Гарриет

Когда Даттоны куда-нибудь уходили, Гэрриет частенько оставалась с их детьми.

— А мы слепили в саду снеговика. Вон там, смотри! На кого он похож?

— На вашего отца, — сказала Гэрриет.

— Ага, когда он ждет звонка из Би-би-си, — подтвердил Даттон-младший.

Гэрриет прыснула.

— Красиво на улице, правда? — сказала она.

— Пойдем сегодня днем кататься на санях, а? Папа сейчас работает над телепередачей, значит, после обеда наверняка ляжет спать.

— А мама простуженная.

Три пары глаз с надеждой уставились на нее.

Гэрриет все еще пребывала в эйфории от встречи с Саймоном.

— Ладно. Зайду за вами в половине третьего, — пообещала она.

— Что ж, это гораздо приличнее, — сказал Тео Даттон, закуривая очередную сигарету.

Пока он читал, снежная шапка на крыше соседнего дома заметно потяжелела.

— Стиль, конечно, оставляет желать лучшего — хочется выкинуть из него все лишнее и взбить, как подушку, — но есть хотя бы кое-какие мысли. Видно, что вы включили воображение.

Вглядевшись в нее из-под очков, Тео пощипал себя за бороду и сказал:

— Вы, я вижу, сегодня витаете в облаках. Что с вами такое случилось? Дружок не приезжает на воскресенье?

Гэрриет рассмеялась.

— Да нет, это оттого, что я не выспалась, а может, просто ошалела от снега. Люблю снег. Вдобавок я по дороге к вам ухитрилась свалиться с велосипеда. Так, пустяки, почти не ударилась, но, видно, еще не пришла в себя.

Главное — не слишком теряться перед приятелями Саймона. Надо бы забежать домой переодеться, вот только во что?

Тео задумчиво любовался ее полной грудью, по-детски округлыми чертами и длинными стройными ногами. Большие серые глаза с поволокой прятались за стеклами очков, и их красоту не очень-то легко было разглядеть — как нелегко было разглядеть пылкость, спрятанную за непомерной застенчивостью. Она вот-вот упадет, как спелая слива, подумал он. Она уже полна томления, как счастливая жена перед встречей с мужем. Пылкая дева, впервые восходящая на ложе любви, — что может быть прекраснее?

Он вздохнул.

Может, заскочить в магазин и купить себе на все оставшиеся деньги новый свитер? — думала Гэрриет. Пожалуй, ей даже полезно будет поголодать пару недель до конца месяца.

— В следующий раз займемся сонетами, — сказал Тео Даттон. — Это, как говорил Вордсворт, ключ, которым Шекспир отмыкал свое сердце. Не забывайте, Гэрриет: даже любовь ступает по земле.

Когда пробило без четверти двенадцать, он поставил на стол бутылку хереса.

— В Оксфорде два вида хереса: один для стряпни, другой для того, чтобы пить. Их почти все путают, но в моем доме вы можете быть уверены: вам нальют то, что надо. Выпейте, Гэрриет, а потом — мой вам совет — ступайте домой и ложитесь спать, лучше всего в одиночестве.

Он наполнил вином два захватанных бокала.

— Не получится, — сказала Гэрриет. — Я обещала вашим детям, что поведу их кататься на санях.

На улице перед домом Тео уже стоял длинный темно-зеленый автомобиль. При виде ее из автомобиля выбрался молодой человек с сигаретой, каштановыми волосами и природной непосредственностью рыжего сеттера. Гэрриет узнала в нем одного из постоянных спутников Саймона — Марка Макалея.

— Саймон прислал меня за вами, — сообщил он. — Волнуется, как бы вы не отморозили ножки. По-моему, в такую холодрыгу можно себе что угодно отморозить. Кстати, как ваше самочувствие? — осведомился он. — Саймон сказал, что он вас сегодня сбил с катушек.

Вот именно, подумала Гэрриет, в прямом и переносном смысле.

— Позвоночник внизу побаливает, — сказала она.

— Ага, копчик, значит! — Марк неожиданно расхохотался во все горло. Видимо, он был уже хорош.

— Много у него будет народу?

— Человек двадцать — двадцать пять, и среди них наверняка найдется одна или две дамочки, у которых зачешутся на вас коготки.

Он искоса взглянул на нее и снова расхохотался.

На душе у Гэрриет стало тревожно и почему-то горячо.

— Думаете, мне стоит туда ехать?

— Если решите, что не стоит, это может стоить мне головы… Правда, моя голова, кажется, сама уже немногого стоит. — Он извлек из ящичка под приборной доской бутылку бренди и глотнул из горлышка. — Мы с ней, видите ли, катимся наперегонки по наклонной плоскости.

— Я бы заехала домой переодеться, — сказала Гэрриет.

— Зачем? Саймон больше всего ценит новизну, а в таком виде вы как раз то, что надо.

— Да нет, вы не поняли. Он пригласил меня просто из вежливости. Просто решил доставить мне удовольствие, потому что нечаянно сбил на дороге, — и все.

— Деточка, — вздохнул Марк. — Из всех людей Саймон умеет доставлять удовольствие только самому себе.

Глава 3

Войдя в гостиную Саймона, Гэрриет с интересом огляделась: такого она еще не видела. Меховые лохматые коврики, разлапистые пальмы, изумрудно-зеленые шелковые шторы, языки пламени в камине и красноватые блики на корешках книг — в основном пьес и порноизданий. На каминной доске небрежно брошенной карточной колодой рассыпалась пачка приглашений. С черных стен глядели собственноручно подписанные фотографии знаменитых актеров и актрис, между пальмами, как звери в джунглях, разгуливали ослепительные гости, и Саймон — ослепительнее всех, — сверкая сине-зелеными глазами, уже спешил ей навстречу.

Он снял с Гэрриет пальто, потом шарф, потом очки.

— Не хочу, чтобы ты сразу разглядела все мои недостатки, — пояснил он, чмокнув ее в щеку, и обернулся к Марку. — Смотри, какая она славная!

— Да уж, — сказал Марк. — Для тебя даже слишком славная, вот это меня и смущает.

К ним приблизился индиец с красивым скучающим лицом.

— Угораздило же тебя выкрасить стены в черный цвет, — буркнул он. — Я теряюсь на их фоне.

— Выйди на улицу, — посоветовал ему Саймон. — На снегу тебя будет очень хорошо видно.

Подавая Гэрриет бокал охлажденного белого вина, он словно невзначай провел мизинцем по ее пальцам.

— Вот, остынь немного после консультации, — сказал он. — Как Тео понравился твой очерк?

— Как будто понравился, хотя это редко бывает.

— А что за тема?

— Кого из шекспировских героев я считаю лучшим… лучшим сексуальным партнером.

— Старый кобель! Нашел способ себя возбуждать. Ты теперь, стало быть, специалист по сексу?

Некоторое время Гэрриет не могла заставить себя поднять глаза, а когда наконец подняла, Саймон смотрел на нее таким взглядом, от которого внутри у нее все перевернулось. Заливаясь румянцем, она отвернулась к окну и придушенно пробормотала:

— Снег такой красивый, правда?

— Вот и прекрасно, — с улыбкой сказал Саймон. — Сядь и наслаждайся видом из окна. Не беспокойся, знакомиться со всей этой толпой совершенно не обязательно.

Гэрриет опустилась на черное бархатное сиденье у окна и попыталась раствориться в зелени занавески. Ей еще никогда не приходилось видеть сразу столько странных людей и вдыхать в себя столько странных запахов. В экзотический букет из дорогих духов, которыми, кажется, пульсировала каждая жилка в этой гостиной, вплетался дымок от яблоневых поленьев в камине, слабый дух фимиама и тяжелый аромат целой охапки пестрых фрезий в голубой вазе на столе. Над всем этим витал еще один запах, навязчивый и сладковатый — чего, Гэрриет не могла разобрать.

Неожиданно раздался устрашающий стук в дверь, и в гостиной появился красивый седовласый мужчина. Гэрриет узнала в нем лучшего, по итогам последней недели, драматического актера.

— Саймон, дружище, у тебя тут такое амбре, что слышно с того конца улицы. Смотри, не вылети в трубу вместе со своими благовониями. Салют, детка! — Он шагнул к потрясающей блондинке в белой шелковой рубахе и, вынув сигарету у нее изо рта, глубоко затянулся. Когда Гэрриет уже решила, что он умер от восторга, он наконец выдохнул дым и обернулся к двум изящным юношам, пришедшим вместе с ним.

— Они тезки, — сообщил он Саймону. — Обоих зовут Джереми, и оба влюблены друг в друга до безумия. Это создает кое-какие трудности.

Юноши дружно захихикали.

— Знакомьтесь, Джереми-Джереми, — сказал красивый актер. — Это Саймон.

— Мы так много о вас слышали, — в унисон заговорили Джереми-Джереми. — Говорят, что вы восходящая звезда!

— Саймон, когда мы наконец задернем занавески? — капризно протянула рыжеволосая модель с губами, похожими на велосипедную камеру. — Каждый дурак норовит заглянуть в окна.

— А мы не будем их задергивать, — сказал Саймон, улыбаясь Гэрриет. — Некоторым нравится вид из моего окна.

Рыжая обменялась взглядом с блондинкой в белой рубахе.

— Саймон, как поживает Борзая? — спросил актер, снова затягиваясь сигаретой блондинки.

— Борзая уехала в Штаты, — сказал Саймон.

— Надолго?

— Надеюсь, что навсегда. — Он снова наполнил бокал Гэрриет.

Аккуратно выщипанные брови актера поползли вверх.

— Даже так? Представляю, как она тебя допекла.

— Борзая есть Борзая. — Саймон пожал плечами. — Теперь, если она решит вернуться, ее придется шесть месяцев выдерживать в карантине, как суку, гулявшую без присмотра.

Все рассмеялись. Гости продолжали прибывать. Гэрриет разглядывала силуэты чаек в небе. Снег уже почти завалил узорную ограду под окном.

— Мне срочно надо что-то сделать с волосами, — говорила экстравагантная брюнетка.

— Попробуй их причесать для разнообразия, — посоветовал ее спутник.

Когда Саймон, актер и Джереми-Джереми начали обмениваться пикантными подробностями из жизни звезд театра и кино, все смолкли, прислушиваясь к их разговору.

— Не с мальчиками, мой милый, а с девочками, зато с двумя сразу, — говорил актер. — Его жене на все плевать: в конце концов, у нее тоже есть своя девочка.

— Ну, положим, не на все, — возразил один из Джереми. — Думаю, последние отзывы в «Приложении» ее все-таки задели. Рецензенты разругали ее в пух и прах.

— Что делать, она и правда в этой роли, как император Веспасиан в санях, — сказал Саймон.

Гэрриет принялась изучать кладку подпорной стены за окном.

В дверях появилась томная красавица в брюках и шубке. Поскольку никто не обратил на нее внимания, она вышла и появилась еще раз.

— Дейрдре! — радостно возопили все.

— Я умираю, — объявила красавица. — Всю ночь сегодня провела на ногах, глаз не сомкнула.

— Золотко мое, — сказал актер, целуя ее. — Одетую я тебя не признал.

Кто-то поставил пластинку, и голос Фэтса Уоллера зазвучал в гостиной.

— «Мой старый друг, молочник, мне сказал, что можно умереть без сна…»

Марк Макалей подсел к Гэрриет и налил ей еще вина.

— Как копчик? — спросил он. — Я после обеда должен быть в колледже — но ничего, обойдутся без меня.

— У вас скоро экзамены на степень, — сказала Гэрриет. — Уже решили, чем будете заниматься?

— Попробую заработать учительский диплом.

— Учительский диплом — ты?! — изумилась Дейрдре. — Марчик, ты же детей на дух не переносишь.

— Ну и что, зато у меня будет целый год, чтобы как следует осмотреться. У них, говорят, учеба не пыльная, а за этот год я как раз решу, куда податься.

— А у меня на той неделе собеседование с каким-то военным издателем, — сообщил длинноволосый блондин в джинсах. — Военные, кажется, любят, чтобы все было по форме. Марк, у тебя нет подходящего костюмчика взаймы?

— Возьми у Саймона, у него есть, — сказал Марк. — И не забудь заодно постричься.