Уйти вместе с ветром

— Что-о?!! Автобус?! Полноприводной?.. — Сергей так и подскочил на стуле, толкнув локтем чашку Марины. — Во на чём у нас международные физики ездят…

Чай разлился лужицей по клеёнке. Откуда-то с тряпкой наготове сразу телепортировался Виталик. Александра с удивлением покосилась на мальчика.

— Вообще-то у меня «Ауди», — сообщила она Сергею. — А «УАЗ» я специально купила. Хорошая вещь для наших дорог. Потом продам…

— Специально? Вот для этого похода? — как бы не веря себе, тихо спросила Марина.

Несколько мгновений женщины смотрели одна другой в глаза. Марина первая отвела взгляд.

— Ага! — сказала Александра и тоже потупилась.

— Ты к нам… к первым? — поинтересовался Сергей.

— Нет. Сначала я пыталась связаться с Михасем и с Бароном.

— И как?

— Михась уже семь лет живёт в Калифорнии.

— Лена с ним?

— Лену он оставил здесь вместе с воспоминаниями молодости, а дочь взял с собой, чтобы обеспечить всеми возможностями свободного общества. Там снова женился, родил ещё двоих детей — американцев. Мне показалось, Лена моему звонку не очень обрадовалась…

— А Барон? — Марина забрала у Виталика тряпку и механически водила ею по столу. — Неужели Канары променяет на болота и комаров?..

— Канары у него уже во где сидят, — махнула рукой Александра. — И ещё есть моменты… Короче: Барон согласен!

— Да ты что?! — ахнул Сергей.

— Согласен. И к тому же берёт с собой сына Кирилла. Примерно ровесника вашей Кристине.

— Но Барон же, когда приподнялся, вроде бы женился опять… На молоденькой…

— Отчасти в этом и дело. Барон хочет в походных условиях наладить отношения с сыном-подростком. Сейчас, насколько я поняла, между ними нет никаких отношений, кроме финансовых…

— А молодая жена?

— Поедет на Канары, как привыкла. Ей там нравится.

Несколько минут все молчали. Виталик убрал тарелку с использованными чайными пакетиками и вытряхнул пепельницу, в которую Соболь успел накидать окурков, а Александра — натрясти пепла из трубки.

В это время в кожаном кармашке на ремне Александры зазвучала тема Призрака Оперы из одноимённого мюзикла. Женщина поднесла к уху мобильник.

— Да, дорогая… У тебя всё хорошо?.. Я у Соболюшек, молодость вспоминаем… Хорошо, передам… Да, буду не поздно… Знаю, что дождь. Ну, мам, я же сколько лет за рулём. Нет, не волнуйся, мы тут только чай пьём… Ладно, пока.

— Мама? — с улыбкой спросила Марина. — Неужели всё ещё бдит?

— Вам привет, — кивнула Александра, убирая мобильник.

— Значит, по-прежнему с родителями живёшь?

— Они тебя всегда строго держали… — тоже улыбнулся Соболь. — А папа как?

Александра ответила ровным голосом:

— Папа умер полтора года назад.

Сергей слегка покраснел:

— Прости, я не знал…

— Он сам просил никого особо не оповещать, — спокойно ответила Александра. — Кто спросит, а так…

Помолчали ещё. Закурили.

— Послушай, Мариша, а ведь нам тоже не помешало бы… — наконец задумчиво сказал Сергей, глядя на жену и выдувая из сигареты клуб дыма, похожий на дистрофичного Змея Горыныча.

— Что нам не помешало бы?

— Попробовать наладить отношения с Тиной. Может, она лучше поймёт нас, если своими глазами увидит и хоть чуть-чуть проживёт то, что нас так грело когда-то… — И тихо, но как-то очень подкупающе запел: — «Дым костра создаёт уют в этом тихом таёжном крае…»

— Ребята, это бред какой-то! — всплеснула руками Марина. — С этого начинались старые советские фильмы!

— А чем плохи старые советские фильмы? — удивился Сергей. — На тарелочном телевидении целый канал для них выделили…

— Ну, вы во всяком случае подумайте, — поднимаясь, сказала Александра. — Подумать — это никому не вредно. Завтра я вам позвоню.

— Мы… мы до завтра должны уже всё решить? — опешила Марина.

— Ты сама сказала: «Об этом я подумаю завтра», — подмигнула Марине Александра. И повернулась к Сергею: — «Важные решения надо принимать сразу». Угадай, знаток советского кино, откуда цитата.

Марина потупилась. Сергей смотрел непонимающе.

Александра вышла в прихожую. Виталик хотел подать ей куртку, но она отстранила мальчика и оделась сама.

— Слушай, Сандра, а куда мы, по-твоему, едем-то? — уже в гулкий лестничный проём крикнул Сергей. — Ты небось уже всё продумала, да?

Александра подняла лицо, в сумерках парадной показавшееся неожиданно светлым и молодым.

— Конечно продумала. Соболь. На Кольский, — вроде негромко ответила она, но её голос легко достиг ушей Сергея. — Там в июле пройдёт полоса полного солнечного затмения. Детям будет что вспомнить.

— Как ты думаешь, зачем ей это надо? — закрыв дверь, спросила Марина.

Изогнутый торшер освещал плетёный прикроватный коврик. На тумбочке стояла баночка с кремом, остывал чай в стакане и лежала книга — иронический детектив в мягкой обложке.

— Не знаю, — ответил Соболь. — Чужая душа вообще потёмки, а уж Александра и в молодости была посложней многих. Должно быть, ищет что-то…

— Что же?

— Себя, скорее всего.

— Себя? Тащиться ради этого на Кольский? И нас тащить?

— Я и говорю, сложная она, Александра.

— А я? Я, наверно, простая?

— Ты… — Сергею почему-то казалось, что любой его ответ должен был неминуемо обидеть жену, и он в итоге ответил: — Ты ровно такая, как надо.

— Разговаривать с тобой не хочу, дипломат несчастный.

— Мариша, если не хочешь, можешь не ехать. Если чуть-чуть поприжаться, у нас хватит денег — езжайте с Виталиком на Чёрное море, а я с Тиной… Только надо обсудить и решить, как всё лучше устроить…

— Я уже решила. Мы либо не поедем вообще, либо поедем все вместе.

— Но ведь ты не хочешь. Я же вижу…

— Может быть, я не так проста, как тебе кажется?

Глава 5

МАРШ ЭНТУЗИАСТОВ

— Дядя Барон, а это у вас что в компьютере, GPS, да?

— Да, это навигатор. Видишь, в нём карта, как в планшете у твоих родителей, а на ней стрелочка. Она показывает, где мы сейчас находимся и куда движемся. Вот эта оранжевая линия — Мурманское шоссе. Мы — вот здесь, на берегу речки. А вот тут, совсем близко, озеро, но к нему не подъехать, потому что кругом болото.

— Дядя Барон, а…

Барон, высокий человек с тяжёлой тевтонской челюстью и отчётливо намечающимся брюшком, распахнул дверь щегольски зализанного, но всё равно неуловимо неуклюжего «УАЗа-Патриота» и вылез наружу.

— Слушай, Виталик, кончай ты с этим «дядей»… — неуверенно проговорил он. — Давай просто…

— Барон, а чего ты, собственно, хочешь? — сердито откликнулась Марина, которая ходила вокруг пылавшего на небольшой полянке костра и веткой пыталась что-то мешать в ведре, но пламя было слишком высоким, у Марины ничего не получалось, и она злилась. — …Сандра, Соболь, ну хватит уже дров! И так жар — не подойти! Отвыкли костёр разводить? Займитесь чем-нибудь другим! Барон! Ты взрослый человек, а Виталик — ребёнок. Как ещё ему тебя называть? Или по имени-отчеству, или дядей Колей!

Барон поморщился:

— Ну зовут же Тина с Аллой просто Бароном… Не такой уж я ещё старый…

— С Кристининой стороны это ужасная фамильярность, свидетельствующая о распущенности! — отрезала Марина. — Что до Аллы, так она вообще избегает обращаться к тебе напрямую. Если ты заметил, конечно… Именно потому, кстати, что не знает, как тебя называть… Соболь! Я тебе сказала: пошёл вон от костра! Не надо в нём ничего перекладывать, сейчас ведро опрокинешь! Иди лучше место для палатки найди, а то опять на корнях или в яме спать будем!

Барон молча пожал плечами и полез в багажник, разыскивая палатку. Палатку, как и прочее снаряжение, он купил в фирменном магазине непосредственно перед поездкой и теперь не мог вспомнить, как она выглядела. Из общих соображений он решил, что тючок был приблизительно цилиндрическим, но вот цвет… Сначала из багажника был вытащен спальник, потом — плащ-палатка, далее — самонадувающийся английский коврик… Удачной оказалась лишь четвёртая попытка.

Отметив про себя, куда поволок Соболь огромную ярко-рыжую автомобильную палатку давно прошедших времён, Барон двинулся в противоположную сторону. Александра, одетая в туго перетянутый ремнём камуфляж, с ножнами на боку, имела военно-спортивный вид. Она уже расправила крышу палатки между двумя берёзами и теперь ставила на колышки растяжки. Видавшее виды брезентовое «Утро» тоже явно сохранилось со времён общей боевой молодости. Накатившие воспоминания заставили Барона вздохнуть. В этой потёртой, неоднократно штопанной палатке так много всего было когда-то передумано, перечувствовано, переговорено…

— Ч-чёрт, — ругнулась вдруг Александра.

— Что такое? — Барон подошёл к ней, держа под мышкой небольшой кокон собственной палатки.

— Да верёвки! — не разгибаясь, ответила Александра. — Перед отъездом посмотрела, всё ли на месте, а сообразить, что за столько лет и прогнить не грех, мозгов не хватило…

— У предусмотрительных Соболей с собой целая бухта верёвок. Заменим… Хотя вообще-то… Сандра! — Барон тронул женщину за плечо. Она выпрямилась, и оказалось, что они почти одного роста. — Вообще-то, — сказал Барон, — эта рухлядь уже годится только на то, чтобы созерцать её издали и ностальгировать. Смотри, вон тут брезент от натяжения уже пополз, и петлю вот-вот вырвет с мясом…

— И что ты предлагаешь? — прищурилась Александра.

— У меня, между прочим, палатка трёхместная… Я специально брал побольше…

— Барон, отвали от гроба! — отчеканила Александра, снова наклоняясь над недовязанным узлом.

— Ну хочешь, я к Соболю спать пойду? А ты с Мариной… Ведь когда-то вы…

— Ага, когда-то. А теперь с Соболями в палатке Виталик. И куда, кстати, ты собираешься деть своего собственного сына? Или ты про него опять забыл?.. Не обижайся, Барон! — Александра бросила быстрый взгляд на мужчину.

Барон смотрел в небо между ветвями, плотно сжав губы. Ох, не делай доброе дело, не будешь за него и наказан! Если повезёт…

— Я накосячила, мне и отдуваться, — примирительно сказала Александра. — Сегодня как-нибудь перетопчусь, а завтра всё починю.

— Я могу переночевать в машине, — сухо произнёс Барон.

— Не надо жертв! — Александра рассмеялась. — Всё под контролем!

Барон подумал, что по её характеру она должна была бы язвительно захихикать, но смех был на удивление хороший — молодой и открытый.

— Всё хорошо в этом лучшем из миров, Барончик! — сказала она. — А если у тебя по плану почувствовать себя обиженным и несчастным, топай к Марине в поварята. Тут же получишь по полной программе…

К часу ночи ситуация определилась.

Большая оранжевая палатка Соболей с натянутым над ней полиэтиленом гордо высилась на пригорке над берегом. Шатровая, суперсовременная палатка Барона расположилась у самой воды. В ней на фирменном самонадувающемся коврике Барона, но в своём, с клочьями вылезающего там и сям синтепона спальном мешке залегла Александра. В салоне «буханки» расположился сын Барона Кирилл и при свете лампочки возился с маленьким компьютером. Он решительно заявил, что в машине ему будет удобней всего. Рядом с ним, свернувшись в клубок на переднем сиденье, спал Монморанси — фокстерьер Барона. У костра на бревне сидела Марина и большой иглой пришивала отрывающиеся петли палатки Александры. Сам Барон нарезал новые верёвки и оплавлял на костре их концы.

Рисовая каша с мясом была давно съедена. Разноцветные миски, ложки и кружки грязными валялись вокруг костра. Это обыкновение — мыть посуду лишь перед следующей едой — тоже тянулось с давних времён, но минувшие годы не прошли даром — Марина гневно косилась. Виталик проследил её взгляд, собрал посуду в ведро и пошёл к реке — мыть.

— Слушай, парень, а почему ты должен мыть за всех? — крикнул ему вслед Барон. — Встанут утром и вымоют. И я тоже. Оставь…

— А почему я должна зашивать чью-то палатку?! — тут же вскинулась Марина.

— Да ничего ты не должна, — пожал плечами Барон. — Сама вроде вызвалась. Если надоело, дай я…

— Ты когда последний раз шил-то? — усмехнулась Марина.

— Не помню… — Барон зевнул. — Но ведь шил когда-то… В армии мы все шили… Так если ты прямо сейчас не будешь швырять мне всё это в физиономию, я, с твоего позволения, привяжу верёвочку?

— Привязывай, чёрт с тобой, — разрешила Марина. — Брунгильда, шла бы ты к хозяйке, а? Где Сандра, Брунгильда? Ищи Сандру! Брысь, кому говорят!

Огромная лохматая собака с чёрной клокастой шерстью и белым пятном на груди лежала возле костра и, красноречиво облизываясь, умильно поглядывала на недоеденную буханку хлеба. В тёмных глазах плясали язычки пламени.

— Марин, а Хильда-то тебе чем помешала? — удивился Барон, затягивая очередной узел на петлях многострадальной палатки. — Она же, в отличие от моего Монморанси, не лает и не прыгает как заведённая…

— Если честно, я её как-то побаиваюсь, — доверчиво сказала Марина, перекусывая нитку. — Уж очень большая. Кто знает, что в такую башку может прийти? Кстати, какой хоть она породы?