Барон
Увольте, герцог... Герцог
Это очень странно, Или вам стыдно за него? Барон
Да... стыдно... Герцог
Но что же сделал он? Барон
Он... он меня Хотел убить. Герцог
Убить! так я суду Его предам, как чёрного злодея. Барон
Доказывать не стану я, хоть знаю, Что точно смерти жаждет он моей, Хоть знаю то, что покушался он Меня... Герцог
Что? Барон
Обокрасть. Альбер бросается в комнату.
Альбер
Барон, вы лжёте. Герцог
(сыну)
Как смели вы?.. Барон
Ты здесь! ты, ты мне смел!.. Ты мог отцу такое слово молвить!.. Я лгу! и перед нашим государем!.. Мне, мне... иль уж не рыцарь я? Альбер
Вы лжец. Барон
И гром ещё не грянул, боже правый! Так подыми ж, и меч нас рассуди! (Бросает перчатку, сын поспешно её подымает.)
Альбер
Благодарю. Вот первый дар отца. Герцог
Что видел я? что было предо мною? Сын принял вызов старого отца! В какие дни надел я на себя Цепь герцогов! Молчите: ты, безумец, И ты, тигрёнок! полно. (Сыну.)
Бросьте это; Отдайте мне перчатку эту (отымает её).
Альбер
(a parte[1])
Жаль. Герцог
Так и впился в неё когтями! – изверг! Подите: на глаза мои не смейте Являться до тех пор, пока я сам Не призову вас. (Альбер выходит.)
Вы, старик несчастный, Не стыдно ль вам... Барон
Простите, государь.... Стоять я не могу... мои колени Слабеют... душно!.. душно!.. Где ключи? Ключи, ключи мои!... Герцог
Он умер. Боже! Ужасный век, ужасные сердца! Моцарт и Сальери
СЦЕНА I
Комната.
Сальери
Все говорят: нет правды на земле. Но правды нет – и выше. Для меня Так это ясно, как простая гамма. Родился я с любовию к искусству; Ребёнком будучи, когда высоко Звучал орган в старинной церкви нашей, Я слушал и заслушивался – слёзы Невольные и сладкие текли. Отверг я рано праздные забавы; Науки, чуждые музыке, были Постылы мне; упрямо и надменно От них отрекся я и предался Одной музыке. Труден первый шаг И скучен первый путь. Преодолел Я ранние невзгоды. Ремесло Поставил я подножием искусству; Я сделался ремесленник: перстам Придал послушную, сухую беглость И верность уху. Звуки умертвив, Музыку я разъял, как труп. Поверил Я алгеброй гармонию. Тогда Уже дерзнул, в науке искушенный, Предаться неге творческой мечты. Я стал творить; но в тишине, но в тайне, Не смея помышлять ещё о славе. Нередко, просидев в безмолвной келье Два, три дня, позабыв и сон и пищу, Вкусив восторг и слёзы вдохновенья, Я жёг мой труд и холодно смотрел, Как мысль моя и звуки, мной рожденны, Пылая, с лёгким дымом исчезали. Что говорю? Когда великий Глюк Явился и открыл нам новы тайны (Глубокие, пленительные тайны), Не бросил ли я всё, что прежде знал, Что так любил, чему так жарко верил, И не пошёл ли бодро вслед за ним Безропотно, как тот, кто заблуждался И встречным послан в сторону иную? Усильным, напряжённым постоянством Я наконец в искусстве безграничном Достигнул степени высокой. Слава Мне улыбнулась; я в сердцах людей Нашёл созвучия своим созданьям. Я счастлив был: я наслаждался мирно Своим трудом, успехом, славой; также Трудами и успехами друзей, Товарищей моих в искусстве дивном. Нет! никогда я зависти не знал, О, никогда! – нижe, когда Пиччини Пленить умел слух диких парижан, Ниже, когда услышал в первый раз Я Ифигении[2] начальны звуки. Кто скажет, чтоб Сальери гордый был Когда-нибудь завистником презренным, Змеёй, людьми растоптанною, вживе Песок и пыль грызущею бессильно? Никто!.. А ныне – сам скажу – я ныне Завистник. Я завидую; глубоко, Мучительно завидую. – О небо! Где ж правота, когда священный дар, Когда бессмертный гений – не в награду Любви горящей, самоотверженья, Трудов, усердия, молений послан — А озаряет голову безумца, Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт! Входит Моцарт.
Моцарт
Ага! увидел ты! а мне хотелось Тебя нежданной шуткой угостить. Сальери
Ты здесь! – Давно ль? Моцарт
Сейчас. Я шёл к тебе, Нёс кое-что тебе я показать; Но, проходя перед трактиром, вдруг Услышал скрыпку... Нет, мой друг, Сальери! Смешнее отроду ты ничего Не слыхивал... Слепой скрыпач в трактире Разыгрывал voi che sapete[3]. Чудо! Не вытерпел, привёл я скрыпача, Чтоб угостить тебя его искусством. Войди! Входит слепой старик со скрыпкой.
Из Моцарта нам что-нибудь! Старик играет арию из Дон-Жуана; Моцарт хохочет.
Сальери
И ты смеяться можешь? Моцарт
Ах, Сальери! Ужель и сам ты не смеёшься? Сальери
Нет. Мне не смешно, когда маляр негодный Мне пачкает Мадонну Рафаэля, Мне не смешно, когда фигляр презренный Пародией бесчестит Алигьери. Пошёл, старик. Моцарт
Постой же: вот тебе, Пей за моё здоровье. Старик уходит.
Ты, Сальери, Не в духе нынче. Я приду к тебе В другое время. Сальери
Что ты мне принёс? Моцарт
Нет – так; безделицу. Намедни ночью Бессонница моя меня томила, И в голову пришли мне две, три мысли. Сегодня их я набросал. Хотелось Твоё мне слышать мненье; но теперь Тебе не до меня. Сальери
Ах, Моцарт, Моцарт! Когда же мне не до тебя? Садись; Я слушаю. Моцарт
(за фортепиано)
Представь себе... кого бы? Ну, хоть меня – немного помоложе; Влюблённого – не слишком, а слегка — С красоткой, или с другом – хоть с тобой, Я весел... Вдруг: виденье гробовое, Незапный мрак иль что-нибудь такое... Ну, слушай же. (Играет.)
Сальери
Ты с этим шёл ко мне И мог остановиться у трактира И слушать скрыпача слепого! – Боже! Ты, Моцарт, недостоин сам себя. Моцарт
Что ж, хорошо? Сальери
Какая глубина! Какая смелость и какая стройность! Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь; Я знаю, я. Моцарт
Ба! право? может быть... Но божество моё проголодалось.
