Помоги проекту - поделись книгой:
– Задавайте.
Остап опасливо покосился на Лямзина и тут же опустил в землю глаза.
– Ты с Амандой ранее был знаком?
От неожиданности Остап вздрогнул, и щеки его налились пунцом. Он откровенно растерялся и не мог быстро сообразить, что ответить.
– И что молчим?
– Откуда вы знаете?
– Мы много чего знаем, – сурово сдвинул брови Лямзин и тут же улыбнулся. – Парень, ну не надо считать меня дураком. Я перехватил твой взгляд, брошенный на нее украдкой, – это раз. И второе – она слишком нарочито тебя не замечает. Так что вас связывает?
– Я… Она… Ну, нравится она мне, – наконец признался Остап.
– А она об этом знает?
– Да.
– Почему же вида не подает?
– Наверное, из-за него, – Остап мотнул головой в сторону дома. – Из-за Макса этого. Урода.
И он отвернулся, уставившись в ограду.
– Да-а-а… – протянул Лямзин. – А почему – урод?
– Следил я за ней. А получилось, что и за ним. Не любит он ее, голову только зачем-то морочит!
– А зачем ты вчера в дом пришел? О пицце не надо, это мы уже знаем.
– Из-за Аманды, да. Хотел поближе к ней оказаться.
– Почему именно к тебе попал заказ? Ты что, в пиццерии единственный разносчик?
– Шутите? – Остап интуитивно чувствовал: Лямзину что-то известно, и лучше не врать. Но в то же время он панически боялся сболтнуть лишнее. – Я за то, что напарник мне заказ отдаст, ему чаевые пообещал. Знать бы заранее, чем все кончится…
– Так и все-таки – зачем сюда явился? Только на Аманду полюбоваться?
– Нет. Хотел хахаля ее перед ней разоблачить. Уцепилась за него. А он не любит ее! – неожиданно зло выкрикнул Остап.
И, поскольку Лямзин, не споря, молча смотрел на него, уже спокойней добавил:
– Рано или поздно это должно было произойти. Каждый раз, когда я оказывался рядом с этим домом, я вешал им на ручку калитки рекламку нашей пиццерии. А иногда – в почтовый ящик кидал.
– Ясно. Ну ладно, мне пора ехать, позже поговорим.
Едва машина Лямзина скрылась за поворотом, Остап вскочил и начал нервно озираться по сторонам. Заметив, как на одном из окон колыхнулась штора, он решил, что кто-то следит за ним, и принял нарочито беспечный вид. Насвистывая, он пошел вдоль изгороди сада, но, скрывшись из зоны видимости, ускорил шаги. Он шел все быстрее и быстрее, пока не перешел на бег. Только когда дом скрылся из виду, Остап остановился и перевел дух.
Пятнадцать минут назад ему позвонил мужчина и, не вдаваясь в подробности, сообщил, что его тетя, Коновалина Роза Марковна, пыталась покончить с собой. Вскрыла себе вены, потеряла много крови, но ее спасли, и сейчас она в тюремной больнице.
– Меня к ней пустят? – с надеждой спросил Остап.
– Я, собственно, из-за этого и звоню. Подъезжайте, попробую что-нибудь сделать. Как только будете рядом, перезвоните по этому номеру.
Остап наконец поймал машину и, назвав адрес, забился на заднее сиденье.
Розе снилось детство. Бабушка, совсем еще молодая, в белом переднике с разбросанными по нему мелкими сиреневыми цветочками, доит корову. Струи смачно бьют в ведро, и рот у маленькой Розы наполняется слюной.
Дзынь, дзынь, дзынь…
В кружке плещется парное молоко, вкусное, ароматное. Роза подносит ее ко рту и тут же роняет в испуге. Карминно-красная кровь течет из кружки на траву и перекрашивает ее в свой цвет. Рядом слышится тихий вздох. Люба подошла неслышно и стала рядом. А Роза уже не та крошечная девчонка с тонкими мышиными косичками. Теперь она унылая больная женщина с опущенными уголками строго поджатого рта.
– Люба?
– Узнала меня?
Люба смеется, и лицо у нее светлое, юное, и смотрит она прямо, а не исподлобья, как когда-то.
– Как же я могла не узнать тебя!
– Идем со мной. Идем, – сестра манит рукой, оглядываясь и удаляясь легкой походкой. – Здесь хорошо…
«Хорошо…» – отдается в мозгу эхом, и Роза приходит в себя.
А в душе – пустота. Ее позвали на Ту Сторону, но она еще не готова. У нее Остап. Нельзя, невозможно просто так, без борьбы, уйти и оставить его! Она слишком много еще должна успеть ему дать…
– Как вы себя чувствуете, Роза Марковна? – Моложавый мужчина в белом халате, накинутом на форму, склоняется над ней. – Встать сможете?
Василий Ливнев – полковник внутренней службы, начальник тюремной больницы. Когда-то она его сыну помогла избежать уголовной ответственности, а парню светило ни много ни мало – пять лет тюрьмы за попытку вооруженного ограбления сберкассы. Безусые юнцы, шестнадцати-семнадцати лет от роду, вообразили вдруг, что они – сила. И что деньги не надо зарабатывать, их нужно просто идти и брать. В этой компании и оказался сын Василия Ливнева. Розе Марковне удалось тогда доказать, что мальчишка участия в ограблении не принимал, только мимо, дескать, проходил. А на самом деле был он едва ли не главным идейным вдохновителем и организатором всего действа. Чтобы подельники не возмущались, она и им помогла отделаться «малой кровью». Беседы с ними провела, убедила, что лучше сказать так, как надо, чем правду. Виноватой себя Роза Марковна не считала. Слишком часто она видела, как тюрьма из слегка оступившегося мальчишки делает законченного негодяя. И были другие примеры, пусть совсем редкие, но весьма показательные, когда попавший в переплет и чудом выкарабкавшийся человек навсегда запоминал: с законом шутить нельзя. И не стоит из-за сомнительного удовольствия или выгоды портить себе жизнь. Вырастали, становились приличными людьми и никогда больше не соприкасались с преступным миром.
Она вытащила сына Ливнева из передряги, и все сейчас с ним нормально. Выучился, женился, дочка растет. А Василию пришло время платить по счетам, и долг свой он обязательно вернет. Она была уверена: для него это очень важно, такой уж он человек.
Под каким предлогом Ливнев проведет Остапа в тюремную больницу, ей было наплевать. Может быть, выпишет пропуск как мастеру, ремонтирующему УЗИ, или еще как-нибудь. Главное, чтобы Остап оказался здесь, рядом, и она могла с ним поговорить с глазу на глаз.
Роза тяжело встала, прошла к зарешеченному окну, из которого падал тусклый, серый свет. Мысли опять вернулись к сестре.
Почему-то так всегда получалось, что к посторонним Роза Марковна была снисходительней, чем к себе и своим близким. Вот и Любу простить не смогла, как ни пыталась. Где-то глубоко в подкорке сидела обида и не давала отпустить с миром покойную. Может, потому и болезнь пришла?
Казалось, смерть должна разрешить все споры, но Роза все время мысленно говорила и говорила с сестрой, обвиняя ее и в неправедной жизни, и в неправильной смерти, да и в своей собственной несложившейся судьбе. Ведь она так и не вышла замуж, искренне считая, что обязана заменить Остапу и мать, и отца. Она откладывала жизнь на потом, ждала какого-то светлого завтра, которое все не наступало, и вдруг так случилось, что времени жить не осталось.
Диагноз – рак – прозвучал как гром среди ясного неба. Роза оказалась не готова к нему. Да, плохо себя чувствовала последнее время, быстро уставала, но не обращала на это внимания. Все, кто много работает, устают. На осмотр пошла совсем по другой причине – нужна была справка в бассейн. Молоденький врач внимательно осмотрел ее и предложил сдать все анализы. Она и тогда ничего не заподозрила, была уверена в своем здоровье, что ли… И потому, когда врач произнес страшное слово «рак», – оказалась не готова. Мир рухнул и стал падать на нее серыми обломками. А Роза стояла под ними, не в силах пошевелиться, и чувствовала, как пропадает.
Доктор еще что-то говорил, а она смотрела на него и не слышала слов.
– Вы поняли меня? – тронул он ее за руку. – Я говорю, что это не приговор, рак сейчас вполне можно лечить.
– А? – она очнулась, услышав последнюю фразу, и вся обратилась в слух.
После врач еще долго рассказывал ей о клинике в Германии, о методах, применяемых там, о прелестях лечения за границей, но она уже не слушала его. Она поняла главное: нужны деньги, очень большие деньги. И тогда болезнь отступит.
«Господи, ну почему я не делала сбережений на черный день? – думала она. – Сейчас бы не ломала голову, где взять нужную сумму».
Разве что квартиру продать? Но новую она вряд ли снова купит – цены растут, работать после лечения в полную силу ей будет трудно, а там и пенсия не за горами. Значит, придется им до конца жизни вдвоем с Остапом в крошечной квартирке ютиться, которую купила она ему по случаю. И какое ж это счастье?
Вот тогда-то и подвернулось дело о хищении двух миллионов евро. Она взялась за него, не раздумывая, и «землю рыла», разыскивая. Потому что жить очень хотелось! И ведь нашла! Продумала все до мелочей, как возьмет, как перепрячет, как потом будет тратить. Она понимала, что первым делом на нее подозрение упадет, и готовила себе оправдание.
А случилось так. Деньги пришли на счет одного из отделений «Фонда взаимопонимания и примирения», осуществлявшего выплаты жертвам нацистских преследований из средств, предоставляемых Германией, и вдруг исчезли. Испарились. Сначала делом о хищении в особо крупных размерах занялся следственный отдел при местном управлении милиции, и следствие зашло в тупик – деньги не были обнаружены. Когда в причастности к совершению хищения были заподозрены должностные лица фонда, дело передали в следственный комитет при прокуратуре.
Роза Марковна недаром считалась одним из лучших следователей. Она очень быстро вычислила ход мыслей преступников и просчитала их шаги. Потом красиво провела свою партию, разыграв все так, будто деньги найдены и только дело времени – изъять их. Как говорят зэки – взяла подозреваемых на понт. Прикинулась, будто жалеет их по-матерински, предложила за чистосердечное признание скостить срок.
– Поверьте, это лучше, чем гнить на зоне. Причем вы должны четко знать: если получите по максимуму, можете долго после освобождения не прожить – больше половины заключенных возвращаются оттуда с туберкулезом.
Конечно, Роза Марковна лукавила. Но ей важно было «раскачать» подследственных, вызвать у них страх.
– И если вы добровольно отдадите деньги, я обещаю оставить вам по двести тысяч.
– Но это же всего двадцать процентов! А вам, значит, – восемьдесят?! Хороша арифметика.
– В противном случае потеряете все. Мне рисковать ради меньшей суммы нет резона.
Она не чувствовала себя виноватой: деньги все равно были давно украдены, и на них уже поставили крест. Это ее личная заслуга, что она их все-таки нашла. А раз это произошло именно тогда, когда они ей очень, просто жизненно нужны, значит, она их заслужила.
Остальное было делом техники. Узнав от подследственных номер банковской ячейки и шифр, она взяла деньги, собираясь вложить их в швейцарский банк. Но открыть счет на свое имя – значит не просто распрощаться с должностью. Это означало потерять и деньги и свободу. Поэтому ею был придуман хитроумный план – открыть счет на подставное лицо.
Глава 13
Аманда, молодая соседка Розы Марковны, переживала личную драму – ее бросил молодой человек, за которого она почти собралась замуж. «Почти» – потому что предложения он ей все-таки не сделал. Но она почему-то считала, что раз Макс частенько остается у нее ночевать, то дело только за формальностями. Как оказалось, Макс ничего подобного вовсе не думал.
Разрыв Аманда восприняла так болезненно, будто для нее наступил конец света. К Розе она пришла поздно вечером с початой бутылкой водки и просьбой помянуть вместе с ней ее последнюю любовь.
Роза, лишенная сентиментальности и никогда не опускавшаяся до страданий из-за любви, Аманду не понимала. Мать ее была, по мнению Розы, высокомерной выскочкой, холодной и скучной. Дочку баловала, непонятно даже, отчего Аманда выросла с жуткими комплексами, не позволяющими взглянуть на себя объективно и послать куда подальше сладковатого жиголо, с которым она встречалась весь последний год. И даже хорошо, что альфонс отстал – нашел себе, видно, кого-то побогаче. Иначе мучиться бы ей с ним до конца своих дней.
А Аманда, дурочка, не понимает своего счастья, переживает. Пьет, похоже, третий день, от спиртного и слез опухла вся. Эх, молодежь!.. Только в молодости можно так бездумно растрачивать здоровье, потому что оно кажется нескончаемым, а время – бесконечным. И лишь когда убеждаешься в обратном, спохватываешься и пытаешься бежать – догонять и то и другое. Но чем больше торопишься, тем меньше успеваешь. Хотя сермяжная правда в этом тоже есть: пока чего-то хочешь, к чему-то стремишься – живешь. Когда желания исчезают, наступает смерть.
Роза вздохнула. Знать бы ей все это раньше! Ну почему люди так поздно взрослеют?! Она снова попыталась вслушаться в то, что говорит ей Аманда, и мысленно скривилась. Все одно и то же – жалуется на Макса, говорит, что только его любит и никогда никого больше не сможет полюбить. Глупенькая. Любовь – монета разменная: уйдет один, взамен придут двое. Только знай выбирай.
Роза опять вздохнула. Ей бы сейчас юность и красоту, уж она бы знала, как ими распорядиться.
Только через два часа охов и ахов Аманда наконец выдохлась и затихла. Роза налила ей чаю, заставила выпить, потом всунула в руки ее же початую бутылку водки и отправила домой спать. А закрыв за девушкой дверь, вдруг поняла: вот оно – решение проблемы! Аманда в неадеквате и, судя по количеству потребляемого спиртного, долго еще будет «недееспособна». Значит, вполне можно воспользоваться ее именем так, чтобы она не знала. Ну, или знала не все.
На следующий день Роза постучалась к Аманде сама. Она принесла тортик и бутылку шампанского, соврав, что у нее день рождения. Девушка сидела с красными зареванными глазами и опухшим носом, и от нее снова пахло спиртным.
«Вот не зря я переживала, что Остап в нее влюблен. Не пара она ему, с такой-то наследственностью! Мать была гордячка, а закончила беспробудным пьянством, и эта уже в бутылку смотрит», – подумала Роза Марковна, но вслух ничего не сказала. Она начала разговор с пустяковых тем и болтала без остановки, осторожно оглядываясь по сторонам.
Роза уже узнала: есть немало швейцарских банков, которые позволяют клиенту открывать счета почтой или факсом из любого уголка мира. Правда, проблема состояла в том, что для открытия счета почтой банк требовал апостили – заверенные нотариусом копии документов. Есть также немало фирм, которые оказывают услуги по открытию офшорных счетов, но этот вариант сразу отпадал. Не могла же Роза Марковна объяснить в фирме, что ей нужно сделать солидный вклад на чужое имя, причем так, чтобы «облагодетельствованная» не узнала об этом. Приходилось действовать самостоятельно.
Итак, болтая без умолку, Роза пыталась сообразить, где же может быть у Аманды паспорт. Решив выяснить это исподволь в разговоре, она выбрала самую естественную тему, как ей казалось. И повезло – с первого раза она попала в цель.
– Кстати, какая-то совершенно немыслимая квитанция мне за квартиру пришла. Расценки как на полет в космос, на все едва ли не вдвое больше, чем прежде! У тебя тоже так?
Аманда перестала есть и подняла глаза вверх, вспоминая.
– Вроде бы нет… хотя я ее не рассматривала особенно.
Она встала и прошаркала розовыми пушистыми тапками-мышками к шкафчику на стене. Открыла его, достала оттуда маленькую кофейного цвета коробочку и, вернувшись, поставила ее на стол.
– Вот смотрите. Я еще не платила. – Она протянула квитанцию.
Под стопкой разных бумажек в коробке Роза разглядела краешек красного паспорта и с трудом сдержала радость.
– Надо же, а у тебя все нормально, по прежним ценам, – она сделала вид, что внимательно рассматривает квитанцию. – Видно, придется мне идти разбираться, чего они там лишнего насчитали. Аманда, детка, есть у тебя что-нибудь от сердца? Что-то мне нехорошо стало.
Роза Марковна приложила руку к груди и сгорбилась, понуро опустив голову.
– Сейчас. Кажется, валерьянка была. Или корвалол. Не помню точно, давно покупала.
Аманда положила квитанцию, отнесла кофейную коробку на место и пошла на кухню.
«Странная какая-то, – думала она. – Мне бы ее проблемы. Нашла из-за чего переживать – квитанция не в порядке! Подумаешь, не то насчитали. Пересчитают, никуда не денутся. Так нет, за сердце сразу схватилась. И не бедная же! Правду говорят, что чем богаче, тем жаднее».
Роза Марковна тем временем метнулась к шкафчику, быстро достала паспорт и, сунув его в карман, уселась обратно. Сердце колотилось так, что и вправду мог случиться сердечный приступ, поэтому предложенные Амандой капли она выпила с искренним чувством благодарности.
– Спасибо, деточка, ты меня спасла. Пойду-ка я домой, полежу.
– Вам правда лучше? Может, «Скорую помощь» вызвать?
– Правда, правда, – затрясла Роза Марковна головой. – Не беспокойся, все со мной будет хорошо.
Дома она быстро переоделась, изменив внешность до неузнаваемости. Натянула черный парик-каре, сапоги на тонкой шпильке, надела черные очки и длинный, почти до пят плащ. Губы Роза Марковна нарисовала больше своих настоящих и, покрыв их ярко-красной помадой, осталась довольна. В таком виде она и сама бы себя не узнала, не то что посторонние.
Следовало торопиться. Аманда в любой момент может хватиться паспорта, поднимет шум, и тогда неприятностей не избежать. Все рухнет, и нужно будет искать новую кандидатуру на роль «вкладчика» швейцарского банка.
Путь Розы Марковны лежал к знакомому нотариусу. Прежде всего нужно сфальсифицировать документы о получении девчонкой наследства. Потом заверить их, копию паспорта Аманды и все прочие необходимые бумаги для открытия счета. Конечно, фальсификация документов влетит в копеечку, но что делать?! В Швейцарии с этим строго – могут и отказать, если не поверят, что деньги заработаны честным путем.
Она уже знала, что чаще всего для швейцарского банка именно справка-рекомендация их клиента является решающей. Поэтому Роза Марковна предусмотрительно заранее открыла счет на свое имя, а потом выступила поручителем Аманды в том же банке.
Как поручительница она не вызывала никаких сомнений – отличный послужной список, прозрачные источники дохода, да и профессия уважаемая – следователь прокуратуры. И потому ее протеже, ничего не подозревающей «наследнице», открыли счет.
Так девчонка стала миллионершей, не узнав об этом.
Все получилось великолепно, Роза уже мысленно уезжала в Германию лечиться, как вдруг что-то пошло не так. Она всем своим существом чувствовала, что вокруг нее сгущаются тучи. Занервничала, засуетилась и где-то допустила досадные ляпы. Тут и грянул арест. Что тому было виной – ее личный прокол или дурацкое стечение обстоятельств, теперь все равно.
«Нужно сообразить, как выйти из тюрьмы», – лихорадочно думала Роза.
В одном она не сомневалась – нужны деньги. И помочь ей в этом теперь мог только Остап.
Поделиться книгой: