Короля играет свита

– Здравствуйте, вас слушают. Чем я могу вам помочь?

– Девушка, подскажите, пожалуйста, куда я попала?

– Вы попали в приемную президента промышленной группы «Альянс» Максима Алексеевича Горохова. А Макса никакого здесь нет, – добавила она ехидно.

Я поняла, что действительно ошиблась, видимо, техника, даже импортная, далеко не совершенна, и определитель номера дал сбой. Звонить из приемной президента такой громадищи, как «Альянс», мне не могли, это понятно даже ребенку. Желая как-то выйти из положения и не показаться дурочкой, которую обманул кавалер, всучивший неправильный номер, я начала объяснять девушке, в чем дело:

– Видите ли, видимо, мой определитель немного сломался, так как согласно ему с вашего номера мне только что звонил мужчина, представился Максом и сказал, что ждет по этому номеру звонка от Жени. Так вот я и хотела ему сказать, чтобы не ждал и время не терял. Так что извините меня, пожалуйста…

Закончить я не успела. Девушка тихо охнула и залепетала:

– Извините меня, ради бога, что же вы сразу не сказали, что вы от Евгения Алексеевича? Боже мой, Максим Алексеевич предупреждал, чтобы с ним его соединять без промедления. А о вас он не упоминал, так что извините, ради бога, за резкость. Соединяю вас с Максимом Алексеевичем. Говорите.

Девушка чуть не плакала, а я просто обалдела. Так что, Женя брат президента «Альянса»? С ума сойти! Или это просто совпадение отчества?

– Говорите, девушка! – нетерпеливо уже в который раз повторил раздраженный мужской голос на том конце провода. Да, это он, тот самый Макс, голос, несомненно, его. – Что вы хотели сказать мне о Евгении, почему мне не ждать его звонка? Что с ним?! Ну, говорите же, не тяните!

– Женя… Он умер. Его вчера убили, – наконец решилась я.

– Как убили?! Что вы несете, девушка?! Он вчера звонил, просил побыстрее связаться с ним… Да, говорил, что было покушение, но все же ведь обошлось! Я думал это так, ерунда, и он, как всегда, все преувеличил… – Голос Максима Алексеевича стал ужасно растерянным.

– Да. Было покушение, я сама видела. И звонил он утром, видимо, именно вам. А потом его действительно убили. Прямо с телефонной трубкой в руках. Я мало знала Женю. Да и вас не имею чести знать, но соболезную. Подробности вы можете узнать в четвертом отделении милиции. Дело об убийстве пока ведет капитан Скворцов Антон Евгеньевич… – Я не знала, что еще нужно сказать в такой ситуации. – Документов никаких при Жене не было, поэтому, видимо, вам и не сообщили. Может, просто еще не узнали, кто он такой… вчера же было воскресенье… выходной… Извините… Телефон оказался у меня случайно, я просто забыла про него от таких потрясений. Вы скажите, куда его привезти, и я верну…

– Что?! Что вы несете, девушка, какой телефон?! Женьку убили, брата моего родного, какой, к черту, телефон?! Это невозможно, этого просто не может быть!!! Вы та девушка, у которой он ночевал сегодня? Да или нет? Да отвечайте же быстрее, черт вас возьми!

– Да, это я. А откуда вы знаете?

– От него. Ведь он звонил мне… Где вы находитесь? Адрес, быстро! Сидите тише мыши и никому не открывайте дверь, даже милиции. Я вам это приказываю! Вы слышите меня? Приказываю! Я сейчас же пришлю за вами людей. Нет! Сам приеду! И не открывайте никому дверь, иначе вы можете просто не дожить до моего приезда. А мне вы очень нужны. Все. Ждите.

Жизнь моя последнее время делала столько крутых виражей, что я уже устала удивляться и даже бояться, всему ведь есть предел. Я быстренько стала одеваться, наводить марафет; не каждый день в мои скромные апартаменты ожидаются столь высокие гости. Я накрасила один глаз, когда в дверь настойчиво позвонили.

– Кто там?

– Откройте, пожалуйста, мы за вами.

– А где Максим Алексеевич? За дверью слегка замялись.

– Ну, девушка, милая, не будет же он лезть к вам на третий этаж. Внизу он, в машине. Ждет.

Может, кому и все равно, но я на такое ответственное свидание с одним накрашенным глазом идти не могу. Я набралась наглости и сказала:

– Пусть подождет, я сейчас сама спущусь. За дверью озадаченно замолчали. Ну и пусть, если я им так нужна, могут и подождать пару минут. Я пошла заканчивать макияж и по дороге выглянула в окно. Во дворе стоял черный джип, около которого курил бритый парень.

Я уже закончила приводить себя в порядок, взяла сумку, сотовый Жени и направилась к выходу, когда во дворе началось что-то непонятное. Мне показалось даже, что стреляют. Хотя поручиться не могу, так как раньше я настоящих выстрелов никогда не слышала. Я даже в тир не хожу, что мне там делать?

Я подскочила к окну. Там творилось невообразимое. Нет, ну для голливудского боевика это, может, так себе, ничего особенного, средняя сцена, но для нашего скромного двора такое количество шикарных импортных машин, людей с автоматами, пистолетами и еще бог знает с чем – это нонсенс.

Опять раздался звонок в дверь, но открывать я уже не спешила.

– Кто там?

– Открывай, мы за тобой.

– Нет уж! Тут больно много желающих на меня одну. Пароль говорите какой-нибудь, что ли, а то нипочем не открою.

– Молодец, милая, но открыть придется, а то мы ведь уедем, а те вернутся. Обязательно вернутся, поверьте. Вы теперь многим нужны, девушка, но живой вы нужны только нам. Так что уж вы решайтесь побыстрее.

Я с радостью узнала голос Макса. Я даже удивилась, почему он мне в прошлый раз мог показаться неприятным. Такой милый голос. Родной прямо. Я живенько выдернула табуреточную ножку из дверной ручки и распахнула дверь.

Глава 8

Антон

Понедельник для Антона Евгеньевича начался, прямо надо сказать, неплохо. Солнце светило вовсю, день обещал быть удачным. Для кого, может, это и не было особенно приятным, есть люди, которым начинать трудовую неделю легче в понурый, дождливый даже день. Но у Антона был сегодня законный, честно заслуженный выходной. И его он собирался провести с максимальной пользой. Поваляться немного в кровати, слегка прибраться в своей холостяцкой квартире, затем поехать в гараж, поколдовать над старенькой «восьмеркой», которая благодаря его стараниям и выглядит, и бегает не хуже иной новой. Затем планы становились еще привлекательнее. Часов в шесть он захватывает с работы девушку Раечку и едет в пригород к своему другу Егору, который к их приезду должен истопить баню и накрыть стол со всеми вытекающими последствиями.

Такие вот незамысловатые, но многообещающие планы роились в голове капитана Скворцова в прекрасное солнечное утро понедельника. И ведь, надо сказать, начали они сбываться ровно так, как и были задуманы. Он повалялся в постели, позавтракал, разложил по местам одежду и книги, даже не поленился пропылесосить палас и собирался уже в гараж. Телефонный звонок застал его за шнуровкой кроссовок.

– Скворцов? Антон? Ты? – с досадой услышал капитан голос Палыча.

Палыч, полковник Никита Павлович Хрущев, был непосредственным начальником Антона. Сочетание Никита и Хрущев почему-то казалось необыкновенно забавным всем, кто знакомился с полковником. Хотя если хоть слегка задуматься, то ничего странного в том, что мальчика, родившегося в шестидесятом году и носившего фамилию Хрущев, назвали именно Никитой, заметить невозможно. Так же ничего странного нет и в том, что мальчик этот к сорока годам облысел и округлился, после чего стал необыкновенно похож на своего знаменитого тезку. Видимо, много мытарств было у бедного малыша с таким сочетанием имени и фамилии, так как к своим сорока годам он люто ненавидел кукурузу и это самое сочетание. Все знакомые, включая начальников и подчиненных, звали его в связи с этим просто Палычем. А полным именем величали только по особо торжественным случаям либо в гневе.

Звонок Палыча утром в выходной день мог означать для Антона только одно: данный государством, честно заработанный выходной накрылся. И он оказался прав.

– Антоша, дорогой! Отставить отдых. Пулей лети сюда. Заскочишь к себе, захватишь папку с делом того, неопознанного парня, убитого на лестничной клетке в восемнадцатом доме по улице Радио, и сразу ко мне. По дороге прикинь, как повыгоднее высветить наше участие в расследовании этого дела. Тут, видишь ли, какая фигня получается. У нашего покойника родственники объявились. Да такие, что за бездействие могут взять нас за одно интересное место. Короче, тут сидит их представитель и жаждет ознакомиться с материалами дела. Я сейчас пошлю его с Зайцевой в морг на предварительное опознание. Но к их возвращению я должен быть полностью в курсе событий. Понял суть? Даю тридцать минут на все про все. Действуй. Жду.

Настроение у Антона резко упало. И не только из-за испорченного выходного и неминуемой ссоры с Раечкой. Дело в том, что по поводу данного убийства капитан Скворцов никаких шагов не предпринял. Он, конечно, был обязан это сделать, но ведь было же воскресенье. И главное, он точно знал, что дело это ему не отдадут, ведь в понедельник у него выходной. Утром на оперативке Палыч должен был назначить ведущего следователя, который и предпринял бы все необходимые, по его мнению, шаги.

Закончив осмотр места преступления, Антон поговорил с участковым, со свидетелями, допросил хозяйку квартиры, да тем и ограничился. Вернувшись в отделение, едва успев пообедать, он снова поехал на вызов. Вообще после улицы Радио у него было еще три оперативных выезда, он вымотался и устал, как собака, даже поспать по-человечески не получилось… Короче говоря, поутру Скворцов со спокойной душой и чистой совестью сдал дежурство и двинулся домой досыпать.

И вот теперь такая неприятность. Личность убитого не опознана, а главное, никаких шагов в этом направлении не сделано. Фото с места преступления не напечатаны, вскрытия наверняка тоже еще не было, даже самой папки с данным делом в природе не существует. С чем идти к начальству, совершенно непонятно.

Такие вот невеселые мысли посетили голову Антона Евгеньевича в то время, как ноги проворно несли его по направлению к отделению.

Быстренько сложив листочки, исписанные вчера, в первую попавшуюся чистую папку, он ходко потрусил в кабинет Палыча…

…Спустя полчаса капитан, грустный и раскаявшийся, вернулся в свой кабинет, где сразу же развернул бурную деятельность. Ведь Палыч в присутствии адвоката семьи Гороховых от его, Антонова, имени клятвенно пообещал к 19.00 навести строжайший порядок в деле. Бросить все силы на расследование убийства младшего Горохова и ровно в 19.00 представить отчет о проведенных мероприятиях господину адвокату Егорову Вячеславу Алексеевичу.

Вид у этого Вячеслава Алексеевича был такой, что Скворцов понял: надо шевелиться побыстрее и к 19.00 представить если не убийцу, то хотя бы одного подозреваемого, иначе у него явно будут неприятности по службе.

В срочном порядке были вызваны и опрошены свидетели событий, предшествующих убийству: Орлова Марина Анатольевна и Галич Вячеслав Павлович. Несмотря на то что третий участник вечеринки не явился, к 17.00 благодаря их показаниям и показаниям, взятым в воскресенье непосредственно на месте преступления, картина происшедшего стала более-менее ясна для капитана Скворцова. Выявились двое подозреваемых.

Во-первых, Михайлова Янина Петровна, которая имела все возможности убить Евгения Горохова, а также доступ к орудию преступления, и на фоне всего этого алиби у нее не было совершенно никакого. Зато трудновато было и с мотивом.

Во-вторых, Михайлов Игорь Валерьевич. Этот кандидат в подозреваемые нравился Антону значительно больше. У него имелись и мотив, и все остальное, что требуется убийце, вплоть до плохих характеристик по месту жительства. Все в один голос обвиняют его в грубости, вспыльчивости, несдержанности. К тому же он был пьян и возбужден предшествующей ссорой. Картина преступления ясно встала перед глазами капитана Скворцова.

Ревнивый муж, к тому же брошенный, выпив, решил помириться со своей горячо любимой женой. Первая попытка ему не удалась. Ему отказали, причем в грубой форме. Любой на месте этого Игоря Валерьевича пришел бы в ярость. Залив свое горе еще одной порцией алкоголя, гневный муж вернулся, чтобы повторить попытку, а может, и покарать обидчиков. Открыв дверь своими ключами, он застает свою жену и впоследствии убитого Евгения в непозволительной близости. От этого он звереет окончательно, хватает нож и убивает наглого соперника. Нет, сначала он его будит и просит выйти на лестничную клетку… Но это уже детали, их можно разработать позднее. Основная картина преступления вырисовывается достаточно четко, а это главное! С таким отчетом о проделанной работе не стыдно предстать пред очи начальства. Прошли только сутки, а дело почти уже раскрыто, не считая мелких шероховатостей, не имеющих особого значения. Неплохо было бы к 19.00 успеть еще и задержать обоих подозреваемых, а что делать с ними дальше, пусть уж Палыч сам решает.

С задержанием Михайловой Янины Петровны вышла небольшая неувязка. Она бесследно исчезла из своей квартиры, не появлялась также и по месту работы. Зато Михайлов Игорь Валерьевич был застигнут спокойно спящим в своей кровати.

Немного обеспокоил Антона участковый Григорий Иванович Смирнов, явившийся в отделение с отчетом о гангстерской разборке, произошедшей утром во дворе все того же дома номер восемнадцать по улице Радио. По словам смертельно напуганных очевидцев, несколько иномарок въехали во двор друг за другом с небольшим интервалом и устроили пальбу из автоматов. Затем половина, подобрав своих раненых (или убитых, кто же их разберет), в спешном порядке скрылась, вторая половина задержалась еще на некоторое время. Чем занимались оставшиеся бандиты, сказать было некому, так как местные жители старались не подходить близко к окнам, боясь возобновления стрельбы. Был также замечен шум и возня у двери квартиры номер двенадцать, где проживает Михайлова Янина Петровна. Когда вторая половина иномарок удалилась, наступили тишина и покой. Гражданку Михайлову после этого никто не видел и не слышал.

Обо всем этом подробно написал в своем рапорте Григорий Иванович. Так как рапорт этот попал к Палычу на стол где-то в районе 19.00, решено было его пока к делу об убийстве Евгения Горохова не приобщать и в отчете для адвоката эти события не освещать.

Ровно в 19.00 Антон, выглянув в окно, увидел серебристый «порш» и два сопровождающих его грузных джипа, остановившиеся у парадного подъезда их здания. Через три минуты после этого звонок Палыча уведомил Скворцова, что высокие гости прибыли и его ждут с отчетом о проделанной работе.

В кабинете начальника капитан увидел, кроме знакомого ему адвоката Егорова, еще и представительного мужчину лет сорока с хвостиком, весь вид которого говорил о достатке и благополучии. Это красивое лицо Антон много раз видел по телевидению и на страницах газет, поэтому без труда узнал. Перед ним сидел президент промышленной группы «Альянс», долларовый миллионер (а может, даже и миллиардер, кто знает) Максим Алексеевич Горохов.

Антону стало неуютно. Он вдруг понял, что неприлично перед такими серьезными людьми выступать с наспех сделанным отчетом, основанным на малопроверенных фактах, но за неимением лучшего пришлось обойтись и этим…

Вопреки ожиданиям господин Горохов результатами остался доволен. Высказал печаль по поводу такой нелепой смерти своего младшего брата, у которого были необыкновенно большие перспективы в жизни. Посоветовал им не зацикливаться на поисках Михайловой, а вплотную заняться ее бывшим мужем и постараться добиться его чистосердечного признания.

– Я надеюсь, что дело будет быстро закончено и виновный понесет заслуженное наказание. Работой вашего отдела я доволен, о чем доведу до сведения генерала Замятина, обещавшего мне всяческую помощь и содействие, – сказал Максим Алексеевич на прощание, после чего удалился в сопровождении охраны.

Адвокат Егоров остался, чтобы обсудить с Палычем, когда можно будет забрать тело Евгения, так как с этим возникли небольшие проблемы. Вскрытие еще не было проведено, патологоанатом приболел, а везти тело в другой морг как-то не сообразили.

Палыч пообещал приложить все усилия для скорейшего решения этой неувязки. На этом они и расстались…

Антон вернулся в свой кабинет в глубоком недоумении. Кое-что в поведении старшего Горохова не то чтобы не понравилось, но сильно удивило капитана. Нельзя было сказать, что Максиму безразлична смерть младшего брата. По всему видно, что он сильно и тяжело переживает это событие… Но ему явно все равно, как ведется следствие по делу об убийстве Евгения. Нужно быть полным кретином, чтобы удовлетвориться качеством проделанной ими работы, а кретином президент «Альянса» уж точно не был. Он явно скучал, слушая отчет Антона, заинтересовался только фотографиями с места преступления. Все остальное не вызвало никаких эмоций ни у господина Горохова, ни у господина Егорова.

Было такое ощущение, что они не услышали для себя ничего нового, заслуживающего их внимания. И несмотря на это, Максим прямо сказал, что доволен ходом расследования и доведет это до начальства, если они будут действовать в том же направлении и быстренько свернут дело.

Не понял Антон и отношения Горохова-старшего к Янине Петровне. Если исходить из материалов дела, то знакомство Евгения и Яны чисто случайное и ограничивается всего пятью-шестью часами. Откуда же такое участие миллионера в судьбе незнакомой ему девушки? Янина Петровна человек явно не их с Евгением круга… И ведь Антон даже не посвятил слушателей в обстоятельства знакомства ее с Женей, а Максим Алексеевич, как ни странно, не поинтересовался.

Чтобы немного пролить свет на это дело, Скворцов решил заняться утренним происшествием во дворе дома номер восемнадцать. Соседи Михайловой запомнили номер одной из машин, участвовавших в перестрелке. Антон поразился, узнав, что она зарегистрирована на Горохова Максима Алексеевича. Причем не на фирму, а лично на него.

Это означает, что во дворе дома, где накануне убили младшего Горохова, кто-то стрелял в старшего Горохова или же он в кого-то? Опять же после столь бурного выяснения отношений пропадает гражданка Михайлова…

А затем Максим спокойно сидит в кабинете Палыча и хвалит милицию за успешно раскрытое дело, хотя уже точно знает: все не так просто. Судя по всему, он не считает Игоря Михайлова виновным в смерти брата. Оперативность, с которой он взял в оборот Янину, показывает, что он сам лично начал следствие. И так как Игоря до появления милиции никто не трогал, это может означать только одно: по мнению Горохова, к убийству Михайлов отношения не имеет. Все то, что знает сейчас Антон, Максиму было известно еще утром, и он предпринял некоторые шаги, но Игоря Михайлова не тревожил.

Если вспомнить, что за несколько часов до убийства на Евгения покушались люди, не имеющие к подозреваемому совершенно никакого отношения, картина запутывается еще больше, а Игорь Михайлов из главного героя превращается в персонажа второго или даже третьего плана… Несмотря на все это, Максим Алексеевич торопит с окончанием следствия и наказанием ревнивого мужа.

Видимо, настоящее расследование не выгодно господину Горохову, и он стремится любыми средствами замять его. Пусть даже из-за этого посадят невиновного человека.

Последнюю точку в сомнениях капитана Скворцова поставило сообщение из полка патрульно-постовой службы об ограблении квартиры гражданки Михайловой, в результате которого квартиру разгромили до неузнаваемости. Что украли, в отсутствие хозяйки установить не удалось, но, судя по беспорядку, искали что-то мелкое и плоское, так как перетряхнули даже книги. Возможно, искали деньги. Милицию вызвали соседи из квартиры напротив. Напуганные шумом, после всех событий, приключившихся в их дворе и подъезде, они просто обалдели, увидев в глазок мужчин в масках, выходящих из квартиры их соседки.

Разгром квартиры Михайловой также не укладывался в канву расследования, выстроенную Скворцовым, тем более что Игорь Михайлов сидел в это время в камере предварительного заключения.

Утром во вторник капитан явился с докладом о своих соображениях и сомнениях по поводу убийства Евгения Алексеевича Горохова в кабинет начальника. Палыч выслушал о вновь открывшихся фактах и выводах Антона внешне спокойно. Только красные пятна на скулах и лысине выдавали его крайнее недовольство.

– Послушай, Антон. Не надо огород городить, валить в кучу убийство, пальбу из автоматов, ограбление. Ни к чему все это. Ну, забрал Горохов девчонку, какое нам дело. Квартиру ограбили, тоже ничего странного. Мало ли кто видел, как она уезжает, да еще с таким мужиком, вот и подумали, что у нее дома куча долларов, поискали да ничего не нашли. Может быть такое? Может! Все просто как дважды два. То, что на Евгения покушались незадолго до смерти, тоже неудивительно. На богатых вечно покушаются. Зря, что ли, они телохранителям бешеные бабки платят? Ушел из-под пули, попал под нож. Все мы люди, Антоша, все мы человеки. Ты бы лучше с Михайловым работал, добивался признания да дело закрывал. Ты пойми, никто, кроме этих Михайловых, не мог воспользоваться их кухонным ножом. Какой киллер пойдет на дело с таким оружием? Это мелочь, конечно, капитан, но она перевешивает все твои умственные изыски. Ты понял? Дело раскрыто. Дорабатывай детали и закругляйся… Мне сегодня генерал Замятин звонил, благодарил за хорошую службу, тебя поощрить велел, а ты все загубить хочешь. Давай дурью не майся. Если Горохов считает, что Янина Петровна не при делах, значит, у него есть для этого основания. Разрабатывай ее мужа. Вечером будет заключение патологоанатома. Оформляй все бумаги и неси мне. Дальше я сам ими займусь. А всю муть эту о перестрелке и ограблении оформляй в отдельные производства. Поручу кому-нибудь, и расследуем обычным путем без излишней спешки… Ты все понял, Скворцов? Действуй.

Глава 9

Антон

Антон сидел в кабинете за столом в глубокой задумчивости. Делать ничего не хотелось. Особенно по поводу убийства Евгения Горохова. Не то чтобы он был уж очень правильным милиционером или ненавидел врать, но считал себя человеком порядочным. И посадить мужика в тюрьму на много-много лет за преступление, к которому он, судя по всему, не имеет никакого отношения, казалось ему чудовищным.

В то же время неподчинение Палычу грозило ему серьезными неприятностями, да и Михайлову это вряд ли могло помочь. Дело просто передадут другому, более сговорчивому следователю.

Хочет Антон этого или нет, но судьба Игоря Валерьевича Михайлова уже решена людьми, о существовании которых тот еще вчера даже и не подозревал.

Выхода из этой ситуации капитан не видел. Единственно возможный вариант для спасения Игоря – найти настоящего убийцу, что, впрочем, маловероятно. Если это заказное убийство (а все прямо указывает на это), то найти исполнителя, как правило, не удается. Киллер может быть из любого конца России, ближнего или дальнего зарубежья. И вполне вероятно, что сегодня, спустя двое суток после убийства, он спокойно попивает себе чай с вареньем где-нибудь на Украине или виски со льдом в Лондоне. Кроме того, времени, людей и средств для раскрытия данного преступления Антону никто не даст. Ведь начальство прямо дало понять, что дело окончено и других подозреваемых искать не то что не требуется, а даже запрещается. Надеяться на поддержку Максима Алексеевича вообще смешно… Большого опыта в сыскной работе Скворцов еще не успел приобрести, и даже если бы он вдруг решил свое свободное время посвятить поискам настоящих убийц, то вряд ли бы всерьез преуспел на этом поприще в одиночку.

Да и, в конце концов, Антон совершенно не был уверен даже в том, что, если бы вдруг случилось чудо и вопреки всем прогнозам он сумел бы вычислить личность преступника, еще не факт, что тот попал бы на скамью подсудимых. Захотели бы вышестоящие товарищи и особенно Максим Горохов видеть его в качестве обвиняемого? И слушать его показания? Ведь Антону пока неизвестно, какие дела и чьи проблемы стали причиной смерти Евгения. Такой вот неутешительный расклад выпал на долю ревнивого мужика, Михайлова Игоря Валерьевича.

Самым неприятным моментом этого дня Скворцову представлялся предстоящий допрос подследственного Михайлова. Но дальше тянуть было некуда, и капитан послал за ним конвой.

Игорь вошел в кабинет весь какой-то помятый, небритый, с тусклым, безразличным взглядом. Но в остальном, судя по всему, чувствовал себя не так уж плохо. Ни страха, ни суеты в его поведении не наблюдалось. Руки не тряслись, глаза не бегали. Здоровьем его Бог, видимо, не обидел, нервы расшататься еще не успели.

– Садитесь, пожалуйста, гражданин Михайлов. Как себя чувствуете? Нет ли каких жалоб? – привычно спросил Антон, доставая и заполняя необходимые для проведения допроса бланки.

– Странный вопрос, капитан. Как себя здесь можно чувствовать? Паршиво, конечно. И жалобы само собой есть. Какого черта меня здесь держат? В чем обвиняют?

– В этом, Игорь Валерьевич, мы сейчас с вами вместе досконально разберемся, обещаю вам. Давайте поможем друг другу понять, что же случилось воскресным утром в подъезде дома номер восемнадцать по улице Радио?

– Послушайте, капитан, я вряд ли смогу помочь вам в этом. Откуда мне знать, что случилось утром в этом чертовом подъезде, если меня при этом там не было.

– Не торопитесь, Игорь Валерьевич, подумайте хорошенько, вспомните, – устало вздохнул Скворцов. – Поймите, сейчас вас обвиняют в преступлении, которое вы, по вашим словам, даже и не видели со стороны. Вам нужно сильно постараться, чтобы доказать это. И наконец, если вам это все же удастся, то опять же в ваших интересах вспомнить все, что вы знаете, чтобы поймать истинного виновного. Так что, Игорь Валерьевич, постарайтесь на время забыть об обиде, напрягитесь и вспомните поточнее все детали ночи и утра, предшествующих убийству.

Михайлов, видимо, все еще не осознал масштабов катастрофы, в которую угодил, сам того не ведая, и поэтому оставался все так же спокоен.

– Я что-то не пойму, Антон Евгеньевич… Я правильно запомнил? Так вот, Антон Евгеньевич, с какой стати я должен доказывать, что я не верблюд? Это вы, уважаемый, должны представить мне доказательства, что я есть злобный убийца. А я в ответ по возможности буду отфутболивать ваши версии, разбивать их в пух и прах. Кто из нас юрист, я или вы? Слышали что-нибудь о понятии «презумпция невиновности»?

– Мне жаль, Игорь Валерьевич, что нам трудно понять друг друга. Вы правы, что не должны доказывать свою невиновность. Но поверьте мне, обстоятельства сложились таким образом, что практически все улики, собранные по этому делу на данный момент, указывают на вас как на вероятного убийцу. И ваше нежелание идти на контакт тоже плюсов вам не добавляет. Постарайтесь увидеть во мне не врага, а человека, который искренне хочет найти правду. А для этого вы должны мне помочь. Тем более что, по вашим словам, вам опасаться нечего. Вам эта правда повредить не может. Вы настаиваете на присутствии общественного адвоката? Или у вас есть свой?

– Да какой, к лешему, адвокат? Зачем он мне? Хорошо, давайте поговорим. Только сначала, капитан, ты расскажи мне, что это за улики такие против меня имеются. Интересно даже, ей-богу.

– Во-первых, гражданин Михайлов, у вас для этого убийства имелся очень весомый повод – ревность. Была также возможность его совершить. Что касается орудия преступления, то здесь вообще все против вас. Трудно представить, кто, кроме вас, не имея ключей, мог попасть в квартиру гражданки Михайловой, чтобы завладеть ее кухонным ножом. У вас же ключи были. По утверждению экспертов, замки не открывали ни отмычкой, ни какими-либо другими способами, только родными ключами. А таковые имелись только у вас и гражданки Михайловой. При исследовании ножа на рукоятке были обнаружены отпечатки пальцев Михайловой Янины Петровны, Горохова Евгения Алексеевича, ваши, Игорь Валерьевич, и больше никаких. Если добавить к этому нелестные отзывы в адрес вашего вспыльчивого характера и ночные обещания «убить любого, кто подкатит к вашей жене», то, как вы думаете, правдоподобны ваши утверждения о полной непричастности ко всему случившемуся? Добавьте сюда алкогольное опьянение и то, что вы уже размахивали ножом при первом посещении жены в ту ночь (тогда у вас его, правда, быстренько отняли), и скажите: нравится вам нарисованная мной картинка?

На Игоря было жалко смотреть. Он настолько растерялся, что весь как-то словно ушел в себя. Пальцы его бездумно крутили карандаш, губы беззвучно шевелились. Антон понял, что наконец-то заставил подследственного вникнуть в серьезность положения и теперь он будет значительно покладистее и сговорчивее.

– Так что вы мне скажете, гражданин Михайлов?

С видимым трудом выйдя из ступора, Игорь прошептал:

– Но все ведь было совсем не так. Ночью я спал, а утром даже пивом не опохмелялся, я вообще не опохмеляюсь никогда. И ключей у меня тогда не было. Я их позднее вернул. Да и не нужны они мне были. Евгений-то ваш сам стоял на лестнице, а дверь была открыта. Нож лежал около него на перилах. Я даже не говорил с ним. Он меня и не видел. Стоял задом к лестнице и разговаривал по телефону.

– Успокойтесь, пожалуйста, Игорь Валерьевич. Давайте все мне подробно расскажите по порядку. Я все запишу, а потом вместе будем делать выводы.

Сначала говоря торопливо, сбивчиво, потом немного успокоившись, более размеренно, Игорь поведал Антону все подробности событий, свидетелем которых ему поневоле пришлось стать. О том, как Михаил выбросил и его, и ключи из квартиры Янины, о своих мытарствах в поисках этих ключей, о собаколюбивых амбалах на джипе, о парне с сотовым на лестнице. Наконец, он замолк.

– Вроде все. Больше мне нечего добавить. Конечно, я знал, что его убили. Об этом все знали. Янка говорила, что меня будут подозревать, но я, дурак, думал, что раз не виноват, то и переживать нечего. А тут вон как все повернулось… Ну и что ж, что характер вспыльчивый? Я ведь с Янкой сколько лет прожил, а хоть раз ее пальцем тронул? А думаешь, не за что было? Я вообще крови боюсь! Вы жену мою спросите. Спросите, пожалуйста! Она врать не будет, быстренько обрисует, что я за человек. Мы с ней в воскресенье вечером все обсудили. Она не сомневалась, что это не я. Спросите у нее.

– Видите ли, Игорь Валерьевич, дело в том, что Янина Петровна некоторым образом пропала, испарилась. Из ваших слов следует, что вы тот человек, с которым она разговаривала последним. Как видите, все складывается против вас. Алиби на утро воскресенья у вас нет…

– Как нет? Как же нет? Да меня практически все соседи видели у подъезда утром!

– Так это, Игорь, не алиби, а, я бы сказал, совсем наоборот. Каждый, кто видел вас неподалеку от места преступления в то утро, забивает маленький, но прочный гвоздик в крышку вашего гроба, грубо говоря.

– Так я ведь сразу не скрывал, что был там.