеративной Республики Германии. Да, центр американской зоны. Недалеко от Мюнхена.
Альвирас и Биль обменялись несколькими словами на каком-то языке, но Эал строго сказал:
— Вас предупреждали, что разговаривать можно только по-английски!
Молча вышли из ресторана, прошли в аэровокзал, а там — в какую-то служебную комнату. Сидели, курили. Примерно через час их пригласили на посадку.
В двухмоторном самолете оказался еще один пассажир — майор американской службы, лет сорока, с жестоким лицом и высокомерным взглядом. Роста он был высокого, но на великана Лидумса посмотрел с уважением.
После получасового полета стали снижаться. Майор сухо приказал:
— Закройте шторы на иллюминаторах!
Лидумс решил, что это сказано в шутку, как подтрунивают над новичками, идущими в первый полет, а Джон и вообще не обратил внимания на слова майора. Но тот еще более сурово приказал:
— В иллюминаторы не смотреть!
Шторы задернули. Но когда самолет уже бежал по бетонной полосе, Биль слегка повернул голову и посмотрел в щель между занавеской и металлической оправой стекла. Майор взвизгнул чуть ли не истерически:
— Я вам сказал — не смотреть в иллюминаторы!
Лидумс встал с кресла и шагнул к креслу майора. Его взбесил этот приказной тон. Он резко сказал:
— Послушайте, майор, с кем вы разговариваете? Я, во всяком случае, не принадлежу к числу ваших солдат.
— Инструкция обязательна для всех… — уже другим тоном пробурчал майор. — Я только выполняю приказ…
— И плохо выполняете! — еще резче сказал Лидумс. — Я — гость вашего командования и буду вынужден сообщить, что вы вели себя недостойно…
Майор отвернулся, пряча лицо. Джон с восхищением взглянул на Лидумса. Остальные сидели молча.
Лидумс невольно подумал: «Этот пожестче Эала! Как вы теперь себя чувствуете, милый Малый Джон? Похоже, что вас тоже относят к представителям низшей расы?»
Самолет остановился, но еще долго не давали сигнала на выход. Теперь отчетливо слышался адский шум реактивных моторов. Когда наконец дверца самолета открылась, возле трапа уже стояла автомашина. Майор еще раз буркнул, но уже потише, что разглядывать аэродром запрещается, лучше немедленно садиться в машину. Сам он остался у самолета.
Шофера в машине не было. Эал опять занял место за рулем. Лидумс насмешливо спросил:
— Что, все ваши майоры воспитываются в собачьем питомнике?
Эал обиженно пробормотал, что аэродром не гражданский, но видно было, что и его покоробили повадки старшего офицера. Джон дружелюбно подмигнул Лидумсу: «Так, мол, их и надо!» А сам спросил:
— Куда мы теперь?
— В Кауфбейрен.
В Кауфбейрен приехали глубокой ночью и остановились на огромной площади, огороженной колючей проволокой, на которой виднелось множество освещенных казарм. Это была крупная американская учебная база.
Они проехали по круговой дороге мимо казарм к отдельному зданию примерно в километре от ворот базы. Тут размещалась американская школа по подготовке шпионов-парашютистов.
Подъехали к одному из зданий городка. В этом пятиэтажном здании Эал указал им комнаты для жилья и предупредил, что первое инструктивное совещание состоится завтра утром.
16
Утром Эал зашел за ними в девять часов. Машина уже ожидала.
Биль и Альвирас куда-то исчезли. На вопрос Лидумса, будут ли эти двое участвовать в совещании, Эал пренебрежительно ответил:
— О, они заслуживают только рассмотрения под микроскопом.
Лидумс переглянулся со своим спутником. Тот лишь покачал головой. И верно, со стороны англичан Лидумс не замечал такого презрения к людям, которые на них работали. Да, и там была стена, но то были сословные предрассудки. А у ами это было полное пренебрежение к «слугам», расовое отчуждение, очень похожее на то, что пытались ввести когда-то гитлеровцы в оккупированных странах.
По дороге в город они успели позавтракать в маленьком кафе. Ни Джон, ни Эал не рискнули выпить. Из этого Лидумс заключил: совещание предстоит на высоком уровне!
Действительно, среди американцев в штатском, собравшихся в обширной гостиной тихого особняка на окраине Мюнхена, были и военные: полковник, в котором Лидумс без большого труда распознал крупного организатора мистера Росса, руководителя всех шпионских школ, созданных американцами на территории Федеративной Республики Германии, затем мрачный майор, с которым они летели до Кауфбейрена. Остальные, как предположил Лидумс, были чиновниками различных разведывательных организаций, и, по-видимому, высокопоставленными, так как сам полковник Росс был с ними весьма предупредителен.
Поделиться книгой: