Обмани меня нежно

– Не откажусь.

– Вам понравился город? – спросил Голицын, когда старичок сделал заказ. – Кстати, как мне вас называть?

– Обращайтесь ко мне просто: дядя Боря.

Его брови от удивления поползли вверх.

– И что вам от меня надо, дядюшка?

– Вы спросили, как мне понравился город. А ведь я здесь бывал, и не раз. Вы меня, должно быть, не помните.

– Я уже много лет вожу экскурсии по музею. Извините, нет.

– Я был тогда с женой. – Старичок вздохнул. – Она умерла.

– Сочувствую.

Они взяли деликатную паузу. Принесли вино и закуски. Сомелье открыл бутылку и показал им пробку. Потом плеснул немного вина в бокал и предложил продегустировать.

– Годится, – сказал дядя Боря, едва обмокнув губы в вино. – Весьма недурно.

– И все-таки? – вернулся Голицын к главному, когда они опять остались одни.

– А вы с годами не меняетесь, Георгий Викторович. И обручального кольца на пальце, я смотрю, нет, – кивнул старичок на его правую руку. – По-прежнему одиноки и все так же независимы.

– А может, я его просто не ношу?

– Вы не женаты. И по-прежнему водите экскурсии по музею. Не надоело?

– А вы что предлагаете? – спросил он, поднося к губам бокал. Вино было весьма ординарным, но он не подал вида.

– Заработать, – улыбнулся вдруг дядя Боря.

– И... как?

– Георгий Викторович, ведь вы человек неглупый. Начитанный, эрудированный. Я каждый раз слушаю вас с истинным наслаждением. Неужели вы всерьез полагаете, что все эти люди ценят ваши усилия? Я имею в виду тех, для кого вы так стараетесь. Вспомните сегодняшнюю публику. Кто-нибудь поблагодарил вас за интересный рассказ? А ваше руководство? Давно оно говорило, что ценит вас? И как часто поощряло? Кстати, вы великолепно знакомы с творчеством художников-передвижников.

– Это тема моей диссертации, которую я все никак не напишу.

– А хотелось бы?

– На свете очень мало людей, которые занимаются тем, чем им хочется, – осторожно сказал Голицын.

– Все правильно. Они зарабатывают деньги, чтобы оставить, в конце концов, работу, которая не приносит им морального удовлетворения, и уходят на покой, дабы дать пищу своей душе. Я вовсе не имею в виду пенсию. Живя на пенсию, о душе не очень-то думаешь, все заботы только о хлебе насущном, – ворчливо сказал старичок.

– Не похоже, что вы живете на пенсию, – усмехнулся он.

– Под рыбку, Георгий Викторович? – подмигнул ему дядя Боря, подняв свой бокал.

– Как-то не клеится. Я вас зову дядей Борей, а вы меня Георгием Викторовичем. Тогда уж племянничек.

– А мы с вами еще не совсем в родстве, – намекнул дядя Боря. – Породнимся окончательно, когда вы примите мое предложение...

– Что за предложение? – деловито спросил он, отведав котлет из медвежатины.

– Если вы найдете способ, как изъять картину из фонда, я вам обещаю гарантированную ее реализацию.

«Вот оно!» Сердце екнуло. Неужели Серафиму нашлась замена?

– Кто вы? – спросил он в упор.

– Вы хотите взглянуть на мой паспорт? – ехидно осведомился старичок.

– Не валяйте дурака. За каким чертом мне ваш паспорт? Даже если он и не фальшивка. Вы предлагаете мне провернуть аферу с музейным фондом. Почему вы уверены, что я соглашусь? И почему именно я?

– Советуете завербовать одну из музейных старушек? Старость рассеянна, мой дорогой племянник, и потом, есть дети, внуки. Старость не только рассеянна, но и болтлива. И у нее много страхов.

– А как же вы?

– Я одинок. Была жена, но она умерла. Я вам уже говорил.

