Помоги проекту - поделись книгой:
– Ты чего после школы делаешь? – поинтересовался Лешка на последней перемене.
– Что ты имеешь в виду?
– Давай сразу к тебе, а?
«Торопится, боится, что мать останется на выходные дома».
Катя улыбнулась:
– Сразу не получится, мне надо в одно место по делам съездить.
– Что за место? Хочешь, я с тобой прокачусь?
– Не надо, – покачала головой девушка. – Но за предложение спасибо.
– А что за место?
В голосе молодого человека послышались ревнивые нотки: Катя его девушка, какие могут быть секреты?
Она хорошо знала Лешку, чтобы понять: не отстанет. А врать не хотелось.
– Мне к отцу надо съездить.
– А‑а… – Он понимающе кивнул: – Пока матери нет?
– Да.
Мама не одобряла ее визиты в чужой дом. Не скандалила, но Катя видела – ей это неприятно, и поэтому старалась видеться с отцом днем, когда мать на работе.
– Позвонишь, когда освободишься?
– Обязательно.
– И… – Лешка почесал в затылке. – Вечером увидимся?
– Посмотрим.
Бывает так, что маленькая душа маленького еще человека вдруг наполняется такой пустотой, что даже тепло одного любимого не способно ее заполнить.
Бывает так, что ты ищешь поддержки от всех, кто тебя любит. Или от всех, кто, как ты думаешь, тебя любит. Словно нищий, словно больной, ходишь ты между людьми и жадно собираешь их взгляды, их голоса, их прикосновения. Любое слово может стать главным, может стать той самой соломинкой, что переломит хребет верблюду пустоты. Может стать тем глотком воды, что утолит жажду.
В такие минуты не думаешь, как выглядишь со стороны. Ты ищешь тепла, ищешь любви и знаешь: случись любимым обратиться к тебе – не откажешь.
Новая квартира отца находилась недалеко от дома Кати: три остановки метро и десять минут пешком. Хотя какая новая? В двухкомнатной «хрущобе» отец жил восемь лет, с тех пор, как ушел от них с мамой.
– Катюха! Вот неожиданность! Заходи!
Как обычно, от отца попахивало коньяком. Сколько помнила себя Катя, от него всегда попахивало коньяком. Иногда вином, иногда водкой, но чаще всего именно коньяком. Отец считал этот напиток благородным и обязательно пропускал хотя бы рюмашку в день.
– Ларочка, у нас гости!
– Кто? – послышался жеманный голос из кухни.
– Катюха!
– Катенька? Ой, как здорово! – Крашеная Ларочка выскочила в коридор и расцеловала девушку в обе щеки. – Я так соскучилась!
Ее наивная уверенность в том, что Кате приятно целоваться с посторонними бабами, умиляла. И раздражала.
– Мы как раз обедать собирались. Покушаешь с нами?
– Конечно покушает! – провозгласил глава семьи. – Катюха, ты ведь прямо из школы, да?
Девушка кивнула.
– Значит, голодная!
– Папа, я хочу сказать…
Это был импульс. Внезапный, неосознанный. «Рассказать отцу о „них“! Прямо сейчас! Немедленно! Пусть даже при его дуре…»
– Катюха! – Он поднял вверх указательный палец. – Марш мыть руки! Потом поговорим!
Когда Катя вышла из ванной, стол уже накрыли: три тарелки куриного супа из пакетиков и бутылка белого вина. Готовить Ларочка не умела и даже гадость быстрого приготовления ухитрилась сварить комками. Иногда складывалось впечатление, что она портит все, к чему прикасается, все, что попадает ей в руки. Оказалась под руками Катина семья – и ее испортила. Проехала, как на бульдозере, разорвала. Когда‑то, давным‑давно, девушка ненавидела крашеную женщину, заходилась от злобы при одном упоминании ее имени, мечтала о ее смерти. Маленькой Кате казалось, что все случилось именно из‑за нее, из‑за хитрой, крашенной под блондинку Ларочки, из‑за дешевой певички, подвизавшейся в недорогих кабаках. Кате казалось, что, не будь ее, отец никогда бы…
Двадцать лет назад он считался подающим надежды музыкантом, будущим Полом Маккартни или Андреем Макаревичем. На втором курсе Гнесинки у отца вышел дебютный альбом, и он бросил учебу – разве состоявшейся звезде нужно сидеть за партой? И завертелась карусель. Гастроли, пьянки, снова гастроли, похвальные вопли собутыльников: друзей‑критиков и просто друзей – и опять гастроли. Через пять лет, когда Катя уже родилась, отец засел писать второй альбом – раньше времени не было. И через полгода работы выяснил, что его песни никому не нужны. Знаменитый продюсер, в свое время начинавший работать с группой, давно исчез с горизонта, и выпущенный карликовым тиражом диск остался пылиться на полках музыкальных магазинов. Даже пиратских копий не появилось. Громкие обещания собутыльников оказались мыльным пузырем, и жизнь, еще вчера такая красочная, повернулась спиной. Несколько месяцев они жили только на мамину зарплату. Отец ждал, что вот‑вот ему предложат гастрольный тур, обеспечат переполненные стадионы и личный самолет, а затем, уступив требованиям матери, согласился петь в ресторанах и клубах средней руки.
Наверное, этого он ей и не простил.
Ларочка, в отличие от мамы, не говорила: «Если ты такой умный, то почему ты не богатый?» Ларочка шептала: «Милый, еще чуть‑чуть, и о тебе снова заговорят. У нас все будет. Мир ляжет к твоим ногам». Стареющей певичке было страшно остаться одной. Отец оказался в ее постели, некоторое время жил на два дома, а потом съехал окончательно. И с матерью развелся.
С тех пор они с Ларочкой пытались стать знаменитыми.
А Катя с мамой пытались жить.
– Я звонил Иосифу, – со значением произнес отец, – он сказал, что сейчас пока рановато. Но месяцев через шесть он подумает насчет тура.
– Это все «Фабрика», – подала голос Ларочка. – Телемальчики клонированные. Оккупировали все приличные площадки в стране. Ужас!
– Бездарности!
– Тупицы!
Суп съеден, вина в бутылке осталось лишь на донышке, и покрасневший отец оседлал любимую тему.
– Все карты спутали, мерзавцы! Пипл тупой, хавает всякую дрянь. «Ла‑ла‑ла». «Уси‑пуси». Тьфу! Концептуальная музыка никому не нужна! Смысл в текстах не ищут, уроды!
– Твой отец гений, – заявила Ларочка. – Как раз вчера он сочинил потрясающую песню.
Катя вежливо улыбнулась.
– Я еще не репетировала, но для тебя могу спеть.
– Это завистники! И бездарности! Лезут из всех щелей.
– Там такой припев…
– Конечно, у них деньги на раскрутку. По ящику – они. В рекламе – они. Конечно, их знают.
– Великие строчки! Гениальный текст!
– Песни, что на «Фабрике» поют, я за пять минут пишу! И выбрасываю! Потому что мне стыдно их показывать приличным людям. Я – художник…
–
–
–
–
–
–
Поделиться книгой: