На фига мне эти баксы!!

Ирина Тананайко

НА ФИГА МНЕ ЭТИ БАКСЫ?!!

День начинался до обыденности противно — звонком будильника. Не то чтобы у Линки пропало чувство времени, но возраст начинал давать о себе знать бессонными ночами. Ночное бдение заканчивалось утренним сном; если это приходилось на выходные, всё семейство изображало из себя глухонемых призраков, если же на рабочие будни, то тут помогал будильник. В это летнее утро, когда муж был в командировке, а дети дрыхли, благо каникулы, именно его звонок выдрал Линку из цепких рук сна навстречу приключению, причём наша героиня об этом ещё не подозревала. Несмотря на то, что возраст уже перешагнул за рубеж сорокалетних, к своему лицу относилась Линка по-прежнему: весь макияж заключался в подводке для глаз и губной помаде. А посему в утренние обязанности входил выгул собаки (домашней тиранши — той-терьерши) и приготовления завтрака. Через 15 минут Линка готова была ехать на работу. Каждодневное прибытие на работу можно было сравнивать с подвигом. Доставка тела к месту трудовых вахт осуществлялась двумя дорогами: короткой, но дорогой, или длинной, но дешёвой. В общем-то всю нашу жизнь можно сравнить с поездкой в общественном транспорте. Ты запрыгиваешь бодрый в автобус, с новыми силами, локтями раздвигаешь других, забивая себе, любименькой, место. Всю дорогу тебя сопровождают люди: одни появляются, неся радость, другие — горе, и каждый из них сходит на своей остановке, оставаясь в твоей жизни: одни — дольше, другие — меньше. Где-то войдет человек, который займет свободное рядом с тобой место, и возможно, доедет до самого конца. А может, покинет тебя на следующей остановке. Где-то выйдут твои дети, и только ты сама доедешь до конечной станции. Так как на работу было в любом случае ехать долго, то поневоле становился философом. Чтобы не привыкать к умным мыслям, Линка старалась в транспорте читать что-нибудь легкое, не сильно обременяющее мозги. Прикинув по времени, что успевает по длинной дороге, женщина бодро потрусила к трамвайчику, благо в сумке лежала очередная книжка. Сказать, что Линка интересовалась каким-то одним жанром, было бы неправильно, читала она всё подряд, так как в молодости овладела техникой скоростного чтения себе во вред и оттого не имела возможности смаковать какой-то один жанр. Писатели писали медленнее, чем Линка читала. Когда-то в молодости у неё было три увлечения: обувь, бельё, и книги. Благодаря рыночной экономике остались только книги. Главным требованием, предъявляемым ко всем жанрам, был юмор. В принципе тот же подход был и к людям. Если есть чувство юмора — ты желанный собеседник, нет, — извините, общаться с неприятными ей людьми приходилось и так нас достаточно по месту работы. Работала она участковым акушер — гинекологом в районной женской консультации. Место работы находилось на окраине города, проживали здесь не коренные жители, а приехавшие из близлежащих сёл и соседних городов и даже республик. В советские времена народ активно плодился, и работы у гинекологов хватало. По нынешнем временам, когда богатые лечились за границей или в навороченных медицинских центрах, трудовому коллективу приходилось прилагать титанические усилия по изображению трудовой деятельности, потому что бедные не лечились и не плодились. Линка она же Лина Алексеевна выживала за счёт старых связей: непрерывный трудовой стаж у нее на одном месте составлял 15 лет, её пациентки шли к ней по старой памяти, вели дочерей, а те — подруг.

Иногда к ним в консультацию заглядывали и «новые» русские то ли украинцы: это когда требовалась скорая помощь — крутые веселились и ввинчивали электрическую лампочку в интересное место или стыдно было к богатенькому доктору идти со смрадным запахом — на деле оказалось — забыли мы тампон, поставленный в «критические» дни 2 недели назад. В общем с благами цивилизации нас ознакомили, а культуре поведения научить забыли. Совсем скучно в пустом здании не было, а изображать научную деятельность Линку научили ещё в институте. «Главное в медицине то, что ты напишешь, — говорила её шефиня — а то, что ты делаешь, никого не интересует, можешь вообще не лечить». Вот все медики по этому принципу и работают, ещё удивляться приходится, что больные выживают, а иногда и выздоравливают.

Часа три Линка заполняла дневник врача, статталоны, диспансерные карточки, формы 30. Затем потянулись коробейники», их теперь новым словом обзывают — дистрибьюторы. Благодаря им день не зря прожит: то информацию новую узнаешь, то панацею от всех болезней приобретешь. Потом тетя Глаша с пирожками пожаловала — это чтобы народ от работы не помер. Нет, больные тоже были в течение дня, но они явно были не к месту со своими проблемами, тем более что оплатить услуги врача не могли. В регистратуре знали: если надо сердобольность проявить, то отправляй таких клиентов к Линке. В общем самый обычный день, но Линку подвела материнская любовь: не ко времени занялась она телефонным воспитанием своих чад.

Когда проходил оживленный монолог разгневанной матери, в регистратуру вошла заведующая женской консультацией. «Лина Алексеевна, очень хорошо, что застала вас, а то мне некого послать в цыганскую слободу. Оттуда есть вызов: у женщины после родов высокая температура».

— Валентина Николаевна, но это же не мой участок — попыталась возмутиться Линка.

— Дзебенко уехала на Слободку к онкогинекологу отчет сдавать. Алексеева в Дом санпросвета должна успеть за наглядной агитацией. На первой смене вы одна.

Заведующая, как это было не приятно признавать, была права. Летом, чтобы не платить деньги, сотрудников отправляли в отпуска за свой счет. Линка работала только потому, что муж у неё находился в длительной командировке. Жаловаться было не на кого, а потому надо было отправляться на вызов.

В благословенные перестроечные времена у консультации находилась на балансе машина, и на вызовы врачи ездили, а не ходили. При демократии денег в бюджете на медицину никогда не оставалось, и доктора к больным ножками ходили. Хорошо в женской консультации вызовы редкость — то онкологическим больным гинекологическая консультация требовалась, то патронажи к беременным и родильницам.

Являясь старожилом консультации, наша героиня знала наизусть весь район обслуживания: объяснять, куда и как идти не надо было. Одежда и обувь позволяли сразу приступить к делу. Город южный, летом народ существовал на море, а посему форма одежды была у всех одинаковая — шорты и футболка. Простота нравов умиляла приезжих — ни возраст, ни объёмы тела не смущали коренное население. Линка не была белой вороной, а поэтому ходила, как все.

Выползая из консультации под безжалостное июльское солнце, она сожалела только по поводу отсутствия шляпы, так как тащиться по солнцепёку было далековато.

Слобода являлась знаменитостью на все СНГ, особенно после передачи Доренко. Самая большая пересылочная база наркобизнеса. И если до передачи в эфире это было лишь городское бедствие, ужас всех родителей и гроза местных жителей, то после адрес поселка стал известен всем нуждающимся в СНГ. Работа у поселковых в основном ночная: днем дозу можно достать в барах, на вокзале, на пляже, вечером — в казино и дискотеках, а ночью — извини-подвинься, надо тащиться в слободу. Вот и подрабатывали таксисты, у бабушек раскупались торты, с лотков улетала сладкая вода. В общем с наступлением темноты жизнь в поселке только начиналась. А поутру милиция доставала из кювета трупы тех, кому уже никакая доза не нужна. Вот и шла Линка спокойно; зная, что цыганки работают в городе — или воруют, или гадают, а мужики отдыхают перед ночной сменой.

Деньги в посёлке крутились громадные: с каждой проданной дозы народ богател, а богатство свое вкладывал в недвижимость — жилье. Поэтому архитектура слободы представляла собой такие шедевры, которые могло создать только больное воображение. Причем строительный антураж мог поведать о каждом хозяине и его «банковском» счёте: только начал зарабатывать, этот в силе, а того уже посадили. Среди обитаемых домов, только начатых строений, забытых зданий и строительного мусора Линка ориентировалась хорошо и в скором времени оказалась у нужного ей дома. Дом оказался ухоженным, с дворовыми постройками, огромным двором, виноградником и цветником — чувствовалось, хозяин разбогател, дела идут хорошо, садиться в тюрьму пока не собирается. Звонка на чугунных воротах не было, и после нескольких неудачных попыток докричаться до хозяев Линка вошла во двор навстречу судьбе. Во дворе мелькало много народу с озабоченными лицами, но как-то всем не было никакого дела до вошедшей с улицы незнакомой женщины. Такое невнимание к собственной персоне разозлило Линк она выловила из толпы мальчишку лет десяти и устроила допрос:

— Мне нужна Тамара Оглы, где я её могу найти? Я по вызову из консультации пришла.

Пацанёнок шмыгнул носом: «Мамка помирает».

Линка похолодела: «Господи неужели я опоздала? Женщина в агонии, а предусмотрительные родственники уже поминки готовят?!»

От волнения она сорвалась на крик:

— Вы, что, ее раньше времени хороните? Веди к ней.

Пацан удивился:

— Кто ее хоронит? В доме она лежит. Это папка гостей больших ждет, женщины обед готовят. Парень рванул к дому, Линка старалась не отставать, поспешила за ним.

Дорогие занавеси, ковры говорили о том, что хозяева надеялись на долгую безоблачную жизнь. При всём богатстве, мебели в доме почти не было. На шикарных паласах лежала неубранная постель.

Больная находилась в дальней комнате на широкой тахте. Рядом с ней лежал красный пищащий свёрток. Лина подошла к женщине поближе — красивая жгучая брюнетка лет 30-ти с нездоровым румянцем и закрытыми глазами металась по постели.

Мальчишка украдкой погладил материну руку и грубоватым голосом, чтобы вошедшая докторша не заподозрила его в телячьих нежностях, произнес:

— Ну, вот опять горячая, как вчера пришла с вокзала, родила девку и к вечеру гореть начала, ни с кем не говорит и есть не хочет.

— Подожди — Линка начала психовать — ты хочешь сказать, что она вчера родила дома и никто из вас не вызвал скорую и не отвёз мать в роддом? Это, что, табор?

— Вы, тётенька, не кричите, у отца какая-то сделка серьёзная ему не до матери. Он если разозлится, всех бить начнёт, а мобильник только у него. Мы и так со Светкой, это мамина младшая сестра, рисковали, когда у него телефон стащили, пока он купался. Отцу наплевать, что с мамкой будет, он из-за денег и материных родственников на ней женился. Мать у меня из древнего цыганского рода, дед у нас был барон. Мама красивая и непослушная была, влюбилась без разрешения. Вот дед её и наказал, за этого урода отдал, т. е. моего отца, хотя я очень надеюсь, что я не его сын. Пока дед живой был, этот придурок боялся мать обижать, всех бил, а её не трогал. Теперь же он изгаляется, зачем мать рожала? Никому эта девчонка не нужна. Помрут обе, а я что делать буду?

Видать, сильно припекло мальчонку, если вывалил свои сокровенные мысли на совершенно незнакомую женщину. Или почувствовал своим детским инстинктом зверёныша природную Линкину доброту, но нашёл он благодатную почву для сочувствия. Линка присела на тахту, притянула пацанёнка к себе и, погладив непослушные вихры, сказала:

— Давай знакомиться, Павлик Морозов?

Малыш не понял, что хотела сказать эта русская женщина, но честно ответил:

— Сашка.

— Ну что, Сашок, раз мамка тебе нужна, давай дуй за термометром и чистым стаканом. Да покажи, где руки вымыть можно.

Сашка указал на соседнюю комнату:

— Там ванная: можно руки вымыть и стакан найдёте. Только зачем он вам?

— Пока будешь искать градусник, я у матери молоко сцежу и сестрёнку покормлю. Принеси ложку, а ещё лучше бутылку с соской.

— Тётя, вы лучше мамку лечите, а девчонка пусть помирает, никому она не нужна, как и я.

— Саш, ты сам подумай, мать очнётся, а дочка умерла, она же опять заболеет. Вы же дети её, и она вас одинаково любит. Раз отец у вас сволочь, ты не становись на него похожим, наоборот, обо всех позаботься.

Последний аргумент был самый сильный, мальчишка так ненавидел своего отца, что готов был на что угодно, только не походить на мерзавца, давшего ему жизнь. Молча кивнул серьёзно головой и помчался добывать, что велели.

Линка тем временем осмотрела цыганку. По-хорошему, женщину надо было отправить в роддом, но муж, видимо, сознательно решил уморить жену: так как с документами у цыган по-прежнему была напряжёнка, сделать это было сложно. Родственников нет, кроме мальчишки, так что «скорую помощь» он на порог не пустит. Почему-то Линка, не видя этого цыгана в лицо, на сто процентов поверила в историю, рассказанную цыганёнком. Поэтому она начала оказывать первую медицинскую помощь подручными средствами. Первым делом сцедила грудь и, вручив стакан прибежавшему Сашке, велела кормить сестру с ложечки. Поставив термометр в рот больной, начала рыться в своих сумках. По дурацкой врачебной привычке таскала с собой кучу ненужных средств, в том числе ампулы и таблетки. Перебрав свою докторскую аптечку, нашла необходимые антибиотики. Дело было за малым: шприцами. Цыганёнок, неохотно занимающийся кормлением, наконец, увлёкся и незаметно скормил все молоко ребёнку. Линка, не забыв похвалить его, решила узнать о шприцах. Сашка удивился:

— Тетенька, вы, что, колоться хотите?

Не врубившись в его изумлённый тон, буркнула:

— Колоться, колоться, сейчас мать кольнём.

Ребёнок, пару минут пару минут назад немного успокоенный и немного повеселевший, побледнел:

— Мать — не наркоманка, я колоть её не дам.

Сообразив, наконец, где она находится, Линка попыталась успокоить мальчонку:

— Саня, колоться — это не всегда обозначает дозу наркотика. Маме нужно уколоть лекарство, иначе она умрёт. Ты сам говорил, что отец не пустит врачей. Я боюсь даже представить, что будет со мной, если он узнает, что я врач.

Мальчишка, прижав к себе сестру, внимательно вслушался в монолог. Обдумав Линкины слова, быстро с ребёнком на руках метнулся в чуланчик и вернулся с коробкой шприцов:

— Этого дерьма в доме много.

Убедившись, что, несмотря на возраст, собеседник у неё серьёзный, Линка постаралась объяснить самое главное:

— Саша, я не хочу тебя обманывать, мама действительно находится в очень тяжёлом состоянии. Лучше всего её по быстрому отправить в больницу.

Ребёнок отрицательно покачал головой. Линка продолжала:

— Но так как это нереально, то вы со Светой должны цедить молоко и кормить сестрёнку, колоть каждые 4 часа антибиотики, 2 раза в день сокращающие и жаропонижающие делать. Я покажу, как.

Мальчишка недовольно дёрнул плечом:

— Это ерунда, я и внутривенные могу делать — иногда приходится клиентов обслуживать.

— Да уж не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь, — продолжила Линка — раз ты умеешь колоть, это уже полдела. У меня всего пара ампул с собой, я сейчас уколю, ты же ампулы не выбрасывай, в аптеке такие же купишь, да, проблема в деньгах, у меня всего гривен 20 с собой…

Сашка её остановил:

— Деньги не проблема, у меня есть. В аптеку Светка только завтра сможет попасть, когда на работу пойдёт, а сегодня все здесь должны прислуживать. За себя не бойся, я тебе заплачу и, когда те напьются, выведу из дома.

У Линки было двое сыновей, младший был Сашкиного возраста, но какое же у них было разное детство. Линкин сын был обыкновенный ребёнок, а этот в 10 лет — торговец белой смертью, имеющий на руках в день годовую зарплату врача акушер-гинеколога, но остро нуждающийся в материнской любви и ласке. Линка, уколов Тамару, объяснила, как ухаживать за сестрой. Послав Сашку за пелёнками или памперсами, осталась, наконец, одна в комнате. Посчитав пульс, померив давление, обратила внимание, что температура начала падать, и женщина заснула крепким сном.

«Видимо, просто устала да простуду подхватила, вот температура и поднялась; если бы что-то по женской части — так быстро не помогло бы». Успокоившись, решила подойти к окну, посмотреть на гостей, с которыми так носились. «Будет что рассказать в консультации, с наркомафиози познакомилась», — веселилась Линка, не зная ещё, какое близкое знакомство её ожидает. Взглянув в окно, она увидела у чугунных ворот две машины. Видимо, они въехали, когда Линка выхаживала женщину. Белая БМВ была закрыта, за тонированными окнами не было видно, есть там кто-то или нет. В джипе была открыта передняя дверь со стороны водителя, там сидел какой-то мужчина. Под виноградником накрыли столы, за которыми сидели три цыгана и один парень славянской наружности, у ног которого стоял дипломат.

Больше Линка ничего рассмотреть не успела, т. к. в комнату вбежал Сашка с памперсами. Забрав упаковку, она направилась к девочке, чтобы привести её в порядок. В это время мальчишка, привычно ткнувшийся в материну руку, замер. Ледяная рука неподвижно лежащей матери натолкнула его на единственную догадку, которую услужливо «подсказал» смертельно напуганный разум. С криком «Мама умерла!» он бросился на улицу.

Перепуганная Линка сначала подбежала к пациентке, но убедившись, что цыганка просто крепко спала после снижения температуры, поспешила во двор, чтобы успокоить насмерть перепуганного паренька. Во дворе она появилась в самый разгар трагедии: мужчины, вскочившие при первом же Сашкином крике, недоуменно воззрились на бежавшего к ним мальчугана. Вместо того чтобы с плачем броситься на грудь к отцу, Сашка с криком «Это ты, подонок, убил мать!» схватил со стола нож и бросился на ближайшего цыгана. Так как произошло всё слишком быстро, остановить его никто не успел. Он нанёс удар отцу, самому толстому цыгану. В это время молодой мужчина, очень похожий на Сашкиного отца, схватил мальчишку и отбросил в сторону машин. На этом всё и успокоилось бы, т. к. Линка бросилась поднимать ребёнка, готовая объяснить всем, что цыганка живая. Но в драку вмешался высокий интересный цыган в возрасте 40 лет: схватив Сашкиного отца за грудки, он закричал бешеным голосом: «Что с Тамарой?» Во двор из летней кухни выбежала молодая девушка, похожая на Сашкину мать, и с кулаками бросилась на зятя: «Захар, это он Тамару сгубил!». В драку вступили молодой родственник, впоследствии оказавшийся двоюродным братом Сашкиного отца, и парень славянской наружности. Линка, опустившаяся на камни перед лежавшим ребёнком, находилась спиной к дерущимся и была закрыта от взгляда обитателей двора машинами. Подняв Сашкину голову и убедившись, что нигде нет переломов, наложила пластырь, вытащенный из сумки, на лоб и нашатырем попыталась привести его в чувство. Дурацкая привычка на уровне рефлексов — таскать повсюду сумку за собой сослужила в этот раз хорошую службу, не пришлось бежать в дом, чтобы оказать первую помощь. В тот момент, когда Сашка открыл глаза, во дворе раздались выстрелы.

Автоматически, не соображая, что она делает, Линка, схватив ребёнка, под прикрытием колёс поползла к гаражу. И, только спрятавшись за дверцами гаража, решилась выглянуть во двор.

Расклад был такой: Захар и сопровождавший его парень были убиты, родственник отца и сам отец — ранены. После нескольких минут тишины поднялся плач и крик. Кричали по-цыгански, понять Линка ничего не могла, а потому обратила свой взор на Сашку. Тот не обманул её надежд:

— Беда большая случилась: по моей вине сорвалась большая сделка, убиты курьеры, отца ждёт наказание — если не убьёт наш барон, убьют люди Захара, это мой дядька родной со стороны матери. Им сейчас от трупов быстро избавиться надо, потом вспомнят обо мне — отец убьёт. Да мне после мамкиной смерти всё равно.

Линка обняла мальчугана:

— Мама жива, это она после уколов заснула. Отцу сейчас не до тебя будет, ему с бароном надо объясняться. А там мать поднимется, никто вас в обиду не даст, сам говоришь, у неё род знатнее и древнее, чем у вашего барона. Какие-то родственники всё равно есть, в обиду не дадут.

Первая же фраза вернула парнишку к жизни:

— Тётенька, вы не шутите, мама, правда, жива?

— Жива, жива, ты только не шуми. Вы-то тут все свои, а я хоть и спиной сидела и ни фига не видела, живой свидетель убийства, мне отсюда бежать надо, а то мои дети сиротами останутся.

Саша испуганно закивал:

— Ой, про вас никто, кроме Светки не знает, но она не скажет. Пока никто не видел, идемте через заднюю дверь гаража, я вас к соседней стене выведу.

Хотя Линка занималась физкультурой лет 20 назад, жить захочешь — вспомнишь, как по-пластунски ползать, чтобы не заметили через открытую дверь гаража, как, сняв шлёпанцы, вскарабкаться на соседнюю крышу гаража и по ящикам спуститься во двор. Сашка следовал за ней, как тень, помогал, где мог, тащил её сумку и обувь.

В соседнем дворе никого не было, здесь хозяин только начал зарабатывать деньги, строительство было в самом начале. Сашка отряхнул Линкин наряд, вручил сумку и обувь, объяснил, как выбраться:

— Тётя, вы сейчас вдоль забора, пригнувшись, до самой свалки бегите, за свалкой объездная начинается, там можно машину остановить. Вы не бойтесь; они про вас не знают, искать не будут.

Мамка живой останется, мы вас найдём. Спасибо большое, лекарство мы купим, за мамку не бойтесь.

Линка, махнув рукой, бросилась вдоль забора: «Эх, наивная душа, мне за себя сейчас беспокоиться надо». Все те ужасы, о которых она читала в детективах, стали реальностью. С нервами у Линки года три уже было плохо. Поэтому на ходу достала из своей дорожной аптечки транквилизаторы и проглотила, запивая «Спрайтом», который принесла Линкиным детям одна «утрешняя» пациентка.

Свалка была весьма живописным местом: кроме строительного мусора, старой мебели, здесь находилась куча металлолома. Главным украшением «мусорки» был заржавевший старый пикап, он стоял, как памятник кубизму — вроде картин Дали и Пикассо. Линка одолела уже большую часть свалки, как со стороны посёлка показались две машины, одной из которых была белая БМВ. Лучшего убежища, чем этот уродец сюрреализма, трудно было придумать. Но когда она взялась за дверцу машины, ей пришлось испытать очередное потрясение: на заднем сидении лежал труп, причем свежий, видимо, ночной — не рассчитал чудак с дозой. Менты сюда не заезжали, а местные, т. к. запаха ещё не было, не заинтересовались.

Дилеммы: лечь с трупом или стать трупом у Линки не было, а поэтому, оставив все нервы на потом, она бодренько спряталась на переднем сиденье.

Когда через некоторое время попыталась посмотреть, где машины, была припечатана головой прямо в педали — труп ожил! Согласитесь; мертвец — существо безобидное, тем паче по роду деятельности Линка не раз сталкивалась с мертвыми, но оживший труп — это перебор даже для врача.

А посему женщина грохнулась в законный обморок. Сколько она находилась без сознания, было неизвестно, но пришла в себя от острой боли в шейном отделе позвоночника.

«Опять остеохондроз замучает, видно, продуло», — обреченно подумала Линка, не сознавая, где находится. И только сообразив, что лежит вниз головой, а в шею упирается что-то холодное металлическое, с ужасом вспомнила всё происшедшее с ней за сегодняшний день. Со стороны трупа раздался предупреждающий шепот:

— Ещё раз дернешься, копыта навечно протянешь. Усекла, чумовая?

Экс — труп выглядел весьма впечатляюще: огромный «шкаф» внушительных размеров с квадратной бритой головой и золотым ошейником на шее. Одет он был в костюм типичного «качка», наверняка «шестерки», выше он не тянул: майка, дорогие спортивные штаны и кроссовки, на шее и руках небольшая ювелирная лавка.

Проверять пробу изделий наша героиня не хотела. Железная дисциплина, привитая ещё в мединституте, помогла Линке молча вылежать нужное время, и только, когда её весьма невежливо вытащили из — под руля, она решила поинтересоваться:

— Молодой человек, мы, что, знакомы, что перешли на «ты»? Молодой человек явно был ошарашен таким бестактным вопросом: «Тётка, у тебя, что, крыша поехала, вроде стукнул я тебя несильно? Тебе о жизни волноваться надо, а ты общих знакомых ищешь.

— Юноша, если бы вы хотели меня убить, то вы это и сделали бы, а т. к. я жива, значит, для чего-то я вам нужна, поэтому прошу быть вежливым, — слушая собственный бред, Линка как врач отметила, что с транквилизаторами она явно переборщила». Бандит, о принятых Линкой лекарствах не знал, а посему смотрел на неё, как на самурая, сделавшего себе харакири.

— Чокнутая, ты чё, мне ж тебя живой и здоровой к пахану доставить надо? Ты ж единственная из живых, кто на стрелке был; таборные за базар отвечать должны, мне без бабок и товара к Бате на глаза показаться нельзя.

«Обида так и плескала в его глазах, что Линка такая тупая и не «въезжает» в его неприятности. Линка решила пожалеть «мазурика», а то ещё тот решит, что клин клином вышибают, и «врежет» ей от всей «щирой» души опять по голове. — Так ты, что, водитель джипа? — догадалась, наконец, наша героиня.

— Ну, а я чё те толкую? — обрадовался уркаган.

— Подожди, я не пойму о каком свидетельстве идёт речь? Кому и чего я должна подтверждать?

— Ну, ты даёшь! На стрелке была — была, марафет видела — видела, баксы видела — видела. Как таборные из Захара и Слона жмуриков сделали, тоже видела. Что я после базара, пустой в натуре, видела — видела. Вот ты всё Ване Бешеному и скажешь, — облегчённо закончил, видно, самую длинную речь в своей жизни. Линка забеспокоилась:

— Молодой человек, вы в корне неправы. Насколько я разобралась в ваших обвинениях; поясняю — компанию вашу я видела из окна, причем лично вас мне помешала рассмотреть тонированная дверца джипа. Около ваших друзей я видела черный дипломат.

— Ну, я же толкую, — баксы — перебил опять бандит.

Линка уже кричала в полный голос:

— Откуда я знаю: баксы это или нет, если они в дипломате?

— Баксы, баксы, — подтвердил уголовник — знаешь, какая сумма?

— Не надо мне называть сумму, мне и так достаточно головной боли. На фига мне эти баксы, если они не мои! — Линка не заметила для себя что тоже перешла на жаргон. Парень смотрел на нее, как на живого Шварцнегера.

— Слушай, ну, ты чё, я ж тебя и не очень сильно ударил. Совсем крыша поехала — баксы ей не нужны. Баксы, они всем нужны.

«Произнеся эту фразу, он видимо почувствовал себя гуру, настолько снисходительным стал его тон. Лина Алексеевна попыталась взять себя в руки:

— Хорошо, в чёрном дипломате баксы, но наркоты я вообще не видела, я в этот момент за ребёнком побежала. А когда драка была, я находилась около машин с ребёнком, где тебя не было. Как Захара и Слона убили, не видела, т. к. спиной к винограднику сидела. Что ещё я должна сказать Ване твоему Психованному, если ты имел время здесь на свалке и наркоту, и баксы спрятать! Ведь добрался до мусорки быстрее меня.