– И все-таки кто вы?

– Начнем с того, кто вы. Здоровый детина, не думайте, что я не заметил под вашим мешковатым костюмом стальные мускулы. Вы с легкостью поднимаетесь по самым крутым лестницам и носитесь по залам, как, извините, конь. Из группы уже и дух вон, а вы свежи, словно майская роза.

– А вы наблюдательны.

– Что вас держит в музее? Уверен: у вас давно уже есть план. Но вы не знаете, куда девать украденное. Я беру на себя эту проблему. За известный процент, разумеется. Вы добываете картину и привозите ее в Москву. Мы договариваемся о цене, я через день-другой приношу вам деньги, и мы расстаемся до следующей сделки. И не берите всем известные шедевры. Не надо жадничать. Лучше брать количеством. Уверен, вы прекрасно знаете фонд. Сколько картин выставляется? А сколько пылится в запасниках?

– Пять-десять процентов, – задумчиво сказал Голицын. – Выставляется. Остальное пылится десятилетиями, дожидаясь своего часа.

– Десятилетиями! – поднял вверх указательный палец старичок. – Можете сказать, почему так?

– Уважаемый... гм-м-м... дядя Боря. В крупных музеях фонд насчитывает более миллиона экспонатов. Там сам черт ногу сломит. Что поделаешь? Художественное наследие огромно. Каждый гений за свою жизнь создал больше сотни полотен, я специализируюсь, извините за производственное слово, на творчестве малоизвестного Федора Васильева. Он прожил только двадцать три года, но оставил около ста полотен. Если быть точным, восемьдесят. Что уж говорить о тех, кто прожил долгую жизнь? Или о таких плодовитых гениях, как Пикассо... Говорят, он писал по три картины в день, используя все, что под руку попадет: уголь, мел, карандаш, металл, гипс, камень и даже мусор. А наш Айвазовский? Ему приписывают шесть тысяч полотен! Вдумайтесь только в эту цифру! Поскольку это национальное достояние, шедевры хранятся в музеях. Преимущественно в запасниках. Из них обновляется фонд для постоянно действующих выставок, там, в запасниках, проводятся научные исследования, экспертизы.

– И вы, разумеется, имеете туда доступ?

– Разумеется, поскольку я научный работник. У меня есть постоянно действующий пропуск.

– А как же экскурсия?

– Случайность. Чтобы не потерять форму.

– И что вам мешает? – внимательно посмотрел на него старичок. Взгляд у него был острый, хотя сами глаза блеклые, невыразительные. Непонятно какого цвета, то ли серые, то ли цвета бутылочного стекла.

– Ничто не мешает.

– Картины десятилетиями пылятся в запасниках. Никто и не заметит пропажу. Ваши пятьдесят процентов.

– Половина? – рассмеялся он. – А не мало?

– Вы прекрасно знаете, что нет.

– Может, поторгуемся?

– Нет, – жестко сказал дядя Боря. – Пятьдесят на пятьдесят.

– Вы криминальный авторитет? – в упор спросил Георгий. – Что-то непохоже.

Дядя Боря рассмеялся:

– Фильмов насмотрелись? А что есть криминал? Бесконечные отсидки, блатной жаргон, на теле живого места нет от наколок? Умные люди, голубчик, не попадаются. За них дураки сидят. Вам вовсе не обязательно знать подробности, – хлестко сказал дядя Боря. – Вы сдаете товар, я его принимаю, плачу вам деньги, и дальше каждый идет своей дорогой, пока не появляется новый товар. Как вам такой расклад?

– Расклад меня устраивает, – он задумчиво отхлебнул вино, которое теперь не показалось ему таким уж ординарным. «А это удача!» – Хотя пятьдесят процентов маловато. Если я вдруг надумаю... Как я вас найду?

– Звонить мне не надо, – размеренно сказал старичок. – Визитку я вам тоже, извините, не оставлю. Во всем известной социальной сети, особенно популярной среди бывших одноклассников, у моей дочери есть страничка. Если вы захотите, то легко ее найдете.

– Вы же сказали, что одиноки?

– Я сказал, что моя жена умерла. А дочь уехала в Америку. Она вышла там замуж, нашла неплохую работу, родила двоих детей. Возвращаться на родину не собирается. Ее зовут Елена Блейк. 35 лет, США, штат Массачусетс. Сделаете ей подарок: одну розу. Так я пойму, что есть товар. Встречаемся через два дня, на третий. Вы приезжаете на «Р-200». Картину везете в чемодане, изображаете гостя столицы. Встречаемся на Ленинградском вокзале и обмениваемся чемоданами, я вам пустой, вы мне с картиной, и я говорю, на какое число брать обратный билет. Встреча на том же вокзале. Перед отъездом я передаю вам деньги.

– А если она не примет мой подарок? Тогда вы не увидите розу.

– Она примет. Мы с Леночкой прекрасно ладим, она чувствует свою вину за то, что уехала, оставив меня, старика, совсем одного, и охотно выполняет мои маленькие поручения.

– А если вы меня, пардон, кинете? Заберете картину и исчезнете?

– Я не могу дать вам гарантий. Придется поверить, что я заинтересован в долгосрочном сотрудничестве. Я вижу, вы рисковый человек. У вас взгляд авантюриста, хотя вы и прячете его за дымчатыми стеклами очков.

– Я еще не знаю, как это сделаю.

– Думайте, – пожал плечами дядя Боря и попросил счет.

Из ресторана они вышли порознь. «Какой-то шпионский боевик, – подумал Голицын. – Пароль – одна роза, через два дня на третий. Поезд прибывает в Москву около полуночи. Елена Блейк... Массачусетс...» Не понятно почему, но он поверил дяде Боре. Интуиция подсказывала, что это именно тот человек, которого он так долго искал. И даже не надеялся, что будет так легко, его самого найдут. Осталось только придумать, как изъять из фонда несколько картин. Хотя он и это уже знал. Просто не хотел рисковать тем единственным, чем дорожил, дружбой с замечательной женщиной.

«Зоя, – думал он, бредя по Невскому проспекту в толпе праздных, немного хмельных людей. – Пришло твое время. Пора открывать запасники».

Поленов. «Христос и грешница»

– Буду поздно.

– Как всегда, – скривилась Ничка. – Ма, а у тебя бывают выходные?

– Появятся. Скоро. У меня будет много-много выходных, и мы с тобой обязательно куда-нибудь поедем. На море. Или в большой красивый город. Например, в Париж. А пока на теннис тебя отвезет Костик.

Ничка тут же перестала дуться.

– Классно! А то с дедом скучно. И он не прикольный. Когда меня отвозит Костик, тренерша не такая злая. Не гоняет меня по всему корту.

– А она вообще с тобой занимается или все время проводит с Костиком?

Ничка уже поняла, что выболтала секрет, и прикусила язычок.

– Ма, не волнуйся. У меня большие успехи. Скоро я буду играть за взрослых и заработаю кучу денег!

Что Катю всегда удивляло в Костике, Юрике и теперь в Ничке, так это то, какие правильные слова они умеют говорить. И как вовремя! Они словно штампуют фразы-мантры: «Скоро я устроюсь на работу, и тебе будет легче», «Разница в возрасте меня нисколько не смущает», «Я буду любить тебя всегда», «У меня большие успехи», «Я заработаю кучу денег». И так далее. В них надо просто верить и не задумываться над тем, что за всеми этими фразами – пустота.

Костик никогда не устроится на работу, даже если он это сделает, все доходы от нее пойдут ему же в карман. Юрик будет любить ее, пока у нее есть деньги, поэтому его нисколько не смущает разница в возрасте. Ничке гарантированы большие успехи в теннисе, пока у ее тренерши роман с Костиком. Этот порочный круг невозможно разорвать. И никого из них не волнует, что у нее проблемы. Ей даже не с кем поделиться. Не с Юриком же.

– Пока, ма!

– Пока, – машинально ответила она и сказала такую же пустую фразу: – Все будет хорошо.

Она даже не представляла, насколько хорошо.

...Катя видела его в своей галерее не впервые. Благообразный старичок в дорогом костюме и ботинках ручной работы из тончайшей кожи, которые она мгновенно оценила и подумала, что у нее появился богатый поклонник. Потому что он ничего не купил. Просто прошелся по галерее, все осмотрел и вежливо отказался от ее помощи. Она была разочарована. Если ее красота так привлекает богачей, пусть платят за то, что любуются ею, а не картинами. Что ему стоит купить одно из полотен хотя бы из вежливости, если он богат?

Обеспеченные мужчины из высшего общества нередко обращали на нее внимание и даже делали заманчивые предложения. Нет, не брачные. Они хотели видеть ее своей любовницей, но она прекрасно знала, что эта связь будет недолгой. Как только новизна ощущений пройдет, и очередная победа над светской львицей окажется занесена в актив, пройдет и чувство. Да и чувства-то никакого нет. Есть желание приятно провести время с умной, прекрасно образованной женщиной, которая к тому же недурна собой. Но в жены они выбирают совсем других. Гораздо моложе и глупее, желательно без детей и вообще без прошлого. Не хотят стать посмешищем. Не готовы постоянно сталкиваться в ресторанах и на приемах с бывшими любовниками своей жены и каждую насмешливую улыбку невольно принимать в свой адрес. Лучше уж начать все с чистого листа.

Она, увы, ассоциировала себя скорее с толстой тетрадью, в которой некоторые страницы вырваны, другие сплошь перечеркнуты, на третьих полно ошибок. Нет, в жены она не годится, да ей этого и не предложат. Но и роль любовницы богатого человека ее не устраивает. Тогда ее положение станет зависимым, она прекрасно знает, как эти богачи умеют унижать. И твердо для себя решила: никогда!

И вот он пришел опять. Она уже не спрашивала, может ли чем-нибудь ему помочь? Решила молча потерпеть присутствие в своем хозяйстве очередного «туриста». Посетителей мало, и благообразный старичок ее хоть сколько-нибудь развлекает. Глядишь, и еще кто-нибудь зайдет, увидев, что в галерее есть посетитель. Людям не нравится, когда они в салоне одни и продавец сверлит взглядом спину. Она о чем-то заговорила с Аней, которая работала у нее вот уже три года и была необыкновенно мила со всеми, и со своей хозяйкой, и с посетителями. Чудесная девушка! А главное, ей можно доверять...

– Вы могли бы уделить мне пару минут? – услышала вдруг Катя и подумала: «Наконец-то! Похоже, созрел!».

– Конечно. Вас что-то заинтересовало?

– Я хотел бы пригласить вас на ужин.

– Извините, нет, – вежливо, но твердо ответила она. – В богатом покровителе не нуждаюсь.

– Независимая, самостоятельная и... красивая. Трудно жить, имея такой набор качеств, а?

– Это мои трудности. Я торгую картинами, но не собой. В покровителе не нуждаюсь, – повторила она.

– А в деловом партнере?

– У вас есть что мне предложить?

– У меня к вам разговор. Деловой, не беспокойтесь. Я уже слишком стар, чтобы, хе-хе, позволять себе всякого рода излишества.

Она все еще сомневалась.

– Ну же, решайтесь! Быть может, это ваш шанс? – подзадорил ее старичок.

– Вы кто?

– Я скажу вам об этом за ужином. Я вот уже в который раз злоупотребляю вашим вниманием и еще ничего не купил, поэтому чувствую за собой вину. Хочу компенсировать это ужином в дорогом ресторане. Назначайте место.