Замри и прыгни

– Как что, коньяк. Вдруг паленый?

– А как мы отличим? Ты что, разбираешься?

– А мы его заставим! – кивнула Рита на продавца. – Пусть из всех бутылок пробует. Если хороший товар – выживет, если плохой – сам виноват.

– Э! Э! Вы чего? – попятился продавец. – Я же на работе! Я не могу!

– Какая работа? – изумилась Маргарита. – Уж утро скоро! Неужели ты бросишь двух таких очаровательных женщин одних, ночью, в чужой квартире.

– Как это – в чужой? – Ларечник откровенно струхнул. – Так вы тут не живете?

– Живем-живем, – утешила Зоя. – Только редко. По пятницам.

– Так сегодня – среда, – и вовсе оторопел киоскер.

– «Сегодня у нас среда, сегодня у нас беда, – неожиданно красивым чуть хрипловатым голосом пропела Маргарита. – А, брось ты, все – ерунда! А все же везти куда?»

– Никуда меня везти не надо, – уперся спиной в закрытую дверь мужик. – Я тут в соседнем доме живу. Пойду я, а?

– «А счетчик такси стучит», – злорадно и громко вытянула Марго.

– Какой счетчик? За что? – Киоскер вспотел и забегал глазами по сторонам, словно ожидая неожиданного выхода тех, кто включил счетчик.

– Стой! – притянула его за ворот куртки к себе Рита. – Это Визбор. Классика. Сейчас пробу снимешь и – свободен до конца жизни. Зоя, открывай ящики!

Ловко орудуя маленьким, найденным на кухне ножичком. Зоя отогнула картонные углы коробок, выудила по бутылке из каждой.

Рита заграбастала одну из пузатых емкостей, свинтила крышку, хлебнула, поморщилась.

– Ну точно такая же бурда! Зой, скажи!

Те же самые манипуляции профессионально проделала Зоя. Согласно кивнула.

– Один в один.

– Так это же вам не «Мартель»! – запротестовал ларечник. – Обычный коньяк.

– А, – махнула рукой Рита, – «Мартель» не лучше. Такое же «гэ». Мы с него начали. – И ловко катнула носком ноги пустую французскую бутылку.

Киоскер дикими глазами следил за тем, как дорогая тара ловко покатилась по линолеуму, с разбегу воткнулась в когорту российских низкорослых собратьев и моментально устроила из них дребезжащую кучу-малу. Бутылки попадали, словно кегли, и раскатились по комнате.

– Ну! – строго прикрикнула на живой прыгающий хоровод Рита. – Прекратить безобразие! Убирай потом за вами.

Бутылки, уткнувшись в стены, послушно остановились. Киоскер ошалело переводил глаза с женщин на коробки со спиртным:

– Хозяюшка, рассчитаться бы, да я пошел…

– Успеешь, – строго оборвала его Зоя. И протянула откупоренную бутылку. – Пей.

Мужик крякнул. Вытер взмокший лоб, принял коньяк в загорелую ладонь, затравленно взглянул на женщин и запрокинул голову.

Дамы с изумленным восхищением наблюдали за тем, как ритмично и быстро двигался острый кадык, как с каждым мощным бульком светлела бутылка, переходя из темно-коричневого состояния в прозрачное.

– Вот как надо! – восхищенно выдохнула Зоя.

Киоскер ожесточенно мазнул по губам грубым рукавом куртки, угрожающе крякнул, покачнулся и упал. Прямо как стоял. Плашмя.

– Счастливый! – завистливо вздохнула Зоя.

А Маргарита тут же вынесла вердикт:

– Значит, хороший коньяк. Берем.

По примеру мужика они попробовали пить «Московский» из горлышка. Ничего не вышло. Только облились да поперхнулись. Потом обе долго откашливались. С ларечником, недвижно перегородившим коридор, следовало что-то сделать.

– Давай! – кивнула Рита на здоровенные ноги, приподнимая мужика за плечи.

Зоя мгновенно сообразила, что от нее требуется. Рваными рывками, кряхтя и ругаясь, женщины потащили дорогого гостя в комнату. Пока тело скользило по коридорному линолеуму, все было хорошо, но, как только спина ларечника встретилась с ворсистым паласом, движение замедлилось.

Рита смахнула пот, оценивая ситуацию, бросила плечи, которые до той секунды цепко удерживала. Тело качнулось, и голова мужика гулко, несмотря на палас, тюкнулась об пол. Не обратив никакого внимания на это обстоятельство, Маргарита отобрала у Зои одну мужскую ногу, засунула ее себе под мышку, плотно прижала локтем.

Зоя по примеру подруги сделала то же самое.

На счет «три» женщины одновременно рванули икры почему-то в разные стороны. Мужик дико вскрикнул, дернулся, ногами оттолкнул подруг так, что они отлетели каждая к своей стене, резво вскочил, прикрывая ладонями пах.

– Вы что, – он смачно выругался, – разорвать меня хотели?

– А чего разлегся в проходе? – резонно заметила Рита, не делая даже попытки подняться с пола. – В туалет не пройти.

– Ой, а вы что, уже протрезвели? – удивленно восхитилась из своего угла Зоя. – Так быстро? А мы думали, вы совсем умерли.

– Индивидуальная особенность организма, – произнес умный киоскер непонятные слова. – Рассчитывайтесь, да я пошел.

И в самом деле, мгновенно исчез, как только Зоя, дотянувшись с пола до сумки, вручила ему честно заработанные долларовые бумажки.

Последние тяжелые испытания – коллективный труд по перетаскиванию тяжелой мужской туши – подорвали остаток женских сил.

Зоя сделала очередной глоток коньяку, передала бутылку Рите.

– Не могу больше, – сказала та, с трудом переваливаясь с паласа на диван. – Пить хочу. Принеси, а?

Зоя послушно двинулась на кухню. Не обнаружив никакой иной тары, набрала воды из-под крана в трехлитровый стеклянный баллон, найденный на окне.

Когда она вернулась в комнату, подруга уже спала, раскинув по дивану длинные красивые руки. Зоя отпила из банки, осторожно угнездила ее на пол, сдвинула в сторону левый Ритулин локоть, освобождая место для себя, прилегла и разом ухнула в темный влажный омут, где ни воздуха, ни света, ни жизни – ни-че-го.

* * *

– Чуть не задохнулась! – пожаловалась Зоя, выныривая из темного душного омута кафе на светлое, залитое майским солнцем крыльцо.

– Хорошо! – прижмурилась Рита.

– Весна, – влажно чмокнул ее перчатку Иоганн.

Немцы оказались на удивление навязчивыми и настойчивыми. Их еле удалось уговорить поехать на экскурсию по городу. Отто Чемодан льстиво заглядывал в глаза Зое, изнемогая от желания снова взять ее за тонкую руку, которую она только что силком вырвала из его горячих пальцев. Иоганн Дыня влажно пожирал глазами Риту, уверяя, что никакой экскурсовод не заменит им общение с прекрасными женщинами.

Дамы, однако, остались непреклонны: слишком много дел. В конце концов, уговорились встретиться вечером, попозднее, в ресторане отеля.

– Ну что, Зойчик, как ты? – внимательно взглянула на подругу Маргарита. – Последние часы унижения и скорби перед тотальным торжеством?

– Прямо стихи, – улыбнулась Зоя. – Если честно, мандраж небольшой присутствует.

– Мужика жалко? – недобро поинтересовалась Рита. – Может, ну его к черту? Пусть живет? А, Зой? Он же у тебя слабенький, ему защита нужна!

– Ритуль, не начинай, а? – попросила Зоя. – Ну решили же все! Все готово. Ты что, боишься, что я в последний момент его пожалею и струшу? И весь наш план полетит в тартарар?

– Честно? – Маргарита тяжело вздохнула. – Боюсь. Я за эти полгода панцирем обросла, как тысячелетняя черепаха. Не пробьешься, не достучишься и не разжалобишь. А ты – как была луговой ромашкой, так и осталась. Внешне когти отрастила, а внутри… – Рита огорченно махнула рукой. – Ты же знаешь, я тебя не осуждаю. Но боюсь, да, что не выдержишь напряжения, что сломаешься в последний момент.

