Помоги проекту - поделись книгой:
Мы быстро отводим бронемашину с дороги под деревья.
Вскоре появляется пара наших Me-109, но воздушный бой мы так и не увидели. Во всяком случае, уйти удалось лишь одному русскому бомбардировщику.
Быстро покончив с оставшейся работой, около 14 часов в полном одиночестве отъезжаем.
На наши вопросы относительно местонахождения нашего 13-го танково-разведывательного батальона никто ничего ответить не мог. Когда мы выехали на узкую проселочную дорогу, увидели, как по обе ее стороны все усеяно убитыми лошадьми, трупами русских и брошенными орудиями. Калле тут же, одурев от страха, забрался в бронемашину, где места всего-то для двоих — для водителя да для меня — стрелка. Впереди большой лесной массив. Выехав на широкое шоссе, обнаруживаем, что по нему передвигается 14-я танковая дивизия. И как раз на опушке этого большого леса расположилась БРТМ.[2]
Дорога представляет собой жутковатое зрелище: повсюду на обочине подбитые русские танки. Большинство их сожжено, в основном это легкие средние машины, заметили мы и несколько разведывательных бронемашин.
Броню толщиной от 3 до 4 см без особых усилий пробивают наши противотанковые орудия. На некоторых танках мы насчитали до 20 пробоин.
Лесной массив примерно 2 километра в длину сплошь забит войсками.
Что и говорить — картина удручает. Выведенные из строя танки сумели отъехать от дороги на сотню метров, не больше, а большей частью вообще громоздятся вдоль обочин или в кюветах. Внутри машин виднеются обугленные останки членов экипажа, которым так и не удалось выбраться.
Нам рассказывают, что здесь было подбито примерно 200 русских танков, это все машины легкого типа. Собственные же потери в этом танковом сражении составили всего 16 машин — 5 полностью выведены из строя, а 11 повреждены. Многие из советских танков были буквально превращены в решето прямыми попаданиями наших снарядов. Их броня оказалась слишком слабой.
Видимо, наше наступление застигло русских врасплох.
Продолжаем следование, но уже через 5 километров начинает барахлить зажигание. Сворачиваем на какую-то дорожку и своими силами пытаемся устранить неполадки. Несмотря на предостережения Калле, новая неприятность — водитель потерял какие-то хоть и небольшие по размеру, но важные части устройства зажигания.
И вот мы, как идиоты, стоим в поле, отстав от своих на добрых 5 километров.
Вокруг бродит довольно много отставших от своих частей русских солдат. Они представляют собой серьезную угрозу. Приходится как следует осмотреть местность поблизости.
В сотне метров от нас пылает одиноко стоящая хата. Подойдя поближе, никого не обнаруживаем, кроме разве что нескольких подбитых русских танков. Из люка одной из машин выглядывает мертвое лицо водителя, из другого свисает рука другого члена экипажа, погибшего при попытке покинуть танк. В сгоревшей машине снова обнаруживаем обугленные трупы. Эта картина смерти и разрушения на всю жизнь запечатлелась в сознании — буквально с первых дней война показывает нам ужасное лицо.
Между тем стемнело.
На попутном грузовике добираюсь к ремонтной мастерской, но там обещают, что приехать и оттащить нас смогут лишь к утру.
Теперь уже на легковушке возвращаюсь к своим. Как быть? В конце концов нам все же удается уговорить водителя проезжавшего мимо грузовика подтащить нас хотя бы до своего подразделения, которое расположилось в лесу неподалеку от нашей ремонтной мастерской. Их лейтенант ничего не имеет против нашего прибытия.
Они уже успели взять в плен еще с десяток русских, остальным удалось уйти в лес.
Фарами освещаем опушку, доносятся крики и выстрелы боевого охранения. Мы психуем.
Но уже вскоре я укладываюсь в танке спать — на всякий случай лучше отдохнуть, пока есть возможность.
27 июня 1941 г.
Подъем в 7 утра, у полевой кухни получаем кофе. Наш водитель вместе с кем-то из ремонтной мастерской приводит в порядок зажигание, а пока привожу в порядок машину. Жара страшная. Примерно в полдень отправляемся дальше.
Проехав около 15 километров, обнаруживаем новую неполадку в зажигании, хоть и мелкую. Но прежде чем устранить ее, все же предпочитаем поесть.
Когда я отправляюсь за водой, лейтенант предлагает взять с собой в дорогу кофе. Но, прибыв к полевой кухне, мы выясняем, что кофе весь выпит. Тогда лейтенант отдает приказ напоить нас чаем. Вот это я понимаю! Боевое товарищество! 10 минут спустя мы пьем свежий чай.
Устранив неполадку и залив в баки горючее, едем дальше. На этот раз возвращаемся к двум подбитым немецким танкам из другой танковой дивизии.
Одному из них русский снаряд угодил в заднюю часть башни, другому — спереди, прямо туда, где место водителя.
Троих человек экипажа только что похоронили тут же, в саду. Разведывательные машины до сих пор в крови погибших товарищей.
Постовой не против, чтобы мы сняли с этой машины покрышки поновее, при условии, что поставим свои старые. Неподалеку от разведывательной машины застыл подбитый русский танк.
Примерно в 19 часов едем дальше. Дорога вся в воронках: каждые сотню метров — мина. Полно воронок и от авиабомб, но темп продвижения от этого не страдает.
Вскоре встречаем еще одну ремонтную роту. Останавливаемся заменить лопнувший шланг радиатора.
Приношу от ремонтников кофе, и мы наконец садимся ужинать.
В 22 часа продолжаем путь, уже темнеет, я едва ли не засыпаю в машине.
Проехав километров 15, останавливаемся и сворачиваем в правую сторону в сад, где расположилась санитарная рота. Мы страшно устали и тут же прямо у машины заваливаемся спать.
28 июня 1941 г.
Поднимаемся в 8 часов, хотя проснулся я раньше. Около 10 часов отправляемся в путь, правда, только после того, как устранена очередная, не очень серьезная неполадка. Но в полдень — снова неисправность. Такое впечатление, что нас преследует злой дух. Внезапно из-под капота идет дым, оказывается, перегорел электропровод.
Два часа — и провод заменен. Из расположенной неподалеку полевой кухни притаскиваю поесть.
Едем дальше и встречаем 25-й разведывательный батальон. Начинается дождь.
В 14 часов нам везет — прибываем в какой-то довольно большой город. Через него колонной проходит дивизия за дивизией.
Нам же предстоит отыскать свою 13-ю танковую дивизию, от которой мы отстали. Проехать нет никакой возможности, к тому же идет дождь. Очень часто останавливаемся и ждем.
К великому облегчению, мы все же находим правильную дорогу, без остановок едем дальше и совершенно случайно встречаем грузовик из нашей роты. За рулем его Райхе. Вместе с ним разворачиваемся и едем назад до какого-то сада, где расположились три бронемашины нашей роты. У всех трех машин неисправность.
Тут же прибывает главный механик с группой ремонтников.
Но мы первым делом обедаем, у Райхе целый ящик сливочного масла и несколько ящиков конфет и печенья. Особенно кстати оказывается ящик яиц.
Несемся в город за пивом. Едем через мост, который только вчера обстреляла русская артиллерия. Мост хоть и поврежден, но цел.
Город полностью разрушен, большинство жителей покинули его.
Вчера сюда пытались прорваться 13 русских танков, но все они подбиты, часть машин до сих пор догорают.
В огромной воронке остатки немецкой бронемашины. Вообще всюду одни только воронки и развалины. В здании, в котором располагался партийный комитет, полным-полно намалеванных портретов Ленина, Сталина и других партийных вождей.
У пивзавода оживление. Только простояв час в очереди, я получил две 25-литровые бочки пива. Быстро возвращаемся.
Все наши кругом только и ищут, что стащить.
Мы начинаем пировать — на каждого приходится с добрый десяток яиц, жарим яичницу. Остается еще четыре десятка, их мы укладываем в машине.
Издали доносится шум боя.
Дождь не прекращается, поэтому устраиваюсь спать в машине — тут хоть, по крайней мере, сухо.
29 июня 1941 г.
В 6 часов утра подъем, на завтрак пиво и яйца. Флизенберг и Калле хлопочут возле машины, я чищу оружие. Нам приваривают крепление радиатора.
Вечером печем бисквит, на него ушло штук 200 яиц, не меньше. Лакомство для 25 человек.
Унтер-офицер Шёнвальд притащил откуда-то поросенка, кто-то освежевывает зайца.
Так как снова зарядил дождь, спим в машине.
До сих пор мы на своей легкой бронемашине только и делали, что догоняли роту. Неудивительно, что машине крепко досталось.
30 июня 1941 г.
С 2 до 4 утра стою в охранении, моросит дождь. В 5 утра отправляемся, Райхе — на своем грузовике, Бусс — в только что отремонтированной бронемашине. Проехав от силы 3 километра, грузовик Райхе забарахлил — оборвался ремень крыльчатки радиатора. Бусс дает ему новый. Мы, пока суть да дело, решаем перекусить — конфетами, хлебом и маслом. Маслом заполняем все свободные емкости. Час спустя едем дальше.
Бусс на довольно большой скорости впереди, мы замыкаем колонну. У нас то и дело перегревается радиатор. Приходится останавливаться и дожидаться, пока он охладится. Остальным, судя по всему, наплевать на нашу задержку, едут себе и едут дальше как ни в чем не бывало.
20 минут спустя и мы трогаемся с места, но догнать их так и не удается — слишком они оторвались. Даже отмахав 70 километров, мы их не обнаружили.
Только мы выезжаем из лесу, как гремит взрыв. Думая, что русские обстреливают нас из орудий, тут же поворачиваем назад в лес.
Только потом мы сообразили, что это была авиабомба, еще одна упала метрах в 150 позади нас, разворотив дорогу. В лесу горит грузовик.
Продолжаем путь и даже вырываемся вперед. По обе стороны дороги оставленные русскими оборонительные позиции.
Впоследствии мы узнаем, что именно здесь погиб обер-лейтенант фон Бём.
Около 18 часов прибываем в Ровно, и этот город тоже разрушен. Наши передовые части в нескольких километрах за городом.
На дороге видим офицера из нашего разведбата, он разъясняет нам, как добраться до ремонтной мастерской.
Прибыв туда, обнаруживаем, что из нашей 1-й роты там уже стоят на ремонте 3 тяжелые восьмиколесные бронемашины, 5 легких бронемашин, то есть треть техники роты. Удивительно, верно?
Техника работает на пределе возможностей. В существующих дорожных условиях износ колесных транспортных средств и техники происходит куда быстрее.
На немногих относительно неплохих дорогах, ведущих в Киев, проблем практически не возникало, именно на такие дороги и рассчитаны наши бронемашины. Но не на бездорожье, не на раскисшие от дождей грунтовые проселочные дороги. На них наша техника ломалась нещадно, в особенности ходовая часть.
Огромным был и расход бензина — постоянные перегазовки во время пробуксовок на песчаных и превратившихся в болото грунтовых и лесных дорогах. Слава богу, русские не обращали внимания на нашу застрявшую технику, которую иногда приходилось бросать. Их больше волновало, как бы не угодить к нам в плен.
Так как за наступающими войсками следуют подразделения ремонтников, были приняты соответствующие меры для устранения неисправностей.
Если техника восстановлению не подлежит, ее разбирают, отсортировывая пригодные части для последующей их установки в случае необходимости на другую технику.
Именно так поступили в Ровно с неисправной легкой бронемашиной фон Баха — его машину разобрали. Дело в том, что полетела коробка передач, а запасной на месте не оказалось.
Наша машина, несмотря на все передряги, держится, мы меняем только глушитель и колесо.
Трудно сказать, что стало бы с нашей бронемашиной, если бы не знающий водитель Флизенберг. Будь на его месте какой-нибудь малоопытный человек, она давно ржавела где-нибудь в лесу. Пока водитель возится с установкой глушителя и колеса, я занимаюсь чисткой оружия.
Часто над городом кружат русские бомбардировщики, гремят разрывы бомб. Зенитчики ведут по ним огонь. Но стоит только показаться истребителям люфтваффе, как русские тут же исчезают.
В городе обнаружен русский передатчик — через него осуществлялась корректировка огня русской артиллерии и бомбардировок города с воздуха. Вражеский наблюдатель сообщал обо всех важных объектах, подлежавших уничтожению.
В захваченном русском складе обмундирования мы находим для себя массу полезных вещей: нательные рубахи, подштанники, свитеры, шерстяные шапочки под каски, брезент, палатки, вещмешки, кожаные ремни, 2 полушубка и много-много всего.
С наступлением темноты наша машина готова. Спим в каком-то гараже, разложив полушубки. бы сумели уйти и на машинах. В бою очень многое зависит от умений водителя.
По-видимому, лейтенант Грош, сознавая свою вину за происшедшее, уже на следующий день на бронемашине из нашей дивизии отправился забрать свою бронемашину. Это вполне объяснимо, но вот потом его поведение было чистейшим легкомыслием и беспечностью.
Усевшись сверху на бронемашине, он представлял собой идеальную мишень для русских снайперов, которых вокруг была тьма. Если бы он решил ехать под защитой брони, ничего бы не случилось. А тут гибель, причем гибель бессмысленная, из которой всем нам придется делать соответствующие выводы.
К 9 часам прибываем в расположение нашей роты, там заправляемся и располагаемся в саду.
Чищу оружие, мне выдают новый автомат. Сегодня опять очень хороший обед с бойцами нашей роты.
Во второй половине дня налет 6 русских бомбардировщиков. Наши зенитчики открывают огонь, одна машина подбита — сначала отваливается объятая огнем хвостовая часть — бомбардировщик развалился на две части.
Вдруг откуда ни возьмись в небе появляются наши истребители, и уже очень скоро сбиты еще три машины русских.
К вечеру направляемся в расположение нашего батальона. Впереди едут унтер-офицер, фельдфебель.
Однако мы увязаем в болоте. На подмогу спешит тягач зенитчиков, но и он увязает. Потом нас все же вытаскивает еще один подоспевший тягач, и мы благополучно одолеваем оставшиеся 10 километров. В батальон уже прибыл наш ротмистр вместе с другими бронемашинами нашей роты. Докладываем о прибытии и располагаемся на отдых.
Быстро сооружаем стол, чтобы хоть поесть было где.
Только поздним вечером возвращается разведгруппа Эртеля.
Лейтенант Ревершон фон Бох удостоен Железного креста 2-го класса.
Спать укладываемся на сене, прямо у техники.
2 июля 1941 г.
Подъем около 9 часов утра, умываемся, спокойно завтракаем, после этого выделяю время почистить оружие. Вишни здесь пока что не созрели. Жаль!
Во второй половине дня отправляюсь загорать. Будто никакой войны и нет.
Поделиться книгой: