ОТ ПЕТРА I ДО КАТАСТРОФЫ 1917

Честные и порядочные люди, в отличие от Луначарского, относи­лись к истории, конечно же, по-другому — «Принимать живое участие в минувших делах праотцев своих, восхищаться их славою и величием, и из опытов, как блистательных, так и горьких, созидать законы для собственной жизни, было всегда разительною чертою характера каж­дого сколь-нибудь просвещенного народа, перешедшего уже за рубеж политического младенчества.», — объяснял доктор философии Егор Иванович Классен.

А наш великий мыслитель А. С. Пушкин это выразил стихами:

Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу: Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам, На них основано от века По воле Бога Самого Самостоянье человека, Залог величия его.

«Всё заключается в присущем любому народу, в том числе и евреям, чувстве историзма — той внутренней потребности каждого человека узнать как можно больше о своей истории, о своих корнях и о своём про­шлом... Именно исторической памятью, нежеланием предать забвению прошлое, объясняется поразительная выживаемость и неистребимость еврейского народа в истории», — написал в книге в наше время, в XXI веке президент еврейского фонда «Ковчег» Борис Хайт.

Выживаемость. для русского и многих российских народов — это сегодня самая насущная проблема и самая важная задача, несмотря на улыбчивые бесконечные разговоры о демократии и высокие цены на нефть и газ.

И этому должно помочь не самодовольство величием предков, а анализ большого горького исторического опыта и после этого верные собственные поступки и дела. Вопрос стоит даже не о сохранении или о восстановлении исторической памяти, а о создании исторической памяти, так как больших аналитических работ по истории России до сих пор очень мало.

В советский период времени история рассматривалась сугубо под одним «узко-идеологическим» углом зрения, игнорируя огромный объем исторической информации, а после «перестройки», после победы либерал-демократов — они бросились в другую «узкую» и выгодную для себя крайность. Прав С. Кара-Мурза: «Важным свойством разумного человека является способность предвидеть угрозы и риски. Предви­дение опирается на анализ предыдущих состояний, для чего необхо­дим навык рефлексии — «обращения назад». Общество без рефлексии беззащитно.

Первым шагом к общему кризису у нас и стало отключение памяти и порча инструментов рефлексии. Это изменение в конце 80-х годов было массовым и поразительным по своей ментальности — как будто кто-то сверху щёлкнул выключателем»(«Матрица Россия», 2007 г.).

И это понятно — победители всегда формируют свою историю прошлого, и пропаганда их варианта трактовки становится историей и мировоззрением для побеждённых. В данной книге постараюсь восста­новить многие умышленно «утерянные» исторические события.

В этой книге мы рассмотрим очень важный период в истории России, Европы и всей планеты, — если с сегодняшнего дня проследить многие процессы назад — с момента их возникновения, в том числе негативные, то обнаружим, что многие возникли в эпоху правления Петра Перво­го. Перед тем, как начать рассматривать деятельность Петра Первого, рассмотрим — в какой эпохе ему предстояло жить, что он получил по наследству от предыдущих российских правителей, что он реформиро­вал, и какие этого были последствия. Читателю, который ищет умную литературу, для утверждения в своих взглядах или для своего интел­лектуального развития, совершенства — эта книга пригодится.

Желаю читателю интересного и полезного чтения. В добрый путь.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОТ ИВАНА ГРОЗНОГО ДО ПЕТРА ПЕРВОГО

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Россия при Иване Грозном

В первой книге этой серии «До и после крещения» мы закончили рассматривать историю России в начале 16 века в период правления Ивана Третьего. Логично начать дальше рассматривать с середины 16 века, с правления Ивана Васильевича, он же — Иван Четвёртый, он же — Иван Грозный.

В 1547 году произошло в России важное новшество — венчание Ива­на Четвёртого (Иван Васильевич, Иван Грозный) на царство по новому обряду — шапку Мономаха возложил на голову царя впервые глава христианской церкви митрополит Макарий. Этому был придан более высокий статус церкви и царю, ибо он стал «боговенчанным». Первый «боговенчанный» царь оказался «перестройщиком», радикальным реформатором. Перед его воцарением в России произошло только одно важное событие в государственном строительстве — в 1534 году в России был основан первый казенный Монетный двор для чеканки единых монет для всей страны, а теперь молодой царь задумал много нововведений.

Период воцарения Ивана Четвёртого был для России не простой — в межцарственный период при правлении матери Ивана — Елены Глин­ской, усилились бояре, и, соответственно, ожесточилась борьба между кремлёвскими группировками, и всё это усугубилось вспыхнувшими на­родными восстаниями в том же 1547 году в Москве и других городах.

Молодой царь, которому было всего 18 лет, разумно и объективно окружил себя доверенными людьми, чтобы с ними радиться — то есть совещаться (глагол «радиться» — совещаться и сейчас употребляется в польском, чешском и других славянских языках). Отсюда и пошло название этого круга помощников-советников «Избранная рада»; это аналог современного Госсовета, который во многом носит сегодня формальный характер. С составом Рады Ивану здорово повезло — со­ветники на то время оказались очень умными людьми, впрочем, талант­ливый умный молодой царь сам их выбирал.

В 1549 году Иван Васильевич с Радой решали вопрос — как ослабить влияние в Кремле мощных боярских группировок, некий аналог наших современных олигархических группировок и их лобби, и додумались провести законодательную реформу, для которой необходима была ле­гитимность, то есть — одобрение народа и его поддержка, поэтому было принято решение собрать Собор примирения, вскоре переименованный с более широким смыслом в Земский собор.

Всё новое — это хорошо забытое старое, и Земский собор был ана­логом дохристианского народного Вече. Но в размере города народное Вече провести было просто, а в масштабах государства — это была уже проблема. Поэтому по замыслу на Земский собор должны были прибыть представители земель (регионов) и сословий, кроме низших. Например, во Франции аналогичный орган назывался Генеральные Штаты, а затем Национальным Собранием.

На Земский собор участники не избирались на местах, а приглаша­лись самые авторитетные люди из разных регионов и сословий. Иван Четвёртый использовал Земский собор не только как общероссий­ский совещательный орган, но фактически — как законодательный. Для сравнения — аналогичный законодательный народный орган первые революционеры-масоны во Франции в конце 18 века после свержения монархии называли Конституантой, затем Легислативой, потом Кон­вентом, и наконец — Парламентом.

В результате в 1550 году в России появился Судебник, аналог совре­менной Конституции, по которому Боярская дума наделялась правом высшего законодательного органа при царе, — как сегодня Дума-Парла­мент при президенте. Это, конечно, не была Конституция в современном виде, но по своей сути — как свод законов — это была Конституция, а не ежедневные решения абсолютного монарха.

Как видим, Россия во многих важных вопросах развития, строитель­ства государства и общества опережала ту же Францию и многие другие европейские страны более чем на два столетия. Фактически российский самодержавец в лице Ивана Грозного по собственной инициативе урезал свои властные полномочия и делился ими с Боярской думой и с Судебником — Конституцией. То есть в России в то время, в отличие от цивилизованного Запада, не было абсолютной монархии, и были ярко выраженные элементы народовластия, то есть — демократии. Кстати, «впереди Европы всей» в то время шло соседнее славянское государство Польша, которая была дворянской (шляхетской) республикой с Кон­ституцией и выборным на определённый срок королём.

Иван Четвёртый и Избранная Рада понимали, что необходимо было реформировать управление государством и реформировать армию, перевооружать её современным стрелковым и пушечным вооружением.

А это требовало огромных денег, а казна была почти пуста. Огля­делись вокруг — у кого оказались в России деньги? Деньги оказались у «скромной» и «аскетичной» христианской церкви и её богатейших монахов в монастырях, которые оказались крупнейшими эксплуатато­рами, торговцами и ростовщиками. И, несмотря на то, что в ближайших советниках царя, в Избранной раде, были священник Сильвестр, митро­полит Макарий, и сам Иван Грозный был глубоковерующим христиа­нином, но деньги решили взять у церковников. И статьи Судебника уже предусматривали ликвидацию податных льгот монастырей, то есть монастыри должны были платить в казну все налоги.

Также запрещалось в результате ростовщичества и образовавшихся безнадёжных долгов закабалять дворян, превращать дворян в холопов, которые вынуждены были со своими семьями работать до конца жизни на монастыри. А возможность закабаления крестьян в холопов сохра­нялась. Хотя сохранялась свобода крестьян в виде свободного выбора места жительства в Юрьев день.

Это, конечно же, не могло понравиться церковникам, начались бур­ные обсуждения и возмущения.

К тому же церковники знали, что уже готовиться радикальный закон о конфискации огромных земельных владений у Церкви.

Закончилось это всё оригинально — наведением порядка среди церковников, в церковной жизни. В 1551 году Иван Грозный созвал церковный Собор, на котором предложил церковным иерархам ответить на сто вопросов о жизни Церкви, которые сформулировал сам царь, и во многих вопросах уже виднелись ответы самого царя. Озадачил.

Как видим, вопросов у Ивана Грозного к Церкви набралось немало. Поэтому этот церковный Собор назвали Стоглавым. Через некоторое время церковный Собор дал ответы, которые были помещены в книгу «Стоглав». Почти со всеми предложениями Ивана Грозного церков­ники согласились, кроме меркантильных, — дружно воспротивились конфискации земельных владений, то есть никак не желали следовать примеру Сергия Радонежского и Нила Сорского, не хотели скромной жизни, аскетизма, самопожертвования и жить своим трудом, упорно позиционировали себя как элитное правящее богатое сословие.

И чтобы царь им оставил владения и богатства, церковники пошли на существенные уступки — навели в своём царстве порядок: привели к единообразию церковные обряды, разработали внутренние правила по­ведения для самих себя, для духовенства, и даже(!) согласились признать местных русских святых общероссийскими, до этого в особом почитании были только иностранные святые, в основном византийские.

Иван Грозный согласился оставить Церкви «старые» владения, отобрал все земли, приобретенные Церковью в последние десятилетия «под шумок» в мутный период фактически боярского правления, и поставил под контроль новые сделки Церкви с землею, — впредь без «одобрямс» царя Церковь не смела приобретать земли — ни за долги, ни путём купли, ни путём дарения. Иван Грозный применил метод «между двух зол» — Церковь выбрала для себя меньшее зло.

К тому же налоги в стране были повышены в несколько раз. В казне появились деньги, и царь стал реорганизовывать армию — были сфор­мированы стрелецкие полки, солдаты получили обмундирование нового образца, огнестрельное оружие, артиллерию и денежное жалование.

Вскоре в результате деятельности царя, Избранной рады и Бояр­ской думы органы управления государством, царские чиновники были структурированы в Приказы — аналог наших министерств; Посольский приказ — министерство иностранных дел, Разбойный — министерство внутренних дел и т.д.

Тогдашнюю прокуратуру — Челобитный приказ возглавлял зна­менитый Алексей Адашев, который докладывал еженедельно о всех жалобах и несправедливостях непосредственно Ивану Грозному.

Внутри страны отменялось кормление на должностях. Вместо не­навистных народом назначаемых кормленщиков были введены органы местного (земского) самоуправления, в которых избирали достойных людей из дворянства и их помощников — целовальников, названных так, ибо целовали крест во время клятвы служить честно и справедливо. Такая же система была введена среди городского (посадского) населе­ния и государственных (черносошных) крестьян, которые выбирали себе старосту.

Таким образом, в течение 2-3 лет в России была выстроена прин­ципиально новая «вертикаль» власти, новая структура управления с участием всех слоёв общества. Вопросы о цивилизации и цивили­зованности начинают возникать, когда вы сравните выполнение этих задач демократами в России в течение десятилетия в конце 20-го века, при этом необходимо учесть, что в период вышеуказанных реформ Иван Грозный не применял ещё жестоких методов.

Та же аналогия с «перевооружением» и «реформированием» армии — в 1551 году уже перевооружённую новую 150-тысячную армию с артил­лерией 21-летний царь повёл на взятие Казани. А для защиты России с юга, от Крымского ханства, организовал пограничную службу.

После взятия Казани мудрый 21-летний царь объявил о сохранении земель за элитой Казанского ханства и сохранении мусульманской веры. То есть — это был первый российский царь, который отказался насаждать христианство «огнём и мечом», хотя у него были все силовые возможности. А купцам, двигающимся на восток, в Сибирь, разрешил нанимать на службу и для строительства крепостей беглых кресть­ян — «вольных людей», казаков, которые под командованием Ермака и завоевали Сибирь, разгромив войска потомка Чингисхана Кучума, и покорив местные народы.

На примере Ивана Грозного мы обнаруживаем все плюсы и минусы роли выдающейся личности в истории, «обе стороны медали», преиму­щества и минусы остроконечной пирамиды управления.

С одной стороны — это необычайная эффективность в случае талант­ливого сильного руководителя: без долгих дебатов, обсуждений, споров и сомнений быстрое принятие решений и их реализация. Примеров в истории очень много в последние века: в 19 веке — Николай Первый, королева Виктория, Наполеон, Бисмарк; в 20 веке — Сталин, Гитлер, Черчилль, Рейган.

С другой стороны — это зависимость судьбы всего народа, страны, судеб миллионов людей от настроения, личных переживаний, взлётов и падений интеллекта одного человека.

Красивая славная линия успехов, побед, взлёта Ивана Четвёртого после его болезни в 1563 году стала быстро искривляться. Внезапная тяжёлая загадочная болезнь, поразившая успешного русского царя после возвращения из победного похода на Казань, была похожа на отравление.

Отравление было широко распространено в то время, крупномас­штабные проблемы решались тихо, без затратных кровопролитных войн. Сам Иван Четвёртый — Грозный позже успешно прибегал к этому методу.В монастырях иезуитов, да и в монастырях России, при ставках ханов работали целые лаборатории ядов. Резкое усиление России при Иване Четвёртом явно не устраивало соседей.

Иван Четвёртый оказался на грани смерти. Иван доверял своему окружению и вместе с ним, «одной командой», ладно осуществлял радикальные реформы в стране, а тут было похоже на предательство и попытку убийства, и неизвестно — кто, или группа заговорщиков(?).

Можно представить состояние беспомощного Ивана Четвёртого — настороженность, разочарование в окружающих, подозрительный взгляд на всех. В людях и во всём человечестве огулом разочаровывались и без таких переживаний, только в результате наблюдений, многие выдающие­ся мыслители человечества — от древнегреческих философов до Канта, не говоря уже о депрессивных европейских мыслителях 20-го века.

И в этом состоянии, лёжа на смертном одре, он, ещё живой, вдруг оказался ещё и свидетелем борьбы за свой престол — одни бояре под­держали завещание Ивана, по которому престол наследовал его только что родившийся «пеленочный» сын Дмитрий, а другие неожиданно для Ивана воспротивились этому и предложили на царство внука Ивана Третьего, его двоюродного брата Владимира Старицкого. В общем, — переживаний, разочарований и негодований у умирающего Ивана было предостаточно.

И в этой ситуации психическая нагрузка на сознание тяжелоболь­ного царя внезапно возросла многократно — в ходе споров за престол няня вдруг роняет наследника в воду и сын-первенец умирает от переохлаждения... Согласитесь, не каждый выдержит такую череду тяжёлых бед, сохранив нервное, психическое состояние, тяжело болея, умирая, а тем более — затем чудным образом выздоровев. Поэтому неудивительно, что все отметили — после выздоровления Иван Чет­вёртый сильно изменился, стал неуравновешенным, резким, нервным и жестоким — Грозным.

Но дальнейший ход событий усугубил состояние Ивана Грозного. В начале всё шло по-старому — хорошо, успешно, победно — в 1556 году было присоединено к России Астраханское ханство. И когда Иван Грозный уладил ситуацию на востоке и юге, то логично он обратил свой взгляд на запад, где не было важного «геополитико-экономического» выхода к торговым путям Балтики. И в 1558 году он объявил войну Ливонскому ордену, его войска вступили в Прибалтику и напали на ливонские замки, неожиданно легко овладев обширными террито­риями с городами Нарва, Дерп (Юрьев) и подошли к стенам Ревеля и Риги. Здесь стоит обратить внимание на то, что русский царь начал эту длительную войну с ливонским орденом, перешедшую затем в войну с поляками, литовцами и шведами. До этого литовские князья на Русь нападали и даже осаждали Москву, но поляки были заняты постоян­ными войнами с крестоносцами и турками, и на восток войнами, кроме Крымского хана, который владел большой частью Украины-Малорос­сии, которая тогда так ещё не называлась.

В начавшейся войне первоначальная лёгкость сыграла злую шут­ку, — царь с радой решили, что задача выхода к Балтике почти решена, осталось последнее усилие, но, не сделав его, решили, что наступило подходящее время сделать такой же быстрый «геопрорыв» и к Черному морю, разгромив старого врага Крымского хана.

Сейчас и поездом это расстояние пересечь — быстро не получается, а тогда пешком. Неудивительно, что измученные переходом русские войска не смогли разгромить Крымское ханство, и потерпели поражение. Это было первое крупное военное поражение Ивана Грозного. Понятно, что с его самолюбием вершителя, победителя и нервным состоянием — он тяжело переживал это поражение.

А в это время «ливонская река» на месте не стояла, — ливонский магистр не стал дожидаться возвращения русских войск и обратился за помощью к соседям. Дружелюбные соседи «помогли», — разделили земли ливонского ордена между собой, Ливонский орден прекратил своё существование, и разгромили оставшиеся в Прибалтике русские войска. И Ивана Грозного ждали уже не вояки ливонского ордена, а мощные войска Швеции и союза Польши и Литвы.

В 1559 году русские войска в Прибалтике потерпели несколько поражений. Иван Грозный срочно собрал большое войско и под пред­водительство героя штурма Казани князя Курбского бросил на помощь. Началась затяжная изнурительная 25-летняя война, в которой Иван Грозный иногда использовал оригинальные методы воздействия на про­тивника, — чтобы остановить продвижение войск польского короля Стефана Батория, он решил на него повлиять через папу Римского и послал к нему посольство.

Что пообещал папе Римскому Иван Грозный, не ясно, но Папа Римский решил помочь Ивану Грозному и послал к Баторию своего помощника иезуита Поссевина, который приехал уговаривать польского короля во время осады его войсками Пскова, но Баторий проигнориро­вал папу Римского.

В следующем году — 1560, у Ивана Грозного случилась ещё одна беда — внезапно умерла его жена Анастасия Романовна, которую он очень любил, и которая была ему надёжной опорой. Со времен болезни Ивана в 1553 году между Анастасией и членами Избранной рады сло­жились плохие отношения, которые только ухудшались из-за взаимной ревности к влиянию на царя. Было похоже, что Анастасию отравили, и об этом по Москве пошли упорные слухи.

К тому же, до смерти Анастасии, поражения русской армии са­молюбивый Иван не хотел брать на себя, и было желание свалить на удачу на советников, которые за 13 лет совместной работы, конечно же, не раз ошибались и за такой длительный срок надоели, приелись Ивану. Впечатлённый смертью Анастасии, Иван Грозный решил уст­роить репрессии её недругам, — Адашев был арестован и умерщвлён в тюрьме, священника Сильвестра сослали в Соловецкий монастырь, где он вскоре тоже был умерщвлён. Подверглись жёстким репрессиям многие бояре.

В 1563 году умер своей смертью опорный человек Ивана Грозного с детства — митрополит Макарий. Иван остался без духовника-совет­ника, без жены, без Избраной рады — один, и всё становился жёстче и остервенелее, репрессии усиливались. А гнёт неудач и бед на Ивана Гроз­ного усиливался — в 1564 году русская армия потерпела ряд крупных поражений от польско-литовских войск. Это поражение усугубилось ещё тем, что герой взятия Казани полководец князь Андрей Курбский, опасаясь репрессий по поводу поражений, в апреле 1564 года перешёл к врагам, в Литву, то есть — предал.

В результате для Ивана Грозного наступил очередной этап каче­ственного изменения в худшую сторону. Кроме того, объективно для такого талантливого руководителя наступает иногда момент прихода таких мыслей — и так Иван смолоду играл роль первой скрипки, самому приходилось находить гениальные решения и брать за осуществление их ответственность, несмотря на многочисленных советников. Эту истину подтвердят многие директора заводов, фирм и корпораций — не с кем на одном уровне обсудить различные проблемы, только в узких темах со специалистами; хотя многие в своих сегментах делают работу хорошо и профессионально, но совещаться с ними по стратегическим вопросам высокого уровня зачастую бесполезно. А Иван Грозный с детства много читал, у него была огромная библиотека, в своё время он был одним из самых образованных людей с природным мощным умом.

Ведь Иван Грозный в возрасте 21 года собрал на церковный Собор десятки важных и с виду мудрых церковников намного старше себя, и оказался намного умнее всех их — «построил», навёл внутри духовно­го общества порядок, в том числе и морально-нравственный, и они его правоту признали. После этого можно понять его самооценку и оценку им окружающих, в том числе и многие его последующие действия, в том числе и негативные.

Многочисленные беды после череды успехов, усталость психики, последствия отравления, нервность, недоверчивость, подозрительность, одиночество, измененное мировоззрение и наступивший ранний пери­од — «бес в ребро» в сумме сделали своё дело — Иван Грозный решил перечеркнуть многие свои же демократические инициативы-новшества, и решил вернуться к личной неограниченной власти — к самодержавию, к абсолютной монархии. Этому же решению способствовал и известный Иван Пересветов, который в своей челобитной привёл пример Турции, где все подданные считались слугами самодержавца-султана, без всяких элементов народовластия, и призвал к этому же Ивана Грозного.

И благодаря своему манёвру через Александрову слободу и притвор­ный отказ от царствования он «легитимно» добился желаемого, и ввёл для внутренних «чисток» и репрессий опричнину — карательное войско, личную гвардию-инквизиция — аналог НКВД.

То, что происходило дальше в России, можно назвать — только сатанизмом: сексуальные оргии, несмотря на наличие после смерти Анастасии ещё шести жён, изощрённые пытки и казни сотен и тысяч людей, сожжённые русские деревни и разграбленные города, немоти­вированное убийство собственного сына и многолетняя кровавая «по­бедная» война против своего народа, даже издевательство и убийство священников: с митрополита Филиппа опричники прилюдно сорвали церковную одежду и выгнали из собора, а позже Малюта Скуратов за­душил митрополита. Весь этот кошмар частично закончился со смертью Грозного в 1584 году.

Говорят, в конце жизни христианин Иван Грозный сильно каялся, осознал, какое он кошмарное чудовище и сколько неповинных жизней загубил, и при этом пытался оправдываться — «только Бог безгрешен». С таким «философским» оправданием на устах можно и всё человече­ство уничтожить.

Стоит отметить и «Юрьев день» для наших прабабушек. Ибо в 1581 году было совершено закрепление крестьян на земле, запрещены переходы в Юрьев день, и произведены записи крестьян в писцовые книги за землевладельцами — так было введено печальное крепостное право — вид рабства, отмененное только в 1861 году, временные «запо­ведные лета» затянулись почти на триста лет.

Результат правления Ивана Грозного логичен и трагичен, несмотря на блестящее начало реформ и мощное усиление государственности, — сильное ослабление государства по многим параметрам: от непаханых полей до пустующих деревень, убыль населения от казней талантливых людей и затяжной войны, бегство крестьян в казаки, от пустой казны до резкого снижения безопасности страны, и захват Москвы, России поляками выглядел совсем закономерным. И закономерным было ори­гинальное выдвижение на престол выходца из «гнезда» Ивана Грозного Бориса Годунова.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Борис Годунов и Смутное время

При жизни Ивана Грозного и разгуле опричнины выдвинулся брат жены сына Ивана Грозного Фёдора Ивановича — Борис Годунов, ко­торый оказался талантливым интриганом, специалистом по «шахмат­ным» придворным жестоким играм. Шаг за шагом, даже путём тайных убийств, он набирал силу и влияние, и было похоже, что он наметил себе высшую цель. И его победы в этих играх были впечатлительны: отправил в ссылку конкурентных братьев Шуйских; болезненного сына Ивана Грозного — Фёдора он не опасался, а здорового Дмитрия отправил в провинцию — в Углич, где в 1591 году неожиданно обнаружили царевича с перерезанным горлом. Толпа горожан расправилась с придворными, ответственными за опеку над царевичем, но Годунов направил в Углич войска для расправы с горожанами. А специальная следственная комис­сия пришла к выводу, что царевич зарезал себя сам по неосторожности. У любого мужчины это вызовет только горькую усмешку.

А когда скончался 7 января1598 года царь Фёдор Иванович и ди­настия Рюриковичей прекратилась, то у Годунова появились реальные шансы стать царём, основать свою династию Годуновых. И с удвоенной силой стал расшвыривать подальше от Москвы неугодных ему людей: бояр Милославских, Шуйских, а затем вступил в борьбу с боярами Романовыми.

Борис умудрился митрополитом поставить своего человека — Иова, а затем сделал всё, чтобы усилить власть своего сторонника — все­мерно способствовал введению в России патриаршества, и Иов стал Патриархом.

Захотелось Годунову и поэкспериментировать с уже закрепощён­ным крестьянством, вернее, угодить боярам — узаконил временные «заповедные лета», увековечив закрепощение; узаконил владельцу ис­кать убежавшую собственность, — то есть усиливал рабство; увеличил налоговое бремя.

Бояре, наблюдая все старания Годунова и его грязные методы, по­ступили оригинально — боярские и княжеские роды решили упразднить вообще монархическую форму правления в России, а ввести коллек­тивное правление — делегировать верховные властные полномочия Боярской думе, то есть Россия фактически превращалась в боярскую (парламентскую) республику. И боярское совещание потребовало у на­рода присягнуть Боярской думе.

Для народа это было довольно неожиданно и непривычно, вечевые и княжеские дохристианские времена были уже в далёком прошлом, а но­вые поколения при христианстве уже привыкли жить при монархах и не подозревали, что можно по-другому. В первой моей книге, надеюсь, было достаточно убедительно объяснено, с какой целью было введено на Руси христианство, поэтому неудивительно, что этому, казалось бы, симпатич­ному предложению формы правления воспротивился, кроме рвавшегося к абсолютной власти Бориса Годунова, Патриарх Иов, который собрал альтернативный Боярской думе Собор и выдвинул на престол Годунова. В России возникло двоевластие и запахло очередной гражданской войной, многие из которых мы рассматривали в первой книге — в первых столе­тиях второго тысячелетия. Ответ-выбор должен был дать народ. Причём в более тяжёлом положении оказался властолюбивый самовыдвиженец Годунов, для которого важна была легитимность — поддержка народа. За народ (лекторат) и пошла политтехнологическая борьба, в которой проворней, сообразительнее и хитрее оказались Годунов с Иовом.

Вероятнее всего, они вспомнили недавний эффективный трюк Ивана Грозного с отбытием в Александрову слободу — когда народ упраши­вал его вернуться на престол, и он «уговорился» на новых условиях. На этот раз сценарий немного модернизировали — Борис Годунов, которого якобы уже не интересовал престол, якобы решил уединиться от светской суеты, от придворных интриг в Новодевичий монастырь, углубиться в раздумье в одиночестве. Следующий театральный ход был за патриархом Иовом — ему якобы понравился этот красивый и скромный ход Годунова, он вместе со священниками собрал побольше народа и двинулся ходом с иконами и хоругвями к монастырю упраши­вать Годунова вступить в царствование Россией. Но Годунов якобы от такого лестного предложения скромно отказался — не готов, не по нему шапка Мономаха и т.п. Народу эта притворная скромность понравилась. И Иов организовал ещё большее шествие к монастырю на уговоры, и со второго раза Годунова «уговорили», он согласился.

И Иов в Успенском соборе в том же 1598 году поспешил «боговен- чать» Годунова царём России. Но не для всех оказался авторитетом шустрый патриарх Иов, — грамотные бояре, в отличие от народа, поняли «маневр» и отказались признавать решение Иова, признавать царём Годунова и ему присягать.

Начались долгие компромиссные переговоры, и только через два месяца часть бояр согласились присягнуть Годунову, и Годунова в оче­редной раз провозгласили царём.

Благодарный Иову Годунов вернул существенные налоговые льготы Церкви, отобранные Иваном Грозным, раздал чины дворянам, выплатил долги служивым людям, дал льготы купцам, в том числе и иностранным. Таким образом рядом с Москвой образовалась немецкая купеческая слобода Кукуй. Это — тот самый знаменитый Кукуй, в котором провёл свои молодые разгульные годы Петр Первый. Годунов был поклонником Западной Европы и даже разрешил построить в Кукуе протестантскую церковь.

Годунов довольно умело, талантливо и ровно руководил страной, но — сорвался. Подвело властолюбие и жажда мести. Годунов обнару­жил рост популярности в народе богатого боярского рода Романовых, который ратовал ранее за правление Боярской думы и решил пере­страховаться — Фёдора Никитича Романова постригли в монахи и под именем Филарета сослали в монастырь, а его двоих малолетних детей как заложников бросили в тюрьму.

И тут, похоже, решил активно вмешаться Бог, и внести свои коррек­тивы — в России в 1601 году всё лето лили нескончаемые дожди, а в ав­густе^) ударил мороз — весь урожай бы погублен, и в России наступил страшный голод, и как его следствие — анархия и лихость пытавшегося выжить любыми способами народа. В поисках пищи толпы голодных дошли до Москвы и разграбили государственные житницы. Все меры Годунова не давали никакого эффекта. Наоборот, — ситуация усугуб­лялась, никто не платил налоги, деньги обесценились, отряды крестьян и холопов под предводительством местных выдвиженцев грабили по­местья и имения богатых сословий.

Так прошёл не только 1601 год, но и 1602 и 1603. Соседи — поляки и литовцы всё это время наблюдали за беспорядками и хаосом в России, за её резким ослаблением, вероятно, радовались, ибо недавно 25 лет подряд воевали в изнурительной войне с напавшим на них Иваном Грозным, и думали — как этим резким ослаблением России воспользо­ваться с выгодой для себя?

И в этой ситуации судьба-злодейка им улыбнулась — «они нашли друг друга»: очень сильная в ту пору Польша и довольно грамотный бывший русский дворянин, затем православный монах, служивший даже в Москве при дворе Патриарха переписчиком книг — Григорий Отрепьев, который превратился в выжившего чудным образом сына

Ивана Грозного — Дмитрия, законного наследника российского пре­стола. Так началась трагическая мудрёная история с Лжедмитрием и Смутное время.

При этом стоит заметить, что коварный сценарий был продуман талантливо: Лжедмитрий не пошёл с польско-литовским войском на Москву требовать «законный» престол, а прибыл с убедительной «легендой» к вольным людям в Запорожскую сечь, к казакам.

Казаки выслушали, поверили, возмутились до глубины души неспра­ведливостью и стали готовиться к походу на Москву. Пока готовились, слух о спасшемся Дмитрии Ивановиче стал разноситься широко, и в Запо­рожскую армию стали стягиваться вольные люди с Дона и других мест.

Когда набралось несколько тысяч, «народная» армия форсирова­ла в октябре 1604 года (после сбора урожая) Днепр и двинулась на Москву. По пути города и селения на удивление сдавались без боя и «народная» армия Лжедмитрия росла как снежный ком, даже с царской армии стали перебегать в народную. Борис Годунов, подавленный бе­дами последних лет и, ожидая ещё худшего наблюдая за продвижением на Москву народной армии, сильно впечатлился, переживал, занемог и умер 13 апреля 1605 года. Получилось, что его высокая мечта, которую он всё-таки достиг такими трудами, не принесла ему ничего хорошего, наоборот — принесла одни мучения, несчастья и погубила. Жизнь на­писала историческую притчу.

Под Кромами царские войска перешли к Лжедмитрию. Дорога на Мо­скву была открыта, оставалась сама Москва, в которой часть бояр стали присягать сыну Годунова — Фёдору Борисовичу. Лжедмитрий, подойдя с войском к Серпухову, потребовал к его приходу в Москву очистить город от Годуновых и их покровителей. 1 июня 1605 году предок А.С. Пушкина Гаврила Пушкин на Лобном месте зачитал грамоту Лжедмитрия. После чего народ ворвался в Кремль, стража разбежалась. Всю семью Годуно­вых, кроме сестры Ксении, стрельцы убили, династия Годуновых прекра­тилась. А Патриарха Иова затащили в Успенский собор Кремля, сорвали с него все церковные одежды и знаки, бросили в телегу и отправили в монастырь. Москва была «чиста», Лжедмитрий мог въезжать.

В этот момент произошёл странный случай — перед Москвой его встретила мать настоящего Дмитрия и признала Лжедмитрия своим сыном. Похоже, она желала взлёта, почёта и пошла сознательно на ложь. Они вместе вышли к толпе народа, которая ревела от восторга. Совре­менные политтехнологи удавились бы от зависти от такой качественной постановки.

А когда Лжедмитрий подъехал к кремлю и у собора Василия Бла­женного снял шапку и перекрестился, то огромная толпа народа упала на колени и рыдала. Это был прекрасный спектакль.

Первые недели правления Лжедмитрия оказались очень удачными: кровь не проливал, врагов не преследовал, разрешил купцам свободно пересекать границы России, эффективно участвовал в работе Боярской думы, толково учил стрельцов военному мастерству.

Но «шило» долго утаить не удалось. Вначале Лжедмитрий скромно указывал, что католики и православные — это христиане. Эти униатские взгляды Лжедмитрия для окружающих были новшеством. Но главный вред ему нанесли польские отряды, которые входили в казацкое вой­ско. Они-то знали правду и не сыграли свою роль качественно — вели себя в Москве очень уверенно и нагло. Недовольные москвичи стали роптать. Лжедмитрий быстро отреагировал — предложил полякам вернуться домой, но те отказались. Лжедмитрию ничего не оставалось, как их арестовать, а затем он своих подельников тайно отпустил, и они отправились в Польшу, «балуясь» по дороге. Понятно, что такое трудно было удержать в тайне. И совсем случился «перебор», когда в Москву из Польши приехала Марина Мнишек в сопровождении двух тысяч шляхтичей, и народ вдруг узнал, что эта полька-католичка является невестой Лжедмитрия.

Выводы вылились в события — 17 мая 1606 года князья Шуйский и Голицын во главе новгородцев и псковичей осуществили заговор — убили Лжедмитрия, Марину Мнишек отправили в ссылку в Ярославль, а полякам дали уйти в Польшу. Но история смуты на этом не прекрати­лась, потом появился ещё один Лжедмитрий, кроме поляков в россий­ские дела вмешались ещё и шведы, начались различные народные бунты, российская государственность висела на волоске — весь трагический период много раз описан и закончился только благодаря торговцу мя­сом К.З. Минину-Сухоруку и князю Д.М. Пожарскому. После спасения России около десяти претендентов боролись за царский престол.

Но неожиданно победил компромиссный выдвиженец — 16-летний Михаил Романов, сын некогда гонимого Годуновым Филарета. Не­зрелость выбранного царя обнадеживала многих бояр поучаствовать в управлении страной. И 21 февраля 1613 года Михаил Фёдорович Романов был избран на царство. Так началась династия Романовых.

Но судьба России очередной раз хитро улыбнулась — бояре не стали править Россией, как предполагали, а править стал вернувшийся из польского плена отец Михаила Романова Патриарх Филарет, который в смутное время предложил на русский престол польского королевича Владислава.

Филарет ловко узурпировал власть. Боярская дума собиралась редко и стала «ручной», а Земские соборы вообще исчезли.

Стоит обратить внимание на большую роль народа в этот период ис­тории, особенно вольных людей — казаков. Вече уже давно не собирали, но мнение и участие народа в судьбе страны выражалось громко и ори­гинально, порою трагически, а порою спасительно, несмотря на то, что им часто манипулировали различные лидеры и даже иностранцы. Стоит отметить, что в период правления Михаила Романова и Филарета мно­гие казаки стали служилыми людьми, фактически мелкими дворянами, а крестьян, раскрепощённых в смутное время, опять закрепостили.

После подписания мирных договоров: со Швецией в феврале 1617 г. и в декабре 1618 г. с Польшей, наступило в России мирное время, и страна стала быстро восстанавливаться и быстро богатеть. По ини­циативе царя стали строить много промышленных предприятий, в том числе военных, а российская армия быстро перевооружилась, причём стала использовать впервые иностранные наёмников — конные полки драгун и рейтаров. За 15 лет Россия настолько окрепла и набрала сил, что Михаил Романов решил пойти войной на Польшу, чтобы вернуть обратно утерянный Смоленск.

Преследуя эту цель, ему удалось даже создать против Польши воен­ный союз со Швецией. К тому же и время оказалось подходящим — вес­ной 1632 года умер воинственный польский король Сигизмунд Третий. И летом 1632 года Швеция двинула свои войска на Польшу с севера, а огромная 100-тысячная русская армия во главе с прославленным вое­водой М.Б.Шейном двинулась с востока.

Но задумка не удалась, и результат получился неожиданно обрат­ный, даже обескураживающий. Новый польский король Владислав (правил 1632-1648 гг.) умелыми действиями своей армии нанёс ряд поражений шведам и русской армии, а под Смоленском вовсе её ок­ружил. После чего воевода Шейн сдал свою армию, знамена и оружие польскому королю. Многочисленные наёмники, естественно, перешли к польскому королю служить.

Польский король Владислав в свою очередь сделал странный благородный жест — отпустил русских пленников вместе с оружием и пушками в Москву. А затем двинулся на взятие Москвы против этого же оружия. После ранения в бою Владислава обе стороны подписали в 1634 году Поляновский мир, Смоленск остался польским городом.