Помоги проекту - поделись книгой:
Но партнёр проявляет с каждым годом всё больше самостоятельности. Правда, китайские самолёты и космические ракеты всё ещё копируют советские разработки (ведь благодаря нашим экономическим перетасовкам немалую часть наших разработчиков по сей день можно покупать за гроши вместе со всем их громадным опытом, накопленным на государственной службе). Да и пассажирский самолёт китайской разработки, показанный на днях в теленовостях, выглядит довольно удачной вариацией на тему, давно обсосанную и отшлифованную многими десятками конструкторских бюро всего мира. Но, скажем, прототип китайского истребителя stealth несомненно не вполне срисован с американского F-22 или российского Т-50, ибо значительная часть конструкторских и технологических нюансов, нужных для уменьшения радиовидимости самолёта, всё ещё надёжно засекречена. Да и работоспособная копия палубной модификации российского истребителя КБ Сухого потребовала немалых самостоятельных изысканий хотя бы в части металлов, стойких к воздействию сочетания жара реактивных струй и солёных морских брызг. Сообщение о китайском суперкомпьютере — из тех же указаний на растущую самостоятельность разработчиков, действующих в нынешней мастерской мира.
Кстати, прозвище мастерской мира носила в XVIII-XIX веках Великобритания, прославленная сочетанием конструкторской мысли и производственного потенциала, нужного для её воплощения. Она и была почти два века ведущей державой Земли. К началу XX века её в этой роли изрядно потеснила Германия, что и породило Первую Мировую войну. После Второй Мировой наиболее развитым и гармонично состыкованным конструкторским и производственным потенциалом обладали США и СССР — они и были общепризнанными сверхдержавами, делящими между собою весь остальной мир.
Китай пока не претендует на полную конструкторскую самостоятельность. Да и тамошняя традиция духовной жизни ориентирует в большей мере на подражание, нежели на творчество с нуля. Но традиции сохраняются лишь до тех пор, пока не мешают сегодняшней жизни. Судя по опыту СССР, от копирования чужих образцов до полностью независимого инженерного творчества может пройти менее поколения. Значит, ещё лет через 10-15 КНР будет всерьёз претендовать на роль единоличной сверхдержавы, контролирующей весь остальной мир ничуть не слабее, чем Великобритания ещё полтора века назад.
Конечно, и США, и ЕС, и Россия (в случае восстановления её в прежних границах, именуемых «СССР 1946-го года») — ещё далеко не экономические трупы. Любой из этих ключевых регионов может возродить былую производственную мощь и получше Китая сочетать её с конструкторской фантазией. Но пока, к сожалению, руководителям всех потенциальных уравновешивателей китайской гегемонии не хватает политической воли. США и ЕС интригуют друг против друга, Россия и вовсе отказалась от самостоятельности...
Между тем любая монополия пагубна. Та же Великобритания за пару веков глобальной гегемонии до того поглупела, что решила разобраться со всеми своими накопившимися проблемами самым рискованным, военным путём и принесла тем самым неисчислимые беды не себе одной, но всему миру. Попытка же Великобритании восстановить свою гегемонию хотя бы в Европе обернулась катастрофически недальновидной политикой, в немалой степени спровоцировавшей Вторую Мировую войну и вычеркнувшей из самой Великобритании всякие надежды на величие.
Китай скорее всего тоже не сможет адекватно вести себя в роли единственного источника всех принципиальных решений общемирового значения. Но до того, как сформируется адекватный конкурент, КНР успеет наломать немало дров по всему свету. Значит, надо в ближайшее десятилетие восстановить былую промышленную мощь США, ЕС или России. Необходимые для этого организационные и экономические меры очевидны. Но потребуют решений, непопулярных у народа и пугающих других претендентов на ведущие роли. Кому из нынешнего поколения политиков хватит решимости?
Голубятня-Онлайн
Голубятня: Индийский мануал. Урок 1
Я неоднократно затрагивал самую главную, какая только существует сегодня в мире, тему — преступного табуирования на государственных уровнях национального вопроса. Государство понять можно: оно просто не умеет и не знает, каким образом в наши дни можно купировать взрывы, возникающие на национальной почве, тем более — гасить их в потенции.
Проблема, однако, в том, что у государства и у личности совершенно разные отношения с темой национальностей. По части задач и стремлений всё совпадает: личность, равно так же, как и государство, стремится обеспечить с максимальной эффективностью собственный покой и комфортное существование. Но на уровне практической реализации возникает принципиальное расхождение тактик, подходов и методов реализации желаемого.
Если личность будет решать в быту национальные проблемы так же, как государство, она, лишённая государственных средств насилия и подавления (армии, полиции и проч.), в лучшем случае загонит себя в состояние перманентного невроза, в худшем — пропадёт.
О каком национальном вопросе идёт речь? Мы тут все собрались в своём уме, поэтому бреда о превосходствах, преимуществах, и приоритетах той или иной нации, расы, вероисповедания и проч. не может быть вовсе. Речь идет об осознании концептуальных, цивилизационных, этических, моральных, духовных, поведенческих, культурных и тому подобных отличий, которые существуют между народами. Их осознании и учёте в собственном поведении. Корректировке собственного поведения в той или иной ситуации, когда в действие приходит национальная специфика.
Национальная же специфика задействуется в 100 случаев из 100, когда встречаются два представителя двух народов, не имеющих общей цивилизации, культуры и этики. Это наблюдается на каждом шагу в Москве, в любом другом крупном мировом метрополисе, в многонациональных государствах (вроде России и Индии), даже в городском парке на улице вечером во время народных гуляний.
Сегодня я хочу рассказать читателям о национальной специфике коренных жителей Гоа, коих, как вы догадываетесь, в этом индийском штате подавляющее большинство, даже невзирая на колоссальные десанты туристов и предпринимателей из других регионов страны. Тему выбрал неслучайно, поскольку, судя по ежегодно увеличивающемуся чуть ли не в геометрической прогрессии числу наших соотечественников, в ближайшем будущем вопрос комфорта и выживаемости для россиян в Гоа получит особую актуальность. Тем более это верно в свете последних откровенно враждебных действий со стороны местной государственности и населения по отношению к российскому десанту. (Читатели помнят прошлогоднюю историю с годовым тюремным сроком для русского шалопая, просрочившего визу на один месяц, — уникальный в современной мировой юриспруденции случай! — с параноидально-абсурдной формулировкой: «Подобного рода правонарушения совершаются против народа Индии и потому относятся к категории особо тяжких преступлений».)
В свете всего сказанного мне кажется, что правильное понимание специфики местного гоанского населения подскажет соотечественникам и правильное поведение, правильные реакции, которые уберегут от неприятностей.
Начну с вышеприведённой судебной формулировки. Просроченная виза как тяжкое преступление против индийского народа. То есть: мы вас любезно пригласили, оказали честь как гостю, а вы злоупотребили доверием и проторчали в нашем доме дольше того, что вам было положено. В самой претензии, разумеется, ничего предосудительного нет: просроченные визы в любом государстве считаются нарушением, за которым следует наказание: в 80 процентах случаев — высылка из страны, в 20 процентах — высылка со штрафом.
Предосудительна не претензия, а наказание: год тюрьмы! Что это такое? Двух мнений быть не может: это реакция, которая выдаёт комплекс геополитической неполноценности. Индия, шестьсот лет проведшая под игом мусульманских завоевателей и ещё 200 лет — под англичанами, иначе реагировать и не может в принципе. Требуется ещё 800 лет (особенно учитывая специфику времени на Востоке), чтобы истончился комплекс геополитической неполноценности, который проявляется в первую очередь в беспрецедентной и — на наш взгляд — ничем не спровоцированной обидчивости.
Эту историческую специфику русским туристам нужно всегда помнить и не играть на чувствах национальной самодостаточности индийцев. Данная рекомендация относится ко всем территориям Бхарат без исключения. Относитесь всегда предельно уважительно ко всем проявлениям и символам индийской государственности: не иронизируйте над системой тотального взяткодавательства и взяткобрательства (сами ведь точно такие же!) в разговорах с местным населением ни в Дели, ни в Мумбаи, ни в Гоа, ни в Колькатте, ни в Бангалуру — это больное место. Не акцентируйте внимание на тотальном хаосе в делопроизводстве, предельной бюрократизации госмашины, низком уровне профессионализма кадров, лени и нерадивости работников. Не только потому, что во всех перечисленных проявлениях наше государство являет собой точно такую же грандиозную машину нерадивости и неэффективности (причём так было и, полагаю, так будет всегда: и в XVIII, и в XIX, и в XX, и в XXI веке). Главное — понимать, что недостатки государств и народов — это приоритетная тема для внутреннего потребления, табуированная для иностранцев.
Русские обижаются, когда американцы с искренним недоумением рассказывают им о диком маразме советских унитазов с загадочной полочкой для экскрементов. Индусы обижаются в ещё большей степени, когда вы указываете им на несоответствие их тысячелетних представлений о гигиене международным стандартам.
Любому воспитанному человеку, впрочем, вышеприведённые рекомендации ни к чему: он и так интуитивно знает, что можно говорить, а чего говорить не нужно. Единственное, что нужно учитывать: многовековая колониальная зависимость Индии создала особый отпечаток на национальных характерах всех народов, проживающих в этой стране, без исключения, превратив обидчивость в едва ли не основную отрицательную черту характера.
Теперь ещё раз вернемся к формулировке гоанского судьи: «Подобного рода правонарушения совершаются против народа Индии...» В этой фразе таится очень интересная тонкость. Дело в том, что никакого «народа Индии» не существует в природе! В Индии проживают многие сотни народов и народностей, которые отличаются друг от друга зачастую гораздо сильнее, чем русские от азербайджанцев или бурятов. У народов Индии уникальные и отличные друг от друга представления о нравственности, морали, приемлемости и неприемлемости той или иной формы общественного поведения, обидного и необидного, достойного порицания и недостойного. А также — собственные кодексы одежды, жестов, приветствий, речи и т.п.
В этом контексте фраза гоанского судьи о тяжком преступлении против народа (в форме просроченной визы) — это сублимация мироощущения местного аборигенного этноса конкани, который далеко и совсем не маратхи, не бенгали и не хинду. Конкани — это глубоко специфический и своеобразный народ, и именно с ним нашим соотечественникам придётся чаще всего общаться в Гоа (хотя бы потому, что их тут большинство).
Судя по постоянным и непрекращающимся трениям, стычкам и конфронтациям русских с конкани, которые усиливаются с каждым годом (нужно быть наивным ребёнком, чтобы не догадаться: вердикт гоанского судьи — это сублимированная реакция местного жителя, обличённого властью, на эти самые русско-конканские трения), требуется особая инструкция именно по национальному вопросу в Гоа.
О том, кто такие конкани, в чём их своеобразие, в чём их слабости, в чём положительные стороны, в чём этическое и предпринимательское своеобразие (всё перечисленное — в глазах русских, разумеется), я расскажу во втором уроке Индийского учебника (буду жив — завтра ☺ ).
Голубятня: Индийский мануал. Урок 2
Конкани
Направляясь в Гоа в первый раз, я горел желанием освежить свой португальский, который благополучно гибернировал с университетской скамьи. Увы, моим мечтаниям не суждено было сбыться: за четыре года мне не попался НИ ОДИН житель Гоа, который бы не то что говорил, а хотя бы понимал язык бывшей метрополии.
Если кому-то подобное обстоятельство покажется несущественным, то он глубоко ошибется: оно просто уникально! Во всех бывших португальских колониях язык метрополии не просто вошел в обиход, но и вытеснил все местные наречия, превратившись в полноценный инструмент универсального общения. Португальский язык является государственным в Бразилии, в Анголе, в Мозамбике, на островах Зеленого мыса. Повсюду, где были португальцы, кроме Гоа!
А ведь в Гоа португальцы ошивались без малого 600 лет! Все населенные пункты в Гоа имеют португальскую этимологию: Панджим, Даболим, Калангуте, Сикерим, Мапуса, Бага, Вагатор, Морджим, Ашвем, Мандрем, Арамбол! Да что там населенные пункты! Все имена местных конкани чисто португальские: Роландо, Антонио, Пласидо, Гарсиа, Джералдо, Роберто. И фамилии тоже португальские — Де Соуза, Де Круз, Сантос, Фернандес!
То есть весь антураж португальский, религия поголовно католическая, а португальского языка нет в помине. Уникальная ситуация. Особенно если учитывать, что в языке конкани никогда не было письменности! Одна лишь устная традиция. И поди ж ты: сумели сохранить верность своему родному наречию, презрев один из самых богатейших и выразительнейших языков Старого Света! Даже служба в местных католических соборах ведется на конкани: знаете, кто такая Вайланканни? Дева Мария!
Важное уточнение: этнографические наблюдения, которым тут делюсь с читателями, лишены амбиций какого-либо обобщения по народности конкани. Конкани очень разные в разных местах Индии. Есть конкани мусульмане, есть индуисты, есть католики, проживают они в разных штатах, и выглядят, в результате многовекового смешения, совершенно по-разному.
Мои наблюдения относятся исключительно к конкани-католикам, которые составляют большинство населения на территории т.н. Velhas Conquistas — Старых Завоеваний — так называются прибрежные провинции, которые португальцы захватили в начале 16 века. В Novas Conquistas, присоединенных к Португальской Индии в 18 веке, сказываются совсем другие влияния — мусульманские и индуистские. Да и общаться с ними русскому десанту практически не приходится, поэтому актуальны именно сведения о прибрежных конкани-католиках.
И это — поверьте мне — особые люди. Если бы не общеиндийский ужас перед морем, я бы сравнил конкани-католиков с древними финикийцами: дерзкие, отважные, вызывающие, гордые, хитрые и чертовски умные. Конкани, конечно, ловят рыбу, отплывая на утхлых суденышках жуткой конструкции метров на 500 от берега (в очень хорошую и безветренную погоду), но делают это без особого восторга и органичности, присущей морским нациям. Через силу и явно по нужде.
Считается, что у конкани индо-арийские, индо-скифские, дравидические, индо-греческие, индо-иранские и прото-австролоидные корни. Ученым, конечно, виднее, но чисто визуально вся эта мифологическая генеалогия растворяется в единственной реальной ассоциации: австралийские (полинезийские) аборигены! Конкани-католики сухощавые, длинные, а главное — макрокефалы с огромными (типично карломарсовыми) лбами и редкими мелкими кудряшками черных пружинок-волос.
Говорят, 10 лет назад, пока не построили мост через реку Чопору, соединивший Сиолим с северной частью (Морджим, Ашвем, Мандрем, Арамболь, Керим), в самой популярной части среди русских туристов в Гоа царило дикое запустение: свалки мусора, глухие деревни, почти первобытная нетронутость природы. И стада свиней, бродящих (как и сегодня) повсюду и питающихся подножным кормом. Свиньи — это главная пища конкани-католиков. По большим праздникам поедают и коров, но, похоже, втихаря и с великой опаской, что не удивительно: сожрать открыто корову в Индии — все равно, что признаться в поедании собственных детей.
Не знаю, как там было 10 лет назад, но сегодня местные конкани-католики сильно прибавили по части цивилизации: дома практически все без исключения весьма и весьма зажиточные, машин-скутеров много, в полях трудятся наемные крестьяне из дальних деревень Novas Conquistas.
Говорят, в городах конкани сильно преуспевают в финансах — охотно служат в банковском секторе (считают деньги как боги — это да!). При этом совершенно не могут заниматься живым бизнесом! Эта слабина — просто визитная карточка местной деловой активности. Подъезжаю к старухе, продающей бензин для скутеров на обочине в Мандреме: «Сколько за литр?» — «150 рупий!» — складываюсь пополам от смеха: «Так на заправке же 57 рупий! Какие 150?!» — «Ну и езжай в Мапсу (20 км от места) на свою заправку!» — хамит старуха. Хамит и, конечно, же врет: ближайшая заправка в 1 километре в Арамболе и в 4 — в Сиолиме.
Типичный и характерный разговор на пляже: «Что вы будете заказывать?» — подваливает конкани ровно через 5 секунд, как мы присели на тапчан с матрасом. «Пока ничего, сейчас искупаемся, потом закажем» — «Ну тогда потом и придете, а пока — уходите с моего тапчана!». Не верите? На полном серьезе! С местными конкани-держателями прибрежных харчевен (большая часть из которых еще и нелегальна) я ругаюсь на пляжах практически ежедневно! Делаю йогу В ТЕНИ одного из навесов. Проходит пять минут — является халдей и грубо выгоняет. «Ты что купил кусок пляжа?» — медленно начинаю заводиться. «Это мой навес! Ты сидишь под его тенью — иди на солнце, там и сиди!». Получает тут же в ответ: «Go fuck yourself!», но не уступает: ходит волком кругами, думает как бы придраться.
Подобные трения постоянны и повсеместны. Конкани просто не умеют общаться с туристами. Рассказывает владелец прибрежного отеля (приехавший в Гоа делать бизнес из Бенгалии): «С местными очень сложно работать. Все цены для нас — приезжих бизнесменов — в полтора-два раза выше. Ни о чем просто так, по-дружески, по-приятельски договориться невозможно — любая услуга только за деньги».
Такие же сложности возникают и у русских антрепренеров, которые держат чуть ли не половину всех крупных ресторанов и бунгальных пансионатов в округе. Почему бенгальцы? Почему русские? Да все потому же: кокани не могут общаться с иностранцами. Они их банально не любят, а гордость — на уровне нашего Кавказа, поэтому не хотят прогибаться, не хотят прислуживать, смотрят свысока и чуть ли не требуют денег.
В результате конкани практически потеряли весь бизнес на прибрежных туристических территориях. Горстка убогих харчевен, сервис такси — и всё! Лучшие отели, бунгало, большие рестораны управляются русскими и приезжими менеджерами из других частей Индии.
Не стоит, однако, строить иллюзий: титул собственности все равно остается в руках местных конкани! Заведения просто отдаются в аренду посредникам — тем, кто умеет лучше обслуживать иностранных туристов. Другое дело, что в Гоа существует сильнейшая концентрация собственности и капитала: львиная доля земель и недвижимости принадлежит горстке местных «нобелей» — семей, разбогатевших еще в годы португальской колонизации (до начала 60х годов). Основное же население перебивается на случайных приработках, поэтому бизнес-экспансию приезжих менеджеров воспринимает очень болезненно. Отсюда — вечные обидки, грубость, хамство и вспышки недружелюбия.
Очень важный момент: не постоянная стабильная неприязнь, а именно, что вспышки. Потому как конкани умные и проницательные люди и прекрасно понимают, кому обязаны своим благополучием. Не случайно гоанский парламент регулярно обращается в федеральные делийские структуры с прошениями отменить визовые ограничения для туристов, из-за которых страдает экономика в первую очередь прибрежных штатов.
Подводя итоги, скажу, что у меня после всех размышлений, помноженных на личные сложности в общении, отношение к конкани сложилось весьма уважительное. Слишком уж ценен интеллектуальный потенциал, заложенный в этом самобытном народе. Через интеллект гораздо проще достучаться до человека, чем через эмоции — таково мое глубокое убеждение. Не случайно мои отношения с Бабу, держателем лавки Пендекара в Мандреме (читатели помнят его по прошлогоднему видео интервью), давно сложились в спокойную и уважительную дружбу, основанную на взаимном уважении.
Поделиться книгой: