Победить или умереть

– Хорошо, удачи вам. До связи.

Большой экран на мониторе потух. Остался только маленький квадратик в углу, в котором подполковник со старшим прапорщиком могли бы полюбоваться собой. Но комплекс Нарцисса [5] им был, кажется, чужд.

К начальнику штаба бригады подполковник Судоплатов пошел опять вместе со старшим прапорщиком Архиереевым. Он надеялся, что хотя бы подполковник Луковников объяснит, какая роль в предстоящей операции отводилась Алексею Александровичу, поскольку московское командование делать этого не желало. Дежурный по штабу, сидящий на первом этаже, сообщил Судоплатову, что начальник штаба только что спустился в тир. Им пришлось разворачиваться и снова спускаться в подвал.

Они остановились сразу за дверьми, потому что подполковник Луковников, вооруженный двумя экспериментальными пистолетами «Стриж», находился на исходной позиции. Дистанция для пистолетной стрельбы с двух рук была выбрана достаточно большая – пятьдесят метров. Мишени выставлены поясные, то есть не самые крупные, но Луковников знал, что делал. Для него это было обычным упражнением даже при стрельбе из более привычного пистолета ПМ. Впрочем, для обоих моделей пятидесятиметровая дистанция считается максимальной. Обычно такие упражнения в стрельбе, пусть даже из двух пистолетов, производятся по одной мишени. Перед подполковником Луковниковым их было выставлено пять.

– Полюбуйся, Алексей Александрович, как наше командование стреляет. Есть на что посмотреть, – сказал подполковник Судоплатов все так же хмуро.

Должно быть, он вообще не любил или не умел улыбаться и говорить хоть что-то в добродушном, веселом тоне.

Начальник штаба, конечно же, увидел визитеров, но с огневого рубежа не ушел. Значит, им предстояло ждать, когда подполковник выстрелит тридцать четыре раза, поскольку магазин каждого «Стрижа» вмещал по семнадцать патронов.

За столиком неподалеку сидел пожилой начальник тира по фамилии Строев, майор в отставке.

Он хрипло прокашлялся в кулак и громко спросил:

– Готов, Юрий Владимирович?

– Готов! – отозвался Луковников.

– Гони!..

Начальник штаба бригады вытянул руки и открыл огонь почти одновременно. Интервал между выстрелами, необходимый для прицеливания, был настолько малозначимым, что они слились в один. Сразу после этого Луковников стремительно побежал, стреляя на ходу. На его пути были заранее выставлены самые разные препятствия.

Ведя огонь, он перепрыгнул через кучу битых кирпичей, потом через бетонный блок, взлетел на стол и отметился парой выстрелов. Потом подполковник совершил несколько переворотов при движении вперед. Он стрелял с обеих рук и при входе в кувырок, и при выходе из него. Затем начальник штаба выполнил тройной перекат, не прекращая пальбы. Он опорожнил обоймы, стоя на коленях метрах в пятнадцати от мишеней.

Начальник тира встал и прильнул глазом к окуляру смотровой трубы, закрепленной на треножном штативе. Он рассматривал мишени и что-то хрипло мычал, кажется, одобряя стрельбу. Подполковник Луковников тем временем сам сменил мишени на новые, точно такие же, как те, по которым только что стрелял. После этого он быстрым шагом направился к столику начальника тира.

– Вроде бы неплохо, – оценил подполковник свои результаты. – Бывает, конечно, лучше, иногда даже намного, но не всегда. Над стабильностью мне еще нужно попотеть.

Отставной майор вытащил из кармана секундомер, показал его начальнику штаба и сообщил:

– В третий раз на три секунды хуже, чем в первый. Быстро устаешь.

Луковников пожал плечами и заметил:

– Возраст. Дедом на прошлой неделе стал. Старею!..

– Поздравляю, товарищ подполковник, – сказал старший прапорщик.

– Ты у нас, Архиереев, сейчас представляешь отдел боевой подготовки бригады. Покажи себя, а то я про твои успехи только слышал. Как, сможешь повторить, что я сейчас делал?

Алексей Александрович пожал плечами и протянул руки к оружию. Луковников вставил в пистолеты новые двухрядные обоймы.

Старший прапорщик вышел на рубеж, громко выдохнул и, не дожидаясь, когда его спросят, сам сказал:

– Я готов!

– Гони, – дал команду отставной майор Строев и, прямо как профессиональный стартер, дал отмашку рукой и нажал на секундомере кнопку отсчета времени.

Архиереев с первых метров дистанции сделал из каждого пистолета по три выстрела, затем, не переставая вести огонь, преодолел все препятствия. Он выполнил те же упражнения, что и начальник штаба, да и завершил стрельбу точно так же, с колена. Но у него к тому моменту осталось уже только по одному патрону в каждой обойме.

Начальник тира зашелся сухим кашлем, показывающим наличие хронического бронхита, и склонился к смотровой трубе.

Он переводил ее с одной мишени на другую, потом еще дважды осмотрел все и сказал только одно слово:

– Однако!..

– Что? – переспросил комбат.

Инструктор по рукопашному бою вообще-то числился не в штате батальона, хотя был закреплен именно за ним, а относился к отделу боевой подготовки бригады. Тем не менее Судоплатову хотелось, чтобы Алексей Александрович показал себя настоящим бойцом, подготовленным не только в рукопашке. Да и интерес у него был к умению старшего прапорщика владеть оружием, поскольку подполковнику однозначно приказали включить Архиереева в командировочный отряд.

– Промахов нет, – сказал Строев. – Мало того, все пули легли в голову. Область глаз и лба – смертельные попадания. Так у нас никто из пистолета не стреляет. Даже ты, Юрий Владимирович, в последние немолодые годы.

– А время?.. – спросил Луковников с легкой ноткой досады в голосе. – Ну да, он же помоложе будет, поздоровее. Бегает, наверное, куда быстрее.

– Старший прапорщик на шесть секунд обошел твой первый результат. Значит, он сработал на семь секунд лучше второго и на девять – третьего, – констатировал Строев. – Я в молодости не хуже стрелял. Сейчас даже тягаться не буду. А бегать быстро я никогда не мог, тяжеловат…

– Отнимают лавры!.. – Луковников шутливо вздохнул, поворачиваясь к старшему прапорщику, подбежавшему к нему. – Надеюсь, такое умение сгодится в боевой обстановке. Я уже написал приказ о твоем откомандировании в отряд. Павел Анатольевич, ты инструктаж, как я понимаю, получил?

– По связи. Предварительный.

– Пойдем в кабинет. Бумаги проверишь, потом за список личного состава принимайся. К вечеру он должен быть у меня на столе. Можешь прямо по страничке в канцелярию отправлять. Иначе полетите без продовольственных аттестатов. Я и так своих канцелярских крыс обязал сидеть до тех пор, пока на каждого все бумажки не заполнят. Они у меня срочную работу не уважают. А я вот, наоборот, люблю, когда вот так, как снег на голову…

– Это все же лучше, чем сосулька по макушке, – думая о чем-то своем, проворчал отставной майор Строев. – Штабную крышу почистить не мешало бы, а то все жду, кому сосулька на голову свалится. Сейчас модно стало этого не делать. Раньше солдаты работали, а теперь некому. Попробуй, загони на крышу дворника!..

Подполковник Судоплатов с бумагами возился недолго. Он просто запросил списки личного состава у командиров тех взводов, которые намеревался взять с собой, просматривал их и сокращал количество молодых солдат там, где их было много. Потом взводный с готовым списком бежал в канцелярию. За несколько часов Павел Николаевич сформировал отряд, состоящий из семи взводов.

Хотя «взвод» в спецназе ГРУ – понятие растяжимое. Там ограничен общевойсковыми нормами только верхний предел в тридцать солдат. Нижний же может быть любым, и в пятнадцать бойцов, и в двадцать пять, и в десять. Хотя по общевойсковым нормам десять солдат – это только лишь отделение. Спецназ ГРУ формируется по иным принципам, исходя из целесообразности, качества, взаимозаменяемости. Тем не менее общевойсковые нормы все же существуют. При формировании какого-либо особого отряда его командир обычно старается придерживаться их.

Сразу после завершения этого дела подполковник вызвал по телефону старшего прапорщика Сколотова, старшину одной из своих рот, и поставил задачу ему. Забот у него было столько, что ему пришлось бегать до самого отъезда, запасаясь всем необходимым.

Офицерский состав определился проще. Командир есть, начальником штаба отряда подполковник Судоплатов решил взять майора Вознесенова. Не потому, что тот обладал какими-то особыми качествами. Просто он еще не участвовал в боевых операциях, хотя был заместителем начальника штаба бригады и, конечно, занимался разработкой таких мероприятий для других. Кроме того, майор Вознесенов имел прекрасную боевую и физическую подготовку, что тоже немаловажно. Впрочем, в бригаде все офицеры были такими. Здесь просто ткни пальцем – и не ошибешься. Отряд по численности не превышал общевойсковую роту, имел командира, поэтому особого офицера на должность ротного можно было с собой не брать.

Отправив в канцелярию последний список, Павел Анатольевич глянул на часы, хотя время приблизительно, с точностью до пяти-восьми минут, знал и так. Тот прибор, который был у него в голове, тикал вполне исправно. Он понял, что еще успеет посмотреть вторую часть занятий старшего прапорщика Архиереева с молодыми солдатами. К этому человеку подполковник хотел присмотреться повнимательнее.

Не каждый инструктор по рукопашному бою общается со старшим офицером оперативного отдела диверсионного управления ГРУ так же запросто, как со старым знакомым. Не каждый офицер, тренирующийся ежедневно, может показать результаты, которые выдал сегодня Алексей Александрович при стрельбе в тире. Что-то за всем этим стояло. Поэтому командир батальона хотел лучше знать своего инструктора. Желание вполне естественное. Оно ни у кого не вызвало бы удивления. А если бы и вызвало, то подполковнику Судоплатову никакого дела до этого не было.

Глава 6

Звонок на мобильник раздался сразу, как только подполковник вышел из штабного здания, чтобы отправиться в спортзал, который располагался в длинном отдельном одноэтажном здании, стоявшем по другу сторону плаца. Павел Анатольевич посмотрел на определитель. Номер был незнакомым. На такие звонки Судоплатов не отвечал только в боевой обстановке, а в бригадном городке у него не было никаких причин, чтобы от кого-то прятаться.

– Подполковник Судоплатов, слушаю вас.

– Павел Анатольевич? – переспросил незнакомый голос.

– Да, это я.

– Мне ваш номер дал офицер ГРУ, прилетевший сегодня из Москвы. К сожалению, я не расслышал его фамилию. Когда он представлялся, сильно шумел двигатель самолета. Но это и не важно, наверное.

– А что важно? – привычно хмуро спросил Судоплатов. – У меня, кстати, самолет над головой не шумит, и слышу я хорошо. Представьтесь, пожалуйста.

– Меня зовут Виктор Львович. Подполковник Крикаль, старший оперуполномоченный республиканского управления ФСБ по Дагестану…

– Понятно, – констатировал Судоплатов. – Я в курсе, что мы должны с вами сотрудничать. Я только что завершил формирование отряда, с которым завтра в десять семнадцать вылетаю к вам.

– Десять семнадцать утра?

– Да. Я же сказал – в десять семнадцать, а не в двадцать два семнадцать. Нас кто-нибудь встретит?

– Я сам и встречу. Приземляетесь, думаю, в Уйташе? [6] Или полетите в Каспийск на военный аэродром?

– Не могу знать. У меня ваш номер зафиксирован. Завтра утром спрошу у летчиков и перезвоню вам.

– Можете не беспокоиться. Я по своим каналам узнаю. Приеду с автобусом и с грузовиками для личного состава.

– А автобус для кого? – не понял Судоплатов.

– Для офицеров.

– Они у меня всегда вместе с солдатами едут. Автобус не понадобится. Я со своим начальником штаба обойдусь «уазиком». Найдется у вас?

– Конечно, найдется. С расположением отряда вопрос тоже уже решен. Сейчас там что-то с отоплением делают. К утру помещение будет готово. Это бывшая школа, которая закрыта из-за аварийного состояния одного крыла. Но второе в полном порядке. Места там много, кровати завезены. Подключат отопление, и здание быстро прогреется. Хотя это временное ваше пристанище. Чуть позже, когда возникнет необходимость, мы найдем вам место подальше от Махачкалы, где-то на границе с Чечней. Но звоню вам вот по какому поводу. Вы в курсе задания, которое будете выполнять?

– Только в общих чертах. Конкретно мне должны будут объяснить китайские офицеры. Они, как я догадываюсь, прилетели вместе с тем сотрудником ГРУ, который дал вам мой номер.

– Так и есть. По телефону я не буду вам все объяснять, могу только сообщить, что работать вы будете против…

– Амира Азамата Тимирбекова.

– Это вы уже знаете?

– Это я знаю.

– Так вот, о Тимирбекове есть совсем свежие новости, еще без душка сплетен, которыми они обычно обрастают.

– Я слушаю.

– В одном из сел на границе с Чечней, в районе сферы наших с вами интересов, спецназом внутренних войск проводилась операция под прикрытием проверки паспортного режима. Был сигнал из села, там видели посторонних вооруженных людей. Даже указали дом, в котором они остановились. «Краповые» выехали на операцию по захвату, прикрывая ее, как обычно делается, проверкой паспортного режима. В селе они и в самом деле обнаружили и захватили спящими трех афганцев с оружием и с целым мешком долларов. Кому они предназначались, неизвестно, но в том районе главная сила – это банда Азамата Тимирбекова. Поэтому предполагается, что деньги везли им за какие-то прошлые или будущие услуги. А трое афганцев, скорее всего, наемники, заодно выполняющие обязанности курьеров. Подкрепляло такое подозрение и то обстоятельство, что афганцы остановились в доме, принадлежащем отцу одного из ближайших помощников Тимирбекова, командира джамаата, или, как они говорят, эмира джамаата Назирхана Мухаммадтахирова. Кстати, в банде и Вагиф, младший брат Назирхана. Так вот, афганцы остановились на ночевку в доме отца бандитов Мухаммадтахировых, где их благополучно и разбудили «краповые». Задержанные вместе с деньгами были отправлены на бронетранспортере в Махачкалу. Сопровождали их три солдата и капитан Вьюгов Александр Игоревич, инструктор по рукопашному бою отдельного отряда спецназа внутренних войск. Он в той операции заменял заболевшего командира взвода. Неподалеку от села бронетранспортер был уничтожен выстрелами из гранатомета. Он сгорел вместе с теми, кто в нем ехал, да и с деньгами тоже. Единственный человек, тело которого не обнаружено, это капитан Вьюгов. Есть подозрения, что он остался жив, сумел покинуть горящий бронетранспортер и попал в лапы бандитов. У нас имеются непроверенные данные о том, что у Тимирбекова появился какой-то пленник в краповом берете. Ни звания, ни имени его нам не передали. Проверить эту информацию пока нельзя. Помимо этого есть еще одно подтверждение, полностью косвенное, однако вероятное. Извините, я пока распространяться не буду, поскольку мы всеми доступными средствами проверяем информацию. Когда вы прилетите, будет результат, я сообщу.

– Добро, – согласился подполковник Судоплатов. – Мне, вообще-то, эта информация пока и ни к чему, поскольку я нахожусь еще достаточно далеко от места событий и отсюда повлиять ни на что не могу. Значит, до завтра. Не забудьте нас встретить. Будем вместе влиять. С короткой дистанции это сделать проще.

– Обязательно. Конечно, будем. Ко мне вопросы есть?

Судоплатов пару секунд помолчал, потом сказал жестко:

– Есть. Когда нам Сталина вернут?

– Это вы про возвращение Волгограду имени Сталинград?

– Нет. Это я про возвращение порядка в страну. – Он отключил телефон.

Разговор Судоплатов вел на ходу, поэтому не задержался, успел войти в спортзал как раз к тому моменту, когда старший прапорщик Архиереев завернул строй, прежде стоящий прямо, полукругом вокруг себя. Комбат занял привычное для него и удобное для наблюдения место там, где строй не смыкался, за спиной инструктора.

– Ну что, обдумали то, что я вас просил? – поинтересовался Алексей Александрович у солдат.

Как и утром, самым разговорчивым оказался рядовой Воскобойников.

– Обдумали, товарищ старший прапорщик. Так старательно думали, что головы трещать начали. Только все на практике лучше познается. А то в голове одно держишь, а в действиях другое получается.

– Это правильно. Но не расстраивайтесь. Тошнить еще от практики будет. А сейчас я хочу вас спросить, чему бы вы в первую очередь хотели научиться? Или так вопрос поставим: как, по вашему мнению, чему вас надо в первую очередь учить?

– Бить промеж глаз, – сказал Воскобойников безоговорочным тоном. – От всей души и наглушняк!

– Хорошее дело. Только как ты, рядовой, сам это видишь? Как вы будете учиться?

– Разобьемся на пары и…

– И друг друга изувечите. Так?

Воскобойников не ответил.

– Чтобы избежать увечий, вам придется сначала многому другому научиться. Падать, переворачиваться, вставать, и все это делать правильно. Так, чтобы не стать калеками. Никто на инвалидность не хочет?

Солдаты загудели, как пчелиный рой, но ответ в этом гуле слышался однозначный.

Старший прапорщик Архиереев повернулся к солдатам спиной, лицом к комбату.

– Воскобойников! Толкай меня в спину. Сильно толкай, чтобы я вперед полетел. Без жалости. Лучше, конечно, голыми руками.

Воскобойников вышел из строя, как утром, и двумя руками с силой толкнул старшего прапорщика Архиереева в широкую спину. Алексей Александрович сделал шаг вперед, подвернул под себя руку, перевернулся через плечо. Он по всем правилам, не хребтом, а плечами прокатился по жесткому деревянному полу, продолжая использовать инерцию, приданную ему толчком, подогнул под себя ноги, прокрутился на месте юлой и встал в боевую стойку уже лицом к Воскобойникову.

– Вот так вы должны падать. Это один из множества вариантов. Я не буду учить вас каждому из них, потому что метод падения и обязательного поворота или переворота с принятием боевой стойки всегда должен зависеть от окружающей обстановки. Я буду учить вас главному – принципу безболезненного падения. Причем падать вы будете не как, скажем, спортсмены-акробаты или гимнасты, которые работают на мягких матах и поэтому не боятся повредить позвоночник. Обратили внимание, как я по полу перекатывался? Пусть будет дерево или бетон, каменный монолит, скала, земля или асфальт. При совершении кувырка вы должны использовать для перекатывания только свои мягкие мышцы, избегать соприкосновения с жесткой поверхностью костями, тем более позвоночником, который повредить легко, а вылечить полностью практически невозможно. Любая травма позвоночника со временем даст о себе знать, возможно, в самый неподходящий миг. Поэтому попрошу вас его беречь. Еще важный момент, на котором многие обжигались и становились уродами на всю оставшуюся жизнь. Если кто-то считает, что у него чрезвычайно крепкая шея, то он пострадает первым. Ни при одном перевороте или кувырке не переворачивайтесь, используя для опоры голову. Шея может не выдержать. Даже самая крепкая. Кувырок может идти только через плечо. Потом уже, переходя поперек спины на второе плечо, вы выравниваете траекторию своего движения. Запомните! Это очень важно! Повторяю медленно то, что я сейчас делал быстро. Смотреть внимательно! Воскобойников, толкай!

Все повторилось. Только теперь уже старший прапорщик не летел вперед от посыла двух рук солдата. Он плавно, в какие-то моменты умышленно замедляя движение, перекатывался сначала через плечо вперед, потом с одного плеча на другое, совершал необходимый поворот тела, потом подбирал под себя ноги, разворачивался в сидячем положении и легко поднимался в стойку. Складывалось впечатление, что на все это ему хватало той же инерции, приданной толчком Воскобойникова.

Комбат хотел было дополнить сказанное инструктором, но тот опередил его и сказал:

– Теперь я возвращаюсь к тому, что говорил вам на утреннем занятии. Везде должна работать механика. Если бы я переворачивался за счет силы своего тела, это было бы одно упражнение. Она используется при необходимости, например, сделать кувырок во время скоростной перебежки, чтобы затруднить противнику прицеливание, не позволить произвести в тебя точный выстрел. Там тоже механика, но другого порядка, с использованием инерции бега. Здесь же я, чтобы не тратить свои силы, должен использовать энергию толчка. Это, кстати, и самого противника введет в заблуждение. Он посчитает, что намного сильнее, чем я, если так легко сбил меня с ног, ошибется и на этом уже кое-что потеряет. И еще один важный момент. Когда человек атакует вас, что происходит с ним? С его организмом непосредственно в момент произведения атаки?

– Что? – переспросил Воскобойников.

– Происходит выброс энергии. Каждый удар – это он и есть. Думаете, случайно учат в карате рассчитывать удар так, чтобы он на ментальном уровне прошел на несколько сантиметров в глубину тела? Это происходит при правильном использовании своей энергии. А в боксе, когда противник вас атакует, не рекомендуется отклоняться назад или отступать. Почему? Потому что в следующей атаке вас могут достать? Да, и это тоже присутствует. Но есть еще и яростная энергия атаки. Она все равно вас достанет даже тогда, когда чужой кулак просвистел мимо, и причинит свой вред. Пусть не такой, как удар кулака. Но это может быть чувствительно, особенно если вы научитесь выбрасывать свою энергетику правильно и в нужный момент. Поэтому от прямой атаки уходить лучше в сторону, за бьющую руку или противоположное плечо, если есть такая возможность.

– Как вы утром показывали против лопатки… – подсказал рядовой Воскобойников.

– Правильно соображаешь. Молодец, – согласился Архиереев. – Но я сейчас веду речь не о том, как уйти от удара, а о том, что и чужую энергетику можно использовать в своих целях. Я только что это продемонстрировал. Воскобойников дал мне энергетический посыл, и я стал переворачиваться, используя его. При медленном повторе мне было гораздо сложнее, потому что там я уже использовал и свою энергетику. Понятно объясняю?

– Понятно. – Рядовой Воскобойников уже уверенно отвечал за всех молодых солдат.

– А сейчас попрошу всех разбиться на пары и отрабатывать поочередно толчок и кувырок. Для начала можно использовать в виде опоры колено. Вот так…

Алексей Александрович показал, сделал кувырок, предварительно упав на одно колено, а потом вдруг спросил:

– Есть среди вас такой, кто Евангелие хорошо знает?

– Читали… – раздалось из группы солдат.

– Читать мало. Надо знать. В Евангелии можно найти советы на все случаи жизни. В первую очередь это заповедей касается. Но и в других местах тоже. Есть в Евангелии такие слова: «Будьте как дети». Это напрямую относится к нашим сегодняшним занятиям. Почему дети никогда не разбиваются сильно, когда падают? Потому что они всегда расслаблены. Если вы сумеете подражать им, то научитесь благополучно переворачиваться и избегать травм при падении. Расслабленное тело мягкое, оно занимает то пространство, которое вы для него выберете. Займет, поместится и не будет преодолевать препятствие через силу, что является прямым путем к травме. Попрошу всех это хорошо запомнить и расслабиться перед выполнением задания. Поехали!..

Комбату нравилось, как новый инструктор проводит занятия, показывает упражнения и объясняет основные принципы. Дальше наблюдать за занятиями уже было неинтересно. Подполковник Судоплатов по опыту своей службы знал, что ни один солдат, даже хорошо подготовленный спортсмен, не сумеет правильно выполнить движение. Потребуется много занятий, прежде чем кувырок станет автоматическим и слаженным движением. Так бывает всегда.

– Алексей Александрович, как закончишь, зайди ко мне в кабинет. Двадцать шесть человек из группы молодых я внес в список. Будешь продолжать занятия в командировке. Сразу прикинь, что им следует освоить в первую очередь. А здесь тебя на время заменят. Дадут инструктора из другого батальона.

– Понял, товарищ подполковник.

– Будь готов к поездке. Семью предупреди, что на учения отправляемся.

– У меня семья еще не приехала. У сыновей школа в Москве специализированная. Жена не хочет их оттуда забирать. Может, так и останутся пока там.

Судоплатов кивнул, не вникая в чужие семейные проблемы, поскольку у него и своих хватало, примерно того же порядка. Он развернулся и вышел из зала. До окончания занятий время еще было. Комбат решил зайти к начальнику штаба бригады подполковнику Луковникову и узнать, готовы ли продовольственные и вещевые аттестаты, которые выдаются на личный состав в каждую командировку.

Сам подполковник Судоплатов в подобные поездки отправлялся уже несколько раз. Дважды с конкретными заданиями, разработанными в штабе бригады. Четырежды в обычные полугодовые командировки, когда отдельный отряд спецназа ГРУ вроде бы должен выполнять только вспомогательные функции по оказанию помощи внутренним войскам или полиции, когда те в какой-то определенной ситуации не могли справиться с задачей собственными силами.

Государственная военная доктрина гласит, что армия может быть использована в боевых действиях на своей территории только тогда, когда необходимо отражать агрессию со стороны иностранного противника. Во всех других случаях внутренние войска, полиция и спецназ ФСБ должны справляться своими силами. В действительности же все получалось не совсем так.

Конечно, среди бандитов имелось такое количество наемников не только из арабских стран, что уничтожение любой крупной и сильной вооруженной группы можно было бы расценивать как действия против иностранной агрессии. Но это оказалась бы существенная натяжка. В действительности части спецназа ГРУ, не зря считавшиеся самыми боеспособными, всегда привлекали туда, где возникала реальная опасность. Ни одна командировка не была спокойной. А уж эта, с непростым конкретным заданием, тем более такой оказаться не могла.

Несмотря на позднее время, подполковник Луковников находился у себя в кабинете. Он сидел за столом и что-то набирал на клавиатуре компьютера, неуклюже тыча одним пальцем в клавиши.

– Не помешаю, Юрий Владимирович? – спросил Судоплатов.

– Заходи, заходи… Мне хоть будет кому на судьбу пожаловаться.

– Из меня плохой плакальщик получится. Я даже в детстве слез не пускал.

– А советчик? Или хотя бы писатель какой-нибудь?

– Относительно первого все зависит от того, что советовать нужно. Относительно второго – я даже читать умею только приказы. Они всегда лаконичны.

– Ты хотя бы это умеешь. А я вот как с компьютером связался, вообще, кажется, писать разучился. Все кнопки как клопов давлю. Если рукой, то такое нацарапаю, что сам потом неделю мучаюсь, расшифровываю.

– Есть необходимость много писать?

– Отзыв. Прислали эти пистолеты на испытания. «Стрижи». Я тут в Интернете покопался, почитал прямо противоположные мнения. Одни не нахвалятся, другие ругают. Особенно заводские специалисты-оружейники.

Два пистолета, которые лежали на столе начальника штаба рядом с монитором, внешне смотрелись непривычно красиво. Времена, когда оружие украшали драгоценными камнями, минули давно, но в этих пистолетах была собственная красота, слегка хищная. В их облике присутствовало что-то футуристическое, словно это оружие пришло из какого-то фильма о звездных войнах. Но доверять внешнему виду подполковник Судоплатов не хотел, поскольку уже имел печальный опыт, ошибался в людях и даже в оружии.

Павел Анатольевич однажды принимал участие в испытаниях бельгийского пистолета-пулемета Р-90, который просто хотелось взять в руки и ощупать. И все благодаря дизайну. Необычность всегда привлекает.

В начале девяностых годов прошлого века этот внешне необычный для тех лет пистолет-пулемет предполагалось даже принять на вооружение НАТО. Потому, добыв всякими правдами и неправдами несколько экземпляров, их стали испытывать и в Российской армии. Оружие потенциального противника следует знать досконально.

Но все положительное впечатление от новинки растаяло без следа после первых же испытаний. Да, скорострельность чрезвычайно высокая. Но она не могла искупить полную невозможность ведения кучного прицельного огня в автоматическом режиме. Результаты были примерно такими же, как у печально известного израильского «узи». В настоящее время он используется, пожалуй, только бандитами, которым все равно, кого заденет пуля. Рассеивание очереди что у «узи», что у Р-90 получило даже свое название – «вульгарная стрельба». Не всегда попадешь в того, в кого стреляешь, но угодить в кого-то другого можно запросто. Риск слишком велик.

Надо учесть, что «узи», в отличие от Р-90, замышлялся как оружие не для армии, а для спецслужб. Данное обстоятельство сыграло свою роль в отказе от этих видов оружия. При освобождении, скажем, заложников спецслужбы, вооруженные «узи», рисковали перестрелять их и упустить террористов. От «узи» отказались даже в Израиле. Там выбрали не менее футуристический, чем Р-90, пистолет-пулемет «Тавор» и автоматическую винтовку с тем же названием, созданную на его базе.

Это значило, что внешний вид ничего не говорит специалисту. Пистолет более простой, чем АПС [7] , трудно придумать. Но подполковник Судоплатов, как и многие спецназовцы, считал, что лучшей модели просто нет. Он жалел, что «стечкина» сняли с вооружения, считал, что никакой новомодный «Глок» с пластмассовым корпусом сравниться с ним не может. Внешним видом оружия покорить опытного офицера было сложно.

– А ты как считаешь?

– Мне показалось, что нормальное оружие. Восторгов не испытываю, но и не отвергаю. В сравнении с «макаровым» это большой шаг вперед. Но тот же «Грач» [8] , который вроде бы давно начали принимать на вооружение, ничем ему не уступает, хотя и не превосходит. В руке лежат почти одинаково. Выбор сделать затрудняюсь. Разница в весе в сто десять граммов в пользу «Стрижа», в принципе, существенной роли не играет. Из тяжелого пистолета мне лично стрелять удобнее. В «Стриж», конечно, можно вставлять обойму на тридцать патронов. В какой-то обстановке это может оказаться полезным. Вот и все преимущества. Патроны одни и те же. Не знаю, Павел Анатольевич, что писать. Голову ломаю, а слов подобрать не могу. Подскажи.

– Я из него не стрелял, ничего дельного сказать не могу. Внешне мне нравится, но вид часто бывает обманчивым. Вот и все мое мнение.

– Да, насчет внешности я тут читал. Какой-то бывший офицер «Альфы», даже не стреляя, за одну только нее написал восторженный отзыв.

– Это неграмотно, – коротко констатировал Судоплатов. – Детство.

– Я тоже так думаю. Кроме увеличенного боезапаса, могу отметить только наличие планки Пикатинни [9] . Для кого-то это удобно.

– Для спецназа это едва ли необходимо. Но «Стриж» не для одного спецназа делают. Пиши все, Юрий Владимирович, что мне сказал. Этого для отзыва хватит.

– Да. Наверное. Майор Строев записал мои результаты по стрельбе. Завтра отстреляю то же упражнение из «Грача» и приложу сравнительную характеристику. Так, глядишь, целая страница текста наберется. Ты ко мне с каким-то вопросом?

– По поводу аттестатов.

– Начальником штаба ты с собой кого взял?

– Василия Аркадьевича. Майора Вознесенова.

– Думаю, не пожалеешь. Он уже час в канцелярии сидит, все аттестаты и заберет. Лично все проверяет. Уже дважды твоего старшину роты вызывал к себе, что-то уточнял.

– Ну и хорошо.

– Я списки пересмотрел. Тебе, конечно, виднее, с кем работать. Только вопрос у меня возник. Не слишком ли много молодых с собой набираешь?

– В самый раз. Там они всему и научатся. Архиереев возьмет молодых под свою опеку. Мне он показался человеком толковым.

– Характеристики на него пришли такие, что хоть сейчас на мемориальную доску выставляй. В устных разговорах Москва вообще готова вместо доски памятник требовать. В рукопашке, говорят, вообще непобедим. Посмотришь, как он в деле, мне доложишь.

– Дам оценку, – поправил Судоплатов.

– Тогда готовься к вылету. Вопросы есть?

– Есть. Сталина когда вернут?

– Опять ты, Павел Анатольевич, за свое!..

– Каждый раз, как на Кавказ собираюсь, одни и те же мысли. Когда Сердюкова расстреляют за вредительство? Если бы ему дали еще хотя бы год гадить, на Кавказе воевать было бы некому. При Сталине с вредителями быстро расправлялись, и потому их было мало. За всю известную нам историю государства с коррупцией в России только два человека справились – Иван Грозный и Сталин. До Ивана Грозного далеко. Монархия – это нереально. А Сталин России нужен. Мне безразлично, как его будут звать, лишь бы дело свое делал.

Глава 7

Небо хмурилось и обещало снегопад. Хотелось надеяться, что не самый скорый.

Назирхан не любил их. На свежем снегу остаются следы, всегда способные выдать весь отряд. Чтобы себя обезопасить, требовалось научиться летать, а этого Назирхан не умел и не надеялся освоить такое искусство.

Он вышел в короткий рейд по приказу амира Азамата, чтобы принести козье молоко для пленника. Это была не боевая операция, поэтому Назирхан взял с собой только трех бойцов своего джамаата просто на случай внезапной встречи с кем-то. Бойцы всегда подстрахуют, отследят, чтобы какой-нибудь глазастый «хвост» не увязался.

Амир Тимирбеков предпочитал, чтобы о его убежище никто не знал. Другого такого удобного места для базы на всем Кавказе не найти. Случись что, отряду просто некуда будет перебазироваться. Та запасная база, что у них имелась, не использовалась уже несколько лет. Она была малопригодной для длительного и спокойного проживания, поскольку располагалась слишком близко сразу к двум селам. Сегодня, в отличие от былых времен, на всех местных жителей ни в одном селе положиться было нельзя. Лет восемь-девять назад люди вели себя совсем по-другому. Перебираться на ту базу можно было бы только в самом крайнем случае, если уж совсем некуда будет податься. Да и отряд стал вдвое больше, чем тогда, когда сооружалась старая база. Тесно там всем будет.

Хотя самого амира Азамата беспокоило другое. В ущелье он свободно проводил занятия с бойцами, не опасаясь того, что кто-то сможет его высмотреть. Здесь даже бегать было можно. Вот только стрелять запрещалось, потому что эхо в ущелье убегало далеко, и неизвестно было, до чьих ушей оно долетит. Для учебной стрельбы джамааты выходили из ущелья на равнину. В основном в Чечню. Через несколько часов хода в нужную сторону начинаются такие места, что никто не увидит и не услышит. Сел там мало.

Этой дорогой сейчас и шел Назирхан. Только не в сторону от села, не налево после выхода из каменного лабиринта, а направо, именно в село. Он предварительно позвонил и договорился, чтобы ему приготовили побольше молока, припас два пятилитровых термоса. Не будешь же каждый день в этот маршрут ходить. Приходится даже такой скоропортящийся продукт, как молоко, брать с запасом. Если все пленный капитан не выпьет, ничего страшного. Прокиснет, вылить не долго. Тогда можно будет еще раз сходить и опять взять с запасом.

Выход в Чечню из пещеры был довольно узким и невысоким, что утомляло больше всего. Назирхану с ростом в сто восемьдесят пять сантиметров приходилось постоянно опасаться за голову. Этим проходом часто пользовался младший брат эмира Вагиф, тоже выполняющий поручения Тимирбекова. Назирхан всегда удивлялся, как Вагиф умудрялся здесь ходить и не разбивать голову. Он же на семь сантиметров выше старшего брата. Самому Назирхану приходилось почти весь проход держать фонарик включенным. Аккумуляторы садились, и надо было брать с собой запасные, чтобы уберечь голову на обратном пути. Вагиф же фонариком почти не пользовался. Он умел каким-то внутренним зрением ощущать опасные для головы места и заранее наклонялся. Но долго ходить так вот скрючившись – это утомительно. Особенно с ростом Вагифа.

Но всем неудобствам обязательно приходит конец. Бойцы выбрались из пещер. Снаружи и дышалось легче, и усталую спину можно было распрямить. Шли, как всегда и все ходили в отряде Тимирбекова, быстро. Бойцы из других отрядов никогда так не передвигаются. Амир Азамат гордился способностью своих людей неожиданно появляться там, где совсем недавно их и близко не было. Прийти, сделать свое дело и так же быстро исчезнуть. Пусть их ищут где-то поблизости. Там никого найти невозможно. Зато есть шанс наступить на взрыватель мины, пристроенной Гуллой в нужном месте. Задержки в пути разрешалось совершать только для установки мин.

Но в поход за молоком Назирхан не взял с собой Гуллу. Эта тропа всегда была безопасной, и группа шла по ней слегка расслабленно, хотя и внимательно поглядывая по сторонам и вперед.

Скоро и село стало видно. Несмотря на дневное время, людей на улицах не было. Но местные жители мало волновали Назирхана. Ему не было необходимости гулять по сельским улицам, потому что дом старого Гилани Джамалхавовича, к которому он шел, стоял самым крайним со стороны гор, отдельно от других. Двор старика даже общего забора с соседями не имел. До ближайшего дома было не менее пятидесяти метров. Это давало время и возможность присмотреться сверху, подождать, если кто-то окажется в соседнем дворе, и только после этого зайти к старику. Вероятность того, что их заметят на склоне, была низкой. Зимние камуфлированные костюмы цвета грязного снега с бурыми пятнами делали фигуры бойцов слитными с окружающим их миром.

В этот раз даже и ждать не пришлось. Посторонних на улице не оказалось. Оставив Искандара на тропе в качестве наблюдателя, Назирхан спустился во двор, где уже увидел Гилани Джамалхавовича, занятого какими-то своими делами.

За кормление пленных всегда отвечал Иманали. Именно ему предстояло напрямую снабжать молоком «крапового» капитана. Он и Гирей, сильный молодой парень из самой Махачкалы, несли в своих рюкзаках термосы под молоко. Они проследовали за Назирханом.

Старик воткнул вилы в небольшой стожок и отодвинул длинные ручки-рога тележки, в которую грузил сено.

– Аллах вам в помощь, гости дорогие. Заходите в дом. Я уже дважды чайник грел, вас дожидаясь. Поставлю и в третий раз.

– Здравствуй, уважаемый!

Назирхан в ответ двумя руками пожал ладонь старика, протянутую ему. От нее и от одежды хозяина пахло летом. Видимо, этот дух сохранился в стогу и впитался в человека, работающего с сеном. Аромат был приятным, каким-то манящим. Он не сочетался с ощущением скорого и обязательного снегопада. Воздух был переполнен этим предчувствием. Темные тучи шли с запада. Зимой они могли принести только обильный снег, который укроет все вокруг и уберет даже приятные запахи душистой травы. Тучи напомнили Назирхану, что в доме старика задерживаться не стоит.

– Я прошу тебя, уважаемый Гилани Джамалхавович, простить нас, невежливых гостей, но ты сам видишь, что скоро снегопад начнется. Тогда весь наш путь в горах будет отчетливо виден. Нам нужно торопиться. Поэтому мы вынуждены будем отказаться от твоего угощения.

– Жалко, – сказал старик. – А я хотел попросить вас об услуге. Вы с оружием, поэтому могли бы мне помочь. Сам я уже и стрелять-то, наверное, не сумею, даже если автомат из подпола достану и в руки его возьму. Меня отдачей с ног сшибет. Если и устою, то все равно не попаду туда, куда хочу. Глаза уже старые, плохо видят.

Назирхан насторожился.

– Тебя кто-то обижает, уважаемый?

– Обижает. Есть у нас недобрый человек.

– Как зовут?

– Ваха Тимирханов.

– Это кто такой?

– Капитан. Недавно это звание получил. Участковый наш. Плохой человек. Возраст не уважает.

– А что же он против тебя имеет? Ты человек мирный, с плохими людьми дел не водишь.

– Я тут кое-кому деньги в долг даю. Маленький процент себе оставляю, чтобы польза от денег была. А ему не нравится. Говорит, незаконная деятельность.

О том, что старик давно уже и по-крупному занимается ростовщичеством, Назирхан слышал от других жителей села, с которыми был знаком. Но ему до этого дела было мало. Каждый зарабатывает так, как уж может.

– И что он, этот Ваха Тимирханов? Протокол составить хочет? Или уже его написал?

– Сегодня к нему три других мента приехали. На пять вечера мне повестку выписал. К нему надо прийти. У него кабинет дома. Он сам себе так сделал, чтобы не ходить на службу. Дома всегда и принимает. И повестку… Мог бы просто прийти и сказать. Так нет, ему нужно, чтобы все официально было. Плохой он человек. С ним никогда не договоришься.

– А где он живет?

– По улице от меня одиннадцатый дом. Только по другой стороне. Сразу под горой.

– Три мента, говоришь, приехали… С оружием? – Назирхан оглянулся на своих спутников.

– С автоматами. Наверное, и пистолеты есть. Мне люди сказали. Сам я видел только машину. «Уазик» ментовский во дворе у Вахи стоит.

– Ладно. Что ж тут поделаешь, – улыбнулся Назирхан. – Как хорошему человеку не помочь. Но тогда тем более нет времени за столом засиживаться. Молоко готово?

– Конечно. В доме стоит.

– Наливай. Я пока позвоню своему амиру. Сообщу. Он тоже ментов сильно не любит.

– А кто их любит!.. – философски сказал старик, вытер руки о свою камуфлированную солдатскую куртку и пошел в дом.

Иманали с Гиреем двинулись следом за хозяином, на ходу снимая рюкзаки.

Назирхан вытащил мобильник и набрал номер Тимирбекова.

– Да, Назир, слушаю тебя, – быстро отозвался Азамат.

– Амир, у нас тут в селе осложнения возникли. Вернее, не у нас, а у нашего хозяина.

– Что случилось?

– К нему местный участковый докапывается. На сегодняшний вечер повестку выписал и еще трех ментов откуда-то привез. Я хотел бы вмешаться.

– Так вмешивайся. Четырьмя ментами меньше будет, многим людям дышать станет свободнее. Я бы знал, сам бы тебя с этим послал.

– Я так и подумал, но без вашего согласия действовать не мог.

– Работай. Да поможет тебе Аллах! Молоко захватить не забудьте.

– Мы сначала его заберем, потом к ментам в гости отправимся.

– Сколько у тебя людей?

– Трое.

– Четверо против четверых. Расклад мужской. Справитесь.

– Конечно, справимся.

Тимирбеков прекратил разговор.

Дальнейшее было делом простым и привычным.

Расплатившись со стариком и покинув его двор, Назирхан с товарищами поднялся на тропу, где группу дожидался Искандар, готовый к бою. Все они двинулись по склону в сторону середины села. В зимнее время сверху хорошо было видно, какие дома там жилые, какие заброшенные. Некоторые дворы оставались не расчищенными. Не было даже тропок от калитки к крыльцу, привычно для Кавказа украшенному затейливой резьбой.

Это значило, что хозяева покинули свое жилище. Кто в города перебрался, кто умер, оставив дом в наследство детям, которые только летом приезжали в родовое гнездо, как на дачу. Таких дворов и домов было слишком много, чтобы это выглядело нормальным. Люди, похоже, не желали жить в горном селе, предпочитали комфорт, уют и городскую суету тишине и покою. Цивилизация боролась с кавказскими селами своими жестокими методами. Она отдаляла людей от их естественной жизни, погружала их в существование, в котором невозможно остановиться и задуматься.

Назирхан слышал как-то выступление ученого богослова по телевидению. Тот как раз об этом и говорил. Проблема была повсеместной, касалась не только жителей Кавказа, но и народов всего мира. Человек, который не задумывается над своим существованием из-за недостатка времени, не может понять самого главного – смысла своей жизни. Бесконечная беготня и множество дел не дают ему возможности остановиться и задуматься.

Дом капитана Тимирханова был с двух сторон окружен именно такими заброшенными дворами, которые навели Назирхана Мухаммадтахирова на грустные мысли. Однако эти соображения не помешали ему сразу оценить обстановку и правильно сориентироваться.

– Вот этот дом. Искандар, Гирей, спускаетесь осторожно, выбираете позицию в соседних дворах под забором и ждете, когда мы начнем действовать. Мы отсюда будем стрелять по окнам. Они наверняка выскочат и подставят вам спины. Ментов расстреливать безжалостно, по заслугам! Потом гранату внутрь ментовского «уазика». Все понятно?

Искандар, всегда молчаливый, только согласно кивнул.

– Понятно, – сказал Гирей.

Без дальнейших посылов оба начали спуск, как-то сразу, без уговора. Каждый определил для себя место засады – двор. Назирхану не понадобилось даже бинокль к глазам прикладывать. Тучи не сделали день вечером, и все было хорошо видно. Бойцы умели прятаться, перебегали или переползали от одного большого камня до другого. Рассмотреть их на снежно-грязном склоне было сложно, но опытный глаз мог бы и заметить опасность.

Поэтому Иманали приложил щеку к прикладу автомата. Он был готов прикрыть товарищей меткой очередью. Несмотря на немолодой возраст, Иманали видел хорошо, а стрелял просто прекрасно.

Назирхан контролировал улицу, потому что увидеть бойцов на склоне могли не только менты в окна своего дома, но и другие люди. А кто знает, как они к ментам относятся?! Может, рядом родственники живут? Они всегда своего поддержат, даже если он и служит в полиции.

Но все обошлось. Искандар с Гиреем благополучно спустились к нижнему забору, перебрались через него каждый в свой облюбованный двор, заняли позиции, заранее присмотренные сверху, и замерли там.

– Иманали! По окнам. Погнали!..

Первые их очереди, хлесткие как удары кнута, слились в одну. Оказалось, что оба стреляли в одно и то же окно. Иманали продолжал бить туда же, а Назирхан перевел прицел на второе окно, потом и на третье. Стекла, сначала просто пробитые пулями, от многочисленных очередей быстро рассыпались.

Дальше все происходило именно так, как и рассчитывал Назирхан. Четверо полицейских выскочили из двери один за другим с автоматами в руках. Они понимали, что стреляют по ним со склона. Наверное, и количество противников подсчитали, поскольку это нетрудно. Короткие очереди четко отделялись одна от другой. Кроме того, у Иманали был автомат АК-47, а он работает куда более звучно, чем АК-74 Назирхана.

Перебегали менты неумело, путались ногами в сугробах, петляли, как зайцы, стараясь уберечься от выстрелов. Тому из них, который покинул дом последним, добежать до забора не удалось. Иманали уложил его очередью, и мент упал лицом в сугроб. Он лежал неподвижно, оставив ноги на вычищенной дорожке.

Двое других успели спрятаться за низким каменным забором огорода. Третий укрылся за каменным же сараем и стрелял из-за угла непонятно куда. Над Назирханом с Иманали пули даже не свистели. Должно быть, этот мент был совсем неумелым воином и не определил позицию стрелков.

Сверху достать тех, которые спрятались, было возможно только в тот момент, когда они высовывались. Но двое за забором вообще голов не поднимали и не стреляли. Непонятно было, зачем тогда они дом покинули. Но один из них, как показалось Назирхану по коротким отрывкам движений, которые он сумел уловить, звонил куда-то по мобильнику, должно быть, требуя помощь. Очередь эмира джамаата была точной и выбила каменную пыль из верхних камней забора. Хотя полицейского видно и не было, Назирхан явственно представил, как тот съежился и втянул голову в плечи.

Будь Назирхан только вдвоем с Иманали, не пошли он двух бойцов в соседние дворы, положение было бы патовым. Ни те, ни другие не могли с такой дистанции нанести друг другу урон. Рисковать и сближаться ни одна из сторон не хотела. Назирхану пришлось бы отступать, не добившись результата. На это, видимо, менты и рассчитывали.

Но тут, совершенно для них неожиданно, вступили в дело Гирей и Искандар. Их автоматы заговорили одновременно. С такой короткой дистанции промахнуться мог бы только человек, слепой от рождения. Потом оба бойца встали в полный рост и перебрались через забор, чтобы проверить результативность своей неожиданной атаки. Гирей добил мента, которого подстрелил Иманали. Других не добивали. Должно быть, они не подавали признаков жизни.

Завершив дело, Искандар с Гиреем перебрались через забор и стали подниматься по склону. В это время из дома с другой стороны улицы выскочил человек с автоматом и стал стрелять им в спины. Гирей упал. Назирхан первой же точной аккуратной очередью уложил стрелка рядом с его родным крыльцом. Он тут же увидел, как Гирей поднялся и продолжил подъем.

– Как ты? – спросил Назирхан, когда Гирей оказался рядом.

– В спину что-то ударило, с ног сбило. Кажется, ранен. По спине что-то течет. Хотя боли нет.

– Уходим, – дал команду Назирхан и сунул руку под рюкзак на спине Гирея.

Ладонь оказалась в молоке.

– Он тебе термос прострелил. Молоко течет.

– То-то я чувствую!.. А боли нет. И не пойму, что течет, не догадался!..

Гирей всегда был тугодумом, но хорошим, надежным бойцом. В этот раз он тоже справился с делом отлично.

Обратно маленькая группа шла так же быстро, как и в село. Даже еще быстрее, потому что Назирхан сам задавал темп движения. Время уже близилось к вечеру. Пока не начался снегопад, надо было дойти до прохода в пещеру, чтобы не оставлять следов. Гирей хотел было остановиться, чтобы снять рюкзак и вылить молоко из дырявого термоса, но эмир подтолкнул его.

– Торопись. Ты и без того промок. В пещере снимешь.

– Успеем. Я быстро.

– Ладно. Давай помогу.

Термос, у которого обнаружилось «пулевое ранение» совсем рядом с дном, признали непригодным к использованию и выбросили тут же. Он сначала полетел по склону, громыхая, потом уперся в камень и застрял там.

– Вперед! – прозвучала команда.

Гирей нес пустой мокрый рюкзак уже не за плечами, а просто в руке. Молоко продолжало капать с него.

Снегопад, густой, мощный, обрушился на склон хребта, когда до входа в пещеру осталось пройти полсотни метров. Опасаться насчет следов не приходилось. Снег сразу же все завалит. К тому же они уже свернули с хорошо протоптанной старой тропы, а новую не проложили. Никто не знал, где искать их следы. Пусть менты, которые обязательно прибудут на место происшествия, организуют преследование. Оно ничего им не даст. Поэтому Назирхан даже не дал команду «бегом».

Бойцы замешкались лишь у самого входа. Протиснуться там можно было только по одному. Сначала требовалось выдохнуть из груди весь воздух и проскользнуть между двух камней, а потом на четвереньках забраться в низкий лаз, который и за вход-то принять трудно. Пока один пробирался, остальные ждали.

В узком пространстве после камней и перед лазом мог поместиться еще только один человек. Значит, двоим предстояло ждать снаружи. Это дело не быстрое, зато уже в пещерном проходе можно было чувствовать себя в полной безопасности. Да и не настолько долгой была задержка, чтобы утомить.

Все без проблем забрались под землю, там перевели дыхание и двинулись дальше. Назирхан, как и планировал, сразу сменил аккумуляторы в фонарике. Теперь он светил замечательно. Заряда должно было с лихвой хватить до места базирования отряда, где свет уже можно выключить, потому что там всегда горит костер.

– Иманали, ты можешь сразу отнести молоко пленнику. Так амир приказал. Пять литров ему надолго хватит. Позже я старику позвоню, узнаю, как насчет следующей партии.

Иманали приказ выполнил точно. Он даже к общему костру приближаться не стал, сразу двинулся в камеру к пленнику, а Назирхан пошел к Тимирбекову.

Часовой открыл дверь, запустил «официанта», и сам зашел за ним следом, страхуя. В гроте теперь горел свет. «Краповому» капитану поставили на пол масляную чашу, посредине которой плавал кружок сырой картошки с фитилем, продетым в отверстие. Тот дымил нещадно, запах горелого машинного масла был чувствительным, зато в камере было почти светло. При старании можно было рассмотреть даже дальние углы.

– Похоже, ты хочешь меня на трехразовое питание со временем перевести, – сказал с усмешкой пленный капитан. – Или хотя бы для начала на двухразовое. Ты же был сегодня утром…

– Амир Азамат приказал принести тебе молоко.

– Это хорошо, – согласился капитан и прокашлялся в кулак, наглядно демонстрируя, для чего именно ему нужно молоко.

Иманали снял рюкзак, развязал тесемки и вытащил термос.

– Здесь пять литров. Мы сначала взяли два термоса, но потом нас обстреляли. Термос, который нес Гирей, был пробит. Пришлось выбросить.

– В засаду попали? – почти равнодушно поинтересовался капитан. – Наши?..

– Нет. Чеченская полиция. А термос прострелил кто-то местный, из села. Выскочил из дома с автоматом, когда мы ментов уже перебили.

«Официант» откровенно хвастался, хотя и старался говорить небрежным тоном.

– А что делает чеченская полиция в Дагестане? – не понял Вьюгов.

– Она не в Дагестане. Она в Чечне. Мы в чеченское село за молоком ходили. Есть там старик, коз держит, молоком торгует. Дорого дерет, но молоко хорошее. Амир приказал, мы быстро сбегали для тебя.

– Сейчас ничего не бывает дорогим, даже жизнь, – заметил капитан. – Старикам тоже нужно на прокорм зарабатывать.

– Старый Гилани и без того неплохо устроился.

– Он еще где-то работает? Молодец.

– Дома работает. Он этим занимается… – Иманали усмехнулся. – Как это по-русски сказать? Деньги напрокат дает.

– Не пыльная работа, – согласился Вьюгов. – Было бы еще и молоко хорошее!..

– Молоко у него хорошее. Пей… Как будет кончаться, скажешь. Мы еще сбегаем. Лечись.

В ходе разговора капитан Вьюгов сумел выяснить, что добраться до Чечни из этой пещеры не сложно. По карте он знал, что Чечня начинается за хребтом. Но он даже высококвалифицированным спортсменам-скалолазам зимой едва ли покорится. Да они и не бегают по скалам, а только ползают. Вывод напрашивался сам собой. Пещера имела выход не только в сторону Дагестана, но и в сторону Чечни.

Глава 8

Начальник штаба только что сформированного отряда майор Вознесенов, как и полагается начальнику штаба, взял на себя всю заботу обо всех необходимых мелочах. Вечером он дважды прибегал в кабинет к подполковнику Судоплатову, чтобы согласовать некоторые вопросы. Дотошный майор вынуждал Павла Анатольевича звонить начальнику штаба бригады, чтобы тот вызвал из дома сначала одного, потом и второго начальников складов для получения чего-то необходимого в командировке. Утром можно было не успеть это сделать. Начальники складов и кладовщики обычно приходят на службу к девяти утра, если где-то не задержатся, а отряд за час до этого времени уже должен был выехать на аэродром.

Дважды прибегал и старший прапорщик Сколотов. У старшины роты забот было не меньше, чем у начальника штаба. Оба предварительно не звонили, понимая, что командир домой в такой момент не уйдет. Должность у него скорее боевая, чем хозяйственная, но и в организации командировки большого отряда он обычно принимает непосредственное участие.

Ночевать домой решили не уходить ни подполковник Судоплатов, ни майор Вознесенов, ни старший прапорщик Сколотов. Судоплатов только позвонил жене и сказал, что уезжает в командировку. Естественно, не в район боевых действий – как и всегда, на учения. Возможно, больше чем на неделю. Точный срок не знает. Не он его устанавливает, а командование ему не докладывает. Прощаться Павел Анатольевич не любил. «Тревожный чемодан» с самыми необходимыми личными вещами у него всегда был готов в кабинете. Кроме того, какие-то срочные дела решить можно было только на месте. Не бегать же всю ночь туда-сюда, хотя дома офицерского состава находились рядом, за забором бригадного городка.

У майора Вознесенова жена была в отъезде. Она ухаживала за малолетними внуками в областном центре, и дома его никто не ждал.