– Не бойся, Ритуль, – серьезно взглянула на подругу Зоя. – И выдержу. И не сломаюсь. Я за эти полгода тоже другим человеком стала, ты же знаешь. И не только внешне! – Зоя игриво встрепала свой и без того дыбом стоящий ежик. – А что касается моего бывшего, так все перегорело. Пепел и зола. – Она показала на область сердца. – Не знаю, какие силы потребуются, чтобы во мне раздуть хоть крошечный огонечек. Да и не хочу. Надежд не хочу, боли не хочу. Разочарований. Ничего не хочу. Завтра все закончится – и уедем. В деревню, к тетке, в глушь, в Египет…

– Теперь ты стихами излагаешь? – Маргарита с нежностью взглянула на подругу. – Знаешь, Зойка, в этой ситуации одно хорошо, что мы с тобой повстречались. У меня сестры никогда не было, и родственников – никого. И в ту ночь еще неизвестно, что меня больше убило – Распопов или ощущение абсолютного одиночества. Абсолютного, понимаешь?

Зоя лишь молча кивнула. То, о чем говорила Рита, было ей слишком хорошо известно. Пожалуй, что и ее на тот последний шаг толкнула не измена Владимира, а именно холодное и жуткое, как ядовитая змея за пазухой, осознание того, что никому на целом свете она не нужна. Никому! Измена была лишь поводом. Больным, тягостным, недужным, но – поводом. А причина крылась совсем в другом. В том, что сейчас озвучила Рита.

– Ну что, поедем по рабочим местам? – Подруга загасила в пепельнице сигарету. – Я должна быть рядом с нашим драгоценным Вовусиком, когда в страховую компанию «Центурион» на полном ходу врежутся сразу три элитных автомобиля. А ты, ромашка, просто обязана подставить мощное товарищеское плечо моему Андрюше, когда он нежданно выяснит, что его «Озирис», вместо того чтобы лечить… О, ужас! – Маргарита трагически закатила глаза. – Мужики – народ слабый. Им без нашей поддержки – никуда. Ну не бросим же мы с тобой таких благополучных красавцев в критические дни?

Зоя хмыкнула. Почему-то представилось холеное лицо Андрея Андреевича, Ритулиного бывшего мужа и ее нынешнего начальника. Вот, наверное, раскричится! Поначалу будет громы и молнии метать, а потом, когда все осознает… Он вообще склонен к потливости, вечно вытирает лоб и щеки. И когда радуется, и когда волнуется. А тут, наверное, просто стечет вниз вялым ручьем. И Зоя даже поглядела себе под ноги, будто там, меж двумя стильными изящными лодочками и впрямь могла оказаться неопрятная лужа, в которую превратился Распопов-муж.

– Так, Ритуль, давай еще раз сверим позиции и время. – Зоя посерьезнела. – Значит, в семнадцать приходит «лексус», в 17.30 – «шестой» «БМВ», а на закуску, в 18.00 – «майбах». Так?

– Так, – кивком подтвердила Маргарита. – По нарастающей. Мужики готовы, договоры на руках. Акты подписаны. Ты же сама все делала!

– Конечно. – Зоя с шумом, почти свистя, выпустила воздух через трубочку сжатых губ. – И все равно – волнуюсь. Не дай бог, какая осечка!

– Не будет осечек! – убежденно взглянула на нее Рита. – То есть я, как и договаривались, подключаюсь к скандалу в последний момент. Просматриваю документы, которые и для меня – большая неожиданность. Требую проверки на подлинность, забираю, с тем и расстаемся.

– Стоп! Перед расставанием не забудь обрисовать перспективы. Чтобы ночка подлинней оказалась.

– Обижаешь. Это само собой. Теперь давай пройдемся по моему единственному. Первым приходит кто? Помощник мэра?

– Да. Прямо следом, с перерывом в пять минут – депутат. У каждого на руках официальные бумаги и ярко выраженное предынфарктное состояние.

– Так, когда твой выход?

– Когда позовет. Я – человек занятой. На мне отчетность и все бумаги. Да и не общаюсь я с клиентурой, особенно по таким интимным делам.

– Придется, лапушка, ой как придется! – запричитала Маргарита. – Ты только поставь себя на их место! При их сексуальной загруженности, при неустанной заботе о процветании народонаселения нашего региона, которая выражается в повышенном внимании к самому обделенному классу – женщинам, такой неожиданный и непрогнозируемый облом. И где? В стенах лицензированного медицинского учреждения!

– Так. Я, значит, привожу Андрея Андреевича в чувство и обращаю внимание на то, что наши услуги и здоровье пациентов застрахованы.

– И даешь телефон генерального директора.

– Или, чтобы разделить непомерную тяжесть, напрашиваюсь на эту встречу сама?

– Очень, очень обяжешь Андрея Андреевича! Но тут выяснится, что тамошний генерал желает иметь дело только с первым лицом.

– Увы. Генералы, они такие… Им ровню подавай.

– Желание босса – закон для подчиненных. Значит, подашь. Ну а я обеспечу прямую и бесперебойную связь. По коням?

Женщины звонко столкнули растопыренные ладони, ободряя друг друга обязательной и скорой победой.

– Зоя Романовна, Маргарита Сергеевна, – заглянула в кабинет секретарь, – вы не забыли о договорах? Сегодня – последний срок пролонгации. Или не продляем?

– Спасибо, Верочка, – откликнулась Рита. – Все под контролем, не волнуйся. Мы сами этим займемся. А что там у нас с новыми заявками?

– Просто обвал какой-то! – пожаловалась секретарь. – Только сегодня – два финансовых директора, пять главбухов, два директора по персоналу, о менеджерах среднего звена я уж и не говорю. Девчонки зашиваются. Уже двенадцать собеседований провели. Я сегодня неделю расписывала, так буквально по полчаса. Постараемся, чтобы вам минимум остался. Уже только те, кто по всем параметрам подходит.

– Верочка, давай-ка, милая, вычеркивай все наши встречи и собеседования. Мы сможем через две недели, не раньше.

– Как? – оторопела помощница. – Вообще все?

– Именно, – кивнула Зоя. – Не будем спешить. Тем более что сейчас у нас – немцы. А потом еще одно важное дело.

– Но…

– Верочка, – вступила в разговор Маргарита, – не переживай. Все нормально. Сама подумай: если фирме позарез нужен главбух, а мы его находим в один день, что о нас подумают? Два варианта: или главбухов пруд пруди, и нам не пришлось прикладывать никаких усилий, или подсовываем первого попавшегося. Так? А если мы тщательно подбираем, исходя из всех означенных параметров, если просматриваем кучу кандидатур, чтобы выбрать одну, искомую, то что?

– Что? – округлила глаза Верочка.

– А то. Значит, мы подходим к вопросу чрезвычайно серьезно, и предложенный нами кадр – лучший.

– Ну, Маргарита Сергеевна… – восхищенно качнула головой помощница. – Ну вы даете…

– Все поняла?

– Все! – тряхнула головой секретарь, пятясь спиной к двери.

– Слушай, Зойчик, – Рита уставилась в близкое окно, – а ведь жалко будет со всем этим расставаться… – Она обвела рукой уютный кабинет с бежевыми стенами и светлой, с едва проглядывающим оливковым оттенком мебелью. – Я, честно говоря, не ожидала, что так ко всему этому привяжусь.

– Ничего удивительного, – грустно улыбнулась Зоя. – Это же наш ребенок. Сами зачали, сами родили, сами выкормили. В свет выпустили. Ничего такой малыш получился. Справный.

– Акселерат, – хмыкнула Рита. – Из тех, что пить, курить и говорить начинают одновременно. Знаешь, я думаю, нам потом все это еще долго сниться будет…

– Не самый плохой сон, – улыбнулась Зоя.

* * *

Ей снилась вода. Много воды. Целый водопад. Или большая бурная река. Поток, переполнявший берега, был светло-голубой, весь в лучистых ломких пузырьках, как минералка внутри пластиковой бутылки. Зоя подгребала ладонями синие волны прямо к себе, но они, доходя до губ, раздваивались и утекали двумя ручейками мимо лица, создавая где-то в районе ушей непонятные теплые завихрения, от которых становилось жарко вискам и мокро за мочками. Зоя начинала все сначала. Наклоняла к себе тяжелую холодную бутылку, засасывала ребристое горлышко внутрь, чтобы ни одна капля не проскочила мимо. Вода послушно лилась на язык, проходила в гортань, но пузырьков в бутылке было гораздо больше, чем самой воды. И они, расщелкиваясь меж губ, создавали во рту воздушный коридор. Таким образом, влага уходила внутрь тела, которое уже сильно, как резиновая грелка, раздулось от ее обилия, а во рту оставалось так же наждачно сухо.