Помоги проекту - поделись книгой:
— Хорошо, — произнесла она. — А где я?
— В моей комнате, леди.
— В твоей…
— Нет-нет, что вы! — Мне пришлось попятиться, все еще стоя на коленях. — Ваш покорный слуга спал на полу у порога… снаружи! Вашей чести ничего не угрожало!
— Допустим, — она натянула одеяло еще выше, до самого носа. — А где, в таком случае, мое платье?
Я прикусил губу. До сих пор бросает в жар, когда вспоминаю, как осторожно раздевал мирно спящую девицу. Хорошо, что со стороны никто не видел моих неловких движений и трясущихся рук!
— Прошу меня простить, леди, но ваше платье было такое грязное, что ваш слуга осмелился… э-э… слегка застирать его и повесить сушиться.
— Ты хочешь сказать, что сам меня раздел? — подозрительно прищурилась гостья.
— Прошу меня простить, но… вам было бы ужасно неудобно спать в платье. — Я смотрел в пол и не видел выражения ее лица.
— Хорошо, — примерно через минуту произнесла гостья светским тоном. — А теперь изволь живо принести мне наряд! Я желаю одеться и… где у вас тут дамская комната?
— Дамская… простите, что?
— Дамс-ка-я ком-на-та! — по слогам, как глухому, повторила девица. — Мне нужно привести себя в порядок. В по-ря-док, понимаешь?
— Понимаю, — кивнул я. — Но у нас нет дамской комнаты!
— Вот как? А где же тогда мне… э-э…
— Я могу отвести вас в туалетную комнату хозяина, — подумав, предложил я. — Все равно он еще спит и не будет вам мешать.
Мою гостью аж перекосило от такого предложения. Но что можно было поделать, если у нас гостей вообще давно не было, а те, что навещали хозяина, никогда не задерживались надолго. За последние несколько лет никто не оставался здесь ночевать.
— Хорошо, — произнесла незнакомка таким тоном, словно я предложил ей листок лопуха и ямку за колючими кустами. — Проводи меня! Только отвернись! Я не желаю, чтобы ты на меня смотрел!
Я сделал, как велели, — все равно, пока снимал с нее вчера ночью платье, успел кое-что рассмотреть. И даже чуть-чуть потрогать, пользуясь тем, что девица крепко спит. Нет, не подумайте дурного — я не позволил себе лишнего, поскольку в этом случае, если всплывет правда, родственники девицы с меня сто шкур спустят, а господин еще добавит.
Как бы то ни было, туалетной комнатой хозяина гостья воспользовалась с таким самоуверенным видом, словно уже не раз тут бывала. Правда, доставила мне несколько неприятных минут, требуя, чтобы я принес ароматическое мыло, туалетную воду для умывания, а также духи, кремы и притирания — то есть все то, чего у моего хозяина отродясь не водилось. Он же старый холостяк, как и большинство магов. Откуда у него женские штучки?
Приведя себя в порядок, гостья заявилась на кухню, с хозяйским видом устроилась на том же самом табурете, где сидела вчера, милостиво приняла кружку молока и булочку, затем уставилась на меня, шинкующего капусту для солянки.
— Ты сам готовишь еду? — помолчав некоторое время, поинтересовалась она.
— Да, леди. — Я продолжал резать капусту.
— Хм… А вот я никогда не видела, как готовят еду, — произнесла она. — И совсем не умею ее делать.
— Вам и не нужно ничего уметь, леди.
— Ты так считаешь? — Она прищурилась. — А вот матушка всегда говорила мне, что я больше всего на свете люблю бездельничать и ничего не умею делать. Я и в самом деле не умею ни вышивать, ни шить, ни составлять букеты, ни рисовать…
— Это не страшно, леди. — Мне захотелось улыбнуться. — Я тоже не умею рисовать.
— Ты слуга, тебе это не нужно. А каждая уважающая себя знатная дама должна уметь либо вышивать, либо рисовать, либо музицировать. А я ничего этого не умею. Зато люблю читать книги, — добавила она с такой гордостью, что меня потянуло обернуться и посмотреть на собеседницу.
— Это и я люблю, — признался довольно. — Только у меня на это не хватает времени.
А еще точнее, читаю я только в те редкие минуты, когда хозяин отправляет меня вытирать пыль с книг в библиотеке. Одной рукой орудуя метелочкой, другой давно уже напроворился переворачивать страницы, держа толстый том на локте.
— Ты грамотный? — поинтересовалась девица с таким видом, что я мысленно обругал себя последними словами и даже дал мысленную же пощечину. Грамотность в этих краях отнюдь не относилась к числу достоинств. Наш сосед граф, на границе земель которого стояла башня моего хозяина, даже гордился, что не может написать свое имя и на всех официальных документах ставит крестик плюс личную печать — дескать, настоящий воин расписывается мечом на трупах своих врагов, а большего и не надо. А тут какой-то слуга…
— Мой хозяин — маг, леди, — нашелся я. — Здесь без грамоты не проживешь. Одни подписи под магическими эликсирами чего стоят! Чего-нибудь перепутаешь — и результат будет весьма далек от задуманного. Если желаете, я могу вас отвести в нашу библиотеку.
Она проворно спрыгнула со стула:
— Желаю!
Что правда, то правда — библиотека моего хозяина, как, впрочем, и библиотеки большинства магов, поражала своими размерами. Достаточно будет сказать, что она занимала почти весь этаж, оставив свободными лишь две небольшие комнатки. Массивные стеллажи высились стройными рядами, и мне не хотелось даже думать о том, что случится, если они однажды рухнут. Нет, заклинание левитации я худо-бедно освоил, но пока ничего тяжелее наполненной водой кружки наутро «после вчерашнего» мне поднять не удавалось.
Библиотека нашу гостью впечатлила — девица округлила глаза и всплеснула руками. Показав стеллажи с самыми безопасными книгами (а то еще, чего доброго, прочтет что-нибудь магическое-запретное!), я удалился с чувством выполненного долга. Примерно две трети собрания составляли труды по магии и сопутствующим наукам, но одна треть была отдана самой разнообразной литературе — от чьих-то путевых заметок до бульварных романов и подшивок эротических картинок, захватанных и затрепанных так, словно перед тем, как осесть в башне моего хозяина, они побывали в руках всего мужского населения королевства.
Через час солянка уже томилась в печи, все остальные блюда тоже находились в финальной стадии приготовления, и я поспешил в спальню хозяина, чтобы разбудить его к позднему завтраку. По опыту знаю: если не поднять его сейчас, он проспит до двух-трех часов пополудни и потом остаток дня будет слоняться по башне в таком скверном расположении духа, что показываться ему на глаза окажется просто опасным для жизни.
Распахнув тяжелые шторы, я впустил в спальню яркое солнце, широкой полосой упавшее поперек кровати и озарившее мирно спящего мага. Кстати, окон в хозяйской спальне четыре, но распахиваю я шторы всегда на каком-нибудь одном — именно том, напротив которого в данный момент находится солнце.
— Доброе утро, хозяин!
— Какое, к лешему, доброе? — проворчал маг, поворачиваясь на другой бок и подставляя солнцу затылок. — Мне такой сон снился, а ты, скотина, все испортил!
— Сожалею, господин, но уже одиннадцать часов и…
— Слизняк! — Маг скатился с постели кипящим от злости мячиком. — Как? Уже? А почему же ты, дубина, не разбудил меня раньше? Вот я тебя…
Я привычно уклонился от запущенного в меня огненного шара, весьма вовремя прикрывшись хозяйскими штанами. Маг быстро сообразил, что портить свои вещи чревато, опустил руки и даже соизволил поманить меня пальцем, чтобы я помог ему одеться.
— А у нас гость, — сообщил я между делом.
— Гони его в шею, — огрызнулся хозяин. — Сегодня у меня неприемный день.
— Уже поздно.
— Ты хочешь сказать, что впустил в мой дом постороннего без моего разрешения? — Крепкая затрещина подкрепила слова.
— Это девушка. — Я втянул голову в плечи, ожидая очередного удара. — Она попала в трудную ситуацию, и я просто не мог оставить ее ночью на улице. Гостья ждет вас в библиотеке…
— Что? — Вторая затрещина достала на излете — я вовремя успел пригнуться. — Ты впустил женщину в святая святых?
— Но ведь не в лабораторию же! — пришлось мне оправдываться.
— Если бы это случилось, я бы тебя в декокте сварил, дубина! Живо проводи меня к ней!
Пригибаясь, на полусогнутых, чтобы продемонстрировать хозяину испуг и осознание вины, я бросился вперед, сперва услужливо распахнул перед господином двери спальни, а потом и библиотеки.
Нас поджидала идиллическая картинка — девушка сидела в глубоком кресле у окна и была так поглощена чтением чего-то по зоологии, что оторвалась от страниц только тогда, когда я остановился в двух шагах и сложился пополам в самом почтительном поклоне, на который был способен.
— Там… там, — выпалил, задыхаясь от волнения, — мой хозяин. Маг…
Захлопнув книгу, девушка встала. Перемена в ней совершилась так быстро, что я разинул рот. Исчезли помятое и не до конца отстиравшееся платье, слегка растрепанные волосы, которые ей так и не удалось сложить в приличную прическу. Перед нами стояла знатная леди самых что ни на есть благородных кровей.
— Маг Свет Акоста Травознай Четвертый?[1] — произнес холодный властный голос. — Мы рады вас приветствовать и счастливы, что судьба позволила нам поближе познакомиться с одним из самых влиятельных и сильных магов Сидонии.
«Мы?»
— Отрекомендуйте нас.
Это уже относилось ко мне, и я открыл рот. Дело в том, что за все прошедшее время неожиданная гостья не удосужилась назвать свое имя. Леди, видимо, тут же сообразила, в чем дело, и, величаво поманив меня пальчиком, прошептала на ухо несколько слов. Я кивнул, сделал шаг вперед, поклонился и отчеканил, не сразу вникнув в смысл сказанного:
— Ее высочество наследная принцесса Имирес Борская.
И только потом до меня внезапно дошло,
Бор — небольшое горное государство, славящееся своими полезными ископаемыми и расположенное в стратегически важном месте — именно в тех краях проходили караванные пути, поскольку только там имелись удобные перевалы через Каменный Пояс, разделяющий материк на две половины. Двадцать три года назад молодой тогда еще король Сидонии обеспечил себе беспошлинную торговлю с восточной половиной континента, выдав старшую сестру за тамошнего герцога. За десять лет замужества королева родила своему супругу двух дочерей, старшей из которых и была Имирес, после чего овдовела. Когда девочке исполнилось двенадцать, к границам Бора прибыли женихи в количестве шести штук — каждый во главе мобильной и хорошо вооруженной армии. Опасаясь за целостность и независимость страны, молодая вдова обратилась за поддержкой к брату, королю Сидонскому, и тот на правах родственника установил над герцогством Бор свой протекторат. Сейчас принцессе Имирес исполнился двадцать один год.
…Принцесса Имирес. Племянница короля Сидонии. Правнучка человека, которому я… который меня… Воспоминание нахлынуло с неожиданной силой, захватило и на какое-то мгновение вытеснило меня из реальности.
Я ненавижу дождь.
— Слизняк! Слизняк, очнись!
Хорошая пощечина помогла вернуться в реальный мир. Я осознал, что стою навытяжку и тупо хлопаю глазами.
— Вот тупица! Слизняк!
— Простите, господин. — Я склонил голову. — Что вам угодно?
— Мне угодно, чтобы ты перестал позориться перед нашей гостьей и немедленно принес из спальни мой хрустальный шар для медитаций!
— Из спальни? — переспросил удивленно. — Но ведь я вчера принес его вам в обсервато…
— Молчать! Ты что, Слизняк, решил со мной спорить? Если я сказал «из спальни», значит, он там! Иди и принеси! — Обернувшись к леди Имирес, мой хозяин добавил совсем другим тоном: — Я сейчас же, при вас, пошлю весть вашему августейшему дяде, его величеству королю Биркеру! И уже через несколько минут он будет знать, где вы и что с вами случилось!.. Как, Слизняк, ты еще здесь? Живо принеси шар и подавай на стол! Наша гостья проголодалась!
Я направился к выходу и услышал, как господин продолжил:
— Прошу меня простить, ваше высочество, за моего слугу! Он совершенно глуп и неотесан! Я вожусь с ним уже много лет и давно махнул рукой на возможность его как-то образовать! Когда-то он был моим учеником, но оказался совершенно невосприимчивым к высокому искусству магии. Держу его только из уважения к его покойному отцу — тот был как-никак моим коллегой по цеху. Если бы не данное старому другу слово, только бы его тут и видели…
Закрыв за собой дверь библиотеки, я не сдержался и врезал по стене кулаком. Ложь! Все наглая ложь от первого до последнего слова! Но по целому ряду причин моих оправданий никто не будет слушать. Да я и ненавижу оправдываться!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Подходя к мосту, я невольно замедлил шаг и оглянулся, хотя и так прекрасно знал, что за последние минуты на пустынной проселочной дороге ничего не изменилось. Обычно тут хоть одна подвода, да проезжала, но сегодня — вернее, в это время суток, местность вокруг превращалась в вымершую. Только скакали в траве кузнечики, да что-то отчаянно распевал, качаясь на стебле конского щавеля, пестрый чекан. Но из разумных существ, куда ни кинь взгляд, здесь находился только я один. И мне в гордом одиночестве предстояло ступить на мост.
Нет, не скажу, что я такой уж трус. Но обычно даже помешанного на подвигах рыцаря не заставишь срезать угол через Лес Единорогов, а я ходил туда уже несколько раз и всегда возвращался живой, хотя и не всегда здоровый — синяки давно прошли, но шрам на боку никуда не делся. Да и ночью в ненастную погоду могу выйти из дома, несмотря на то, что кроме ветра поблизости завывают упыри. И вообще, за столько лет жизни у мага Акосты я давно перестал бояться за свою жизнь… Просто слишком хорошо знал, чем для меня может окончиться проход по мосту.
Так и есть! Стоило дойти до середины, как снизу послышался сочный «плюх», и передо мной, обтекая тиной и грязью, возник коренастый горбатый тролль.
— Стой, кто идет! — гаркнул он, растопыривая длинные когтистые лапы. — Пропуск!
— Да, пожалуйста. — Я порылся в кошеле на поясе и выудил мелкую монетку, которую ловко бросил в кружку, прибитую уже на той стороне к опорным перилам. — Как всегда!
— Нет, Слизняк, с тобой неинтересно. — Тролль опустил руки, почти коснувшись скрюченными пальцами бревен настила. — А где бледный вид? Где понос, испуг и заикание? Где хоть какой-нибудь вопль ужаса? Где, в конце концов, попытки торговаться?
— Да подавись ты, крохобор. — Я выудил и отправил вслед за первой еще одну медную монетку.
— Ну что ты будешь делать! — Тролль изобразил глубокое горе несправедливо ограбленного сиротинушки и всплеснул руками. — Куда катится этот мир?
— Да на, на! — Третья монетка присоединилась к первым двум, и тролль выдал скупую мужскую слезу, которая сделала бы честь любому профессиональному нищему. — Но больше не дам! Честное слово, не могу!
Перемена произошла мгновенно. Знакомец заулыбался и хищно потер когтистые конечности.
— Вот это другое дело, — пропел он, демонстрируя двойной ряд кривых коричнево-желтых зубов, больше похожих на кошмарный сон стоматолога. — Начали серьезный разговор! Пр-ропуск!
— Я тороплюсь.
— Пр-ропуск!
— Мне в город, за покупками! — Я с тоской посмотрел вдаль. Нет, боги сегодня отвернулись от меня — дорога в обе стороны была пустынна, как в первый день творения.
— А у меня план горит! Давай пропуск или ищи другую переправу! А то ходят тут всякие, а потом кружки пропадают! — Он обернулся на кружку с пожертвованиями, для надежности прикованную к опорным перилам моста толстой цепью.
— Слушай… э-э… ты. — Вообще-то тролль называл мне однажды свое имя, но было это в тот раз, когда мы пили с ним «за знакомство», так что я так и не сумел продраться через нагромождение «Здыр-бдрым-дрыг-крыз…» и так далее и предпочитал не называть тролля вообще никак. — Слушай, меня хозяин срочно послал за покупками в город! Я тороплюсь!
— Аа-а-а. — Тролль сделал вид, что не поверил ни единому слову. — Тогда, может, выпьем?
— Не-а. — Пользуясь тем, что он отвлекся, я сделал шаг по мосту.
— Ну по чуть-чуть… а? Я новенькую наливочку нацедил! На жабьей слюне и желчи тритона! Вещь! Таракана с лап валит на счет «восемнадцать»![2]
Откуда ни возьмись в его лапах возникли кособокий кувшин местного (то есть его делал сам тролль) производства и две кружки.
— Ни-ни-ни! — Я попятился, стараясь обойти собуты… то есть собеседника по дуге. — Я еще с прошлого раза в себя не пришел! Так что, никаких экспериментов!
— На сей раз все стерильно! — Тролль заглянул в обе кружки, выловил из одной улитку и протянул мне: — И без рыбьих какашек! Честно-честно! Я даже закусь приготовил!
— Ага, — закивал я головой. — В прошлый раз тоже сначала — закусь, потом — девочки, потом — «Где я? Кто я?»…
Поделиться книгой: