Бойкая Кайса и другие дети

— Стиг тоже может сожрать червяка! — закричали болельщики Стига и принялись услужливо искать для него червяка.

Стиг побледнел. По-видимому, червяк не был его излюбленным лакомством. Но его болельщики вскоре появились с дождевым червяком, которого нашли под камнем.

— Слабо тебе, трусишка! — кричал Альбин.

Тогда Стиг съел червяка. После этого он исчез за деревом. Потом мало-помалу появился опять. Но вид у него был смущенный.

— Сожрать червяка может любая мелочь, — сказал он. — А я спрыгнул с крыши дровяного сарая. А тебе слабо.

— Мне — слабо?! — возмутился Альбин.

— Ему — не слабо! — орали альбинисты.

— Ясное дело, слабо! — кричали болельщики Стига.

— Я не побоюсь спрыгнуть с крыши хлева, — заявил Альбин. Но ему стало холодно, когда он произносил эти слова.

— Браво, Альбин! — орали альбинисты.

— Да куда там! Слабо ему! — говорили болельщики Стига.

Лестницу подтащили к хлеву. Из соображений безопасности ее поставили у той стены, которая не просматривалась из дома. Могло ведь случиться и так, что мамам Стига и Альбина вряд ли пришлось бы по вкусу именно такое состязание.

У Альбина дрожали ноги, когда он лез по ступенькам лестницы. И вот он уже на крыше хлева. Он смотрит вниз, в бездну. Какими маленькими кажутся там, внизу, мальчишки! Сейчас-сейчас он прыгнет! Нет, это просто ужасно! Он переводит дух и молит Бога, чтобы ноги поднялись сами собой. Но ноги его не слушаются.

— Он боится! — торжествующе воскликнул Стиг.

— Покажи ему, как это делается! — заорали болельщики Стига. — Спрыгни сам с крыши хлева, Спичка, пусть он лопнет от стыда!

М-да, это было не совсем то, о чем мечтал Стиг. Он ведь уже спрыгнул с крыши сарая, может, хватит с него.

— Спичке, точно, слабо! — кричали альбинисты. — Подумаешь, крыша сарая, это раз плюнуть: Альбин спрыгнул бы с нее тысячу раз, правда, Альбин?

— Ну да! — закричал с крыши хлева Альбин. Хотя в душе понимал, что никогда больше не захочет прыгать ниоткуда, даже с крыльца.

Тут Стиг тоже полез на крышу.

— Мелочь пузатая, — ласково сказал ему Альбин.

— Сам ты — мелочь пузатая, — огрызнулся Стиг.

Потом он глянул вниз и лишился дара речи.

— Прыгай, Альбин! — орали альбинисты.

— Прыгай, Спичка! — кричали болельщики Стига.

— Стиг непременно себе что-нибудь сломает! — горланили альбинисты.

— И не стыдно тебе, крошка Альбин?! — вопили болельщики Стига.

Стиг и Альбин закрыли глаза. Разом шагнули они в пустоту.

— Как это, в конце концов, случилось? — удивленно спросил доктор, наложив шину Стигу на правую, а Альбину на левую ногу. — Две сломанные ноги в один и тот же день!

Стиг и Альбин пристыженно поглядели на него.

— Мы соревновались, кто прыгнет выше, — пробормотал Стиг.

Потом они лежали рядом, каждый на своей больничной койке и упрямо смотрели каждый в свою сторону. Но как бы там ни было, они вдруг покосились друг на дружку и начали хихикать, несмотря на свои сломанные ноги. Сначала они просто хихикали, но их все сильнее и сильнее разбирал смех. И вдруг они так громко расхохотались! На всю больницу! И тогда Альбин спросил:

— Ну и что в этом, собственно говоря, такого хорошего — прыгать с крыши хлева?

А Стиг расхохотался так, что едва смог произнести:

— Знаешь, Альбин! И зачем мы только слопали этих дождевых червяков?

СТАРШАЯ СЕСТРА И МЛАДШИЙ БРАТ[16]

— Ну, — сказала старшая сестра младшему брату, — теперь я расскажу тебе сказку. Может, хоть ненадолго перестанешь проказничать?

Малыш сунул указательный пальчик в часы, желая взглянуть, остановятся ли они. И они остановились. А потом сказал:

— Ладно! Начинай!

— Понимаешь, — начала старшая сестра, — жил-был король. И сидел он на троне с короной на голове…

— Вот чудак! Держать деньги на голове! — перебил ее малыш. — Я всегда кладу свои кроны[17] в копилку.

— Фу, какой ты глупый, — сказала сестра, — я сказала не с кроной, а с короной.

— А-а… — протянул малыш, взял графин с водой и плеснул воды на пол.

— …У короля был маленький сын, и однажды король сказал принцу, что он, верно, тяжко болен и ему очень худо.

— А откуда королю знать, что принцу очень худо? — спросил малыш и полез на стол.

— Так это же королю было худо, — нетерпеливо заметила старшая сестра.

— Так бы и сказала. А ему дали касторку?

— Кому? Королю?

— Ясное дело, королю, — сказал малыш. — Если и в самом деле худо было ему, зачем же давать касторку принцу?

— Не болтай глупости, — рассердилась старшая сестра. — В сказках касторки не бывает.

— Да ну? — удивился малыш и стал дико раскачивать лампу над столом. — Это нечестно. Я-то принимаю касторку всегда, когда болею.

— …Раз королю было так худо, он и сказал принцу, что пусть он отправляется в дальние страны и привезет оттуда яблоко…

— Разве можно собирать яблоки, когда тебе так худо? — удивился малыш.

— С ума сойти! — ответила сестра. — Ведь это принц должен был отправиться в дальние страны и привезти яблоко.

— Так и говори, — продолжал малыш, чуть сильнее раскачивая лампу. — Только зачем ему отправляться в дальние страны? Неужели поближе не нашлось какого-нибудь сада, где можно стянуть несколько яблок?

— Ты что, не понимаешь? Яблоко то было не простое, а волшебное. И если кто заболеет, стоит ему только понюхать это яблоко, и он уже здоров!

— А по мне хватило бы и касторки. И не надо было бы швырять деньги на дорогие билеты, чтобы попасть в дальние страны, — сказал малыш и сунул палец в дырку чулка так, что она стала чуточку больше.

— Принц не поехал поездом, — объяснила старшая сестра.

— Да? Ну а пароходом плыть ничуть не дешевле.

— Он не ехал поездом и не плыл пароходом. Он летел.

Наконец младший брат чуточку заинтересовался.

— На ДЦ-6А? — спросил он, на мгновение прекратив ковырять дырку в чулке.

— Он не летел на ДЦ-6А, — недовольно ответила сестра. — Он летел на ковре.

— Еще чего выдумала! По-твоему, ты можешь вдалбливать мне все, что хочешь, всякую муть?!

— Но это так и было, — заверила старшая сестра. — Он уселся на ковер и сказал: «Лети, лети в дальние страны!» И ковер полетел по воздуху и над морем.

— И ты в это веришь? — снисходительно спросил малыш. — Я тебе докажу: там и капельки правды нет!

Спрыгнув со стола, он уселся на маленький коврик из лоскутков, лежавший перед открытой дверцей печки.

— Лети, лети в дальние страны! — велел он. Но коврик по-прежнему лежал на месте.

— Ну что? — обрадовался малыш. — Так я и знал. На ковре и полпути до Сёдертелье не пролетишь, не говоря уж о дальних странах.

— Раз ты такой глупый, я не стану рассказывать тебе сказки, — оскорбилась сестра. — Ты что — не понимаешь? Это же был не такой коврик, как наш! Это был волшебный ковер, сотканный индийским магом.

— А какая разница, соткан ковер тощим индийцем[18] или толстым шведом? — удивился малыш.

— Хватит болтать глупости, — рассердилась сестра. — Маг — это все равно что волшебник. Принц летел на ковре — и все тут. Он летел, и летел, и летел…

— Ты рассказываешь так подробно, что король сто раз успеет помереть, прежде чем принц доберется домой с яблоком, — сказал малыш. — Вообще-то я думаю, что принц сам сгрыз яблоко на обратном пути.

— Конечно, нет, — объяснила старшая сестра. — Это был добрый принц и вовсе не такой глупый, как ты. Сперва ему пришлось победить могущественного волшебника в тех дальних странах! Волшебник сказал принцу: «Сейчас здесь прольется христианская кровь!»

— Христианская кровь? — спросил малыш. — А что это такое? — Верно, он думал: «Кровь из носа». — Будь я на месте принца, я бы как дал ему по носу! Он бы сразу христианскую кровь увидел!

— До чего неинтересно рассказывать тебе сказки! — рассердилась сестра.

— Это жутко веселая сказка, — признал малыш.

— Понимаешь, когда принцу наконец удалось убить волшебника, он прижал яблоко к груди…

— Как мог волшебник прижать яблоко к груди? — спросил малыш. — Ведь он же был мертвый?

— О! — воскликнула сестра. — О! Это же принц прижал яблоко…

— Принц прижал яблоко к груди волшебника? А зачем? Лучше бы он взял его и смылся.

— С ума сойти! — закричала старшая сестра. — Принц прижал волшебника, нет, что я говорю, я хочу сказать, яблоко прижало… Фу, ты совсем запутал меня своей глупой болтовней, противный мальчишка!

— Вот я расскажу тебе, как все было на самом деле, — сказал малыш. — Сначала принц прижал яблоко к лицу волшебника, и тогда волшебник взял ковер, прижал его к лицу принца и сказал: «Лети, лети в дальние страны!» И тогда принц уселся на яблоко и полетел в Сёдертелье, а потом ковер примчался верхом на волшебнике, который был такой тощий маг, что сразу выздоровеешь от одного его запаха, а король, который уже умер от твоей болтовни, прижал волшебника к груди принца, и тогда ковер съел яблоко, и все они жили долго и счастливо.

— Никогда больше не стану рассказывать тебе сказки, — пообещала старшая сестра.

— Вот и хорошо, — обрадовался младший брат.

ПЕЛЛЕ ПЕРЕЕЗЖАЕТ В СОРТИР[19]

Пелле рассердился. До того рассердился, что решил уйти из дома. Как можно жить в доме, где к тебе так плохо относятся?

Это случилось сегодня утром, когда папа собирался идти в контору и не мог найти свое «вечное перо».

— Пелле, ты опять взял мою ручку? — сказал он и больно схватил Пелле за руку.

Пелле часто брал папину ручку, но только не сегодня. Сегодня папина ручка была в кармане папиного костюма, висевшего в шкафу. А Пелле тут был ни при чем. А папа так больно схватил его за руку! А мама? Мама, конечно, была на стороне папы. Нет, этому надо положить конец! Надо переезжать отсюда. Но куда? Он может сесть на корабль и уплыть в море, где большие волны, и умереть там. Тогда они его пожалеют! Поедет в Африку, где ходят дикие львы. Подумать только, папа придет домой из конторы и, как всегда, спросит:

— Где мой маленький Пелле?

А мама заплачет и ответит:

— Его съел лев.

Так им и надо, раз они такие несправедливые!

Но Африка очень далеко. Пелле решил переехать куда-нибудь поближе, чтобы увидеть, как мама с папой будут о нем плакать. Пелле надумал переехать в сортир — это маленькая красная пристройка во дворе, на двери у нее нарисовано сердце. Туда он и переедет. Он тут же начал собираться, складывать свои вещи: мячик, губную гармошку и еще свечку, ведь через два дня Рождество, и Пелле собирался встречать его в сортире. Он зажжет свечку и будет играть на губной гармошке «И снова Рождество». Песенка будет звучать печально, и папа с мамой услышат ее.

Пелле надевает свое красивое голубое пальтишко, меховую шапку и рукавицы. Потом берет в одну руку бумажный мешок с мячиком, губной гармошкой и свечой, а в другую — книжку и нарочно идет через кухню, чтобы мама его видела.

— Пелле, что это ты так рано собрался гулять? — спрашивает мама. Пелле не отвечает, только пренебрежительно фыркает носом. Гулять! Ха-ха! Ничего, после узнает.

Мама замечает, что Пелле наморщил лоб и что глаза у него потемнели.

— Что с тобой, милый Пелле? Куда это ты собрался?

— Переезжаю.

— А куда же?