Последствия холодных отношений между отцами и сыновьями были раскрыты и описаны поэтом и писателем Робертом Блаем. Мальчики обычно реагирует двумя способами: они либо становятся подавленными и уходят в себя, либо превращаются в «честолюбцев», с твердым намерением достичь в своей жизни намного больше, чем достигли их отцы, Хотя отец Брюса учился технике тайцзи только эпизодически, он овладел искусством рукопашного боя и при этом был популярным актером. Итак, будущее Брюса в определенной мере определилось еще в раннем детстве.
Все члены семьи в своих воспоминаниях подтверждали, что основные аспекты характера Брюса — его импульсивность, доброта, честолюбие и юмор — сформировались рано. Все эти аспекты проявлялись на протяжении всей жизни.
После того как беспрерывные бесчинства привели к исключению Брюса из колледжа Ля Саль, его родители вьнуждены были беседовать с рядом настоятелей школ, пока не определили сына в эксклюзивный колледж
Глава 2. Кунг-фу
В 1950 году Гонконг страдал от безработицы, экономической депрессии, перенаселенности, большого количества бездомных и просто оттого, что люди беззастенчиво эксплуатировали друг друга. Тысячи и тысячи китайцев устремились в город, спасаясь от коммунистического режима, восторжествовавшего в континентальном Китае. Беженцам некуда было деваться, и они устраивали свой ночлег в парках, подъездах или просто на улицах, иногда сооружая себе крохотные лачуги, являющие собой не более чем несколько кусков картона, скрепленных вместе. Некоторые обживали крыши, иные устраивались в лестничных проемах жилых домов. За право жить приходилось жестоко бороться. Каждый, кому посчастливилось найти работу, трудился с утра до ночи, чтобы заработать на еду и снова продолжать работать.
Британское правительство Гонконга обеспечивало государственное образование в начальных школах. Только тот, кто смог сдать вступительный экзамен в среднюю школу, мог продолжать учиться. Провалившимся (а их было большинство) приходилось бесцельно шататься по улицам. Никаких перспектив у них не было, за исключением довольно мрачных. Непоседливые юнцы крутились на улицах. Малолетние хулиганы искали развлечений и возможности раздобыть карманные деньги. Они объединялись в банды и ревностно охраняли свои территории от всяких посягательств чужаков, всегда готовые как к дракам один на один, так и к более крупным боевым действиям. Поскольку британской полиции (вооруженной только дубинками) удалось успешно контролировать применение огнестрельного оружия, большинство драк были рукопашными. Кровопролития происходили только при использовании ножей и мачете. Многие соседние банды были связаны с местными школами кунг-фу. Хотя Брюс принадлежал к обеспеченной семье и посещал эксклюзивную школу, он чувствовал тягу к улицам. Брюс организовал свою собственную маленькую банду — Тигры Джанкшн-стрит.
Уильям Чун впервые встретился с Брюсом Ли, когда его дядя, водивший дружбу с артистами Китайской Оперы, пригласил его посетить именины Брюса. Позже Брюс прослышал о возрастающей репутации Чуна как уличного бойца, владеющего грозной разновидностью стиля кунг-фу, известной как вин-чунь, и разыскал его, чтобы научиться приемам. Но Чун не воспринял Брюса всерьез. Позже, в интервью для журнала «In-side Kung Fu» он сказал: «Тиграми были всего лишь восемь мальчишек, объединившихся вместе. Они вовсе не были крутыми. От их шкур несло горелым. Я сказал Брюсу, что раз уж он стал киноактером, то должен больше следить за своей внешностью и меньше драться».
Когда Брюсу доставалось в уличных схватках, он начинал донимать домашних, требуя, чтобы его обучили эффективному искусству рукопашного боя; ведь он должен уметь защитить себя от задир. И хотя его отец демонстрировал ему некоторые приемы тайцзи, Брюс чувствовал, что все это не для него. Тайцзи, как ни один другой вид единоборств, оказывает мощное целительное воздействие на практикующего. Однако для того, чтобы эта система стала эффективным орудием боя, требуются десятки лет учебы. Но главным препятствием было то, что ни Брюс, ни его отец не желали проводить слишком много времени в обществе друг друга.
Когда Грэйс Ли наконец сдалась и дала сыну деньги на обучение боевым искусствам, тот снова нашел Уильяма Чуна и уговорил его пойти с ним в ту же школу, где Чун обучался сам.
Чун наконец поддался настойчивым просьбам и отвел Брюса Ли в Холл Профсоюза Работников Ресторанов, где проводил занятия его учитель Ип Мэн. Поскольку Брюс был знаменитостью, Ип Мэн с радостью принял его как своего ученика.
Итак, тринадцатилетний Брюс стал учиться искусству вин-чунь с той же одержимостью, с какой он занимался всем, чему посвящал себя. Сын Ип Мэна, Ип Чунь, прозвал Брюса «Дерущимся бешено». Вначале Брюса интересовал стиль вин-чунь только в свете уличных драк, но позже, под наставничеством Ип Мэна, он освоил более тонкие аспекты этого искусства. Несомненно, именно в этот период в его душу были посеяны первые представления о боевом стиле и философии, которые Брюс позже развил. Чтобы понять некоторые более поздние события, этот период стоит внимательно изучить. Согласно наиболее распространенной версии, обучение стилю вин-чунь, происходящего от кунг-фу, оказало на Брюса Ли почти разрушительное воздействие.
* * *
Изначально кунг-фу[4] не являлось названием или описанием какого-либо стиля боевого искусства, а просто общим термином, означающим «завершение трудного задания», или просто: «за работой не замечаешь, как время летит». В современном языке термином кунг-фу принято обозначать множество видов китайских боевых искусств.
Согласно традиции, основателем кунг-фу считается буддистский монах из Индии по имени Бодхидхарма, оставивший монастырь у себя на родине и отправившийся в начале шестого века в Китай, чтобы нести учение Будды. Путешествуя по горам Северного Китая, он забрел в монастырь Шаолинь. «Шаолинь» буквально означает «молодое деревцо», то есть такое дерево, которое может устоять в любую бурю благодаря своей гибкости и податливости.
Этот монастырь прославили его ученые-монахи своими переводами буддистских текстов на китайский язык. Но Бодхидхарма был прагматиком, не любившим терять времени с людьми, считавшими себя добродетельными лишь потому, что научились строить храмы или переводить священные писания.
Не получив теплого приема в шаолиньском монастыре, Бодхидхарма нашел приют в соседней пещере, где он и провел последующие девять лет, всецело отдаваясь медитации. Когда семидесятилетний отшельник наконец возвратился в Шаолинь, он обладал таким авторитетом, что никто не посмел остановить его.
Бодхидхарма обнаружил, что шаолиньские монахи постоянно засыпают во время медитаций, и понял, что это происходило оттого, что те делали упор на умственные упражнения, из-за чего их тела одряхлели и обмякли. Поэтому он придумал серию упражнений и объяснил это так: «Хотя путь Будды — это путь духа, но дух и тело неделимы. Поэтому я дам вам метод контроля энергии, благодаря которому вы сможете достигнуть истинной природы Будды».
Эти упражнения являли собой серию движений рукопашного боя и играли роль медитации в движении. Они также были предназначены для того, чтобы монахи могли защитить себя от бандитов во время странствий по монастырям. Именно эти движения заложили основу шаолиньского бокса и по сей день являются ключевыми элементами ряда стилей кунг-фу. И все же главной целью Бодхидхармы было не просто развитие физической силы или практика боевых техник, но культивирование врожденной энергии ци, означающей в различных переводах «дыхание», «дух» или «жизненную силу».
Развитие ци является основой даосских искусств, в том числе искусства единоборств, философии и целительства.
* * *
По сей день традиционным приветствием в кунг-фу служит открытая ладонь, расположенная на сжатом кулаке. Это символ луны и солнца, и ему соответствует китайский иероглиф «Мин». Это знак почтения минской династии, которая была покорена маньчжурской династией, что привело к разрушению шаолиньского храма в 1768 году. Только пятерым людям, известным как «Пятеро Почтенных», удалось спастись при разрушении Шаолиня. Нг Мюи — уцелевшая обитательница женской части монастыря — продолжала практиковать кунгфу вдали от враждебных глаз.
Им Вин-Чунь («Вечная Весна») была прелестной молодой девушкой, обрученной с молодым человеком из далекой провинции. Красота Вин-Чунь привлекла внимание местного бандита, и тот пытался заставить ее расторгнуть помолвку и уйти жить к нему. Нг Мюи как-то прослышала об этом и разработала свой план. Она предложила отцу Вин-Чунь написать письмо жениху своей дочери с предложением разрыва помолвки и тем временем объяснить бандиту, что тому придется повременить с женитьбой год, так как из-за больших расстояний ответ от жениха придет нескоро. Бандит согласился на это, и таким образом Нг Мюи выиграла время.
Она тут же начала обучать Вин-Чунь искусству рукопашного боя. Но летело время, и Вин-Чунь скоро осознала, что года будет мало для того, чтобы усвоить все тайны искусства, которые Нг Мюи передала ей. Итак, она ограничилась обучению только самым эффективным приемам, безжалостно отбросив в сторону все остальные тонкости кунг-фу. Тогда как шаолиньское кунг-фу имеет тридцать восемь «форм» (традиционных практик), Вин-Чунь низвела их до трех:
Этот стиль дошел через три поколения до Ип Мэна,[5] начавшего обучаться этому искусству с тринадцати лет, но согласившемуся учить других только по достижении пятидесятишестилетнего возраста. Двумя годами позже юный Брюс Ли стал тренироваться под руководством Ип Мэна. Отличаясь хрупким сложением и небольшим ростом (пять с половиной футов), будучи мягким от природы человеком, Ип Мэн умел внушить к себе почтение и имел вполне независимые взгляды.
Он не носил западных костюмов, никогда не позировал для фоторепортеров и был твердо убежден в том, что обучать вин-чунь следует только китайцев.
Этот стиль привлек к себе Брюса Ли своей экономностью и прямотой и благодаря тому, что здесь делался упор на развитие энергии. Ему также нравилось, что, овладев им, можно причинить «максимум боли при минимуме движений».
Метод вин-чунь основан на принципе: «самое короткое расстояние между двумя точками — прямая линия». Здесь не используют размашистых круговых движений, как в тайцзи. И хотя в вин-чунь применяют удары ногами, ни один из них не должен быть нацелен выше пояса противника. Важно навязать сопернику ближний бой. Все атаки должны быть направлены на центральную ось тела противника, и, в свою очередь, с наибольшим тщанием следует защищать свою собственную центральную ось.
Основой успеха в овладении техникой вин-чунь является тренировочная практика
Когда два человека вступают в физический контакт, возникает «контактная точка». При хорошей практике в этой точке можно ощутить и предугадать каждое движение противника.
Такая реакция зовется «контактный рефлекс». (Это аналогично опыту рыболова, который, не видя, что происходит под водой, чувствует, что рыба «клюнула».) Развитый контактный рефлекс позволяет мгновенно и автоматически отбить любую атаку или не допустить подобное намерение.
Существует три этапа тренировок ци сяо. На каждом этапе боец учится отказываться от продуманных движений в пользу движений случайных. Опытный боец может вести бой даже с завязанными глазами. Важно понять, что, хотя рутинная практика ци сяо, возможно, не всегда применима в обстановке боя, выработанные благодаря ей координация и осознание крайне важны. Ци сяо дала Брюсу Ли первый практический опыт взаимодействия энергий Инь и Ян — активных и пассивных сил.
Все явления в мире могут быть объяснены взаимодействием двух начал — Инь и Ян. Энергия Ян представляет собой «мужскую», созидательную силу — жар, свет, звук, небеса, активность, бесконечность и так далее. Энергия Инь представляет собой «женское», воспринимающее начало — холод, мрак, неподвижность, землю и ограниченность. Начала Инь и Ян не являются конкурирующими, скорее, они представляют собой изменение состояний и поток взаимодействующих энергий, лежащий в основе любого процесса. К примеру: резиновый шарик можно отнести к Инь в сравнении с железным шариком (Ян), в то же время этот же резиновый шар будет Ян в сравнении с шариком из масла (Инь), но и тот, в свою очередь, будет Ян по отношению к дождевой капле (Инь). В боевых искусствах рука перед ударом является Инь, рука же, наносящая удар, — Ян.
Эту концепцию применяют при объяснении того, как в природе рождается третья, поддерживающая энергия всего сущего, известная как ци, или дыхание жизни. Этот процесс легче понять, представив, как сочетаются огонь (Ян) и вода (Инь), порождая пар. Этот пар почти невидим, однако он может стать могучей силой, если будет умело применен. Китайская пиктограмма ци — чугунный горшок с горячим рисом, пар от которого поднимает тяжелую крышку.
Силу, порожденную при взаимодействии двух начал, можно проследить в движении велосипеда. Нельзя одновременно нажимать на обе педали, следует поочередно нажимать и отпускать их. Этот процесс требует как усилия, так и расслабления, давления и послабления. В результате возникает третья сила — поступательное движение.
Во время тренировочной практики вин-чунь при упражнениях ци сяо ученик должен руководствоваться теми же принципами давления и послабления, пытаясь «почувствовать» силу и намерения своего противника, чтобы нейтрализовать его или отбить атаку. Мой личный учитель, Дерек Джоунс, сравнивал этот процесс с детской игрой «ножницы, бумага, камень». Ножницы режут бумагу, камень ломает ножницы, бумагой можно обернуть камень и так далее. Ученик должен все время осознавать и реагировать на смещающийся баланс сил, в то время как его руки находятся в непрерывном движении, то и дело занимая точные позиции. Его руки должны быть мягкими и чувствительными, чтобы каждый миг регистрировать малейшие изменения, но при этом не быть вялыми. В то же время они должны становиться твердыми и упругими, чтобы выдержать давление, но не стать скованными. При постоянных атаках и контратаках выигрывает тот, кто может спонтанно и без усилий изменяться и мгновенно приспосабливаться к обстановке.
Практически это означает, что боец учится находить бреши в защите соперника и наносить соответствующие удары настолько быстро и естественно, как взлетает рука, подчиняясь рефлексу, когда прикасается к горячей плите, или также автоматически, как скользит кисть, ставя подпись.
Позже, когда навыки и чувствительность разовьются, ученик учится «чувствовать» движения и автоматически пленять руки противника и буквально завязывать его в узел со скоростью рефлекторного действия. В определенный момент тренировок чувствительность может достичь такой остроты, что перестает быть простым физическим навыком, а становится психическим феноменом. На этом этапе человек начинает воспринимать эмоции и мысли противника настолько отчетливо, что может предугадывать его намерения и атакует его в момент ожидаемого нападения или даже несколько раньше.
Еще один уникальный тренировочный метод относится к вин-чунь — деревянная кукла символизирует противника, и с ее помощью можно разыграть любую боевую ситуацию и отработать сто восемь практических движений. На кукле также отрабатываются удары, помогающие ученику закалить руки, а также те приемы, при проведении которых можно травмировать своего партнера или повредить себе сустав, работая в одиночку.
* * *
Каждый день после школы Брюс Ли шел обучаться в классы Ип Мэна, отрабатывая удары на каждом дереве, встречающемся на его пути. Даже после тренировок Брюс лупил рукой по стулу, прежде чем сесть на него и приступить к обеду.
Вскоре Уильям Чун стал часто выслушивать жалобы некоторых старших учеников, которых хорошенько потрепал Ли во время тренировочных боев. «Они были недовольны его стремительным прогрессом. Я заметил, что даже во время беседы он отрабатывал движения ног или рук. Вот тогда-то я и понял, что он воспринял кунг-фу всерьез».
Глава 3. Дерущийся бешено
Через год после начала тренировок Брюс решил параллельно обучаться танцу ча-ча-ча, очевидно, в основном из-за интереса к партнерше, Перл Чжо. Кроме того, такие занятия помогали выработать равновесие и улучшить движения ног.
Неспособный отдаваться чему-то наполовину, Брюс составил список сотни движений и всегда держал его в своем бумажнике.
Вместе со своим товарищем, учеником вин-чунь, Виктором Канем Брюс проводил многие вечера в клубе поклонников шампанского на Тсимшатсуй, где можно было потанцевать и по-восхищаться талантом клубной певички мисс Фон Ят Ва.
Брюс любил быть безукоризненно одетым и предпочитал утюжить свои костюмы самостоятельно. Прежде чем покинуть квартиру, он внимательно изучал в зеркале непокорный вихор и не забывал несколько раз блеснуть самоуверенной улыбкой, действующей на девушек неотразимо.
Его первый серьезный роман был с Эйми Чань, ставшей позже известной на Востоке как киноактриса под именем Пак Янь. Как только у Брюса появлялись какие-то деньги, он приглашал Эйми на танцы. При встречах с Эйми он вызывал то истерический смех девушки, то крики ярости. Наедине она признавала, что Брюс в общем-то добросердечный парень, всегда готовый прийти на выручку друзьям. Но когда они находились в компании, Брюс превращался в пижона и шовиниста.
Хокинз Чун также стал учеником Ип Мэна в 1953 году, и скоро между ним и Брюсом завязалась дружба. В своем интервью для журнала Inside Kung Fu, Чун сказал:
Мы стали изучать вин-чунь, так как эта система пользовалась особой репутацией. Но мы чувствовали недоумение и разочарование, изучая ее первую форму. Мы спрашивали: «Зачем нам учиться этому? Разве мы сможем так сражаться?»
Каждый хотел поскорее пройти этот этап, чтобы приступить к упражнениям с приклеенными руками. Но в одиночных упражнениях с приклеенными руками было мало интересного, и самые молодые ученики хотели пройти и этот этап побыстрее. Но вот когда мы перешли к парному упражнению с приклеенными руками, мы подумали: «Вот теперь-то мы сможем драться!» Если вам удалось нанести своему сопернику чувствительный удар, то вы начинаете гордиться собой и приходите в восторг. «Теперь я могу его победить!» — обычно думаете вы. Это было в нашем характере — каждый из нас хотел победить своего партнера и оказаться наверху свалки. Мы помнили только о собственном «я» и хотели быть лучшими.
Старик Мэн всегда говорил нам: «Расслабьтесь, расслабьтесь! Не горячитесь!» Но мне всегда было трудно расслабиться, когда я практиковался с кем-то в ци сяо. Я не на шутку злился и хотел убить противника. Но я видел, что, когда Ип Мэн сводил с кем-нибудь руки, он при этом умел расслабиться и даже говорил что-то своему противнику.
Иногда он мог отшвырнуть своего противника, даже не нанося удара. Сводя руки с Ип Мэном, я чувствовал, как он регулирует мое равновесие в тот момент, когда я собирался нанести удар. И я всегда терял равновесие — мои пальцы или пятка отрывались от земли. Я чувствовал, как мои руки отлетали назад, когда я пытался ударить его, как будто он использовал всю свою силу, чтобы отразить удар, но при этом его движения были легкими и почти незаметными.
Нет, это не было агрессивное движение. Когда я спрашивал его, как он делал это, он отвечал: «Вот так» — и демонстрировал движение, ничем не отличающееся от боевого приема.
Брюс Ли также прошел через все эти переживания. Они характерны для каждого, практикующего ци сяо — систему, предназначенную не только для совершенствования физической техники, но и направленную на то, чтобы помочь справиться с потоком таких эмоций, как страх и злость, и сохранить спокойствие духа. Он хотел научиться драться, и ему было трудно слушаться совета Ип Мэна практиковать форму почаще и проделывать это помедленнее. Ип Мэн старался объяснить, что хорошая или плохая техника зависит от хорошей или плохой телесной механики. Он даже посоветовал Брюсу прекратить на время выполнять упражнения с приклеенными руками.
Хотя Брюс Ли обычно носил с собой в качестве оружия лезвие или цепь от туалетного бачка, ему нечасто приходилось пользоваться ими. Результаты большинства его уличных драк ограничивались порванной одеждой или разбитыми до крови носами из-за ударов руками и ногами.
Один из Тигров, Люн Пак Чунь, как-то рассказывал: «Однажды одного из наших ребят избила коулуновская банда. Брюс вместе с другими отправился мстить. Брюс стал приближаться к ним с таким видим, словно просто хотел поговорить, но, когда подошел вплотную, нанес молниеносные удары без предупреждения двум самым здоровым парням».
Эти двое оказались родственниками местной «Триады»,[6] и отец Уильяма Чуна, высший офицер полиции, должен был вмешаться, чтобы предотвратить дальнейшее развитие конфликта.
Сестра Брюса, Агнес, говорила: «Он начал ввязываться в постоянные драки без всякой причины. И если ему приходилось проигрывать, он приходил в бешенство. Мысль о том, что он может хоть изредка потерпеть поражение, была для него невыносима».
Частично ответственность за такое поведение Брюса нес и Ип Мэн, который часто говорил своим ученикам, что те ничего не должны принимать как аксиому и проверять все, чему научились, на практике.
Несмотря на всю «бесцельную» агрессию, семена истинного понимания все же начинали давать ростки в уме Брюса. В нем проснулась подлинная любознательность, которую трудно было ожидать от необузданного юноши. Брюс, пожалуй, удивил самого себя, послушавшись совета Ип Мэна прервать на время тренировки и посвятить какое-то время медитациям.
Почему форма имела такое большое значение? И что она имела общего со всем происходящим вокруг него? Именно эти идеи Ип Мэн хотел внушить мальчику.
Когда бы Брюс Ли в своей жизни ни хотел остудить свой пламенный темперамент и дать место для размышлений, он ходил вдоль берега или под дождем. И сейчас он проводил долгие часы возле гавани, держась как можно дальше от городского шума и толчеи. Нет никакого смысла все время думать об одном и том же — это может свести с ума. Предположим даже, что у него вырастет вторая голова, сможет ли он тогда постигнуть больше? Нет, ему следовало более эффективно использовать уже имеющуюся форму, а не форсировать события. Стал бы он лучше драться, появись у него четыре руки и четыре ноги? Если бы существовали такие люди, думал он, то наверняка были бы и другие приемы борьбы!
Когда Брюс стоял у края воды, его мысли плыли медленнее, словно рыбы в глубинах моря. Трудно было определить, насколько медленно тянулось время, разве что подсчитав свои вдохи и выдохи или сердцебиения. Пространство и время все— больше теряли четкость очертаний по мере того, как всплывали возможности нового взгляда на вещи. Он мог видеть свои собственные мысли и чувства, проходящие сквозь сознание, столь же отчетливо, как отражения туч, проплывающие по поверхности воды. Нельзя сказать, что в нем в такие минуты не жили мысли и чувства, но каким-то образом он был не столь погружен в них, как раньше. Однако сможет ли он достичь того же состояния во время схватки, когда в его груди закипали гораздо более сильные эмоции!
Брюс склонился над водой и ударил кулаком по своему отражению. На миг вода разошлась и разлетелась брызгами.
Когда в воде вновь появилось его отражение, Брюс увидел, что оно нежно улыбалось ему. Природа поведала ему что-то, но не только о самой себе, но и о его собственной природе. И в это мгновение между ними не существовало разделенности.
Но Брюсу скоро пришлось вступить в новый конфликт.
Младшие ученики, завидовавшие ему, проведав о предках-немцах Брюса, стали оказывать давление на Ип Мэна, чтобы тот перестал обучать нечистокровного китайца; ведь Ип Мэн был твердым традиционалистом и верил в то, что людей Запада никогда нельзя обучать искусству. Однако Ип Мэн, высоко ценя рвение Брюса и чувствуя к нему большую симпатию, не стал слушать их. Но скоро многие стали грозиться покинуть школу, чтобы не заниматься в компании Брюса, и тот сам принял решение уйти от своего учителя. Вначале он тренировался у одного из старших учеников Ип Мэна, Вон Шун Люна, который вел свою собственную группу. Иногда Брюс перехватывал учеников Бона и говорил им, что учитель заболел и они могут идти домой, так как занятий не будет. Таким образом ему удавалось получать от учителя больше личных инструкций. Наконец Брюс стал тренироваться каждые выходные с Уильямом Чуном.
В школе Св. Франциска Ксавьера неуемная энергия Брюса получила выход благодаря его новому учителю, брату Эдуарду, подстегнувшему Брюса принять участие в боксерском чемпионате 1958 года, где боролись за звание чемпиона ученики двенадцати гонконгских школ. Брат Эдуард, бывший боксер, так говорил о Брюсе: «Он был крутым парнем, но вовсе не забиякой, как считают некоторые».
На своих воскресных тренировках с Уильямом Брюсу приходилось попотеть, готовясь к приближающимся соревнованиям. Благодаря прямой агрессии и целеустремленности Брюс пробил дорогу к финалу, нокаутировав троих противников в первом раунде. И вот он встретился на ринге с юным англичанином, Гэри Элмсом, из той самой школы Георга Пятого. Последние три года Элмс не расставался с титулом чемпиона.
Элмс стал вести поединок в классическом стиле. С самого начала Брюсу пришлось нелегко и, загнанный в угол, он бешено отбивался. Но несмотря на то, что боксерские перчатки плохо сочетаются с навыками вин-чунь, Брюс все же сумел применить несколько блоков, которым он научился, а затем провести серию контрударов на двух уровнях. Он был очень доволен исходом поединка, закончившегося нокаутом в третьем раунде, о чем и оставил запись в дневнике.
Тем временем уличные драки шли полным ходом наряду с «состязаниями» с различными школами, и матери Брюса приходилось часто посещать полицейский участок. Во время одной из таких встреч ученики школы вин-чунь дрались против учеников школы чой ли фут на крыше одного из домов в Юнион-45роуд в Коулуне. По словам Вон Шюн Люна, именно Брюс бросил вызов. Вон вспоминает, что Брюс был «горячая голова» и никогда не выказывал почтения перед авторитетами других стилей единоборств. И все же он не был уличным хулиганом, как некоторые склонны его изображать.
Поединки, в которых участвовал Брюс, состояли из двух раундов продолжительностью по две минуты каждый. В качестве рефери выступал Вон. Бойцы встали в позицию, и тут же противник Брюса, по имени Чан, бросился в атаку и нанес удар, который Брюс сумел отвести ладонью. Следующий удар пришелся Брюсу прямо в глаз. Тот ответил градом коротких прямых ударов. Брюсу удалось сократить дистанцию, но его удары были слишком неточными, и кулаки противника прошлись по его щеке и носу. После первого раунда Брюс сидел в своем углу несколько обескураженный: его нос кровоточил, губа вспухла, а самому ему не удалось нанести ни одного стоящего удара. Брюс сказал Бону, что хотел бы на этом закончить схватку, что он, дескать, не сможет скрыть следов драки от отца, но Вон настоял на продолжении поединка.
Начался второй раунд, и Брюс решил сдерживать себя, заняв более уверенную позицию. Сделав пару ложных выпадов, он набрал очки, нанеся прямой удар в лицо Чана. Чан начал отступать, Брюс преследовал его, нанося беспрерывные удары, пока тот не упал, и другие ребята бросились удерживать Брюса.
Брюс ликовал и поднял руки в знак победы. Родители избитого парня сразу же отправились в полицию, и миссис Ли вынуждена была подписать бумагу о том, что впредь берет на себя ответственность за поведение сына.
Брюсу удалось продержаться в школе в основном благодаря тому, что он сумел заставить других ребят делать за него домашние задания. Осознав, что в будущем Брюсу скорее светит тюрьма, чем продолжение обучения, Грэйс Ли настояла на том, чтобы тот официально заявил о своих правах на американское гражданство, не дожидаясь прихода восемнадцати лет, когда уже будет поздно что-либо предпринимать.[7] Вначале Брюс отнесся к этой идее с прохладцей, но она понравилась его отцу.
Вначале Брюс заявил Хокинзу Чуну, что собирается стать в Штатах дантистом, но затем решил, что сможет заработать деньги, обучая людей кунг-фу. Чун напомнил Брюсу, что он только владеет стилем вин-чунь второго уровня и отработал всего сорок приемов на деревянной кукле. И хотя это было святой истиной, Брюс считал себя шестым лучшим представителем в этом стиле. Но все же он прислушался к словам друга и согласился научиться еще нескольким эффектным приемам, прежде чем отправится в Америку. Он обратился к Дядюшке Сью (Сью Хо Сану), учителю северного стиля кунг-фу. Брюс пригласил Сью в кофейню и заключил с ним сделку: в течение месяца Сью будет учить его приемам кунг-фу, Брюс же расплатится с ним тем, что научит его танцам. Итак, однажды утром, в семь часов, они приступили к занятиям. Сью показал Брюсу две формы — «жука богомола» и джит кюн — «быстрый кулак». Но сделка оказалась невыгодной для Сью. Он ожидал, что Брюс сможет усвоить эти две формы не раньше чем через две — три недели, Брюсу же потребовалось на это всего три дня. Сью не успел даже научиться основным движениям ча-ча-ча.
Всю свою юность Брюс поддерживал дружбу с Единорогом. Их отцы сделали одинаковую карьеру, и Единорог, так же как Брюс, играл в кино детские роли. В полнометражном фильме «Рождение Человечества» они появились вместе; Единорог исполнял роль пай-мальчика, а Брюс — хулигана, задиравшего его. Ран Ран Шоу, глава студии «Шоу Бразерс», заключивший контракт с Единорогом, предложил Брюсу сняться в их фильме. Брюс был склонен принять это предложение, но Грэйс Ли каким-то образом удалось отговорить сына и убедить его, что лучшим вариантом является продолжение образования в США.
Прежде чем покинуть Гонконг, Брюс обратился в местный полицейский участок за сертификатом, необходимым для эмиграции. Там он узнал, что оба они с Хокинзом Чуном находятся в черных списках как местные нарушители спокойствия.
Драматизируя ситуацию, Брюс позвонил своему другу: «Мы оба попали в черные списки как гангстеры, я собираюсь обелить свое имя и, коль скоро я нахожусь здесь, я собираюсь обелить твое имя тоже!»
Несколькими днями позже офицер полиции заглянул на квартиру Чуна, чтобы выяснить вопрос о его гангстерских связях. Все усилия Брюса привели к тому, что вместо того, чтобы снять пятно со своей репутации и репутации друга, он только усилил подозрительность полиции. В результате Чун-старший вынужден был заплатить полицейским, чтобы те вычеркнули имя сына из списков потенциальных преступников и тот смог получить возможность отправиться в Австралию продолжить образование. Брюсу же пришлось оставаться в Гонконге достаточно долго, чтобы завоевать титул чемпиона Королевских Колоний на соревнованиях по ча-ча-ча в 1958 году. За день перед отправкой в Америку Брюс пришел попрощаться с Единорогом. Он жаловался на то, что его не любит отец, а остальные члены семьи просто не уважают. И сейчас он собирается уехать, чтобы достичь чего-то в жизни. Он был согласен со словами матери, что, оставшись здесь, он закончит тем, что попадет в настоящую беду.
В последний день перед отъездом мать засунула в карман сыну сто долларов, отец вручил пятнадцать. Брюс подхватил чемоданы и как раз собирался выйти из комнаты, когда отец окликнул его. Когда Брюс вернулся, тот жестом отослал его прочь. Отец просто следовал китайскому ритуалу: он разыграл эту сцену, чтобы быть уверенным в том, что, хотя его сын уезжает далеко, он обязательно вернется на похороны отца.
Молчаливый и слегка подавленный Брюс снова поднял свои чемоданы и отправился в путь.
В апреле 1959 года Брюс отправился в трехнедельное морское путешествие в Сан-Франциско. И хотя у него был куплен билет третьего класса, Брюс умудрился проводить почти все время на палубе первого класса, давая там уроки танцев. В очках и аккуратном костюме он выглядел скорее как молодой Кларк Кент,[8] а не гонконгский сорвиголова. Возвращаясь в каюту, он погружался в раздумья о том, что ему предстоит, когда растают 115 долларов.
Глава 4. У Руби Чжоу
Ли Джунь Фэнь исполнил надежды своей матери и возвратился к месту своего рождения, в Сан-Франциско. Там он остановился у приятелей своего отца и начал зарабатывать небольшие деньги единственным возможным для него способом — давая уроки танцев. В перерыве между уроками Брюс как-то продемонстрировал свое мастерство в кунг-фу на глазах у Боба Ли, младшего брата местного инструктора по кунг-фу, Джеймса Ли. Боб Ли рассказал старшему брату о своих впечатлениях, но тот выслушал все это без особого внимания.
В течение первого месяца пребывания Брюса в Сан-Франциско несколько местных каратэистов пытались убедить его начать давать уроки кунг-фу, но тот устоял перед соблазном, заявив, что вначале он должен завершить образование. Брюс действительно намеревался стать доктором и стал усиленно заниматься математикой и совершенствованием своего английского.
Вскоре в Сан-Франциско прибыл брат Брюса, Питер. Он остановился здесь проездом по дороге в штат Висконсин, где должен был завершить свое университетское образование, чтобы затем вернуться в Гонконг работать в Королевской Обсерватории. Питер помнит, как Брюс кричал во сне, молотя руками и ногами по кровати и сбрасывая на пол одеяло.
Чувство незащищенности, переживаемое Брюсом в этот период, привело его в состояние постоянного внутреннего конфликта и агрессии. Малейший намек на оскорбление мог вызвать самую бурную реакцию Брюса. Он недолго задержался в Сан-Франциско, так как Грэйс Ли попросила своих друзей Чжоу, живших в Сиэтле, приютить у себя ее сына.
Подобно отцу Брюса, Чжоу Пин был в свое время артистом гонконгской Кантонской Оперы, но из-за болезни осел в Нью-Йорке, воспользовавшись американской военной декларацией 1941 года. Здесь он и встретился со своей будущей женой Руби, которая смогла позаботиться о его здоровье, и скоро молодожены отправились в Сиэтл, где открыли свой собственный ресторан.
Руби Чжоу была сильной, независимой женщиной. Она не только презрела традиции, разведясь со своим первым мужем, чтобы выйти замуж за Пина, но и пренебрегла советами всех своих друзей и родственников и открыла первый китайский ресторан в Сиэтле за пределами китайского квартала. Там она смогла утвердить себя как одну из влиятельнейших членов местной общины. Здесь она часто выступала в роли посредника между китайцами и полицией или иммиграционными чиновниками, улаживая щекотливые проблемы. Она занималась тем, что брала к себе вновь прибывших сородичей и обеспечивала их жильем и хлебом, пока те не обретали уверенности на новой земле, требуя от них взамен только помощи по хозяйству. С точки зрения Руби, Брюс ничем не отличался от всех остальных, переступавших порог ее дома.
Жизнь в Сиэтле была для Брюса словно пробуждением от сна. Ему никогда прежде не приходилось видеть свое имя красующимся в рабочем графике. Он считал, что будет желанным гостем в доме и вся его работа должна состоять только в посещении школы! Ему выделили крошечную спальню, «не больше шифоньера» и определили на работу официантом. На этой работе он чувствовал себя несчастным. Трудно было найти что-либо менее подходящее для него. Брюс Ли не привык выполнять приказы, и клиенты ежедневно жаловались на его поведение. Его отношение к другим официантам и персоналу кухни было не лучше, и скоро между ним и Руби возникла неприкрытая вражда. Руби привыкла к почтительному отношению, а не к тому, чтобы на нее кричал один из официантов, обвиняя ее в том, что она эксплуатирует его. По правде говоря, и Руби, и Брюс не привыкли уступать никому дороги. О компромиссе между ними не могло быть и речи. Руби никогда не вспоминала о Брюсе с теплотой. Когда я спросил ее о нем, она ничего не захотела говорить:
Если я не могу сказать ничего хорошего о человеке, то лучше я вообще не стану говорить о нем… Я заботилась о нем в течение четырех лет. Я вырастила пятерых детей и относилась к нему почти как к сыну. Но он вовсе не был тем человеком, каким я бы хотела видеть своего сына. Он был диким, недисциплинированным и никого не уважал. Большинство людей, владеющих искусством единоборства, по существу, неагрессивны. Их мастерство служит для того, чтобы суметь постоять за себя, но он применял свои знания в агрессивных целях! Стал ли он лучше, повзрослев? Я сомневаюсь в этом.
Грэйс Ли посылала Брюсу деньги, чтобы поддержать его, да и сам он научился подрабатывать, вкладывая рекламные листовки в газеты и занимаясь прочими мелочами. Молодой человек работал в ресторане по вечерам, а днем наверстывал знания, которыми пренебрегал, живя в Гонконге. Брюс стал посещать Высшую техническую школу Эдисона.
В письме от 16 мая 1960 года Брюс писал Хокинзу Чуну о том, что до сих пор практикуется в кунг-фу и держит дома деревянную куклу, присланную ему из Гонконга для отработки приемов вин-чунь. Затем он продолжал:
В настоящее время я посещаю Высшую техническую школу Эдисона и собираюсь сдать выпускные экзамены летом. Я планирую поступить в университет в следующем году, то есть в 1961. Что ж! Я до сих пор не имею понятия, на чем я буду специализироваться. Когда надумаю, то сообщу тебе об этом. Сейчас я понял, что вся эта дребедень, вроде ча-ча-ча, годится только для того, чтобы убить время, и уже не радует меня. Учеба прежде всего. Да, это верно, твое будущее зависит от того, насколько усердно ты занимался. Сейчас я завишу только от самого себя, с того самого дня, как ступил на землю этой страны. Я не трачу денег моего отца. Теперь я подрабатываю официантом после занятий в школе. Скажу тебе, это не просто, старик! У меня полная запарка!
Когда в Сиэтле проводились «Дни культуры Азии», в школе Эдисона Брюса Ли попросили продемонстрировать свое искусство в кунг-фу. Джеймс де Миль увидел объявление об этом событии. Бывший боксер-тяжеловес, победитель в чемпионате Американских ВВС, а сейчас предводитель банды с Капитолийского Холма и знаменитый уличный драчун, Джеймс де Миль был очень заинтригован предстоящим мероприятием.