Помоги проекту - поделись книгой:
вынимать подряд все. И этого всего оказалось так много! У этой маленькой
сумочки, на глазах рядом сидящих, наизнанку выворачивался её богатый
внутренний мир. Чем-то напоминало фокус. Осталось в конце из этой сумочки
только за уши вытащить кролика. А телефон так и не выуживался. И продолжал
звонить. Женщина так переволновалась, что совсем перестала соображать, и
выдала фразу, после которой половина зала зрителей, слышавших эту фразу,
«грохнули» со смеху так, что на какое-то время спектакль на сцене
приостановился:
- Не могу найти, наверное, я его дома забыла!
ЮМОР С БОРОДОЙ!
Путешествуя по Алтайскому краю, я долго не брился. Люди перестали меня
на улицах узнавать, и это мне понравилось. Никто больше не теребил душу
восхищенными вскрикиваниями: «Ой, первый раз вас видим живым!» Более того,
вскоре оказалось, что сервис у нас в России не такой вежливый, как я думал, пока
меня узнавали. Мне стали грубить в магазинах, толкать в очередях, игнорировать,
если я обращался к прохожим с вопросом, как мне пройти туда-то… Я снова стал
человеком! Нашим человеком!!!
В Сочи подошел к стоящему у прилавка холодильнику с мороженым,
открыл створку, чтобы выбрать что-нибудь повкуснее. Подскочила продавщица,
точь-в-точь из далекого совдеповского «тёточного» сервиса и, оскорбленная моей
самостоятельностью, начальственно взвизгнула:
- Что вы тут своими ручонками сучите?
Давно я подобного не слышал! Даже забыл, как отвечать в таких
случаях. В те далекие 70-тые, когда с подобными оборотами мы сталкивались
ежедневно, я любил в таких случаях с улыбкой отвечать: «С таким характером,
могла бы быть и покрасивее!». После такого ответа, сервисные тётки, как правило,
немели, пытаясь понять: комплимент это или оскорбление? С тех пор я стал намного
старше, да и борода обязывала. Недаром все святые на Руси носили бороду.
Продолжая разыгрывать этакого смиренного старца, с интонацией волхва на капище,
я объяснил ей, что выбираю мороженое и что, если она будет любезна, поможет мне,
то я буду ей бесконечно благодарен… Пока я сплетал все эти слова в одну
изысканную вежливость, она по голосу начала меня узнавать, насторожилась и стала
пристально в меня всматриваться, как бы сличая голос с лицом. Что-то все равно у
неё в голове не срасталось. Тем не менее, уже гораздо мягче, хотя все еще и
скрипуче, осторожно поинтересовалась:
- Это вы? Или не вы?
- Ну… в какой-то степени… А что?
- Сказали бы сразу, что это вы, я бы вам не грубила!
После признания во мне «зведзы», она была настолько любезна, что
позволила самому выбрать мороженое. А когда я уходил, будучи неуверенной, что
это все-таки я, переспросила для своего будущего спокойствия еще раз:
- Извините, но это, действительно были вы?
Ей хотелось еще раз убедиться, что она не зря пять минут сдерживалась и не
грубила мне. А то, вдруг, не я? Тогда ж вся эта её вежливость была израсходована
вхолостую.
* * *
Зато, благодаря бороде и неузнаваемости, я теперь могу хоть иногда
услышать о себе правду. Встречал гостей перед собственным концертом у парадного
входа в зал «Октябрьский» в Петербурге. Мимо проходила пара. Он и она. С
билетами. Вообще, должен заметить, что по всей России женщины гораздо более
благодарная аудитория, чем мужчины. Они с удовольствием ходят на концерты. В
любом зале среди зрителей всегда больше женщин. И смеются они радостнее и
искреннее. Мужики полконцерта сидят недовольные, с таким видом: эх, сейчас бы
пивка попить! Особенно в начале концерта недовольны мужчины, которых силком
затащили их жены. Пара, которая проходила мимо меня, принадлежала именно к
таким. Она тянула на мой концерт своего мужа, как мама ранним утром
невыспавшегося сынишку в школу. Он упирался и почти хныкал:
- Ну, куда ты меня ведешь? Ну, надоел он мне! Понимаешь, на-до-ел!
Каждый день по телевизору эту рожу показывают…
С этими словами он и уперся, как вкопанный неподалеку от меня,
естественно, меня не узнавая. Я решил его поддержать:
- Да, придурок он просто, этот ваш Задорнов!
Мужик разулыбался во всю ширь своего пролетарского лица:
- Видишь? – показал он на меня рукой жене, – мужик правильно
говорит! Придурок он!
Филипп Киркоров, Николай Басков, Олег Газманов, Лев Николаевич Толстой,
Борис Моисеев, Тимати – кто в этом списке слабое звено?
Я ВАС ТАК ЛЮБЛЮ!
В Новосибирске перед началом одного из концертов к
авансцене подошла моделеобразная девушка с букетом роз. Девушка
эффектная. Как я когда-то говорил – модель человека. Я не знаю, чем
поливают этих красавиц с высотными ногами, что они так вырастают,
только, стоя перед авансценой, она была такого же роста, как и я на
сцене. Розы, как и она тоже были длинноногие. Я понял, что, если не
возьму у нее эти цветы, не смогу начать концерт, поскольку весь зал
будет смотреть на нее, а не на меня. Что, собственно, на меня
смотреть? Раз посмотрел, и хватит. Она же была вызывающе хороша.
Я подошел к авансцене, протянул руки, чтобы взять цветы, и в тот же
момент понял, насколько опасна бывает любовь русской женщины.
- Я вас так люблю! – сказала она, и со всей энергией
недолюбленной русской женщины, сжала мои руки вокруг роз.
Я не только весь концерт помнил о ее любви, но еще пару дней
после него.
Я уже в том возрасте, когда бегают от женщин,
а не за ними!
Мы все-таки смогли сделать
сказку былью!
Только очень страшную сказку.
Мерно подрагивает на стыках спальный вагон. Тиха
украинская ночь. Примерно два часа ночи. Все уже спят. Вдруг
открывается дверь из соседнего вагона и в коридоре раздается
истошный женский почти визг:
– Хрусталь! Кому нужен хрусталь?
Проснулся не я один. Первое, что пришло на ум – приснилось!
Однако, крик повторился:
– Хрусталь! Свежий хрусталь!
Если есть свежий хрусталь, где-то должен быть не
свежий – пронеслось в голове спросонья. Я выглянул из купе, кто же
в два часа ночи будет покупать хрусталь, даже если он свежий. Еще
было любопытно, как выглядит продавщица этого хрусталя? Какое у
Поделиться книгой: