Помоги проекту - поделись книгой:
— Гадание лошадиных предков. На нем изображена птица Чур, которая должна принести им хозяина.
— А почему он похож на доктора Дорохова?
— Ты что-то путаешь, — сказала Ая. — Древние лошадиные предки не могли знать твоего доктора Дорохова.
— Ну, отыскалась ваша собака? — едва завидев всех, закричала птица Чур. — Летим наконец?
Ни Ая, ни Полина ничего не успели ей ответить. Потому что все лошади, все до единой, окружили птицу. Белый Конь положил перед ней развернутый пергамент.
— Что это? — спросила Птица брезгливо. А все лошади, все до единой, молча стали перед ней на колени.
— Что это за игры? Что вы хотите от меня еще, несносная публика?
Белый Конь заговорил торжественно:
— Вглядись внимательно, птица Чур! Это предсказание наших предков. На твою долю выпадает помощь и спасение.
— Что это еще за «помощь и спасение»? — передразнила его птица.
— Вглядись хорошенько в этого человека. Это Хозяин, которого мы ждем и о котором поется в нашей заветной песне. Принеси к нам этого человека через Ветреную Пустыню. Он будет с нами жить. Он построит дом. А мы будем работать. У нас будет дело!
— Вообще-то я лечу, куда лечу, и никто не волен мной командовать. Но раз вы все так об этом просите, я даю вам обещание: хорошо, я это сделаю, когда настанет час, — ответила птица Чур.
— О! — счастливо выдохнули все лошади разом.
— Но ведь я не знаю, где он, откуда вам его принести. Вы мне можете сказать, где он живет? Кто он?
— Не-е-ет, — сказали опять все лошади разом. — Мы не знаем.
— Ну, ладно, — сказала птица Чур. — Раз я обещала, я обещала. Облачная птица Чур не бросает слов на ветер. Ей это может слишком дорого обойтись. Так ветры могут ее вообще разнести по кусочку. Нет, птица Чур не бросает слов на ветер, — повторила она. — Я принесу этого человека к вам, как только он будет найден. Хоть я и не перевозчик, — добавила она ворчливо. — А теперь быстро прощайтесь и в путь! — сказала она Ае и Полине. — Я надеюсь, ваша собака здесь и не занята больше раскопками?
И вот уже Ая, Полина и Фокки взобрались на спину гигантской птицы и поднимаются в воздух.
Над ними голубеет ясное, безоблачное небо, в небе прохладно и тихо, а снизу, с вечнозеленого Острова Говорящих Лошадей, до них доносится песня:
Глава 7
Куда девался татарский мост? Разговорчивый старичок на перевозе
Птица Чур летела плавно, и лететь с ней было нестрашно. Ее перья укрывали от ветра, и поэтому Полине было совсем не холодно. Очень скоро птица Чур стала снижаться и опустилась далеко за городом.
— Терпеть не могу бывать близко от человеческих городов, — сказала она. — Слишком много потом возникает разговоров. Начинаются толки про летающие тарелки и прочее. А я — облачная птица, и совсем не желаю, чтобы меня считали посудой, хотя бы даже и летающей. Достаточно того, что я принесла вас в сразупослевойны. Это то время, о котором вы меня просили. Крутогорск находится вон там, — и она махнула крылом, указывая направление. — Идите и возвращайтесь скорее. Меня ждут там, где меня ждут, а я из-за вас все никак не могу туда добраться. Ступайте по той дороге. И уж будьте любезны, не заставляйте меня торчать тут сто лет.
Полина, Ая и Фокки быстро двинулись, куда им махнула птица Чур. Было прохладно. Снег почти стаял, и кое-где показывалась маленькими зелеными щеточками новая весенняя трава. Дорога шла через сосновый лес. Сосны росли не часто. Бор был светлый. Деревья о чем-то между собой неумолчно переговаривались, время от времени роняя длинные, скрепленные с одного конца двойные иглы. Воздух был душистый, от земли шел легкий пар, и казалось, будто весь лес был затянут прозрачной душистой тканью. Вон и опушка виднеется. Сейчас они дойдут до нее и посмотрят, куда дальше поведет их дорога. Может, Крутогорск покажется вдали, и тогда они быстро туда пойдут и отыщут Вардкеза и попросят у него алые и белые розы.
Вдруг Полина остановилась, точно ноги ее прилипли к земле. Фокки подбежал к ней и заглянул в лицо.
— Ая! Какой ужас, Ая! — воскликнула она.
— Ты что, Полиночка, что с тобой? — спросила Ая.
— Ая, — продолжала Полина, — но ведь тут не Остров Говорящих Лошадей!
— Я не понимаю, — отозвалась Ая. — При чем тут то?
— Потому что остров — вечнозеленый. А здесь — ты видишь?
— Что «видишь»?
— Здесь тоже, как и у нас, весна. Ранняя весна! Наверно, март.
— Это хорошо, — неопределенно отозвалась Ая. — Весной воздух становится прозрачным, весной звезды начинают ярче блестеть…
— Ты не понимаешь, Ая! — начала уже сердиться Полина. — Ты меня не слушаешь!
— Чего ты вдруг рассердилась? Я и в самом деле не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала Ая.
— Самое главное. Вардкеза.
— Мы его найдем.
— Но, Ая, в марте розы разве цветут? Что-то я совсем запуталась, Ая!
— Я думаю, у него они цветут круглый год. Даже в марте.
Уверенный тон Аи немного успокоил Полину. Фокки понимал, что происходит какое-то волнение, начал было вокруг них бегать, а тут и он утих.
Вскоре они вышли на опушку соснового бора и вдали, за широким-широким полем, увидели очертания города. Город, как видно, был расположен на холмах. Издали казалось, что он растет вверх, как дерево. Виднелись дома внизу, а потом повыше, вроде бы прямо над ними, — снова дома.
— Пошли, — решительно сказала Ая. — Это, должно быть, и есть Крутогорск.
Они долго-долго шли по дороге, ведущей через поле. Дорога была почти совсем пустынна. Только один раз их обогнал грузовик-полуторка. Он показался Полине странным. Маленьким, почти что ненастоящим. Навстречу проехала телега, которую тащила тощая лошадка. Телега громыхала по булыжной дороге. В телеге было довольно много народу, и лошадь медленно тащила всю ораву. Потом навстречу попалась еще телега — в ней стояли связанные веревкой три огромных бидона. Мальчик-кучер шел возле лошадиной морды, помахивая вожжами и приговаривая:
— Но, Мишка, но же, недалеко уж.
Потом он сел боком на край телеги, и его рыжий Мишка пошел почему-то быстрее. Никто не обратил на путников никакого внимания.
Ая шла молча, чтобы не бегали разноцветные огоньки и не смущали встречный народ.
Но вот город начал приближаться, и Полине даже стало казаться, что она уже издали узнает кое-что из того, о чем рассказывала бабушка.
Вон высится старая пожарная каланча. Вон на берегу реки — остатки старинного монастыря, и галки кружат над покосившейся колокольней. Вот тут напротив и должен оказаться мост через реку.
Бабушка говорила, он называется Татарский мост.
Они подошли к реке. Полина испугалась. Река не была похожа на спокойную речку бабушкиных рассказов. Вода едва не выходила из берегов, она была глинистая, мутная, временами по ней, вертясь, проплывали большие мохнатые льдины.
Город начинался прямо за рекой.
— Ты говорила про мост, Полина, а где же он? — спросила Ая.
— Не знаю. Он точно должен быть тут. — В голосе у Полины опять в который раз за это нелегкое путешествие послышались слезы. Ая задумалась.
— Я могу перебраться и над водой. Но ты не можешь. А со мной Вардкез не станет говорить. Он испугается. Это только дети не боятся, когда к ним приходит звезда и начинает с ними разговаривать. Взрослые этого не переносят. Они пугаются. Значит, должна с ним разговаривать ты — настоящая девочка. Птица Чур сюда ни за что не полетит. Она уже объяснила почему.
— Так что же, вернемся без роз? — почти плача, спросила Полина. — Фокки же нам ничем не поможет. Фокки!
Фокки опять не было рядом! Но не успели они обеспокоиться или рассердиться, как поблизости раздался отрывистый лай и послышался голос:
— Это чья тут собака? Не тронет?
— Фокки! Ко мне! — крикнула Полина.
И из-за полуразвалившегося сарайчика, стоявшего на берегу, выскочил Фокки, а за ним следом вышел старичок в прожженной, вылинявшей телогрейке и в прожженных валенках. Он курил смешную папиросу — не папиросу, а просто газетную трубочку, из которой шел противный дым.
— А, девочки, — сказал он. — Ваша, что ли, собака?
— Наша, — сказала Полина.
— А вы откуда?
Полине стало вдруг жарко от этого вопроса. Она совсем не знала, что же ей сказать.
Хорошо, что старичок был разговорчив и сам стал за них отвечать.
— Ты чего такая? — сказал он, поглядев на Аю. — А-а-а, вы, должно быть, на утреннике в железнодорожной школе были. Ишь, в какую звезду нарядилась. Смотри не простынь, больно ты легко одета. Платьице все аж просвечивает. А вы что же от других отстали? Я уже всех на ту сторону перевез. Все жду только, может, какой путник объявится. Я сегодня на перевозе дежурю.
— Дяденька… — робко начала Полина. — Дяденька, а где же… Татарский мост?
Старичок посмотрел на нее с большим удивлением.
— Да ты что, милка, с луны, что ли, свалилась? Не видишь, какой разлив? Озерный лед вдруг в реку хлынул, ну мост и снесло. Вода спадет, снова наводить будут. А ты как же, — он поглядел на Полину подозрительно, — как же ты на ту сторону в школу перебиралась?
Полину опять бросило в жар. Но старичок снова сам ее и выручил:
— А, должно быть, через железнодорожный мост, в объезд, на лошади, которая хлеб везла.
Полина на всякий случай быстро закивала.
— Ты чья же будешь?
Полина не поняла, что он говорит. Она не знала, что в Крутогорске так спрашивают фамилию.
— Не Коровина ли? У них внучка вроде такая же — конопатенькая.
Полина опять молча покивала.
— Ну, дак, чего делать, садитесь, перевезу вас. Ишь, махонькие. И собаку везти?
— И собаку, и собаку, — затараторила Полина.
— Ладно уж, и собаку. Поехали. А то подружка твоя совсем закоченела, все молчит да молчит.
Под берегом оказалась огромная лодка. Старичок усадил их всех на одну скамейку — и на ней осталось еще много места.
Он быстро греб и сам себе в усы приговаривал:
— Звезда. Нарядилась тоже. А сама дрожмя дрожит. Студено ведь.
Вскоре они достигли противоположного берега. Старичок помог им выбраться.
— Дяденька, — снова набралась храбрости Полина, — а как нам на Козье Болото идти?
Старичок удивился:
— Дак ведь Коровины не на Козьем Болоте живут? А, понятно, подружку проводить хочешь. Дак что ж ты, никогда на Козьем Болоте не бывала? А, ну да, может, бывала, да забыла. Дак вот так берегом идите, потом на Извозную свернете, а там уж и Козье Болото. Уж почитай все улицы в Крутогорске переназвали, а вот Извозная да Козье Болото так по-старому и остались. Может, еще Пальмовая…
Он махнул рукой и пошел назад, к своей лодке.
— Спасибо, дяденька, — сказала Полина. Ае стоило больших усилий промолчать и не поблагодарить доброго старичка.
Глава 8
Вновь песенка про песика. На кого похож Вардкез?
И они пошли берегом, как им и было указано. У Полины дух замирал. Это же он, тот самый Крутогорск, город бесконечных рассказов бабушки Таи. И не как на открытках, которые бабушка Тая привезла в прошлом году, когда ездила на дедушкину могилу. Там, на фотографиях, — высоченные дома, как везде, новый детский театр с забавной плоской крышей и огромным блестящим металлическим петухом на стене. А на площади белый памятник — называется стелла, в честь крутогорцев, отдавших свою жизнь за победу над фашистами.
Шел март 1946 года. Первая послевоенная весна…
Перед ними был Крутогорск бабушкиной юности. Стояли одноэтажные и двухэтажные домики вдоль набережной. Собственно, набережной не было, был только спуск к реке. У каждого домика был небольшой палисадничек. Кое-где из дворов доносился приятный запах дыма — это жгли прошлогодние листья. Почему-то набережная в этот час была совершенно пуста. Однако же нет, вон показался человек — он несет что-то за спиной в мешке. У него одна нога, а руки заняты костылями. Он шел быстро, не оглядываясь, глядя в землю. Потом пробежала девочка. Полина заметила, какое на ней плохонькое пальтишко. Девочка несколько раз обернулась. Даже постояла. Потом пожала худым плечиком и куда-то побежала.
К Полине точно откуда-то издалека вдруг долетел папин голос:
— Чудес не бывает, Таисья Гурьевна!
Вот тебе и не бывает! А может, со взрослыми не бывает? А только с детьми?
Ее мысли прервал Аин голос:
— Посмотри, Полина, вот Извозная. Нам надо сюда свернуть.
Зеленые огоньки ее голоса быстро пробежали по дощатой стене и высокому крылечку углового дома. Возле крылечка рос сиреневый куст. Он был еще по-зимнему гол. Огоньки на минуточку украсили его живой, трепещущей листвой.
Они свернули на Извозную улицу. Тут вдоль домов тянулся дощатый тротуар. Доски были старые, размахренные, а кое-где и вовсе отсутствовали, и было видно, как сквозь черную землю пробивается весенняя травка. Некоторые дощечки еле-еле держались, и на них можно было подпрыгивать и качаться.
Фокки, конечно, тут же провалился лапой в щель. Лапа застряла. Полина с трудом ее вытащила, а Фокки при этом повизгивал. Не столько ему было больно, сколько он перетрусил!
Полина, подпрыгивая на тротуарных досках, время от времени вертела головой в разные стороны. Еще бы! Ведь это Крутогорск! Окна некоторых домов были чисто вымыты, на подоконниках цвели шапочки герани и еще какие-то цветы — большими колокольчиками. А другие окна были запыленные, немытые, на стеклах были наклеены крест-накрест полоски бумаги. Бабушка Тая рассказывала: это не только в Крутогорске, это везде так наклеивали — чтобы стекла не вылетали, если будет бомбежка. Вот они прошли уже почти всю Извозную, дощатый тротуар кончился.
Обозначилась улица с правой стороны. Там вообще не было никакого тротуара, середина улицы была разъезжена, в темных колеях стояла вода. Они свернули направо, наугад, не очень-то зная, сюда ли им надо. На углу не было никакого обозначения улицы. Но на одном из домиков было написано: «Козье Болото, дом 15».
Поделиться книгой: